не святая

Когда ты являешься студенткой Когтеврана, то просто обязана быть чрезмерно гордой, самовлюбленной и чванливой. Подобные суждения ходили среди студентов. Что же, не могу отрицать правдивости этих слухов и домыслов. Ибо нет ни одного ученика, кроме Луны конечно, который бы отличался скромностью.

Ни единого.

Когды ты являешься студенткой Когтеврана, то сообразительность в купе с недюжим умом становится отличительной чертой. Глупцам здесь не место. Лишь талантливые и одаренные имеют право на пребывание среди лучших. И чистота крови тут не играет никакой роли. Совершенно.

Не важно, что у тебя за кровь, чистая или не очень - грязь по венам. То, что у тебя в голове - только это имеет значение.

Но.

Гордыня - страшный грех.

Гордыня - в каждом. Без исключения.

Я тоже, вроде как, одна из "самых", той самой чванливой элиты. Якобы крутых, якобы не таких, как все. На самом же деле... мусор. Все подобные - мусор. Плохопахнущий, отратный мусор. Не идущий ни в какое сравнение со Светлыми, яркими, чистыми. Свет - тьма, ага. Антонимы, противоположность.

Как же глупо, черт возьми. Глупо и... тяжело.

Ибо.

Хотела быть сильнее, пряча в себе ребенка? Крохотную, забитую девочку с кучей проблем и комплексов. Ту, которая плачет, когда больно. Ту, которая орет в голос, когда ей что-то не нравится. Ту, которая почти и не дышит вовсе. Ведь в удушливом, зловонном тумане нет кислорода. Внутри меня нечем дышать. А дитя из себя не вынуть. Потому что это где-то внутри, на грани фантазии, существует она, хрупкая Бонни. Такая нелепая и глупая, невинная и слабая.

- Прости.

Одними губами, сжимая края до боли в глазах белоснежной раковины. А отражение лишь оскалилось в ответ, качая головой. Мол, не верю. Мол, ты опять притворяешься.

Вру.

Притворяюсь.

Сотни масок. И каждая моя. Всякая моя.

- Я не совсем понял, что ты делаешь, но мне кажется это немного странным, - подал голос Эрик, устроившийся на бортике ванной. Он меланхолично разлядывал потолок, изредко бросая косые взгляды на меня. Словно избегал прямого контакта.

- Умываюсь, - проворчала я, повернув вентиль. Холодная вода мигом полилась из крана в подставленные ладошки.

- Черт!

Мурашки побежали по спине и плечам, а маленькие прозрачные капли скользнули вниз, начиная с лица и заканчивая бирюзовым лифом.

Отчего-то разгуливание в полуголом виде в присутствии блондина было... нормальным, что ли? Как в компании сестры или Адель. Никакого смущения, просто данность.

- А разговаривать сама с собой - норма? Или у тебя такой нестандартный способ закадрить меня? Мне, может и правда, нравятся необычные девчонки, но не настолько.

- Норма, - протянула я, вытирая лицо махровым полотенцем. - И вообще, ты не в моем вкусе, парень. Какой-то уж милый и пушистый. А еще тебе не хочется врезать, что малость смущает.

- Не хватает клыков и зализанных назад платиновых волос? - насмешливо протянул Эрик, явно не скрывающий своей издевки. - И я почти что уверен, что у тебя под кроватью валяется плетка. И не одна, а в компании, скажем, наручников и кляпа.

Он знал все. Шутил, издевался, подбадривал меня.

Видел, слышал, был рядом. Просто... был рядом. Со мной, близко. Поддерживал в нужный момент. Как Адель, как Блэр когда-то.

А еще умел рассмешить, не давал спрятаться в своем коконе. Почему-то он стал той самой отдушиной. Нужный сейчас.

- Хватит намекать на то, что он упырь, - проворчала, пряча улыбку за недовольной гримасой. Потянулась за висящей на крючке водолазкой. Черной, как всегда. В последнее время меня просто тянуло к темным цветам - за ними можно было спрятаться, укрыться, стать тенью. Так ведь проще, правда?

- О чем ты? - парень состроил надоуменную мину. Мол не понимаю о чем ты, мол ты снова несешь всякую фигню.
Чертов актеришка!

Хотя, собственно говоря, он милый и честный, как и все слизеринцы, в общем-то. Или это мое предвзятое мнение?

- Обо всем. Да и хватит нести этот бред. Пошли лучше на завтрак, я ужасно проголодалась.

Эрик понимающе кивнул, вновь окинув взглядом худое, обтянутое черной тканью тело, и слегка поморщился. Что не укрылось от моего взора.

- Не твоего полета птица? - вскинула брови кверху, ехидно усмехнувшись. А потом сделала шаг вперёд. Навстречу.

- Окстись, угрюмая, - проворчал блондин, почесав затылок. А затем улыбнулся. - Иначе нарвешься на страстный и самый лучший секс в твоей жизни. Малфой и рядом не стоял.

И, Боже, эти ямочки на щеках!

Какое очаровательное создание! Нельзя было не улыбнуться ему в ответ. Просто потому что это Эрик, просто потому что к такому парню, как он, невозможно не испытывать светлых чувств.

- Пошли уже! - фыркнула, шутливо толкнув его в плечо.

***

- Вы уже теперь вместе и на завтраки ходите? - поинтересовалась Адель, присаживаясь рядом по левую руку.

Я скосилась на нее и тут же отвела взгляд, продолжая меланхолично мешать маленькой ложкой овсяную кашу в тарелке. Тяжело выдохнула, вовсе не ощущая голод. Скорее всего, пища воспринималась моим организмом как подпитка, а не вкусное лакомство.

- Наверное, - пожала плечами, - он понимает меня, как никто другой. Во всяком случае, пока что понимает.

- Ты с ним спишь? - ни капли не смущаясь, поинтересовалась рыжая. Она приподняла брови, подперев подбородок ладошкой, и ждала ответа.

- Нет.

- О! - многозначительно улыбнулась девушка, затем мигом ее выражение лица с озорного сменилось на серьезное. - С тобой что-то не так в последнее время.

- В смысле?

Я взглядом выискивала кого-то - его ли? - в толпе Змеиного факультета. Высокую светловолосую фигуру, окруженную толпой ненужных, но важных для него людей.

Драко Малфой - особенный, ядовитый.

Важный.

Его по-особенному не хватало мне. И было как-то чересчур много внутри: в голове, в сердце, в душе. Дракон был везде и нигде одновременно.

- Ты... опустела, - неуверенно произнесла Вотсон, будто сомневаясь в правильности только что сказанных слов. - Ну, как бы, откинула коньки, но вместе с тем тело продолжает двигаться. Как херов зомби из второсортного кино. Добил бы уже тебя кто-то. Или трахнул.

Некая блодинка напротив поперхнулась и отвела взгляд, рассматривая фруктовую вазу на столе. Умная девочка.

- Некрофилия, детка?

Драко небрежно кинул сумку с учебниками за лавку, переглядываясь с недовольным чем-то - или кем-то? - Забини. Мулат шевельнул губами, прошипев какое-то замысловатое ругательство на итальянском кажется.

Взглядом ловила каждое его движение, ехидные ухмылки и слова. Он прекрасен! Словно греческое божество, словно каменное изваяние идеально сложенного спартанца.

Пальцы закололо от невыносимого желания коснуться мягких, покладистых волос. Провести ладонью по подкаченному прессу, слегка царапая бледную кожу ногтями.

Вдохи-выдохи на ухо, тяжелые и завораживающие, такие, чтобы у него мигом встал. Нежно бы провела языком по щеке, спукаясь ниже и ниже.

- Фу, просто фу, Бонни. Нельзя же быть такой испорченной! Кстати, ты почти занялась с ним сексом. Ну, вербально чуть не трахнула его. На глазах у всей школы. Это гадко, но даже как-то заводит, лично меня.

Я тихо фыркнула, с тоской оглядывая нехитрый завтрак. Аппетита как не было, так и нет.

Что-то не так, она права. Со мной творится какая-то херня, будто дохну. Дохну изнутри.

- Может, сегодня вечером запасемся едой и стащим из коллекции Ирмы одну из эротических книг. Ну, поржем над некоторыми забавными фразочками. Как раньше, помнишь? Знаешь, что-то вроде "выгнулась дугой, так, что едва не сломался позвоночник" или "вогнал свой жезл в её пещеру"...

Адель рассмеялась, а я, скорее на подсознательном уровне, нежели действительно восприняла её шутку, вторила ей, подражая мимике.

Мне ни весело, ни грустно. Ничего.

- Да, конечно, почему бы и нет? - вру, заранее зная, что свободного времени нет. Ни секунды, ни минуты.

Кажется, я выдохлась. Не получается поддерживать иллюзию практически идеальной ученицы, довольно годной подруги, отличной любовницы и превосходного информатора. Придётся избавиться от пары пунктов, как это произошло с сексом. Теперь на очереди учёба и друзья - это лишнее. Словно семья. Бесполезный социальный объект взаимоотношений между людьми.

- О, тогда достану все это! И да, можешь позвать этого твоего Эрика, ещё одна персона в нашей премерзкой компании не будет лишней. Особенно такая симпатичная. Даже груповушку замутим.

- Позови своего Тео. Готова выложить кругленькую сумму, если он засосет блонди.

Вотсон заржала.

Другие ученики покосились на сей дружный дуэт, а взгляд тёплых карих глаз со стороны шестикурсников подбадривал. Драко даже не взглянул на меня. Ни разу.

Гад.

Такой дерзкий красивый и обаятельный гад. От которого пахнет дорогим парфюмом, шампунем с нотками мяты и шоколада.

Драко любит шоколад, поедая его едва ли не тоннами. Каждый день хотя бы две или три плитки. Запивает его несладким чаем, зеленым или черным - по настроению.

А еще у Малфоя тонкие длинные пальцы, которые ловко и быстро бьют по клавишам пианино. Но он не умеет играть: считает это клише мира аристократов, избитой пародией высшего света на искусство.

У Драко теплые ладони, которые вызывают мурашки по телу. От которых невозможно убежать! Да и не хочется. Совсем не хочется.

Когда теплые мягкие губы покрывают шею поцелуями-укусами. Такими влажными и горячими, что внизу живота только от этого тянет, наливается жаром нутро. А его руки - Боже, снова они! - поглаживают разгоряченное тело, даруя ласку. Тогда приходит ощущение правильности, верности происходящего.

Драко не жалеет сил: оставляет синяки-отметины по всему телу. Особенно бедрам. Да он любит это. Любит подстраивать все под себя. Вдалбливаться в податливое тело, заставляя подстраиваться под его темп. Иначе ритмичные, быстрые, скользкие и поступательные движения внутри замедляются. Темп понижается, и от этого хочется кричать во весь голос: "Быстрее!". Умолять его, просить. Такого не было ни с кем.

А ещё чистокровный гипнотизирует взглядом, чарует своим голосом, завораживает спокойствием и подчиняет силой. Он идеален, как ни посмотри. Чувствуется порода.

- Эй, Браун! - позвала Адель, толкнув меня в плечо. Она в раздражение цокнула. - Отомри, твою мать...

- Прости, задумалась.

- Очень на это надеюсь. А то игнор от такой стервы, как ты, просто раздражает.

Вот теперь абсолютно точно ни один кусочек курицы, ложка омлета или каши не попадёт внутрь, ибо все. Конец. Кажется, кто-то, действительно, умер.

Мурашки пробежали по телу. Моя душа хочет Драко Малфоя. Сердце жаждет Драко Малфоя. А вот остальное лишнее. Еда, сон, прочее.

Алая ведьма так долго блуждала по земле в поисках чего-то, кого-то. И нашла. Теперь ей осталось гореть. Только гореть ярким пламенем, на глазах у кучки людишек.

Неожиданно спину обдало жутким холодом, а затем будто по тонкой коже резануло чем-то острым. Лезвием, скальпелем?

Какая нахер разница?!

- Прости, мне нужно отлучиться, - тихо проговорила я, резко вскакивая со своего места. И тут же ринулась вперёд, сшибая на ходу зевак.

Дальше все было, как в тумане. Эпизодами, отрывками.

Больно!
Больно!

Перед глазами все плыло, ноги сами несли в сторону женского туалета. Того, в котором обитала Мирттл. Почти заброшенного. Почти...

Школьники с удивлением провожали меня, дивясь такому простому факту. Девочка, бегущая куда-то. Шатающаяся во все стороны. Пьяная? Под наркотой или тупая?

Жар на пару с жутким ознобом терзали тело.

Почему так неожиданно? Что произошло? Ничего не понимаю, впервые в жизни не понимаю. И от осознания этого ещё хуже.

Толкнула выцвевшую белую дверь с покрошившейся в некоторых местах краской, дешевой краской. Обдало прохладой. Но легче не стало.

Ледяная вода мощным потоком обрушилась на алые короткие пряди, стекая по спине и дальше, к ногам.
Перебью ли жар? Нет. Смогу ли справиться с приступами озноба? Нет. Но попытка - не пытка.

- Кха!

Густой сгусток крови упал во внутрь старой раковины. А затем ещё один. Я кашляла кровью, меня рвало ею. Будто наизнанку выворачивало.

А острие чего-то там продолжало рисовать на спине причудливые узоры. На живом теле. Холодным металлом.

- Что за чёрт? - прохрипела я, вытирая тёмным рукавом багровые разводы. Тяжело выдохнула, ибо первая, как мне казалось, волна боли отошла. На очереди другая? Не ебу. Дверь скрипнула, впуская в помещение нежданного гостя.

В зеркале отразилась знакомая физиономия. Такая не нужная, не важная сейчас.
Зачем она пришла? Для чего здесь?

Не понимаю, голова не соображает совершенно. Духота в таком прохладном помещении была абсурдной и нелепой.

- Кто бы мог подумать... Блэр.

Сестра смущенно улыбнулась, а затем резко дернулась, подходя ближе. Точнее подбегая. Волнение ничем неприкрытое читалось на лице двойника.

- Что случилось? Что с тобой? Бонни, все хорошо?

Красивые карие глаза сестры смотрели с такой заботой, что сердце сжалось. Слёзы сами собой потекли из глаз.
Я так виновата перед ней, так виновата.

Её тёплые ладошки коснулись моего лица. Но слова благодарности, извинения потонули в немом крике. Болезненном, отчаянном.

Браун схватила меня за плечи, начиная методично потрясывать. Пыталась привести в чувство.
Я же тянулась к спине, пытаясь задрать водолазку. Зря.

Взявшийся из ниоткуда Эрик, будто выплывший из стены напротив, подхватил меня. Блэр стянула чёрную, известно черную одежду и замерла.
***
Бонни Браун мечется по кровати, царапая, сдирая с себя кожу. Капельки крови сочились из свежих ран, пачкая синюю простынь. Одеяло, сбитое где-то у ног, валяется совсем ненужное.

К чему оно, если ее душит, пытает жуткий жар. Мокрая спина, синяки по всему телу - в процессе попытки убить саму себя.

Ей бы компресс, но среди знакомых нет медиков. И адекватных людей. Точнее, находящихся не в панике, безысходном состоянии. Они, доведенные до отчаянья, просто пытались помочь, совершенно не понимая, как же это сделать.

У Бонни Браун, кажется, галлюцинации. Но кому это важно? Кому?.. Важно ли вообще кому-то? Увы, но нет?.. Черт знает. Она не знает, потому что агония продолжается. А люди привыкли винить кого-то в собственных ошибках.

Ошибка номер один: Бонни хотела стать лучше всех.

Она видит то, что не должна видеть: ужасные картинки сменяют одна другую. Везде преследует Ад. Догоняет, жалит своим смертоносным крюком и снова отступает на минуту, две - не больше.

Аловолосая задыхалась. Давилась воздухом и рвала собственную плоть, чтобы боль - внутренняя, душевная, извне - сменилась на физическую - ту, что можно излечить заклинанием. Ту, от которой возможно избавиться.

Выдохнула.

Замерла на долю секунды, широко распахнув глаза. Из которых падали кровавые слезы, пачкая щеки и наволочку. Это болезнь.

Ошибка номер два: Бонни соединяет нити, перерезанные Норнами. Пытается жить, будучи заведомо мертвой.

- Сестра! - прошептала Блэр, хватая близнеца за плечи и приподнимая. - Как... Как ты?

- Воды, - прошелестела та. Будто хруст листьев под ногами осенью. Вот на что это было похоже: жалкий шорох.
На секунду вернулась влажная прохлада наволочки. А затем снова пришло тепло родных рук, которые, казалось, защитят тебя от всего.

Спутанные алые пряди, прилипшие ко лбу, блондинка отодвинула в сторону, стирая влагу рукавом рубашки. Затем протянула стакан холодной воды, утоляя жажду и смачивая горло живительной жидкостью.

Браун-старшей стало тошно от самой себя. Такой слабой и никчемной.

Ошибка третья: Бонни ненавидит себя. И целый мир.

- О, очнулась, - прокомментировал только что вошедший Эрик, поправляя галстук. Он хлопнул дверью, выуживая из кармана брюк маленький флакончик, содержимое которого периодически меняло цвет. - Мы думали, что ты коньки откинула. Признавайся, что курила?

Первое впечатление обманчиво, так подумала Бонни, вспоминая первую встречу с этим молодым человеком. Скромный и зажатый мальчик оказался вовсе не таким - актером. Превосходным мастером перевоплощения, умным настолько, что с легкостью может притвориться полнейшим идиотом. А люди не боятся таких. Зря.

Двуличие - его кредо. Способ выжить в этом мире.

- Адель прикрывает твою задницу на занятиях, если что, - пожал плечами парень. - Но не в этом суть. Выкладывай все, как есть. Пока очередной припадок не случился. Бешеная.

- Ты такой лапочка, - рассмеялась красноволосая. Напряглась.

- Уже нечего скрывать. Мы поможем, - продолжил он, кинув на кровать тот самый маленький флакончик. - Это зелье. Универсальное.

- Ясно-понятно.

- Я помогу, - улыбнулась Блэр, отпуская сестру. И потянулась за лекарством.

Но зелье не было принято.

Ошибка номер четыре: Бонни не принимает ничьей помощи.

- Значит хотите правду, да?

Она выдохнула, приподнимаясь. Свесила ноги на пол, касаясь раскаленной кожей холодных полов. Здесь всегда сквозняк. Башня Когтеврана сродне подземелью Слизерина - всегда морозит. Только там, внизу, тянет от земли, а здесь все пропитано ледяным ветром, который врезается в каменные стены со всех сторон.

Эти двое просто кивнули в ответ, устроившись на кровати подле Алой.

- Мне было не по силам стать той, кем я являюсь сейчас. Не хватило ни мужества, ни бессердечности. Поэтому пришлось воспользоваться кое-чем. Знаете, есть же эти сказки про Снежную Королеву, которая заморозила сердце Кая своим поцелуем? Мне казалось это забавным: нет сердца - нет проблем. Это здорово, делает тебя лучше других. Когда не чувствуешь сожаления, раскаянья, чувства вины. Ты не любишь, не страдаешь от недостатка внимания. Просто живешь, не вспоминая о морали. Так сказать, в свое удовольствие. И... мне хотелось забыться, утонуть в этом фальшивом мире. Мире, что я создала.
Пришлось пролистать немало книг, чтобы найти способ. Но не было ни единого заклинания, которое затупляет чувствительность ко всему происходящему, не затрагивая память в целом. "Очерствение", "ледяная корка" как-то так назывались.
Тогда пришлось использовать последний вариант - проклятые предметы. Темная магия, если проще. Но тут не все просто. Вещь не трогает память, фактически. Лишь заменяет некоторые фрагменты, отрывки на другие. Я... я до сих пор не уверена, что правда, а что - нет.
Отчего-то мне показалось, что это весьма умно. Юношеский максимализм и нежелание воспринимать реальность как должное. Советы старших, их мнимая забота - к чему?

Бонни замерла на долю секунды и, не глядя ни на кого из присутствующих, убрала прядь волос за левое ухо:
- Серьги Тиеры. Точнее, одна серьга. Вторая была утеряна так давно, что и никто не помнит. В общем...

- Стоп-стоп-стоп! Ты что напялила на себя проклятую вещь! Они же... не подлежат уничтожению... то есть от их разрушающего действия нельзя избавиться, - промямлила Блэр, облизывая пересохшие губы.

- Ну да, - пожала плечами девушка. - Но это еще не все. Исход использования такой бижутерии...

- Смерть, - закончил Эрик, закинув ногу на ногу. Он уставился в потолок, прожигая тот полностью безэмоциональным взглядом. Будто в его глазах плясала сама пустота.

- О, Мерлин, - прошептала блондинка, в ужасе прикрывая ладошкой рот.

Она не простила сестру, нет. Та даже не удосужилось попросить этого самого прощения. За горькую обиду, за боль одиночества перед целым миром, за унижение и стыд, что испытала в свое время гриффиндорка.

Браун-младшая пережила многое в своей жизни. Не сказать, чтобы у неё было не счастливое детство. Отнюдь, родители заботились о ней, как могли. Старались дать то, чего не было у них в свое время. Чего лишились обанкротившиеся аристократы: дорогие игрушки, хорошие репетиторы, платные врачи и собственные апартаменты.

У Блэр, казалось, все хорошо.

Вот только соседские девчонки постоянно дразнили ее, писали гадости на листочках. И говорили такие обидные вещи, что сердце в груди замирало. Они желали ей сдохнуть поскорее, потому что та оказалась куда красивее других.

А еще Бонни... она будто выпала из реальности. Создала собственный, нерадужный и страшный мир. Мир кошмаров и боли, разочарования и презрения.

Не с кем было поделиться проблемами. Блэр было плохо, но не настолько, чтобы орать во весь голос, как это делала сестра.

Сестра.

Ее больше не будет?

______________________________________

2943 слова