Бонусная глава
Благодарю всех, кто дочитал историю, ставил звездочки и оставлял комментарии)) Мне очень приятно!
А тем временем я все же добралась до бонусной главы. Это, конечно, не сравнится с продолжением, но мне нужно было поставить точку в первой части, пускай и нежирную. Продолжение будет осенью)
Приятного чтения!
P.s. большой момент с ее переживаниями, потому что хотелось передать прям очень уязвимо.
Я не видела перед собой дорогу. Все мое состояние состояло из разбитого непробиваемого стекла, крошечной дыры, что с каждым шагом разрасталась еще больше. В ушах звенели эти отчетливые, пропитанные ядом и унижением, слова, душа боролась с правдой, хотя я уже потеряла последние силы хвататься за тот поручень, что сможет вывести меня на истинный путь. Во мне воцарилась тишина, мир превращался в руины, холод окутывал каждую извилину тела, а любовь... Что мне теперь до нее. Я обожглась на ней. Всего-то дотронулась, но получила сильный ожог, несравнимый с пулевым ранением.
Ожог медленно меня убивал, таранил, издевался, а я задыхалась от слез.
Актерский талант Эрика можно назвать великим достижением, ему полагается Оскар за лучший спектакль лжи и двуличия. Оказывается, перешагнув территорию этого хищника, я для себя подписала приговор. Отдаться в порывах страсти и огня на попечение его идеального тела, объятий, губ, поцелуев... Забыть про реальность, закутавшись в плед своей выдуманной сказки.
Как предсказуемо оказалось и в этот раз.
Крик парня со дна души перевернул все с ног на голову. Нет, я вовсе не бросилась к нему, не попросила сказать, что это ложь, что Бофорт придумала страшилку ради благоверной цели.
Могло бы быть куда проще, если и правда эта история состояла из кусочков потрепанного пазла, но я не готова рушить себя мифом.
Исчезла в ночи. Испарилась. Видеть лицо любимого было страшной мукой, терзанием для сердца. Мне нужно было спастись из его рук. Нужно было потеряться в этом городе, пойти туда, куда ноги сами меня несли. Я хотела только заглушить ноющую боль, выкинуть из головы кровавые слова и понять, что остается в итоге.
Вся продрогшая, жалкая, запуганная, побитая судьбой девушка превратилась в прошлую тряпку, от которой спасалась на протяжении полтора года. И снова то самое ощущение, когда ты больше никому не нужен в этом гребанном мире, когда тебе хочется задушить себя собственными руками, убить, издеваться над самим собой из-за человека, что так нагло ворвался в твою жизнь и сломал ее несколько раз битой.
Я умираю.
Стерла скатившуюся одинокую слезу со щеки, обнимая себя за плечи. Ветер дул прямо в лицо, кости ломались от моих движений и пустоты, что заедала яркие воспоминания. Серость вокруг меня была ощутима, она проскальзывала в каждом прохожем, в окраске зданий, в вывесках и даже не удивлена, что была похожа на мел. Использовали. Конечно, проходя по незнакомым улицам, люди то и дело бросали раздосадованные, непонимающие и удивленные взгляды. Только вот они не понимали, что этим ничем не помогут залечить раны, воскресить мои былые радость и счастье. Некоторым вообще было плевать: идет какая-то девушка среди ночи, плачет, скулит, ничего необычного здесь нет.
Но я готова была кричать. Кричать о режущей артерии мигрени, что так сладко меня убивала. Вот я, оскорбленная девушка, что так мерзко скатилась вниз! Вот то самое отродье, которое заслужило дерьмо, что происходит в ее жизни!
Только дар речи совсем пропал. Я молчала, продолжая ступать вперед, не оглядываясь назад или же по сторонам. Для меня больше не существовало никаких преград, я была как побитая птица в полете.
― Девушка! ― кто-то окликнул достаточно громко, но я даже бровью не повела. Возможно, это вовсе не ко мне относилось.
Шмыгнула носом и сильнее окутала себя руками, как будто боясь какого-то мистического появления дьявола. На самом деле я боялась до чертиков. Куда в последнюю очередь мне хотелось встретиться с тем, кто окончательно вытер об меня ноги, наплевав на принципы уважения...
― Девушка, я к вам обращаюсь! ― Чья-то рука резко меня развернула на девяносто градусов, что я чуть равновесие не потеряла. Вцепилась в твердую ткань и устало подняла глаза на человека, что так грубо меня потревожил. Шел себе с миром, так пусть и шел бы дальше! ― Вы меня вообще слышите?
Мужчина в полицейской униформе смотрел черствым взглядом, практически не мигая. Я вытолкнула из себя горячий воздух, из-за разницы температуры между нами возник пар. Если честно, мне уже было все равно на правила дорожного пешехода, все равно, если полицейский меня остановит, все равно, если зацепят. Шло оно все к черту!
― Что вам нужно? ― огрызнулась, хотя он был не виноват в случившемся, и отпрянула на два шага от него. Ноги меня окончательно подводили, я чувствовала, как силы покидали с каждой секундой.
― Вы о чем думаете, когда переходите на красный свет дорогу? Вас чуть не сбила черная иномарка... Хоть представляете, что могло бы случится с вами? Не понимаю я современную молодежь, такие бунтари, что на жизнь плевали...
В ушах продолжает звенеть ноющая серенада моего сердца, пока этот мужчина пытается до меня донести важные правила безопасности при переходе. Загипнотизировано слежу за его губами, как они шевелятся от бессвязных слов, не принимающие мое сознание. В какой-то момент вспыхивает образ молодого парня при ярком белом свете, глаза которого искрят нежностью и соблазном, от чего хочется медленно, упитанно тонуть в них, видеть в них свое отражение и любовь ко мне. Неглубокие морщинки в районе уголков глаз, пухлые, родные губы, которые заставляли меня сходить с ума, и озорной блеск, когда он улыбается своей фирменной сексуальной улыбкой. Мой Эрик. Эрик Росс.
Прорисовавшаяся картинка исчезает так же моментально, как появилась и вновь густота тьмы обрушивается потоком печали и сырости. Моргаю несколько раз, шестеренки в голове все никак не могут зацепиться за цепь, позволяющая начать действовать механизму. Дайте мне пистолет, мне больше нечего здесь делать. Дайте умереть, лишь бы ощутить себя свободной от замкнутого круга вранья.
Поворачиваюсь в сторону темноты, что так маняще зовет к себе и, не боясь испепелить свою душу, бегу вперед. Я так устала! Я больше не могу слушать звуки спасения, не могу представлять наши с ним картины прошлого, не могу забыть о том вечере, с чего и изменилась моя жизнь. Смех ― ключ потери живой природы в глубине своего бездыханного дела. И Бофорт вновь освежила остатки прошлого.
Ветер бьет ключом в лицо, а я продолжаю бежать. Не знаю, куда меня приведет неведенье, но я хочу скрыться от внешнего мира.
Навстречу мне попадается миниатюрное кафе, расположенное с другой стороны дороги. Не разбирая, перехожу, при этом не учитывая поток машин, и захожу в заполненное запахами пирожков и кофе помещение. Колокольчик весело звенит, подбивая очередным куском металла мое сердце. Скоро от него ничего не останется.
Людей здесь отнюдь немного, что позволяет найти столик в самом конце, который оказывается моим личным убежищем. Спасением от бури. Располагаюсь и смотрю через стекло на ночь, разглядывая многочисленные огоньки Нью-Йорка. Красивый город, таящий в себе немало превосходств, жаль только не умеющий щадить простых смертных, не родившихся в семье самих аристократов. Мне уже не привыкать к этому, от этого я до сих пор не смогла избежать, да и смогу ли...
Пошел он к черту! Пошли все! Я ослабла, потерялась в самой себе и не знаю, что ждет впереди этой суеты. Так что Эрик Росс пускай катиться в свою берлогу, даруя любовь и сентиментальный трепет другой...
Закрываю руками лицо и слабо всхлипываю. Перед глазами вновь возникает образ этого высокомерного парня, наша первая встреча, лучшая ночь, которая открыла глаза не только на жизнь в самой себе, но и настоящий рай. Я влюбилась по самые уши! Люблю его. Сильно, безудержанно, ласково, громко, безумно. Моя любовь похожа на сказку принцессы и прекрасного принца на белом коне... Только увы, принц оказался злодеем.
Легкое касание до руки ошеломляет меня, поднимаю, наверное, красные глаза от слез на официантку. Она мило улыбается, но при виде моего лица улыбка тут же сползает на нет.
― Вы будете что-нибудь заказывать? ― деликатно, боясь спугнуть, спрашивает она. В какой-то момент это хорошо, что она решила нарушить мое безмолвное присутствие, чтобы лишний раз себя не нагружать, но с другой стороны ― свалить бы ей по-доброму.
Долго гляжу на нее в упор, не стесняясь своего вида. Мне все равно, как я теперь выгляжу после побега с той злосчастной пиццерии. Сделайте одолжение ― можно выплакать в себе всю обиду.
― Нет.
И девушка тут же исчезает, больше не смотря на меня понимающим взглядом, хранящий в себе такой же острый нож, как в моем сердце.
Слезы вновь стекают по щекам, по иссохшим дорожкам от предыдущего потока, и меня опустошает смертная судьба. Сколько еще раз я буду натыкаться на таких людей, готовые по щелчку пальца сыграть отведенную роль и получить свой выигрыш? Почему же меня тянет к таким...к таким... Бр. Даже слов не могу подобрать, описав эту ситуацию с Россом более субъективно. Мысли стали, словно вязкой кашей, в которой легко сливочное масло таит.
Улавливаю присутствие постороннего человека и открываю глаза, сталкиваясь со знакомыми глазами, с теми, что описывают мою радужку глаз. В них переливается голубой океан с оттенком чистого и непорочного ангела, при свете искры сыплются одна за другой. Небесный, родимый взгляд, доставшийся и мне, как мама рассказала, от неизвестного по сей день отца.
Женщина на вид выглядит ближе к пятидесяти, но ее глаза молодят, придают краску живности и энергии. Она так и блещет своей открытостью и мягкостью, хотя нелегкий, практически кое-как ощутимый проблеск из души наводит на другой образ такой по виду статной женщине.
Наши взгляды скрещиваются, и уголок ее рта приподнимается в вялой улыбке. Морщинки на лбу, под глазами выдают ее возраст с потрохами. Живая природа расправляет свои крылья, наполняет каждую крупинку пространства каким-то магическим волшебством. Она воплощение своего естества и гармонии, тем временем как надо мной нависает мрачная туча, готовясь организовать ливень.
― Простите, вы что-то хотели? ― голос срывается на последнем слове и из груди выходит мучительный вздох.
Женщина наклоняет голову в сторону, любопытно оглядывая мое состояние. Щурится, создавая неудобство для меня. Ерзаю на стуле, стараясь сконцентрироваться на мысли, что вовсе она с добрыми намерениями.
Вытираю ладонью со щек влажность, зачесываю руками назад волосы, не поднимая глаз на нее. Вдруг она говорит:
― Девушка, ведь вас предали? ― без какой-либо иронии, будто в своей атмосфере, спрашивает она. Глаза начинают слезиться. ― Я не хочу показаться для вас обидчиком и еще больше усложнить, но все же мне интересно...
― Да... ― шепотом вставляю, но, кажется, она не расслышала. Расправляю плечи. ― Да. Меня разорвали на куски.
Нижняя губа начинает подрагивать, а ком в горле вызывает сильный спазм. Меня вот-вот стошнит густой горечью.
― Ох, простите, ― извиняется передо мной и протягивает платок. ― Все-таки ваш случай не оставляет благих намерений.
Демонстративно поправляет она свою прическу, что в глаза бросается блеск бриллианта. Кольцо переливается всеми цветами радуги, и только сейчас обнаруживаю на ней дорогое, под силу только богатым людям пользоваться, ожерелье. Именно такие я видела в сериалах про богатых и бедных.
Кто она такая?
― А вы... То есть... ― язык прилипает к небу. Господи, я настолько ослабла изнутри, что речь становится бессвязной.
― Я просто прохожий человек, который не мог пройти мимо жуткой картины. Мне захотелось тебе помочь, поднять тебе настроение. Все-таки слезы не бывают лучшим выходом из ситуации.
― Вы меня знаете?
Она говорит настолько уверенно и целесообразно, что складывается ощущение, мы давно знаем друг друга и, разговаривая на данный момент, понимает меня. Странно и пугающе.
― Нет. ― На секунду отводит взгляд на соседний столик, где устраиваются молодые люди.
― Тогда что вам надо от меня?!
Прозвучало грубо, но другой интонации в нашей беседе мне подобрать невозможно. Голова готова взорваться от потока грязи и этой нескладной встречи.
― Сказать, что бы ты не предприняла, не старайтесь идти по хрупкому мосту...
― Кто это «мы»?
― Твоего парня, конечно, и тебя. ― Теплый взгляд женщины тут же расплавил последние глыбы льда между нами. Она тихонько дотронулась до моей ладони, взяв, и от чистого сердца продолжила: ― Не пойми меня не правильно, но тебе...именно тебе, желаю только благополучия. Я видела собственными глазами вашу сцену, и сказать честно, я обескуражена. Как можно настолько подло делать ставки на живого человека?
Она перевела дыхание. Ее мозолистые пальцы гладили поверхность ладони, вызывая в теле приятные мурашки. Нутро наполнялось родной аурой, будто разговор между мной и мамой, где жизнь ― это несложная игра. И рядом с этой незнакомкой ― я расслабляюсь, словно в объятьях любимого и родного по крови человека.
― А вообще мне хочется только подтолкнуть вас найти выход, чтобы ситуация, в которой вы оказались, не стала самой жестокой битвой с противниками. Поверь, деточка, я сама через это прошла. С моим мужем нам многое пришлось преодолеть, доказать обидчикам, что сильны, когда вместе. И наша любовь спасла обоих. Только...я потом из-за ослепленной любви испортила жизнь своему единственному сыну, сделала так, чтобы он никогда не женился на девушке, что так сильно любил... Да и сейчас любит. ― Незнакомка опустила глаза вниз. Ресницы дрожали, она была готова в любой момент разреветься. ― Выслушай меня достаточно хорошо и запомни, что не играй в игру, в которую втянул по глупости твоей парень. Ты должна здраво оценить себя, его и вашу любовь...
― Ее у нас никогда не было... ― шмыгнула носом, прерывая женщину.
― Есть, просто никто из вас не был готов сказать, выпустить на свободу птицу. Но это еще не означает, что поздно. Ты позволь дать шанс судьбе самой действовать. Если по глупости ты устроишь дебошир, то всю оставшуюся жизнь будешь жалеть об этом... Я себя корю очень сильно за тот случай с сыном и не могу до конца принять факт, что он прошел через огонь и воду по моей глупости. И теперь надеюсь, он сможет вернуть свою любимую, да и как выяснилось, дочку...
Голубизна в глазах стала светлее. Смотрела, не прерывая зрительного контакта. Мы говорили с ней на одном языке без помощи разговора. Мы общались, как старые друзья, не видящие друг друга много лет. Мне было спокойно, и ураган во мне стал напоминать сквозной ветер.
Я все еще больна и мне нужно время на лечение.
― И что бы ни случилось, верь в самое лучшее и справедливое. Я хочу видеть в тебе только позитив и ярко-искристые глаза, которые переливаются разными оттенками. Ты красавица! И заслуживаешь быть счастливой. Я гор...
Но она не заканчивает фразу.
Телефон нарушает нашу уютную атмосферу, и она тут же поднимается с места. По позвоночнику пробегают неприятные мурашки. Бросив на меня последний, решающий взгляд, она добавляет вкрадчивым голосом:
― Не унижайся. Борись за правду и за ваше будущее.
И тут же исчезает, оставляя меня в гордом одиночестве. Вибрация продолжает исходить из заднего кармана брюк, пока продолжаю смотреть вдаль, высматривая своего ангела хранителя...
Я все еще ничего не могу разобрать, что мне делать дальше.