Возвращение
Москва.
— Красавица? - голос Валеры дрогнул, когда рука, что поддерживала девушку со спины, пропиталась кровью, — девочка, сейчас все будет.
Он поднял голову на испуганного Дамира, что подстрелил не того, кого был должен, его руки дрожали, и пистолет сразу же выпал из них.
Выстрел. Валера пустил пулю прямо в лоб не задумываясь, потому что нет ни одной жизни для него дороже, чем жизнь той, кого он любит. Прижав голову любимой к своей груди, он повернулся к столу, около которого уже стоял Сильвестр.
—Звони Васильевичу из склифа, - твёрдо сказал парень, чьё сердце разрывалось за Есению, — и если ты хочешь жить, то он вытащит из неё эту чёртову пулю,и она останется в живых. Иначе, я расчленю тебя на виду у твоих младших братьев и матери.
Сильвестр кивнул, и это было не из-за чувства страха, а из-за боли за девочку, за которую он нёс ответственность. За ту, которая беспрекословно спасала его людей, забивая на все человеческие принципы, сажала невиновных, и вытаскивала из-за решетки самых страшных убийц.
—Наиль, огнестрел, скорее всего легкие, - быстро произнес Сильвестр в трубку телефона, пока Валера поднимал девушку с пола, и направлялся к выходу, — это Каверина, Наиль, хоть с того света доставай, должна выжить, как дочь уже мне.
Забежав в больницу на руках с окровавленной Есенией, Валера бегал глазами по прохожим, ища врача, что просто обязан ее спасти. Второй раз в жизни он вносит ее на собственных руках в больницу с пулей в теле, и из-за этого сердце просто не выдерживает.
—Сюда давай! - выкрикнул Васильевич, кивая на дверь, и Валера уже бежит туда, пытаясь как можно аккуратнее держать девушку, — давай, парень, я здесь разберусь.
—Спаси, - еле слышным голосом произнёс Валера, сглатывая ком в горле, — спаси, пожалуйста.
Доктор лишь кивнул, и медсестра буквально силой стала выталкивать Турбо, который не отрывал взгляда от бессознательной Есении, чьё лицо побелело от потери крови, вся одежда была пропитана Алой жидкостью, а сердце будто перестало биться.
—Остановится твое, остановится и мое, - прошептал Валера, прежде чем перед его носом медсестра захлопнула дверь.
Казань.
Марат лежал в комнате и сверлил взглядом потолок от злости, что не может спокойно ходить из-за простреленного колена собственным братом. Отец даже не задавал вопросов, увидев сына в таком состоянии, потому что он смирился с тем, что его уже не перевоспитать. За окном темнота, и Марат взглянув на луч лунного света, попадающего в его комнату, задумался об Айгуль. Он недавно приехал, но так и не смог к ней зайти, лишь предупредил, что все не очень хорошо.
Раздался звук проворачивающегося ключа в замочной скважине, и Марат поднялся на локтях, пытаясь выяснить, кто же пришел в такое позднее время. Ключи были только у трёх людей, и двое из них сейчас мирно находились внутри квартиры.
—Сюрприз, - тихо проговорила Айгуль, отворяя дверь в комнату парня. Марат восхищенно улыбнулся, и хотел бы встать, но Айгуль подошла сама.
Она повзрослела. Длинные волосы были собраны в небрежную косу, видно сбежала прямо как и спала, глаза сияли счастьем от увиденного возлюбленного, улыбка была шире чем обычно. Даже спустя три года она ни на капельку не разлюбила того, что стал для неё глотком свежего воздуха в те самые пятнадцать лет.
—Ты как сбежала то? - спросил Марат, обхватывая руками лицо девушки, как только она присела на кровать, — дядя Ренат из меня все мозги вытрясет за такие твои повороты.
—Пора бы им уже привыкнуть, - усмехнулась Айгуль, и прильнула к губам парня, обвивая своими холодными, тонкими пальцами его шею.
—Без тебя было скучно в Москве, - отрываясь от девушки, заявил Марат, и взяв ее косичку в свою ладонь, придвинул к своему носу, вдыхая запах, который давно не ощущал, — мне тебя не хватало.
—Я тоже скучала, - проговорила Айгуль, и чмокнув парня в щеку, прилегла рядом с ним, прижимаясь к его груди щекой. Обретая спокойствие, любовь, счастье.
Костя сидел на кровати, пока на его ногах тихо покоилась голова Леры, что проплакала слишком долго, слишком много, слишком больно. Он гладил ее по волосам, выбирал пряди, изредка целовал в макушку, перебирая в голове все возможные способы убийства того, кто поспособствовал смерти их дитя.
—Я достану его из тюрьмы, из Ада, из под земли, - шипел Фитиль, касаясь рукой нежной кожи на шее любимой, — надо, я сяду снова, но эта тварь заплатит мне за смерть моего ребёнка своей же жизнью. Он просто не представляет на что я способен, прошли восьмидесятые, наступили девяностые.
В дверном проеме показался Максим, который хотел бы отпроситься на пару часов домой, дабы встретиться с семьей, и Фитиль поднял на него глаза.
—Звони Фарту, - сжимая челюсти, заявил Фитиль, дергая рукой, в которой с моментом выхода из участка появился жуткий тремор.
После пары минут листания блокнота с номерами, Макс недоуменно уставился на своего босса.
—Нет такого, - проговорил Макс, пожимая плечами, - может по другому записан?
Фитиль прикрыл глаза на пару секунд, а потом тяжело вздохнул.
—Отец, - нехотя произнес он, и Максим удивленно вскинул брови, - он записан как отец.
Москва.
Битый час Валера сидел на чертовой скамейке, на которую слишком сильно зачастил. Уже не было сил дрожать, кричать, психовать, были силы лишь на то, чтобы надеяться на самое лучшее, и с этим он прекрасно справлялся.
Он корил себя за то, что пришел в этот злосчастный офис, что навёл пистолет, что настолько дал ей поникнуть в самом себе, что она не задумываясь подставила своё тело, дабы защитить его от пули. Больно.
Васильевич вышел из операционной, и облегченно выдохнул, дотрагиваясь до плеча Валеры. Он тут же вскочил с места,и уставился своими обезумевшими глазами на доктора.
— Операция прошла успешно, - проговорил Наиль Васильевич, снимая с лица маску, — Есения очень сильна. Скорее наступит ледниковый период, чем эту девушку убьет какая-то железяка в теле.
—Выжила, - на выдохе проговорил Турбо, и упал на скамейку, тяжело дыша и потирая ладонями лицо. Красавица будет жить, и к черту все что было и будет, — Сильная, выжила.
—К ней сегодня нельзя, - уверил Наиль, и кивнув парню покинул коридор.
Валера же остался ждать момента, когда он сможет поговорить с любимой, взять ее за руку, поцеловать, объяснить все, что так долго коробило его сердце. Эта боль от возможной потери просто резала его на живую, и он совершенно не знал как с этим справиться. Когда ему пришлось уехать, первые несколько дней у дядьки на Урале он просто умирал. Ему нужно было прятаться, искать убежище, искать то, на что он будет жить, но он просто лежал, мечтал о будущем с той, кого должен был оставить и оставил. Но он обещал вернуться, хоть и неизвестно когда. Он страдал каждый божий день, когда писал письма, признавался в любви,и черт возьми, извинялся за то, что бросил ее, хоть и для спасения себя.
Всю гребаную ночь до самого утра он перебирал мысли, искал то, что может растопить лёд, что появился мгновенно вокруг сердца Красавицы, как только она увидела его с Ритой. Выбора мало.
К утру, когда больница снова закишела врачами и больными, вернулся и Наиль Васильевич, и после двадцатиминутных важных процедур, Валеру пустили к ней.
Он сделал глубокий вдох, прежде чем войти, потому что вина, что грызла его изнутри не давала быть спокойным.
—Дамирчика мне позови, - хрипло протянула Есения, медленно разминая шею, — я этой гниде трехвальтовой сейчас руки то пересажу, стрелок недоделанный.
Она не смотрела на парня, просто говорила, будто перед ней был не тот, кого она так яростно защищала от пули.
—Я убил его, -сразу, честно, ответил Валера, и Есения застыла, наконец устремляя свои глаза в зелёные, расстроенные, сожалеющие, больные, — он не мог жить после того, что сделал с тобой.
—Это был мой человек, - еле поворачивая языком, произнесла Еся, ведь наркоз оставил за собой следы, — я бы уж решила эту проблему и без твоих способов.
—Красавица, - устало произнес Валера, и сев на стул около больничной койки взял ее за руку, пытаясь наладить контакт, — я виноват, но люблю я только тебя, пойми же это.
—Ты вернул прошлую Есению, дядя, - усмехнулась сквозь боль Каверина, но руку не отдёрнула, наоборот наслаждалась его прикосновениями, хоть все ещё злилась на него. Она осознавала, что возможно Валера и вправду не виноват, но ему стоило устроить некую взбучку, чтобы понял, нехрен с чужими женщинами по углам прятаться, — теперь свои проблемы я буду решать сама, и только попробуй меня остановить, когда я найду эту рыжую тварь, и вырежу ей язык.