#найдимагию
Я делаю селфи. Называю его «Маггл в поисках магии», а потом собираю сумку с вещами и еду пять часов на машине к дому моих родителей. Мама со мной не разговаривает. Она хотела, чтобы я простила Нила. Ну ладно. В моем сердце есть место прощению, но в моей жизни нет места тому, кому это прощение нужно постоянно. Она уже хотела планировать свадьбу, а я разрушила все ее мечты о кружевах, жемчуге и дегустации тортов. Когда я подъезжаю, отец чем-то занят на заднем дворе. Он поворачивает козырьком назад свою кепку Янкиз и идет ко мне, чтобы поздороваться.
- Не знал, что ты собиралась приехать, Эллион. Мама очень обрадуется твоему появлению.
- Я сама не знала. И, папа, не ври мне. Она все еще злится. - Он улыбается, потому что я права.
- Она поехала на рынок, так что спрячь свою машину за домом, и давай хорошенько повеселимся.
Я киваю. Нет ничего лучше, чем напугать мою властную, любящую все контролировать маму. Папа тоже любит ее помучить - когда я была совсем маленькой, именно он подкидывал мне идеи. Перевесить все картины в доме на другие места. Намазать маслом ее очки для чтения. Натянуть на сиденье унитаза целлофан.
Бедная мама (хотя на самом деле она это заслужила). По крайней мере, у нее был только один ребенок, который ее разыгрывал. Папа идет в дом и делает мне сэндвич с ребрышками, которые остались от вчерашнего ужина.
- Ты приехала, чтобы что-то нам сообщить, да, Эллион?
- Ага. - Я делаю глоток лимонада из банки, которую он мне протягивает. Господи, благослови его.
- Хорошее или плохое? - уточняет он. Папа не может просто стоять на месте - у него это никогда не получалось. Я наблюдаю, как он курсирует между раковиной, холодильником и задней дверью.
- Почему ты не можешь спросить прямо? - интересуюсь я. - Что ты хочешь нам рассказать? - Я изображаю его низкий голос, а он в ответ качает головой.
- Я так не говорю. Но хорошо, - сдается он. - Что ты хочешь нам рассказать?
- Я переезжаю.
- Куда?
- Это не твоя забота, папа.
Он подходит ближе и садится напротив меня.
- Это из-за Нила?
Я начинаю качать головой еще до того, как он успевает закончить предложение.
- Нет, это из-за меня. Я всегда была девушкой, на которую можно положиться - последовательной, предсказуемой, с волосами мышиного цвета. Именно поэтому я и нравилась Нилу. Конечно, он хотел, чтобы я перекрасилась в блондинку, но все остальное… И знаешь, что? Не думаю, что то была настоящая я. Думаю, все просто хотели видеть меня такой, а я не противилась.
- Так ты хочешь сказать, что в глубине души ты дикая, непредсказуемая блондинка.
- Возможно. И я хочу выяснить, так ли это.
- А почему ты не можешь искать себя здесь?
Я кладу свою бледную руку на его темную, с огрубевшей кожей.
- Потому что я не достаточно смелая, чтобы меняться, когда все за мной наблюдают. Я хочу пройти это в одиночку. Хочу, чтобы все было по-настоящему.
Он откидывается на стуле и прищуривает глаза. Думаю, он научился этому взгляду, потому что посмотрел слишком много фильмов с Робертом Де Ниро. Мой отец - привлекательный мужчина, его волосы совсем седые, но он их начесывает. И у него есть татуировка фламинго на предплечье - отголоски его студенческих дней. Я всегда хотела быть похожей на него, но внешне пошла все-таки в маму.
- Твоя мама властная и любит все контролировать, - произносит он. - Не пойми меня неправильно, именно поэтому я и влюбился в нее. Она ростом полтора метра, но ничего не боится и всегда говорит мне, как нужно поступить. Это заводит.
- Фу, папа.
- Прости. Но так задумано природой. Властные матери воспитывают в своих детях либо бунтарский дух, либо пассивность. В твоем случае - последнее. - Он опускает пальцы в баночку с медом, которая стоит на середине стола, и проводит ими по моему лбу.
- Уезжай, детка, - продолжает он. - Обрети покой. И не позволяй никому подавлять тебя.
- Это должно быть масло, - протестую я. - Предполагается, что ты помажешь мою голову маслом.
Чувствую, как мед стекает по лбу на нос, а потом свисает, словно сопли, с его кончика. И я его слизываю.
- Твоя мама только что припарковалась на подъездной дорожке, - сообщает он. - Иди, спрячься в кладовку и напугай ее. - Я слышу звук шин по гравию и встаю.
***
Два дня спустя я, чертовски уверенная в себе, покидаю родительский дом. У меня даже шаг стал немного пружинящим, чего раньше никогда не было из-за моей плохой осанки. Мама сначала оторопела, но спустя день обид и угрюмого потягивания Зинфанделя она пришла к выводу, что мужчины во Флориде не подходят моей закрытой, сформировавшейся личности. Мужчины во Флориде. Именно поэтому я получила ее благословение на переезд. У меня потрясающая семья, особенно когда они не проецируют на тебя все свои заморочки. Она позвонила своей подруге, которая позвонила другой подруге, и меньше, чем через пять часов у меня была работа.
- Скажи мне, - слышу ее, разговаривающую по телефону. - А там есть симпатичные, одинокие парни?
Через неделю после моего отъезда у меня было назначено свидание с Дином.
- Дин, - восторгалась мама, хлопая в ладоши. - Прекрасное имя для прекрасного парня.
За ее спиной папа качал головой и закатывал глаза.
Перед моим отъездом мы с папой вылили весь ее Зинфандель и наполнили бутылку концентрированным острым соусом, над которым трудились весь день.
- Не забудь заснять ее реакцию, - шепчу ему на ухо во время прощального поцелуя. - Если мы не прекратим, когда-нибудь она разведется с нами обоими.
Папа хохочет в ответ.
- Тогда ей придется учиться самой заправлять машину.
- Этого никогда не будет! - говорю я на прощанье.
Двое - самые важные - готовы. Теперь мне нужно рассказать Дэлле и Джун. Слава богу, своего работодателя я уведомила за восемь недель. Я работала там не так долго, поэтому никто особо не сожалел о моем уходе. Но они все равно организовали для меня прощальную вечеринку и неверно написали мои имя на торте. Дэлле я скажу последней.
- Что значит, ты переезжаешь в Вашингтон? - возмущается она. - Как ты могла принять такое решение, не поговорив об этом со мной? - Некоторое время я сижу молча, обдумывая, как ей на это ответить, и вожу пальцем по кромке стола. Мы в том возрасте, когда балансируем между собственной независимостью и обсуждением с друзьями каждого своего шага. Мне никогда особо не нравилась эта часть взросления, так что я всегда старалась принимать собственные решения. Дэлла, мне стоит выстричь челку? Я хочу серебристую или золотистую машину? Темные джинсы или светлые?
- Ну, потому что я уже взрослая, и мне не нужно спрашивать мнения друзей, чтобы принять какое-то решение.
Мы сидим в кафе в центре Форт-Лодердейл. Официант принес наши сангрии, но ощутив напряжение между нами, почти сразу исчез. Она достает телефон и пишет Тому, демонстративно, по-детски надув губы.
- Эй, - начинаю я, касаясь ее руки. - Мы можем навещать друг друга. Представь, как это будет весело.
Когда она опускает телефон, в ее глазах стоят слезы.
- Я не хочу жить здесь без тебя.
А секунду спустя появляется сообщение от Тома: «Что?!»
- Да ну, с тобой все будет в порядке, Дэллс. У тебя есть Том, и ваш новый дом. Вы, ребята, хотите пожениться… - На последней фразе мой голос обрывается. Я делаю глоток сангрии.
Дэлла шмыгает носом.
- Том уже едет, - сообщает она.
- О, нет. Дэллс, ну зачем? Это должен был быть женский разговор!
У меня начинается паника. Делаю несколько глотков и прошу официанта принести еще бокал.
- Ну, все изменилось, когда ты сообщила, что переезжаешь.
Мы болтаем ни о чем. Я корчу рожицы, потому что это всегда вызывает у нее улыбку. Но сегодня Дэлла слишком сосредоточена, и ничто не может ее отвлечь.
- Кто будет спасать меня от моей семьи? - спрашивает она. - Кто будет делать мне чипсы?
- Том, - отвечаю я. - Теперь это его обязанность.
Когда приезжает Том, общее настроение ланча меняется. Он не поддерживает депрессию Дэллы, а вместо этого развлекает весь ресторан своим остроумием и подтяжками, которые сейчас на нем, так как потом ему нужно ехать сразу на работу. Мы оплачиваем счет и убираем кошельки, когда он обращается ко мне.
- Почему?
- Только тебя еще не хватало. Просто оставь меня в покое, - огрызаюсь я. Дэлла всхлипывает и направляется в уборную.
- Почему? - снова спрашивает он после ее ухода.
Я долго и внимательно смотрю на него, но он не отводит взгляда.
- А почему нет? Я молода, мне все надоело, меня предали. Вроде, это верное решение.
- Ты убегаешь, - заявляет он.
Я задаюсь вопросом, почему он так внимательно на меня смотрит, почему сжимает руки в кулаки, и почему так круто выглядит в этих подтяжках.
- Тебе ли не знать, - огрызаюсь я.
Он поджимает губы, но я права.
- Куда ты едешь?
А вот это самый сложный вопрос. Я так и не сказала никому, кроме родителей, куда я еду, и хочу, чтобы это до последнего момента это оставалось тайной. Поэтому просто качаю головой.
- Ты едешь в Вашингтон? - догадывается он.
Мои губы дергаются. Просто ужасный покер-фэйс. Как, черт возьми, он узнал?
- Нет.
- Да, именно так, - шипит он.
Я заглядываю ему через плечо в поисках Дэллы. Она все еще вытирает слезы.
- Нет, я переезжаю в Даллас.
- Ты врешь. Там жарко, и ты ненавидишь обрезанные джинсы и ботинки.
Откуда он это знает?
- Ты переезжаешь из-за меня?
Ооо, ох, его глаза пылают огнем.
Делаю вид, будто обиделась. Даже глаза закатываю, но у меня это не слишком хорошо получается. Нил частенько повторял, что в такие моменты больше похоже, что у меня вздутие живота.
- Я уже сказала, почему уезжаю, - отвечаю ему, вставая со стула. Он берет меня за руку - прямо как в том сне. Так похоже, что я отдёргиваю руку и делаю шаг назад. А где же карандаш? Вижу, что он лежит на полу под столом. Господи. Он синий? «Ты идиотка», - твержу сама себе. - «Это ресторан, где на полу постоянно лежат синие карандаши».
- Ты не сошла с ума, - произносит он. - Я…
- Том, - отбываю его на полуслове. - Дэлла идет.
Позже этим вечером Дэлла мне перезванивает.
- Послушай, я знаю, что в последнее время у нас были спорные моменты, но ты все еще моя лучшая подруга, и я тебя люблю. - Я позволяю себе проглотить это вместе с чувством вины. - Мы с этим справимся.
- Конечно, Дэллс. Так все и будет.
- Мне нужен кто-то, кому я могу позвонить и рассказать о своей жизни, - продолжает она.
- Еще бы, - улыбаюсь я телефону. - И этим человеком всегда была я, так?