Глава вторая
в которой речь пойдет о том, как умер главный герой.
Конец мая 1403 года. Король Вацлав отправляется во Вроцлав, Чехия остается под управлением четырех губернаторов.
Июль-август 1404 года. Народные волнения в Праге, вызванные казнью Николаса Цуля и 50 рыцарей.
В ноябре 1403 года король Вацлав вернулся в Богемию и, как принято считать, застал разгулявшуюся знать и принудил всех вернуть награбленное и принести извинения. Как напишут в поздних хрониках, все раубриттеры извинились, и только Ян Зул - "пропал", подразумевая, что он то-ли скрылся, то ли совсем уж безнадежный подлец. Согласно некоторым из этих поздних хроник именно это и стало поводом для архиепископа Збинека Заяца, губернатора Праги, собрать армию и выступить против Зула.
Данная трактовка событий хронистами, как можно видеть, несёт на себе проекцию событий 1395 года и имеет определенный эмоциональный окрас. Да, принесение извинений и возврат незаконно захваченных земель их владельцам, королю, владельцам от короля и прочие комбинации, был, но не в 1403 году. Согласно имеющимся документам из пражского архива этот процесс начался уже в 1405 году, после возвращения короля Вацлава из Вроцлава со встречи с королем польским Ягайлой, и растянулся до 1412 года. Говорить о пропаже человека, под чьим контролем находилась примерно половина Богемии с рядом верных сторонников короля за компанию, противостоящая другой половине, находящейся под контролем Рожемберков, поддерживаемых интервентами, и Хазмбурков, поддерживаемых церковью, и чье местоположение было достаточно хорошо известно, чтобы выслать к нему не просто посла, а армию - тоже достаточно некорректно.
И так, пока король Вацлав отсутствовал в стране с мая 1403 по декабрь 1404 года, Чехия была оставлена под управлением четырех губернаторов, среди которых был уже знакомый нам талантливый полководец архиепископ Збинек Заяц, губернатор Праги. К концу июня Заяц собрал армию и, без вынесения обвинения каким-либо судебным органом или хотя бы личного ультиматума, выдвинулся в Бенешов.
*** *** ***
В начале лета 1404 года из Праги выдвинулось регулярное войско: феодальные копья, призванные горожане, осадная техника... таким составом обычно идут на войну, но это войско направлялось не к границе, а вглубь страны.
-- Позор всех рыцарей! - громыхал архиепископ Збинек Заяц, подходя к Бенешову. - Твои дни сочтены! Мне будет достаточно десяти пальцев своих рук, чтоб раздавить тебя, как говно!*
Конечно, разведка донесла Цулям о приближающемся войске.
Дуба была старым замком, готовым к длительным осадам, но Чжейханов не был таким оплотом. Николас категорически не принимал советы пасынка по укреплению своего градека - не признавать же в чем-то правоту сопляка, ей-богу! Зазнается ещё и подумает, что у него есть влияние на отца. Или ещё хуже - кто-то другой так может подумать. Этого Николас допустить не мог, даже ценой жизни, в том числе - своей.
* Дословная цитата из анонимных пражских хроник.
*** *** ***
-- ... раздавит пальцами, как говно?... - Йоханнис поднял брови и похлопал глазами, - видимо, ему не впервой... давить говно пальцами...
Переговорщик стоял с растерянным видом.
-- ... было бы даже смешно, если бы не было так грустно... - Цуля тяжело вздохнул и сложил руки в замок на коленях, - тебе удалось понять, в чем его ультиматум?
-- Да не особо, пан... - замялся молодой хорошо одетый мужчина, - ещё он кричал, что твоему отцу уже заготовлен самый высокий крюк на Жижковом холме.
-- Ну ему-то там как раз и самое место - повыше да попочетнее, - огрызнулся Йоханнис.
-- Архиепископ примерно так и сказал... - развел руками переговорщик, - и не слова о тебе. Но движется он именно сюда.
-- Не ради же того, чтобы взять меня в союзники ...
*** *** ***
В кратчайшие сроки на точки были разосланы гонцы Цули с указаниями готовиться к приходу архиепископа и сдаваться на его милость, коли тот предоставит такую возможность. Гонцам было разрешено остаться по местам назначения, однако, они вернулись, а вместе с ними прибыло подкрепление.
Йоханнис не толкал речей. Да этого и не нужно было. Когда гарнизон Дубы увидел его в начищенном миланском доспехе, гербовом оверкоте и с топфхельмом, украшенным геральдической фигурой, подмышкой - они все поняли без слов. Зная, что этот бой станет последним - надо облачиться, как на праздник. Либо доблестная воинская смерть, либо виселица.
Аристократы оделись в самые лучшие наряды и поделились оставшейся шикарной одеждой с челядинами, стерев границу между сословиями. Все сто пятьдесят человек, включая тех, кто отправился на саперные работы, были укутаны в парчу, бархат и шелк, как в саван. Подготовка к обороне началась.
*** *** ***
Збинек Заяц не терял времени впустую и, подойдя к Дубе, отдал приказ устанавливать бомбарды.
Между внешним укреплением замка, идущем вдоль реки и прыгающим по холму, и второй стеной, прилегающей почти вплотную к замку, было с пару веревок*. В низине у реки, за внешним укреплением, располагался ряд домов и казарм, заполненных в этот момент добровольцами.
Первый массированный залп пришелся во вторую стену, на холме. Затем последовала тишина.
Разведчики Цули донесли, что осаждающие разбивают лагерь.
Расчет Зайца был на то, что защитники крепости вымотаются за ночь, заделывая бреши в пробитой стене, пока часть его войска будет отсыпаться, а саперы делать подкоп.
Вопреки ожиданиям Заяца, вместо того, чтобы бежать заделывать брешь, осаждаемые за внешним укреплением развели костры. Много костров. Зачем это было нужно стало понятно на утро, когда саперов архиепископа, копавших под ворота восточной стены изо рва, обдало кипящим маслом, смолой и фекалиями в прорытых ими туннелях.
Бомбарды уже остыли с вечера и были готовы дать ещё один залп. Снова по второй стене.
Восточный периметр Дубы имел несколько осадных башен, в отличие от западного, вдоль которого шел приток реки Сазавы. Это определяло некоторую предсказуемость действиям осаждающих, но контролировать всю внешнюю стену для защитников крепости было непростым делом, а у архиепископа было очень много людей... в конце-концов, это была регулярная армия, осаждающая один замок!
Это был вопрос времени. Настал момент, когда добровольцам пришлось вступить в непосредственное сражение, ведь отступать было некуда - вторая стена не располагала внутренними воротами...
Пехота и саперы архиепископа расположились между внешней и второй стеной, прикрываясь щитами от болтов, летящих в них. Во второй стене была пробита брешь. Дострелить до самого замка не представлялось возможным, как и завести осадную технику через внешнее укрепление. Штурмовать замок с гарнизоном больше, чем в сто человек - глупое самоубийство. Брать стену сапой, учитывая её малый периметр и легкость обнаружения саперов - тоже дело сомнительное.
Не смотря на свою неграмотность и специфическое поведение дураком Заяц не был, а полководцем он тем более был отменным. Потому он приказал собрать таран. Ведь эффективно противодействовать тарану можно только заливая его горящими и кипящими субстанциями, которые будут поджигать щиты и ошпаривать ноги осаждающим, а эти субстанции рано или поздно закончатся. Немаловажно, что для оперирования тараном надо немного людей, которых можно постоянно менять.
Единственное, что архиепископ недооценил - это крюки на кованых цепях, которые гарнизон сбрасывал со стены и подтягивал на лебедках, цепляя и таща вверх таран, щиты и людей.
Спустя три дня непрекращающегося боя последняя стена была пробита. Войско Збинека Заяца ломанулось в проем, прикрываясь щитами от льющейся на них горячей смолы. Их встретил гарнизон крепости, ждавший уже с нетерпением этого момента. Момента воинского триумфа - смерти в бою. Смерть не страшна - veritas vincit**.
Йоханнис высунулся из окна башни, шваркнув геральдическим солнцем на своем топфхельме по наличнику, с печалью глядя, как умирают в бою сыны аристократов. Знатные юноши, не брезговавшие рыть окопы и собирать технику, когда любой наемник послал бы в пердельник за такое непристойное предложение, потому что он не землекоп и не челядин. Раубриттеры, отказавшиеся от пьянства ради бессонных патрулей. И просто авантюристы, шедшие за ним, которые могли бы и уйти с деньгами, но остались ... ради чего? Не ради же того, чтобы умереть - вот так.
Его взгляд встретился с глазами Збинека. В них не было ненависти или злости. Странно, но в них была та же жалость к глупому наивному мальчишке, которую он видел тогда, в их первую встречу на Земском Суде.
-- Минуй заградных! В башню! - скомандовал архиепископ.
"Ему нужен я," - промелькнула мысль в голове Йоханниса, - "если я сдамся, он может пощадить других." Глупая наивная мысль.
Его взяли. Но не убили. Точнее - не сразу.
* "Мерная веревка" - примерно 25 метров.
** "Истина победит" (лат.) - в будущем один из девизов Гуситов.
*** *** ***
-- Ужас неизвестности поглотил мое сердце, в которое Збинек вбивал железный костыль. - Упырь отпустил руку старухи. - Хоть сердце уже не билось, я осознавал, что мою голову отрезают от тела. Как мне вбили костыль в печень и отрезали пальцы - я не помню. Помню только, как очнулся в нескольких местах сразу.
-- Глупые христиане... - вскинула руки Борутка, - снашала боялись тебя, как демона ада, потом поняли, што ты шеловек, и стали бояться тебя ештё больше, потом разделали тебя, как безнадежного грешника, штобы затем похоронить, как святого! Вот ты и застрял в этом мире, кара-неме!
-- А ты! А ты!.. - Йоханнис осекся. Гнев в его хрустальных глазах сменился неловкостью. Тяжело вздохнув он положил руки на плечи старухе и крепко прижал её к себе.
*** *** ***
Войско Заяца подошло к Чжейханову и застало землекопов, роющих траншею под мостом, соединяющим половинки замка. Збинек закатил глаза.
-- Мог бы ещё после моего приезда начать! - выкрикнул архиепископ куда-то в направлении внутренней башни. - Я, знаю, что ты там!
Збинек неловкими движениями отвязал мокрый окровавленный мешок от седла и достал оттуда голову Йоханниса.
-- Как думаешь, если я взял Дубу - как быстро я разнесу этот шалаш? - Заяц вытянул голову младшего Цули вперед. - И не надейся, что тебя ждет то же! Для тебя уже готов самый высокий крюк в Праге!
Николас стоял на краю башни, глядя вниз, когда солдаты архиепископа подошли к нему. Странно, но во сне он с легкостью прыгал с высоты и разбивался, чтобы скрыться от Рыкающего Зверя, а сейчас не мог сделать последний, решающий шаг.
"Это не сон..." - крутилась мысль в голове Николаса, - "я всегда думал, что смогу сделать это, дабы избежать позора. Избежать наказания."
Николас продолжал смотреть пустыми глазами вниз, когда его сняли со стены и начали вязать.
"Это не сон..." - страх наступил раубриттеру на горло - " Я никогда не ошибался в людях. Как я мог ошибиться в себе?"
*** *** ***
Николаса повесят 13 июля 1404 года, как преступника, а останки Йоханниса захоронят в королевской палате тогда же, в 1404 году, почтив тем самым. Впрочем, об этом уже было написано ранее... но вспомнить об этом будет не лишним.
Обращу внимание читателя на то, что обстоятельства смерти Йоханниса до сих пор не известны. По юридически значимому документу* нам известен только год и место захоронения, но не причина смерти. Может (и скорее всего) осады Дубы Заяцем и не было вовсе, как и не было её незаконного захвата Цулей ранее. В пользу этого говорит то, что хроники, не путающие Николаса и Йоханниса и разделяющие их как хозяев в замках Чжейханов и Дуба соответственно**, повествуют только о захвате Николаса и разрушении Чжейханова, ничего не говоря о Йоханнисе и Дубе, да и остальные хроники, путающие отца с сыном, - молчат о Дубе, вообще.
Когда-то, за несколько лет до этого, когда Йоханнис был ещё в банде Ванека, тот рекомендовал его королю Вацлаву, как верного человека***...
Может, Заяц и вправду взял Йоханниса в союзники для захвата Чжейханова и младший Цуля погиб, выступив против отца? А может он умер после, при других обстоятельствах? А может и до, что и дало повод обрушить гнев архиепископа на его отца? Есть даже предположение, что Йоханнис бежал из Дубы и начал новую жизнь, а его "похоронка" это мистификация - кстати, хорошая завязка для книги...
Но вернемся в Чжейханов.
Чжейханов был разрушен до основания, а вместе с ним и подградная деревня Седлец. Несколько веков спустя появится легенда, что архиепископ искал там секреты тамплиеров, по тому и снес все подчистую... чтобы... найти их...
В 1412 году эта местность, где был Чжейханов и Седлец, будет носить название Улыбки, а бургграф Вышеграда Рацек Кобыла получит от короля разрешение на постройку здесь Замка на Веселе, в дальнейшем известного как Коморный Градек.
* Назначение Николая Злоннецкого в Хоцеради ("История и значение Коморного Градека")
** Текст V Буржуазных Хроник
*** "История и значение Коморного Градека"
*** *** ***
-- Очнувшись из небытия я понял, что я один ... - прошептал упырь, - душа, ушедшая из мира живых и не принятая миром мертвых.
-- Не горюй, мы все - одни, - прошептала старуха, растворившись в руках призрака колючим ветром.