"Капкан."

  Мустафа остался в кафесе, но я не торопилась к нему, а уныло побрела за Халиме Султан в султанские покои, только она знала теперь, как нам быть.
Отказываться от трона добровольно мы не собирались, но что-то нужно было делать с Мустофой, которому не помогали даже лучшие лекари страны. Его здоровье, к сожалению, нельзя было купить деньгами, а нам нужен был здоровый Султан на троне.
Что я могла предложить? Только лишь отпустить меня и Мустафу в Эдирне, где на свежем воздухе ему стало бы лучше, и я постепенно смогла бы ввести его в общество, помочь ему адаптироваться, но при этом большинство государственных дел, конечно же, должна была бы решать Халиме Султан, как регент больного Султана. Это была бы моя последняя попытка помочь ему, и если бы ничего не вышло, то я буду согласна уйти с ним в кафес и прожить там до конца своих дней. Но перед этим я должна попытаться еще. Неужели, нам с ним суждено только жить в четырех стенах?
В моих глазах было такое отчаяние. Я не хотела возвращаться в прошлую жизнь, я хотела большего, я хотела счастья, которого никак не могла обрести.
Мы с Халиме Султан молчали, находясь одни в темных султанских покоях, обе обессиленные своим собственным поражением. Толпа за стенами дворца все так же гудела, но Халиме Султан не выходила к ним. Она отдала им на суд Давуда Пашу, что им было еще нужно? Наверное, они разбирались как раз с ним.
Я собиралась отойти к себе, желая остаться наедине, как дверь с грохотом открылась.
Халиме резко вскочила на ноги, прокричав:

- Кто посмел войти сюда!? Я велела никого не пускать! Стража!

Она искала на ком сорвать свою злость, но перед ее взором предстала сама Кесем.
Я отпустила свой взгляд и пожелала слиться со стеной, не в силах посмотреть этой женщине в глаза. Ведь именно я ее предала и из-за меня она сейчас была в черном одеянии, нося траур по своим собственным сыновьям. Я была уверенна она пришла мстить. Мстить всем нам.
От неожиданности Халиме Султан отпрянула, но быстро выпрямилась, с вызовом посмотрев на ту, которой много чем должна была быть обязана.

- Кесем? - женщина сложила руки перед собой, дружелюбно улыбнувшись. - Чем я заслужила твое появление здесь?

Кесем промолчала, лишь кивнула аге, который был рядом. И тот преподнес ближе платок, развернув который все увидели отрезанное ухо.
Меня чуть не стошнило. Я отвернула голову, чтобы не увидеть этого зрелища больше и постараться поскорее забыть.
Сомнений не было. Давуд Паша был мертв. Его убили так же, как он когда-то убил Османа. И за всем этим стояла Кесем?

- Узнаешь, Халиме?

Сейчас Кесем стояла перед нами, как всегда спокойная и прекрасная, не теряя твердости духа. Только одно событие сломало ее, только один раз все видели ее слезы, когда умер ее муж - Султан Ахмед. Все остальное время выдержке этой женщине можно было позавидовать.
Столько напастей, недавняя весть о смерти сыновей, а она лишь одела траур, глаза ее полны боли, лицо усталое, но при этом она полна решимости и силы. Откуда эти силы идти дальше в ней брались?

- Узнаю. - спокойно отметила Халиме, даже не вздрогнув. Терять своего достоинства она тоже не хотела. - Ты красиво отомстила. - отметила женщина, не переставая хищно улыбаться.

- У меня были хорошие учителя. - дерзко ответила Кесем. - Вы должны были помнить, что в свое время я была прилежной ученицей.

Халиме усмехнулась.

- Хорошо, ты отомстила. Но что теперь? Трон за мной, мой сын жив, а твои мертвы. Что ты планируешь дальше? - постаралась побольнее ее ударить мать Мустафы.

- Не боишься, что я убью последнего Султана? Ведь мне больше нечего терять. - с ее уст угроза прозвучала, как усмешка.

Халиме вскипела, одно слово, и Кесем вырвала ее из спокойного образа, который она с трудом сохраняла.

- Что ты имеешь в виду!? Ты смеешь угрожать мне сыном!? Только знай, я не ты. Я не буду ждать, когда ты начнешь воплощать свои замысли в жизнь, я задавлю тебя прямо сейчас! Охрана! Схватить ее!

  Но никто не шелохнулся. Халиме еще раз повторила свой приказ, но без результатов. Горькая усмешка появилась на ее губах.

- Значит вы все псы. Ее псы. Я расчищала гарем от предателей, но так и не смогла избавиться от всех. - она окинула всех взглядом и остановилась на Кесем. - Ты ничего не сделаешь моему сыну. Может, он и болен, но он последний Султан, тебе никто не позволит притронутся к нему, он будет надежно охраняться моими людьми. Тебе останется только смириться. Султанский род будет продолжаться от Мустафы и в этом теперь будут заинтересованы все. Был бы у тебя сын, люди пошли бы за тобой, но я позаботилась о том, чтобы оставить тебя ни с чем.

- Ошибаешься, Халиме. - ни единый мускул не дрогнул на лице Кесем, которой пришлось слушать эти обидные слова. - Ты очень ошибаешься. Жизнь твоего сына в моих руках, ведь мои сыновья живы.

Она отошла чуть в сторону, позволив двери открыться, где среди толпы янычар стоял ее первенец - Шехзаде Мурад, еще не достигший совершеннолетия, но живой и полностью здоровый. Халиме Султан не отошла от шока и раскрыв рот, не могла произнести ни слова.

- Можешь поприветствовать нового Султана Мурада. - теперь была очередь злорадствовать Кесем. - Конечно, он мал, его регентом буду я, но людей это полностью устраивает. Твое правление не принесло им пользы, они с радостью согласились на мои условия. Может, твой сын и взрослый, но болен, а мой мал, но здоров. Ты проиграла, Халиме.

Наконец, женщина обрела дар речи. Ее поведение переменилось. Вся ее агрессия куда-то улетучилась, она кинулась в ноги Кесем, слезно умоляя:

- Прошу, ради всего святого, не трогай моего сына. Забирай трон, что хочешь, но оставь Мустафу в живых. Пусть он только живет!

- Уведите. - Кесем кивнула на Халиме, теперь она не проявляла жалости к сопернице.

Халиме схватила стража и стала насильно уволить.

- Прошу! Кесем! Ради Бога! Ради всего святого! - кричала она, пытаясь вырваться, пока дверь не закрылась, и крики ее стали доноситься откуда-то издалека.

И только теперь, когда мы остались одни, Кесем обратила свой взор на меня.
Я молчала, пристыженно стоя в стороне.
Что я могла сказать?

- Ты предала меня.

Она сказала все за меня. Причем в голосе ее не было упрека.

- Я почувствовала, что ты меня предашь. Мне начали сниться странные сны, словно я бегу среди выжженного поля, бегу к дому, который горит, а внутри него находятся мои дети. Что было потом - я не знаю. Смогла я их спасти или нет. Я всегда просыпалась от собственных криков. И тогда, почуяв неладное, я решила перевести своих детей в другое место. Делала все не сама, за мной могли вести слежку. Долгие месяцы я не слышала их голосов, не чувствовала их запахов, не видела их, но все это делала только с одной целью - спасти их. Пусть я бы увидела их позже, зато живыми, чем сейчас, но мертвыми. Не пошла на поводу своих прихотей, хотя так хотелось.

- Султанша, - я рискнула заговорить. - Я лишь...

Она велела мне остановиться жестом. Но я ослушалась.

- Султанша, делайте со мной, что хотите. Да я предала, но мне сказали, что Вы готовите заговор против Мустафы, хотите его убить. Мне сказали, что, если я хочу спасти Мустафу, то должна сказать, иначе и мне его не видать и его убьют.

- Ты же знаешь, что я не раз спасала Мустафу, с чего его мне убивать?

- Знаю, и я так говорила. Но мне сказали, что тогда вы это делали, потому что свои дети были маленькими, а сейчас Осман мертв, Мехмед тоже, только Мустафа мешал Вам подойти к трону и завоевать его. - с жаром рассказывала я. - Я не знала, кому мне верить и как поступить? Я ведь не знала, как все было на самом деле, я жутко запуталась. Я не хотела быть причиной смерти невинных детей, но меня вынудили. Поверьте, я рада, что ничего не вышло, и Вы смогли спасти Шехзаде. Очень рада. Вы можете сделать со мной все, что хотите, но только не трогайте Мустафу. Он ни в чем не виноват....  

  - Он был пешкой в руках Халиме, Фюльдане и Давуда. - договорила за меня Кесем. - Как интересно получается, люди, которые сами всегда вели двойную игру и были напрочь двуличны, углядели тоже самое во мне. Ну не смешно ли? Ищем в других то, чем полны сами?

- Султанша...

- Ты хочешь знать, как все было на самом деле? Я тебе расскажу. Расскажу, потому что и сама хочу вспомнить, потому что хочу выговориться.

Она прошлась по тронному залу и села на тахту, не велев мне сесть. Ее взор обратился прямо на меня, и она начала свой рассказ, периодически отводя глаза в сторону, чтобы что-то вспомнить или отпуская их вниз.

- Я не помню своего детства. Не помню ни своей матери, ни отца. Я была слишком маленькой, когда меня похитили, чтобы продать в султанский гарем, поэтому их лица в моей памяти стерлись. временами пытаюсь вспомнить, но не могу. Но не в этом суть. - поправила она себя, чтобы не сбиться с рассказа. - Я должна была стать одной из многих султанских наложниц, но, естественно, как многим маленьким девочкам, оторванных от семьи, мне этого не хотелось. Я плакала, просясь к родным. Мое горе было большим, но тогда я еще не понимала, что я далеко не первая и не последняя девушка, которую насильно оторвали от семьи. Что есть беды в тысячу раз страшнее, и что мое горе не такое большое, что мне даже в некотором роде повезло.

Я вспомнила тот день, когда сама попала в этот дворец. Если Кесем Султан была украдена и насильно оторвана от семьи, то меня привели добровольно родные. Что хуже? Плакать и знать, что где-то там близкие люди, которые так же плачут по тебе и пытаются найти или знать, что от тебя со спокойной совестью отказались?
Моя участь показалась мне в тысячу раз хуже. У меня не было утешений, не было надежд. Я была не нужна и от меня жестоко избавились, не позаботившись о моих чувствах.
А тем временем Кесем Султан продолжала:

- И мне, действительно, повезло. Я приглянулась капитану корабля. Он, глядя на меня, вспоминал свою дочь, которая умерла от болезни в младенчестве. И он проникся ко мне отеческой любовью, выкупил меня и привел в свой дом. Его жена и он удочерили меня. У этой пары больше не было детей, но у них было доброе, большое сердце, готовое принять чужого ребенка. Я прожила у них несколько лет, пока новое горе не затронуло уже нашу семью. Умер мой приемный отец, и мы с матерью остались одни. Та нашла себе подработку в султанском дворе. Благо ее знали. Каждые выходные она покупала и относила в султанский дворец продукты по списку, который ей выдавала повариха. Она была ее помощницей, за что и получала небольшую плату. После смерти отца мы стали жить бедно, но нам хватало. В один из таких выходных. Она забрала меня с собой, чтобы я не скучала дома, да и помогала ей, ведь в этом случае работа пойдет в разы быстрее. Этот день оказался судьбоносным для меня. Я не могла и ожидать, что тогда меня увидит Ахмед, который совсем недавно стал Султаном и влюбится в меня с первого взгляда. Признаюсь, и мое сердце тогда затрепетало, когда я увидела его, стоя в коридоре в простых одеяниях совсем маленькой девчушкой, которая еще не должна была знать, что такое любовь к мужчине. Ахмед захотел меня в свой гарем, но моя мать была против, и я боялась этого места, которое должно было разлучить меня второй раз с семьей. Но от судьбы не убежать. Султанские приказы должны выполняться, и меня разлучили с матерью во второй раз. Опять насильно. И я попала в гарем, в который должна была попасть еще несколько лет назад. Я оказалась там, где и должна была быть. И никому не было дела: хочу я этого или нет, если это пожелал сам Султан. Ахмед пожелал, чтобы я была подготовлена к нему в ту же ночь, но ему противостояла его мать - Хандан Султан и бабка - Сафие. Я была маленькой, неопытной, необученной, как я могла явиться такой перед Султаном? Их страшила новость, что Султан очарован девушкой, которую увидел в первый раз, и они не желали, чтобы моя власть на него возрастала. Меня поместили в гарем. И дали новое имя.

 Она посмотрела на меня и улыбнулась.

- Нет, не Кесем. Меня назвали Майперкер за лицо без единого пушка или что означало луноликая. Это позже Ахмед после первой ночи назвал меня Кесем, что для него значило "первая в стае", "путеводная звезда". И, действительно, я была первой в его новом гареме, по жизни указывала ему путь и оставалась первой, несмотря ни на что. Но моя жизнь не была сказкой. Да, я понравилась Султану, да, я попала в его гарем, но больше? Меня направили учиться, а чтобы Ахмед забыл обо мне - ему в ту же ночь отправили Махфируз. Девушку, еще оставшуюся со старого гарема, сформированного для его отца и ненамного старше его. В ту ночь он ее не принял, мое лицо было еще свежо в его памяти и к другой касаться ему не хотелось. Махфируз испытала позор, ведь Султан отказался принять ее к себе, а значит она в чем-то провинилась и не угодила его Величеству. Была бы на ее месте другая, то эту девушку больше ни за что не отправили бы к Султану, но Махфируз очень нравилась матери Султана - Хандан и та через некоторое время послала ее снова к сыну, перед этим тщательно проведя с ним беседу о необходимости наследников. Ахмед не стал возражать. в ту ночь Махфируз была у него и понесла, в последствии родив первого сына - Османа. А я все это время училась, ожидая, когда Султан вспомнит обо мне, все вспоминала нашу встречу, его взгляд, его желание оставить меня, но где же он? Почему не спешит? Неужели, позабыл меня? Тогда я была уверена, что забыл. Рождение его сына стало для меня ударом, а затем меня ждал еще не один удар: еще одна наложница была беременна от моего Султана, а он привел в гарем какую-то Фатьму, которую сделал своей законной женой! Моему горю не было конца. Говорили, что он эту девушку увидел у своей тети, а просто так привести в гарем не мог, ибо та была мусульманкой, оставалось только жениться. Вот как она очаровала Султана! Тогда я не смогла стерпеть насмешек за своей спиной. Девушки злорадствовали, мол понравилась одна, теперь другая. Вот ты теперь совсем забыта, а у него есть жена. Мне было так тоскливо и одиноко, что я решилась сбежать. Раз я не нужна Султану, то зачем я в этом дворце? Жить, никому ненужная и слышать новости о том, как он любит других и как другие рожают ему детей? Я сбегу, а он даже не вспомнит обо мне. Сбегу к матери, которая тоскует без меня, обниму ее. И я пыталась сбежать, но была поймана за пределами дворца. Я решилась на этот шаг от отчаяния и обиды, смогла одурить пару стражников, но всех не сумела. О моей выходке было сообщено Султану. Помню, как я тряслась, но старалась держаться уверенно. Смерть? Пусть. В ту ночь я была готова ко всему.
Ахмед устроил тогда настоящий переполох. Чуть не убил стражу, которая упустила меня. Но больше всего досталось его бабке - Сафие Султан, которая все это время препятствовала тому, чтобы я попала в султанские покои, врала, что я плохо учусь и не могу быть у Ахмеда. Он ее сослал в старый дворец, избавив от ее общества всех. Сафие повиновалась, понимая свою вину.
Это была моя первая маленькая победа. Под руководством Хандан меня нарядили и отправили к Ахмеду. Думаешь, у нас была бурная ночь? Далеко не так. - Кесем тепло улыбалась, вспоминая. - В свою первую ночь мы ругались. Он упрекал меня за то, что я сбежала, а я, не побоявшись того, что передо мной Султан, отчитывала его за то, что он позабыл меня. Словно ревнивая жена высказывала ему и за сына от другой и за женитьбу на Фатьме. В дальнейшем, я держала свою ревность при себе. Но тогда не молчала. Султан клялся мне, что не забывал, что постоянно спрашивал обо мне, но его жестоко обманывали. Что ему оставалось? Обещал, что впредь я не буду вдалеке от него и плохие дни остались позади... Ах, Ахмед, если бы ты только знал, что нас ждет впереди... Но он был уверен, что все будет хорошо.  

 Она остановилась, но ненадолго, откинувшись назад, она рассказывала дальше:

- Но кое какое обещание он все-таки сдержал - я больше не была вдалеке от него. Я полностью завладела вниманием Султана. Он требовал, чтобы я неустанно была возле него, чем вызвала ревность и ярость Махфируз, обладавшей очень скандальным характером и даже избивающая рабынь, но ей все сходило с рук из-за матери Султана, которая благоволила ей и из-за того, что она была матерью первенца - Османа. Мне тоже досталось тогда от первой Хасеки Ахмеда, я испытала на себе ее гнев и не раз, но вот только Ахмед не стал закрывать на это глаза, как было раньше. Махфируз пала в немилость и около трех лет он ее не звал к себе. Мое возвышение напоминало всем во вдорце возвышение когда-то Хасеки Хюррем, только вот не бывает двух одинаковых судеб и историй. Если Хюррем стала законной женой, выслала всех рабынь, то я была любимой, но не единственной. Он писал мне стихи, дарил украшения - все это я до сих пор храню, мне большего от него не осталось, но я была у него не одна. Махфируз тогда отошла на второй план, но была Фатьма, законная жена, которую он не имел права обделять ночами, за которой стояли ее родственники - во главе тети Султана, да и сама Хандан пыталась убавить мое влияние, постоянно напоминая ему о других. Таким образом, когда я стала его фавориткой, уже имелись две Хасеки, и я должна была выстоять и выжить среди них, показав, что я тоже чего-то стою. Мне не было и двадцати лет, как мне пришлось стать взрослой, оставив детство далеко позади. Мне не было и двадцати лет, как я стала любимицей Султана и начала рожать ему детей, пытаясь сохранить теперь не только свою жизнь, но и жизнь своих детей в логове, кишащими змеями.
Да, очень скоро я забеременела. И что очень странно - я молила Бога о дочери. Когда во дворце уже было два наследника - Осман и Мехмед, разве, было там место еще одному? Осман - сын черкески Хатидже Махфируз и Мехмед, имя его матери я так и не знала, ведь та умерла, рожая его. Что ждало бы моего сына? Постоянно мысль о смерти? На престол взошел бы один, а другой казнил бы всех братьев?
В то время Ахмед думал о казни своего родного брата - Мустафы.

Услышав имя любимого, я вздрогнула, став слушать еще внимательнее.

- Но он не решился убить брата, слишком был мягкосердечным. И я его не виню, я даже горжусь им и его поступком. Он пошел против системы, которая требовала от него пролить кровь. Он вызвал к себе Халиме Султан и пообещал ей при всех, что не тронет ее сына, что она может спать спокойно. Но этот расклад не устраивал Хандан Султан, которая боялась, что жизнь Мустафы будет постоянном угрозой для ее правящего сына, и тогда она втихую отправила палачей к Мустафе. Покушение не удалось, но, думаю, ты понимаешь, как подорвана была психика маленького ребенка и в какое бешенство пришел сам Султан, которого посмели ослушаться. Он выслал свою мать из дворца. Он терпеть не мог, когда его мать лезла в государственные дела и запрещал ей это, а она посмела его ослушаться. Конечно, позже он ее вернул во дворец, но...

- Говорят, Султан отравил свою мать. - зачем-то ляпнула я и пожалела об этом, вдруг этими словами я могла разозлить Кесем.

Но что странно - она не накричала на меня, не велела молчать, даже не стала опровергать или подтверждать мои слова, она оставила меня с неотвеченным вопросом.

- Что еще ты слышала?

Я замялась.

- Еще я слышала, что Вы единственная, кто могла дать Султану хоть какой-то совет, но никогда не злоупотребляли этим, зная его нрав. Султан Ахмед не любил, когда женщины лезли в государственные дела, но Вам это позволял, желал постоянно видеть Вас возле себя. 0н не привыкал ни к кому, пока не появились Вы. И Хандан Султан всегда считала Вас ведьмой, в то время, как в гареме считали, что Вы покорили Султана своей нежностью, вежливостью, красноречием, красотой и стройным станом, которой не испортили многократные роды.

Кесем звонко рассмеялась, польщенная моими словами.  

  - Хандан не видела моих достоинств, ей было легче назвать любую успешную и умную девушку - ведьмой. Что ж, это звучит, как комплимент. Она не любила меня и пыталась всеми способами убрать, но в чем она оказалась права - Мустафа, действительно, принес много хлопот. Не успел Ахмед отправиться в поход, как пришла весть о его смерти. Ты не представляешь, что я тогда пережила, но не могла в это поверить, пока не увидела бы его тело. Тогда и Халиме при помощи Сафие Султан из старого дворца попыталась воздвинуть своего сына на трон. Но неожиданно вернулся Ахмед, который был в бешенстве от услышанного и увиденного. Он сослал Халиме, а Мустафу запер в кафесе, вновь задумавшись об его казни.

"Бедный Мустафа, сколько же ему пришлось перешить!" - пронеслось тогда в моей голове.

Я понимала и действия Султана, находившегося в смятении и маленького неповинного ребенка, ставшим игрушкой в руках матери с малых лет.

- Я тогда отговаривала его от казни брата. Призывала к его рассудку и справедливому сердцу, просила подумать: ведь и у него теперь сыновья и, разве, хочет он, чтобы брат и дальше беспричинно убивал брата? Просила дать его достойным пример. Не знаю, что тогда помогло, но Мустафа остался жив, только до конца дней должен был быть в кафесе, подальше от матери-интриганки.
Я тогда уже сама познала радость материнства, подарив Султану сначала одну дочь - Айше, а затем другую - Фатьму. Еще через год я подарила Ахмеду третью дочь - Геверхан. Мои соперницы торжествовали и злорадствовали, шепчась за спиной, что его любимая фаворитка не способна родить сына и получить статус Султанши, но я старалась не обращать внимания на эти слова. Я была рада своим дочерям, ведь их жизнь не была никому интересна, они могли спокойно бегать по дворцу и гулять по саду, они имели право жить, никто не мог лишить их жизни - а это было самое главное. Кончено, мне хотелось иметь сына от Ахмеда, хотелось его маленькую копию, хотелось доставить ему радость, но я давила в себе эти желания, довольствуясь тем, что есть. Все это время я была у Ахмеда одна, заставив его забыть о гареме, но только его жена Фатьма не могла никуда деться. Три года я была у него единственной, чувствовала себя самой счастливой, но вот в его покои вошла законная жена. Разве, могло в гареме мое счастье длиться бесконечно? В 1609 году Фатьма рожает ему третьего сына - Джихангира, но тот не проживет и пару дней. А еще через год я рожаю первого мальчика - Орхана - мою радость и отраду, но в тоже время мой постоянный страх. Он проживет всего два года и умрет совсем неожиданно. Я молча глотаю слезы по ночам. Лучше было потерять его тогда в младенчестве, чем вырастить и лишиться совсем взрослого. Через год в нашей жизни появляется Ханхзаде, а через два я рожаю еще одного мертвого мальчика Селима. Я не отчаиваюсь. У меня есть дочери, любимый Султан, зачем мне Шехзаде, которого я могу потерять? Богу виднее. Но меня все-таки волновало, что у меня нет до сих пор сына от Ахмеда, что я не даю ему этой радости. А вдруг у меня будет мальчик, и он выживет? Если так, то пусть мне Бог пошлет сильного и здорового сына, а если нет, то пусть забирает моих сыновей еще в утробе матери. Словно услышав мои молитвы, Бог посылает мне Мурада - моего льва, которым я могла только гордиться. В этом же годе Фатьма рожает тоже мальчика- Шехзаде Хасана, но тот проживает всего пару дней.
Я трясусь над своим сыном, не доверяю его никому, переживаю за его будущее, молю Бога сохранить его и понимаю, что мне необходимо действовать, чтобы сохранить его жизнь.
Моя радость была недолгой. Я гуляла в гареме с Мурадом на руках, как гром среди ясного неба, меня настигла новость, что мой Ахмед снова женился и привел новую жену в гарем - некую грузинскую принцессу Чолокавшвили Шахназам Хайруммису.  

  Я всегда была ревнивой, но терпела, боролась не только со своими врагами, но и со своим характером, но тогда я не сдержалась. Влетела в покои любимого и устроила настоящий протест, бунт - называй это как хочешь. Я женщина, женщина, которая любит, как я могу терпеть присутствие других!? Смог бы терпеть он других мужчин рядом со мной!? Гарем гаремом, я понимала и принимала чужие порядки, но у меня сдали нервы.
Это был всего лишь политический брак, так это объяснил Ахмед, но я вывела его из себя. Он отослал меня и в ту же ночь, желая наказать меня побольнее, вызвал к себе Махфируз! Мою давнюю соперницу. Надо мной открыто смеялись. Мало того родила сына, который не имеет первоочередного права на трон, так и лишилась благосклонности Султана. Я заперлась в своей комнате и не выходила из своих покоев. Не желала видеть, как он резвиться с Махфируз или с новенькой принцессой. Махфируз тогда родила Ахмеду еще одно сына - Гусейна, но мальчик оказался слабым, но затем она родила еще одного наследника на престол - Баязида.
К сожалению всех, Ахмед не смог долго держать меня вдали от себя. И вскоре сам Султан просил у меня прощения, сочинив мне очередное стихотворение. Фатьма родила ему очередную дочь, которую он назвал в честь меня. Правда, девочка прожила недолго, но представь, как было уязвлено ее самолюбие? Ты родила дочь мужу, который ее назвал в честь своей любимой женщины - твой ненавистной соперницы. Затем я родила Султану малышку Атике, новенькая принцесса сумела родить ему лишь трех дочерей - Хатидже, Эсму, Захиде. Фатьма родила Хусейна и Зейнеп, но все ее дети жили недолго. Бедняжка, это сломило ее. Ни любви мужа, ни детей. Одни утраты. Пришла законной женой, а стала кем? Проигрывала какой-то рабыне. Но тогда для меня были хорошие времена. Я родила трех сыновей подряд - Касыма, Сулеймана, Ибрагима. Я выбила у Махфируз титул Хасеки количеством родившихся детей. И могла она этим смириться?
Во время одного из праздников я села на место Махфируз, посчитав, что я на это имею право.
Но неожиданно появилась первая жена Ахмеда и на меня посыпались оскорбления.
- Ты грязная рабыня, немедленно встает с моего места! - сказала тогда она, указывая, что я никто, а она принадлежит знатному роду.
Я разозлилась и дерзко ответила, что главная здесь я, а не она. Что я любимая женщина и мать большинства детей Ахмеда, хотя в основном молчала и не лезла в ссоры.
Махфируз вспылила, выхватил кувшин со стала и выпила его содержимое мне на голову, а затем схватилась за мои волосы.
От ее выходки я была в шоке и не сразу начала защищаться, но это все увидел Ахмед, который как кстати, шел к нам, желая проведать.
Мне пришлось пережить унижение, но вкус победы того стоил. Это стоило того, чтобы сам Султан поднял руку на Махфируз и велел ей отправляться в старый дворец. Конечно, Махфируз переживала, но думала, что Ахмед ее простит, ведь она мать первенца, только он был не умолим. Поднявший руку на меня равнялся поднявшему руку на самого султана. Так я лишилась окончательно первой соперницы, но у меня их было еще две.
Принцесса-грузинка тоже не могла меня терпеть и публично оскорбила при всем гареме, я не стала спорить, а пересказала все Ахмеду. Получив от Султана пощечину при всем гареме она с тремя своими дочерьми была сослана со дворца. Ее положение было слишком шаткое, чтобы оскорблять любимицу Султана. На что она рассчитывала? Что ее статус "принцессы" позволит ей спустить все с рук?
Оставалась только Фатьма, но ее историю ты знаешь. Она в последнем году жизни Ахмеда, беременная тогда Абиде Султан, тоже отправилась в старый дворец из-за того, что выместила всю свою злобу на меня на новой ничего не значащей наложнице Ахмеда. Та была новая девочка, которую привела я, я ее воспитала, дала воспитание, но в благодарность мне она отплатила тем, что соблазнила Ахмеда. Я не стала тогда ничего делать, предоставив дело случаю, веря, что Бог отомстит за мою доброту. И сделал он это руками Фатьмы Султан, которая не стерпела ее нахальства.

  Ей хватало и меня, как появилась новенькая дурочка, хваставшаяся своим положением при Султане. Ахмед часто ее звал к себе, но я знала, что это его новое развлечение и не более, но у Фатьмы не было моей мудрости. Слишком задетая и уязвленная она совершила большую ошибку. Ахмеда больше вывело из себя то, что кто-то посмел трогать его наложниц, да и девушка носила его дитя, сама рабыня мало имела ценности для него. Он бы вычеркнул ее в скором из жизни так же, как вычеркивал остальных. Всех, кроме меня. А я тогда не могла не довольствоваться своим положением. Теперь я была не только любимой, но и единственной его женой. Ахмед женился на мне. Я стала законной женой. Это был самый прекрасный день в моей жизни. Я понимала, что получила этот статус совершенно правильно, что я это заслужила, тем более только меня он любил. Если на Фатьме он женился, потому что она мусульманка, на принцессе, потому что ее статус обязывал, то со мной он этой сделал без какого-либо принуждения. Я могла гордиться собой. Я познала цену любви Султана, но так же познала цену верности. Если одна моя служанка меня предала, став наложницей Султана, то другая - я говорю о Малике, всегда была рядом со мной. Когда пришло время ее женить, она отказалась, пожелав служить мне. Меня не могло не тронуть это, такая преданность дорогого стоит. У меня было мало людей на кого я могла положиться - мой муж, мои дети и служанка Малек, чьей дружбой я дорожила. В этом дворце, где каждый желает твоего падения, сложно понять, кто друг, а кто враг. 

Дворец стал душить меня, и я занялась благотворительностью. Нужно помнить о нуждающихся всегда, даже когда тебе плохо - это был мой девиз. Делая добро, помогая другим, я чувствовала, как сама становлюсь лучше и могу легче дышать.
Во дворце меня боялись, а за его пределами боготворили, а мне это было только на руку. Если народ доволен, то им нет дела до восстаний, я и не ожидала, что в дальнейшем поддержка народа сыграет для меня большую роль.
Но если к тому времени я избавилась от всех соперниц, то не могла тоже самое сделать со всеми претендентами на престол.
Девушек, родивших сыновей, называют икбал, что означает "счастливая", но так ли это на самом деле? Разве можно назвать счастливыми тех, кто живет в постоянном страхе за свое дитя? Вот так и я жила в страхе за своих детей.
Но помимо своих родных, у меня появились приемные дети, которых я не отделяла от своих.
Осман стал моим приемным сыном, а меня все называли его духовной матерью.
Я звала его на праздники, дарила подарки - делала все, чтобы быть с ним в хороших отношениях.
И с Мехмедом тоже, только вот тот относился ко мне подозрительно и велел Осману не доверять мне, держаться подальше, мол я ему не подруга и не мать, а враг, преследующий свои цели. Змея в обличии ангела.
Он пожаловался на меня и Ахмеду, а тот запретил мне видеться с Османом и остальными Шехзаде, ведь, как известно, рядом с ними могла быть родная мать, а не другая Султанша, которая могла навредить.
Кончено, он не верил, что я могла навредить его сыновьям, но Ахмед пожелал, чтобы я больше не опекала Османа, ведь тот уже взрослый мужчина, а я женщина, пусть и старше, но молодая и не связанная родственными узами. Он ревновал меня и всегда чтил обычаи, но я все-равно исподтишка виделись с Османом и продолжала ему благовелеть.
Да я была хитра , но подлой и коварной?
Мне ничего не стоило убрать Османа, Мехмеда, Мустафу и других претендентов на престол, которые не были моими сыновьями, но я этого не делала, потому что хотела положить конец братоубийству. Мне ничего не стоило нашептать Ахмеду, что его родной брат настоящая угроза, потихоньку усыпить Османа и остальных, сделав так, чтобы на меня не пала и тень подозрений, но я этого не делала. Поверь, я обладала достаточной силой, чтобы сделать все, что захотела.
Но я старалась быть со всеми в хороших отношениях, чтобы мои дети не были тронуты. Старалась привести восточную страну к европейским порядкам, где брат не казнит брата и рисковала своими детьми из-за своего благородства.  

  - Но у вас не получилось. - падала голос я.

Кесем окинула меня грустным взглядом.

- Да. После смерти Ахмеда все пошло наперекосяк. Три дня перед его смертью я была с ним, не спала, не отходила от него, не ела, не пила, лишь держала его за руку и молила Бога не забирать моего мужа молодым, ведь мне нужно было его сильное плечо, его мужская поддержка. Кто я без него? Какой хаус меня и моих детей настигнет, если он нас покинет? А что станет с моим бедным сердцем, которое было готово разорваться на части от потери самого дорого человека? - впервые за весь рассказ ее голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки, хотя в глазах стояли слезы. - Он как бреду повторял мое имя и сжимал мою руку, не отпуская ее. В момент смерти с ним была только я, больше он никого не пожелал видеть. Разве, это не самый верный признак любви? Он умирал с моим именем на устах. Чтобы он ни делал, как бы себе ни вел, он по-настоящему любил меня. И это было для меня огромным утешением. Я держалась из последних сил, но мой организм в один момент не выдержал, я заснула, когда Ахмед стих и ему чуть полегчало. До сих пор корю себя за это. А когда я проснулась, то рядом лежало уже его мертвое тело.
Мой Ахмед отошел в иной мир, а я должна была бороться за наше будущее дальше. Одна. И мне требовалось быть очень сильной и мужественной, чтобы выстоять. Я не смогла даже нормально оплакать его смерть. Я распадалась внутри на части, чувствуя, как внутри образовался огромный кратер, который ничем не заполнить, но в тоже время размышляла, как спасти своих детей. Я заново училась смяться, собирала себя по кусочкам ради детей. Но все-равно без Ахмеда я словно утеряла часть себя, но мне нужно было действовать. Только мои дети не давали мне сдаться окончательно, ведь, если бы я сдалась, то все мы бы погибли в этой кровавой войне. И я билась из последних сил.
Это я тогда предложила абхазке Халиме посадить на трон ее сына. Она была благодарна мне, с моей помощью сбылась ее мечта, но она пошла на поводу у дочери, разрушив наш уговор. Ты знаешь, что было потом. На трон сел Осман.
Осман меня ценил, любил. При нем не было Валиде, она так и была в старом дворце, а я не могла занять ее место, поскольку все знали, что я его неродная мать. Но Осман меня часто навещал. Я была рада его детям, как своим, но вот только они погибли во время праздника.
Его фаворитка - Мелексима сошла с ума, ее отправили в старый дворец, а Осман решился от отчаяния на ужасный поступок - казнь брата. В тот день наступила суровая зима, которой никогда не было раннее. Все считали, что виноват в этом Осман, который пролил кровь невиновного брата, боясь, что из-за отсутствия наследников тот займет его место. Перед смертью Мехмед проклял брата, и его проклятие сбылось.
В тот день я стала бояться Османа, ведь следующими могли быть мои дети. Осман наломал много дров, сделал непозволительные ошибки и настроил против себя всех, кого мог.
Получалось, что я зря старалась. Зря отговаривала Ахмеда от казни брата - Мустафы и не раз, зря просила Ахмеда издать новый указ о престолонаследии, по которому можно было посадить на трон Мустафу, как самого сильного и старшего, затем Османа, а сейчас все снова возвращались на круги своя, из-за действий Османа.
Осман умер, точнее его жестоко убили, я не смогла спасти его, поскольку в этот момент спасала своего Мурада от покушения на его жизнь. Да и как я могла остановить разъяренную толпу, жаждущую крови и мести? После на трон снова посадили Мустафу , а вы все предали меня, решившись убрать мое дитя.
Я набрала власть. Меня начали узнавать, принимать мою сторону. Мне удалось спасти Мурада, удалось сквозь столько лет вернуться к власти и устоять, но отныне у меня больше нет жалости к врагам. Я сгорала и сгорала, пока в один день не восстала из пепла. Я научилась быть жесткой, когда это нужно, научилась прощать и давать с легкостью решения о казни. Люди научили меня, что многим из нет доверия и милосердия.

  Я понимающе посмотрела на нее. Ее история жизни была волшебной, нереальной, полной боли, но в тоже время имеющей куча радости. Она получила все то, о чем когда-то мечтала я. Ей было суждено познать настоящую любовь, родить детей, нянчить их, стать Султаншей, а мне судьбой было велено смотреть, как мои мечты сбываются у других. 

Я любила Мустафу, но мы не смогли бы никогда быть полноценной семьей. Во мне было слишком много боли и разочарований. Я предвидела, что скажет дальше Кесем Султан и не боялась ее гнева, наказания. Во мне была такая опустошенность, что в один момент вся моя жизнь для меня потеряла всякий смысл. Я не смогла быть достойной дочерью, не смогла быть достойной женой, не смогла помочь Мустафе вылечиться, не помогла ему удержать трон, на что я вообще годилась?

- Султанша, умоляю, заклинаю, прошу ради самого святого, делайте, что хотите со мной и с остальными, но Мустафу не нужно трогать. Ваша месть и жестокость оправдана, но не в его сторону. Вы умейте быть милосердной, Вы умейте быть благородной, жестокой, когда нужно. Так покажите в очередной раз, что Вы - настоящая Султанша. Пусть Вы Султанша не по крови, но Вы будете намного достойнее некоторых из них. У Вас сильный и благородных дух, покажите свою справедливость.

Я выдохлась, говоря без передышки. Желая высказать все, пока меня не остановили. И с нетерпением ждала результата. Кесем недолго молчала, видимо, давно все решив и не обратив на мои слова должного внимания.

- Фюльдане, Халиме отправятся в старый дворец, возможно, они оттуда больше никогда не вернуться. - туманно намекнула Кесем, а затем сказала то, что дало мне шанс выдохнуть. - Мустафу я не трону, он ни в чем не виноват. Бедный. Стал игрушкой в борьбе за власть , а вот ты... - ее голос стал тверже. Что она сделает? Убьет? - Ты тоже поплатишься за свое предательство, но не в такой форме. Ведь зачинщицей всего была не ты, но из-за твоего предательства я могла потерять самое дорогое , что мне осталось от Ахмеда - своих детей.

- Мне жаль, что я Вас подвела и в очередной раз напомнило о всех предательствах, которые были в Вашей жизни. Но, поверьте, я сделала это не специально. - лишь смогла выдавить я. - Вы убьете меня?

- Нет, ты будешь жить. - сразу отозвалась Кесем. - Но Мустафу ты больше не увидишь.

- Но это большее наказание для него, чем для меня! Султанша! - меня схватили, потащив к выходу. - Прошу! Закройте вместе с ним в кафесе до конца моих дней. Да, я буду с ним, но запертое помещение для меня будет самым большим наказанием! Госпожа, прошу! Одумайтесь! - но дверь покоев передо мной захлопнулась, я пыталась вырваться, но тщетно, а затем услышала противный смешок за своей спиной.

- Ну что, пташка моя, будешь платить за все содеянное.

Я даже не успела ответить, к моему носу поднесли тряпку, пропитанную чем-то, от чего я моментально потеряла сознание. Я лишь успела запомнить бешеный стук своего сердца. Наверно, так страшно мне не было никогда в жизни.

*************