Часть 5
...я даже не знаю, что бы делала без него, только Ливий понимает, насколько мне плохо, только он может помочь мне стереть ту боль, что разрывает сердце. Реймсс и Реммао делают вид, что не знают меня. Как можно? Ведь я все объяснила, они же знают, как мне тяжело. Исман был единственным, что не осуждал, просто был рядом, поддерживал, не требуя ничего взамен. Потеряв его и своих друзей, я думала, что также отправлюсь к Нилу, но Ливий не позволил. Кто бы мог подумать, что этот заносчивый и самовлюбленный, на первый взгляд, парень может оказаться столь чувственным и отзывчивым к чужим проблемам. Очень не хотела его посвящать в свои печали и беды, но узнав главное – он не отвернулся, он стал относиться ко мне с еще большим трепетом… невероятно…
.... так странно, сегодня он целый день, будто невзначай, касается меня. Пальцы, плечо, талия. Вроде ничего особенного, но мне кажется, что в эти жесты он вкладывает куда больше, чем я могу принять… Он знает, через что я сейчас прохожу и не давит на меня, но все же я понимаю, что разговора нам не избежать...
…сегодня вечером мы должны встретиться и о чем-то поговорить. Серьезность во взгляде мне подсказывает тему нашего разговора... Но мне так страшно.. страшно, что одно мое слово может привести к тому, что я его потеряю, что он не сможет смириться с моими душевными метаниями. И, наверное, будет правильно, если и он отстранится от меня. Зачем ему я непутевая…
… Я даже представить не могла, насколько он замечательный. Когда я ему все рассказала, сердце, казалось выскочит из груди. Конечно, не очень то приятно, я думаю, слышать о том, что произошло тем утром у меня дома. Но он не осудил, не выгнал и даже улыбнулся краешком губ. Он понял, что я открыта перед ним, доверяю ему, но пока не готова воспринимать его так, как он бы этого хотел. Но он готов ждать, ждать меня.. Последняя фраза была слегка размыта, будто капли испортили написанное, Амен понял, что, скорее всего, это были слезы и, стиснув зубы, проговорил:
- И что же, здесь все будет об этом лекаре?!?!? – он продолжил листать папирусы, пробегая по ним взглядом и ища что-то важное, за что можно было бы зацепиться… и, нашел..
...дура, дура! о чем я только думала. как можно было позволить себе целовать его?! он точно станет моей погибелью... если бы кто сказал, что первый поцелуй будет у меня с Верховным эпистатом, я бы точно подумала, что он не в себе. Но что делать, если его голубые нет, нет.. не голубые... небесные глаза не дают покоя ни днем, ни ночью, во снах… Он, будто преследует меня. Видит Ра, я сопротивлялась, как могла, дерзила, избегала… Хах, пора уже самой себе признаться, что потом стала искать его взгляд, как единственное спасение в череде тех страшных дней…
… Почему-то, почувствовав на себе руки, я сразу поняла кто это. Я поняла, что, либо я позволю ему забрать мою боль, либо утону рядом с моим братом. Кто бы мог подумать, что этот, внешне холодный, строгий человек может быть таким чутким и нежным. Как же не хотелось, чтобы в тот день он оставлял меня. Я все чувствовала, все слышала, что говорил, как касался, но все это было, словно через толщу воды, будто в каком-то параллельном мире... но я не могла сказать ни слова, не могла позволить себе задержать его рядом… как жаль, что и он не мог позволить себе остаться...
прочитав это, Амен невольно улыбнулся. Он понял, что то, что испытывала к нему Эва, не было злой шуткой или обманом, это было что-то нежное, трепетное... Он почувствовал, что где-то в конце тоннеля зажегся мааааааленький свет, который будет его вести, который сможет его спасти. Но блондин не хотел останавливаться от чтения, побывать в мыслях этой дерзкой девчонки, пожалуй, было одно из заветных желаний, такое манящее, как коснуться ее пухлых и нежных губ. Он взял еще один пергамент:
… О, Исфет, что же это было… этот поцелуй меня чуть с ума не свел… не знаю, благодарить его или проклинать, что остановил нас… С одной стороны, позволить ЕМУ стать первым мужчиной – глаза Амена округлились, брови взлетели вверх. Он вспомнил удивление на лице Ливия во время осмотра и понял, что именно его так удивило. В душе разлилось небольшое злорадство: этот секрет она ему не доверила. – было бы самым правильным решением в жизни. Похоже, я влюбилась как дурочка. Но это разве плохо? Он такой, такой красивый. Снаружи Строгий и Властный, но когда мы наедине, будто меняется... и я ведь действительно понимаю, что за такое поведение, как у меня, уже бы высек, но ко мне лишь прикасается, как тогда в библиотеке… ммм… что ж ты делаешь со мной…
Улыбка чеширского кота не слезала с лица, когда читал, упиваясь милыми речами девушки. Казалось, что рядом сидит и все это говорит, голос так и звенел в ушах. Решил продолжить
... так больно мне ещё не было. Я наивно поверила, что ему нравлюсь, а он... оттолкнул. растоптал... как могла я позволить ему обосноваться у себя в сердце?! проклятый эпистат! за что мне это... мало в жизни горя... исман мертв.. просто мертв. и я никогда, никогда в жизни больше не смогу увидеть нигде, кроме снов … А он ещё и прикрываясь заботой, влюбил меня в себя… и бросил... видимо играл со мной, проверял, наверное...и я повелась...какая же дура... После этого поцелуя, он снится мне каждый день.. сначала брат, где я его изо дня в день теряю, а после, как напоминание о моей ничтожности – он, насмехающийся над моей влюбленностью и наивностью…
Улыбка быстро сошла на нет... Так вот оно что, вот кем он стал в ее глазах. Из благородного рыцаря, готового спасти от бед, в подлого мерзкого, ничем не отличающегося от охотников-насильников мерзавца.
... да, все же была права... Ливий действительно замечательный. Я вижу его взгляд, его движения, отношение... мне так больно оттого, что я чувствую к эпистату то, что не могу почувствовать к нему. Но самое страшное и, одновременно прекрасное, что мой прекрасный лекарь все понимает. Он не давит... он ждёт, когда смогу оправиться от потери и позволить себя любить. он готов дать мне любовь и заботу, которую, как он говорит, я заслуживаю. Он невероятный. И как же горько, что я ему причиняю боль...
... сегодня уже несколько недель, как я учусь у Ливия и, наконец, я не хочу больше прятать мантию и маску, я хочу их уничтожить. Это будет правильно. Я думаю, это его очень обрадует. Он поймет, что не зря доверился мне, не зря терпеливо ждал, был рядом. Очень не хочу его разочаровать... он единственный, кому есть дело до меня. Амен, как я и думала, совершенно не интересуется мной. Значит мне нужно научиться жить дальше. БЕЗ НЕГО. И пусть кто-то скажет, что это был всего лишь поцелуй... для меня он был первым.. и, наверное, хорошо, что он отстранился. Если бы я ему отдала себя и после этого он сделал вид, что меня не существует, я бы точно ушла бы в воды Нила вслед за братом… это слишком… слишком больно... этот чёрствый шкаф совершенно не любит никого кроме себя... и все его отношения с женщинами - это дом любви.. хотя, поговаривают, что даже там он уже не находит себе развлечения... ох, исфет! я снова пишу о нем... когда должна думать только о том человеке, что ждёт меня сегодня вечером у себя. Я хочу надеть самое красивое платье, чтобы у Ливия дар речи пропал, чтобы он понял, что мы можем пробовать двигаться дальше...
Нет нет нет- пронеслось в голове охотника
Она собиралась сегодня … с лекарем?! Неужели не видела, как я все это время страдал?? Свет, который он увидел в конце беспросветной темноты - погас. В ночной тишине можно было услышать только шум листвы от нагрянувшего ветра и замедляющийся стук сердца… его сердца…
И тут снова перед глазами их поцелуй, а после череда событий, что расставила все точки над i. Он вспомнил, как отстранялся, как пытался заглушить все чувства с жрицами, как, не скрывая, ходил и обнимал то Агнию, то ее сестру, то других дев, даже не запомнив их имена... как пропадал постоянно где угодно, только не там, где можно пересечься с ней... как сам, практически толкнул в руки Ливия его неферут. Сейчас же, отбросив свитки, он был полон решимости забрать ее назад. Но вот сможет ли? да и как? Что такого он должен сказать или сделать, чтобы она поверила в его чувства. Эти несколько недель, не такой большой срок, но он все упустил. ее упустил. Как можно обвинять невинную юную девушку в том, что она ищет тепло и нежность там, где его получает без причины. просто потому что она есть.
В какой - то момент мысли снова начинают гудеть, как рой пчел.
Отпусти, забудь. дай ей счастливую жизнь, но без тебя! ты не сможешь ей ничего дать, кроме слез и своего ледяного сердца! но как же? сердце ведь уже оттаяло, нежность ведь уже проявлена! нельзя отпускать. Нельзя, она та, что сможет подарить тебе счастье… да, эгоистично. Но разве не все мы эгоисты, когда дело касается любви? Конечно, нет! Посмотри на идеального со всех сторон, Ливия. Он понимал, прочитав все, что в его поступках не было ни капли эгоизма, но уже не готов был делиться своей женщиной. Он считал ее своей… да только кому уже до этого есть дело?
Не помня себя, Амен очнулся уже в хижине Ливия под стон Эвтиды.
Подбежал к ней и почувствовал сильный жар, разбудил лекаря и тот сразу же дал отвар. Так она пролежала остатки ночи.
Утром Тизиан пришел, чтобы обговорить с Аменом еще раз сложившуюся ситуацию и отрапортовать, что не нашел ничего на берегу Нила, кроме следов борьбы и капель крови. Амен мысленно выдохнул, понимая, что он сделал все правильно, когда решил избавиться от возможных остатков «следов преступления». После пошел, раздал указания своим группам, отправил некоторых в соседние поселения, так как были доносы, что там орудуют шезму и после сказал Тизиану, что им нужно поговорить наедине. Уже у себя в хижине, откинувшись на кресле и запустив руку в волосы, Амен вздохнул и начал говорить:
- Тиз, ты единственный мой друг. Не только в поселении, но и в принципе, во всем Египте. Поэтому, думаю, могу с тобой поделиться. Эва близка мне. Как ни одна женщина не была близка до этого. – Тяжелая пауза была прервана воодушевленной речью напарника:
- А я же говорил, я ж говорил, что что-то не так с тобой. Хитрец какой, знал же, что охмурила тебя девчонка, но не давал себе думать, что она важнее дела стала тебе.
- Я и не сказал, что она важнее дела. Точнее… она просто не имеет никакого отношения к делу. Но проблема вся далеко не в том, что она в сердце и в мыслях у меня… Проблема в том, что я сам все испортил. И теперь даже не знаю, как к ней подступиться…
- Ну для начала, нужно было бы прекратить ходить и обниматься со всем направо налево, перестать ходить в дом любви… Слушай. Вообще не понимаю, зачем ты последние недели, как с цепи сорвался, постоянно с какими-то дамами шастал?! Если твоя тут была под боком. Наказать, что ли, хотел ее? За что? Так и вообще, когда ты успел стать «близким» с ней?
- А то я не знаю, что сам на себя беду навел… и нет, у нас ничего не было. Только поцелуй. Один. После которого я оттолкнул ее. Испугался, что так зацепила. Ты пойми, никогда не было такого. А теперь рядом с ней этот лекарь, со всех сторон, как солнышко и добрый и хороший и нежный и не предавал, не обижал…
- Так может мы лекарю ноги сломаем? Пока он лечиться будет, Эву завоюешь и все будут счастливы – засмеялся Тизиан
Амен лишь покачал головой. И как он может дружить с этим дурачком…
- Нет, нельзя его трогать. В жизни не простит она мне этого. Слишком дорог ей он стал, дороже, чем я был.. До того, как повел себя, как осел, естественно..
- Откуда ты знаешь, в мозгах у нее порылся. Пока спала?
- Почти – вздохнул блондин и махнул головой на стол – сумку ее нашел. А там свитки с ее писаниной, которая оказалась ничем иным, как мыслями ее… Ох что ж я за дурак..
Друг молчал какое-то время, понимая, что шутливые реплики сейчас ни к чему. И вдруг его озарило
- Постой, а где ты сумку нашел? Когда нес ее к Пеллийскому, она была без всего. По дороге к дому допросов и в самом доме также не было ничего…
И тут Амен понял, что допустил огромную ошибку. Врать, что был у неё дома тоже бессмысленно. Вздохнув, он ответил:
- Тиз, я был на берегу и забрал сумку. И да, чтобы ты не начал опять прокручивать у себя в голове… Да, Аку не врал. Она там разорвала накидку и разбила маску. Но мы же с тобой понимаем, что из нее шезму, как из меня танцор. Оступилась, пошла учиться, вовремя спохватилась и стала учиться на лекаря… сама себе подарила второй шанс на лучшую жизнь. А эти подонки чуть не отобрали его… Исфет. Ради всех богов, пусть она очнется и пойдет на поправку, я должен ей сказать все, что не успел.
- Значит чуйка не подвела… Амен, ты должен знать, что я на твоей стороне, чтобы не предпринял. Но нам нужно тогда как можно скорее разобраться с ними, мало ли, кому и когда они смогут еще рассказать о том, что видели. Я никого к ним не пускал. Но день-два и начнут задавать вопросы.
- Я казню их прилюдно. Как только моя Эва придет в сознание.
- Думаешь, это то, что ей захочется видеть после всего пережитого?
- Нет, она не увидит. Я просто хочу поговорить с ней. Отсечение головы этим мерзавцам – это слишком добрый поступок… Я пойду к Ливию. Ты пока за главного.
Весь день Эпистат, вместе с Лекарем, поили Эву отваром против жара и снимающим боль зельем, смазывали раны. Так прошли еще одни сутки, и еще одни… Неферут так и не приходила в себя. Лишь лихорадка давала понять, что она ещё борется, что она хочет жить.
Каждый раз, когда Амен закрывал глаза - он видел свою Эву. Хотя бы там он мог с ней поговорить и сказать все, что думает. Эпистат считал это хорошей тренировкой, перед пробуждением девушки. Да, он не позволял себе ни на миг сомневаться в том, что Эвтида придет в себя. Она сильная девочка, она сможет побороть все... Как и он, поборол ради нее, переступил через свою гордость, принципы и правила...