Лето на двоих

Джулиан:

Я едва успел восстановить дыхание. Всё тело было натянуто, как струна, до последней секунды. Я с трудом сдерживал себя, чтобы не потерять контроль раньше времени, но когда Лиам прошептал последнее — я сорвался. Всё слилось в одно: голос, тепло, ритм наших тел, это утро.

Я тяжело выдохнул, пальцы вцепились в покрывало, мышцы обмякли. Только сейчас я понял, насколько сильно дрожал.

Я поднялся на локтях, посмотрел на Лиама. Его волосы растрёпаны, губы припухли, щеки горели. Он лежал, глядя на меня снизу вверх, как будто только что сошёл с обложки чего-то неприличного.
Я хмыкнул и, доставая влажные салфетки, не удержался от ехидства:

— Ну что, понравилось, Фокс? Или всё-таки хлыст зря не принёс?

Я усмехнулся, убирая прядь волос с его лба, и начал вытирать его — аккуратно, чуть медленнее, чем нужно. Задерживал пальцы там, где знал, что он чувствителен. Чуть надавил салфеткой на внутреннюю сторону бедра. Он дёрнулся.

— О, ты ещё живой. Думал, расплавился.

Он прищурился, но я уже отбросил салфетки, лёг рядом и притянул его к себе, прижав к груди. Всё — шутки закончились. Остался только он. Мой Ли.

— Ты свёл меня с ума, — шепнул я ему в волосы. — Правда. Я ещё никогда не хотел никого так, как тебя.
Ты просто... какой-то дикий подарок судьбы. Без фильтра, без тормозов. Слишком честный. Слишком красивый. И теперь мой.

Я прижал его ближе, целуя в висок.

— Обещай, что не исчезнешь. Даже если протрезвеешь и ужаснёшься. Я всё равно тебя поймаю.

Лиам:

Он протер меня салфетками, а потом улёгся рядом.

–От тебя убегать страшнее, чем оставаться с тобой. Мало ли еще исполнишь свою фантазию с пробкой, пока мы будем на ужине семьями сидеть. Ой кошмар. Я бы там же и умер.

Я представил эту ситуацию и посмеялся. Кошмар какой.

–Это было хорошо.

Я улыбнулся ему, а потом встал и надел трусы, и футболку.

–Тебе бы тоже одеться. Мало ли кто-то придет проведать, не убил ли ты "плотника", который "помогает иногда твоей семье".

Я съязвил и усмехнулся уже не держа обиды, но его побесить все равно хотелось.

Джулиан:

— *От тебя убегать страшнее, чем оставаться с тобой…*

Я тихо хохотнул, уже предвкушая, к чему он клонит. Но дальше — он попал в точку:

— *…мало ли ещё исполнишь свою фантазию с пробкой, пока мы будем на ужине семьями сидеть.*

Я захохотал, захлебнувшись воздухом:

— О, Боже, Лиам Фокс! Ты окончательно испортил мне семейные ужины!

Он продолжал:

— *Ой кошмар. Я бы там же и умер.*

— А я бы тихо наслаждался твоими страданиями, делая вид, что подливаю тебе сок.

– Как вкусненько, Лиам?» – «Острое?» – *А может, просто внутри что-то шевелится?*

Он рассмеялся. И я тоже. Дьявол, как же приятно его слышать.
Но вдруг он встал, натянул трусы и футболку, а потом:

— *Тебе бы тоже одеться. Мало ли кто-то придет проведать, не убил ли ты 'плотника', который "помогает иногда твоей семье".*

Я замер. Медленно повернул к нему голову. Медленно поднялся.

— …вот засранец.

И прежде чем он успел увернуться — я схватил его, рывком притянул обратно, и буквально сбил с ног, повалив на пледы. Он заёрзал, попытался отбиваться, но я уже навалился сверху, целуя его шею, щеки, лоб, прикусывая мочку уха и снова смеясь:

— А вот это — за "плотника", Фокс. За "иногда помогает". И за то, что ушёл от меня в одежде, пока я лежу тут, весь такой… беззащитный.

Я схватил его за талию и уткнулся в живот, продолжая целовать:

— Всё. Проклят. Останешься тут навсегда. Я вырежу на тебе своё имя. Или адрес. Или сразу "собственность профессора". С клеймом. На лопатке.

Я снова рассмеялся и прижал его к себе, шепча прямо в кожу:

— Я серьёзно. Не смей больше вот так вставать. Каждый раз, когда ты надеваешь футболку — я хочу её снова снять.

Лиам:

Я рассмеялся, его губы щекотали шею, затем грудь и живот. Кусался зараза.

–Так мне выйти отсюда голым!? Не думаю, что твои родители одобрят.

Я расхохотался, а потом замер.

А они вообще что-то одобрят? Его отец... он не разозлится? А вдруг они будут убиты новостью о нас?

Тревожные мысли просочились в сознание, и уходить явно не собирались. На часах было всего лишь пять утра. Время поспать и подумать о каминг-ауте было, но я кажется начал себя накручивать.

–Джул, а если твои родители не примут это? Вдруг они огорчатся? А мои? Как вообще им всем об этом говорить? Наши отцы дружат с детства.

Я повернулся к нему, лежа на пледах в черной футболке и черных боксерах.

Джулиан:

Я продолжал целовать его грудь, чуть прикусывая ключицу — он дёргался, смеялся, пах невероятно. А потом выдал:

— «Так мне выйти отсюда голым!?»

Я театрально поднял голову, глядя на него из-под взъерошенной чёлки:

— Было бы красиво. Представляешь, ты идёшь по лестнице, весь в засосах, на тебе только моё одеяло. И мама такая: «Ох, Лиам, доброе утро…» — я захихикал, — …«Хорошо поработал, плотник».

Он расхохотался, а я с удовольствием уловил это движение его живота под моими ладонями. Но тут вдруг всё изменилось. Он застыл. Его улыбка медленно сошла с лица, как утренний туман, когда выглядывает солнце.

— «Джул, а если твои родители не примут это?..»

Я сразу понял, куда всё идёт. Сел, притянул его за талию к себе. Его тело уже не смеялось, оно будто напряглось, как перед бегством. Чёрная футболка слегка скрутилась на животе, подчёркивая худобу. Я провёл пальцами по его спине, а потом обнял — не плотно, а мягко, как в детстве обнимают, когда боишься темноты.

— Эй. Посмотри на меня.

Он повернулся. Я встретился с его глазами и сказал тихо, но уверенно:

— Знаешь, кого я боюсь? Не родителей. Не соседей. Не слухов. Я боюсь только одного — что ты однажды подумаешь, что не стоишь этого. Что мы не стоим этого. Что проще убежать.

Я провёл пальцем по его щеке:

— Моим будет не просто. Это факт. Особенно отцу. Но они меня знают. И, думаю, любят достаточно, чтобы понять. Или попытаться. А если нет — я взрослый человек. Их любовь не должна быть договором с условиями.

Моя рука легла ему на грудь:

— А ты? Ты у меня храбрый. Но и тебе страшно. И это нормально. Мы не обязаны говорить обо всём сразу. Мы можем сделать это вместе. По очереди. Постепенно.

Я лёг рядом и положил его голову себе на плечо.

— Мне не важно, кто что подумает. Главное — ты. То, как ты на меня смотришь. Как шепчешь "папочка" с такой искренней дрожью в голосе. Знаешь, я сдохну, но не отдам тебя никому. А если придётся — уедем, куда глаза глядят.

Я поцеловал его висок:

— Только не отпускай. Ладно? Даже если будет страшно.

Лиам:

Стало спокойно. Рядом с ним всегда так. Я чуть улыбнулся и придвинувшись к нему, уткнулся ему в складку между шеей и плечом. Он лежал на боку как и я. Я обнял его.

–Бабушка знает. Я рассказал ей о своих чувствах к тебе, когда уехал от тебя на коне, прямо во время ужина. Она отнеслась спокойно. Сказала: Если Джулиан тебя обидит, я отлуплю его.

Я посмеялся.

–Да и Марго знает. Знаешь, мне тоже все равно. Я пока не хочу никому рассказывать о нас. Хочу просто быть с тобой в тишине.

Я чмокнул его в шею и чуть сильнее прижался к нему всем телом.

Джулиан:

Он устроился напротив, уткнулся в мою шею, и я почувствовал, как всё внутри замирает. Успокаивается. Как будто кто-то потушил пожар, оставив тепло углей, на которых можно печь хлеб, а не сжигать дома.

Когда он заговорил, я усмехнулся, не открывая глаз:

— «Бабушка знает…» — я почти захихикал. — Вот теперь-то мне и правда страшно. Если я тебя хоть раз не так посмотрю, меня, выходит, отлупит старая женщина в фартуке?

Я провёл рукой по его спине, чуть надавливая кончиками пальцев, будто рисуя на нём успокаивающие круги:

— Уважаю твою бабушку. Надеюсь, у неё слабые руки. Или хотя бы короткая сковородка.

Он посмеялся, и я прижался лбом к его волосам. От него пахло тем, что уже начинало ассоциироваться с домом. Травой, чем-то сладким… и мной.

— А Марго… ну, конечно. Она всё знает всегда. Будто у неё под подушкой шар с предсказаниями.

Я помолчал немного, и когда он сказал, что не хочет рассказывать, я только кивнул.

— Хорошо. Тогда — тишина. Только мы.

Я обнял его крепче. В его теле не было ни капли напряжения, будто сдался — наконец, доверился полностью. Я поцеловал его в висок, едва касаясь губами:

— Знаешь… я впервые за долгое время не думаю, что всё это временно. Не чувствую, будто придётся расплачиваться за счастье.

Я замолчал, а потом шепнул, уже на ухо:

— Если ты хочешь быть со мной — я не дам этому исчезнуть. Ни гром, ни дедовская ярость, ни сковородки бабушек ничего не изменят.

Мои пальцы нашли его ладонь и переплелись с ней.

— Просто останься со мной.

Лиам:

Я прижимался к нему, лежа под одеялом.

–Я люблю тебя.

Тихо прошептал я, закрывая глаза. Кажется я слишком устал, потому что почти сразу уснул в его объятиях.

Джулиан:

Сначала я не был уверен, услышал ли это на самом деле. Его голос был таким тихим, будто это признание выскользнуло само — случайно, из глубины. Не ради ответа. Просто... правда.

Я затаил дыхание и только чуть сильнее сжал его в объятиях.

— Я тоже, — прошептал я в его волосы. — Слышишь? Я тоже.

Но он уже спал. Дышал ровно и тепло, будто весь мир наконец оставил его в покое.

Я смотрел на него, на его ресницы, чуть подрагивающие от сна, на его губы, всё ещё чуть-чуть приоткрытые, как будто он мог сказать ещё что-то важное, если бы не устал так сильно.

И только тогда позволил себе расслабиться. Позволил себе поверить в то, что всё это — правда. Что он здесь. Что я держу его. Что он любит меня.

Поджавшись к нему ближе, я закрыл глаза и шепнул в темноту:

— Любовь моя. Спи. Я буду рядом. Всегда.

***

Солнечный свет пробивался сквозь щели в деревянных досках, мягко ложась на наше одеяло. Я проснулся от его дыхания — тёплого, ровного, такого близкого. Девять утра. Тишина. Ни голосов с улицы, ни шагов внизу. Только мы, спрятанные на втором ярусе амбара, под пледами, как в домике из детства, только с куда более взрослой атмосферой.

Лиам спал, уткнувшись носом мне в ключицу. Его рука всё ещё лежала на моей талии, а нога была перекинута через мою. Он выглядел настолько мирно, что первое, что я почувствовал — это желание поцеловать его, медленно, почти неслышно, чтобы не спугнуть.

Я наклонился и коснулся губами его лба. Потом щеки. Скулы. Шеи. Он чуть приподнял плечо, будто хотел прижаться ещё ближе, но не проснулся.

Я усмехнулся.

— Мм… ты невозможный, — прошептал я, опуская ладонь вниз, к его бедру. Погладил. А потом аккуратно сжал его ягодицу через ткань боксеров, лениво, с наслаждением. Пальцы запомнили каждый изгиб, будто я снова доказывал себе, что он — реальный.

Он немного пошевелился, вздохнул и шевельнул бровями.

— Доброе утро, красавчик, — пробормотал я, не отрываясь губами от его шеи, продолжая чуть нахально гладить его.

И в этот момент Лиам зашевелился...

Лиам:

Сквозь сон я услышал Доброе утро, красвчик и невольно улыбнулся. А потом понял, что лежу с Джулом в обнимку, его губы касаются моей шеи, а рука сжимает ягодицу. Даже во сне трогает. Я усмехнулся про себя

–Мм. Доброе утро, сомнофил.

Проворчал я, улыбаясь, и отворачиваясь от него на бок.

Джулиан:

Я фыркнул и прижался к нему сзади, ни на секунду не отпуская.

— Ну извините, мистер «ой, я сейчас умру прямо на семейном ужине». Ты такой милый, когда спишь, как же тут не потрогать.

Я поцеловал его в ухо, а потом чуть прикусил мочку, играючи.

— А ещё ты сам вцепился в меня ночью как крошка-осьминог. Я даже отойти не мог. Так что не жалуйся. Это была самозащита.

Рука моя легла ему на живот, я прижался бедрами и прошептал:

— Хотя… если ты уже не спишь, может, мы вернёмся к твоему "папочке"? У меня в голове ещё три сценария осталось — с библиотекой, с кабинетом и один очень постыдный, но ты вчера просил всё...

Я усмехнулся и начал медленно целовать его плечо, чувствуя, как он начинает напрягаться от нежности и предвкушения.

Лиам:

–Джул! Я только глаза открыл. Я даже зубы не почистил. Отстань.

Я усмехнулся и медленно начал подниматься, но он притянул меня обратно, заставляя лечь.

–Никаких сценариев с утра пораньше, Уокер.

Я посмеялся и начал в шутку вырываться.

Джулиан:

— Ага, конечно. Зубы. Сценарии. Раннее утро… — я прищурился и резко повалил его обратно на пледы, обняв покрепче и прижав к себе. — Ты как будто не знаешь, что я опасный человек, особенно до завтрака.

Он дёргался, смеясь, а я только крепче его прижимал, не давая ни шанса сбежать.

— О-о, бьётся! Смотрите, бунтующий студент в естественной среде. Придётся усмирить силой.

Я начал его щекотать — быстро, без пощады, по бокам и животу, а потом прервался, навис над ним, глядя в его смеющееся лицо.

— Ну и куда ты собрался в таком виде, а? Полуголый, зарумяненный, сексуальный… — я наклонился, поцеловал его в висок, потом в щёку. — Ты хоть понимаешь, насколько ты опасен, Лиам?

Мой голос стал тише, хриплее, но всё ещё игривым.

— Не удивлюсь, если это ты меня соблазнил, а не наоборот.

Лиам:

–Никуда не собрался, просто не хочу, чтобы меня насиловали с утра пораньше. Хахах

Я обнял его. Нежно, но крепко.

–Я тебя люблю.

Прошептал я ему в ухо.

Джул:

— Насиловали, говорит… — хмыкнул я, прижавшись к нему сильнее, чувствуя, как его руки обвивают меня в ответ. — Ты сам каждую ночь подбиваешь меня на то, чтобы потерять над собой контроль.

Я улыбнулся, зарываясь носом в его волосы, вдохнул его запах — немного солёный от сна, родной, тёплый. В груди приятно защемило.

— А я тебя. Сильно, бесповоротно. Прямо до тошноты, Ли. До боли, до желания утащить тебя куда-то, где никто нас не найдёт.

Я поцеловал его в висок, потом чуть ниже — в висок, в скулу, в уголок губ.

— И каждый раз, когда ты говоришь, что любишь меня, мне хочется растянуть этот момент навсегда. Не отпускать тебя никуда. Ни на минуту.

Лиам:

–Тогда скажу ещё раз. Я люблю тебя! Очень люблю. Ты мой парень теперь. Я очень тебя люблю.

Я говорил это и целовал его лицо.

–Странно, но похмелья нету. Видимо выветрилось.

Проговорил я, ощущая ясность.

Джул:

Я рассмеялся, сжимая его лицо в ладонях, когда он посыпал меня поцелуями.

— Ммм… ты так это сказал, будто заключил со мной официальный контракт. “Ты мой парень теперь.” Подпиши тут, Уокер, и вот тут ещё… — я кивнул на своё сердце и грудь. — Кровью, желательно.

Он был слишком красивым по утрам. С взъерошенными волосами, с ясными глазами, со своей нежностью, которую он так свободно отдавал.

— И ты мой, Ли. Весь. Без остатка. С утренним голосом, без похмелья, и с правом на всё, что пожелаешь.

Я чмокнул его в нос.

— …кроме отмены утренних поцелуев. Это не обсуждается.

Лиам:

–Я кушать хочу.

Проговорил я, кажется вслух.

–Джули.

Я хитро посмотрел на него, а потом залез на него и улёгся прямо на него, положив голову на грудь.

–Хочу обниматься.