По следам обречённых душ

Они просидели на стадионе ещё какое-то время, погружённые в мысли, пока мелкая изморось падала на их контрастные по отношению друг к другу волосы. Капли воды цеплялись за одежду и липли к коже. Ощущая жажду, Малер первый решил прервать недолгое, но непривычное молчание.

— Пошли, хватит на сегодня. Да и пить хочется, ты не брал с собой воду? — Присфидум легонько стукнул друга в предплечье, тем самым вытаскивая его из мыслей.

— Я думал, ты уже и не предложишь убраться отсюда. Не самый лучший денёк для тренировок. — Флатэс улыбнулся и бодро подскочил на ноги.

Малер усмехнулся, заметив, что настроение Игнэйра приподнялось, и счёл дружескую миссию выполненной. Академцы отряхнулись и пошли в главный корпус.

— А у тебя как с факальда́митоном? — Игнэйр ухмыльнулся, пока взбирался по ступенькам к парадной двери.

— Всё как обычно. Профессор ещё в конце первого года обучения сказал, что своего пика я практически достиг. Хотя я и не удивлён, никто в семье не владеет процентом способности больше сорока восьми². — Малер пожал плечами.

В его голове вдруг возник образ старшего брата, того самого исключения из всех правил. Накатила грусть. Пытаясь оттолкнуть эту леди от себя, Малер сжал кулаки и посмотрел на Флатэса.

— А что у тебя?

Флатэс повернулся, склонил голову и непонимающе глянул на Малера. Похлопал глазами, а после рассмеялся.

— А что у меня? Какая разница, какой у меня процент, если я не использую способность?

Малер опустил голову, стал вглядываться в пол, нахмурился.

— Ты никогда не рассказывал почему, но я не настаиваю, просто хочу, чтобы ты знал, что я всегда готов тебя выслушать, ну и... раз на то пошло, поддержать.

Обычно Малер не затрагивал эту тему, да и не переходил границ. Обоих это устраивало, ведь никто из них не считал, что секреты сближают. Особенно те секреты, что покрыты густым, колючим, а в случае прикосновения — жалящим туманом.

— Малер...

Фраза Флатэса оборвалась, а сам он резко остановился. Малер тоже встал и перевёл взгляд на коридор. В полуметре от них, у поворота за угол, остановился Ингелео, что запрятал руки в карманы тёмных джинс. Казалось, что он пытался выглядеть безучастно, но Присфидум прекрасно знал, что последует за этой гримасой деланной невинности.

Наигранно тяжело выдохнув, Ингелео Элиса́р качнул головой. Из луковички, собранной на затылке, выбилась светло-русая прядка, что уходила в пепельный и спала на лицо. Малер кинул короткий взгляд на выбритые виски, которые прикрывали волосы с макушки и заострил внимание на проколах в ушах. Хоть сам отщепенец и не понимал «прикола» в прокалывании ушей или любой другой части тела, хорошо знал, что девочки в академии на это частенько велись.

Однако не только проколотый хрящ, от которого дугой струилась цепочка, что крепилась рядом со вторым проколом выше мочки уха, делали Ингелео привлекательным. Многие девушки прямо-таки воздыхали по нему, и причина так же ясна, как прозрачная вода в стакане.

Малер смотрел на раздражающее лицо с аристократическими чертами, хоть и довольно грубыми, и видел: выделяющиеся на слегка бледноватом лице скулы, что подчёркивали квадратный подбородок. Причёска придавала смутьяну более пафосный вид. Ровный и тонкий нос, который Ингелео так любил крючить, когда был недоволен, что при ссорах Малер замечал довольно часто, и эта его привычка невероятно бесила. Но что, по его мнению, было самым раздражающим, так это глаза Ингелео, цвета серебристой полыни. Скрытая в них холодность и насмешливая надменность завершали образ неприступного ловеласа, коим его считали.

Так же особенностью внешности Элисара являлись белые пучки ресничек, контрастирующие на фоне чёрных. Эти пучки располагались на правом глазу почти посередине и на верхнем, и на нижнем рядах. Они придавали и без того изящно выразительным глазам изюминки.

Интересно, поменяли бы его обожательницы мнение, увидев, как он грубо отшивает девушек? Подумал Малер, рассматривая спокойное и вместе с тем недовольное выражение лица Ингелео, и пришёл к выводу, что не заметил бы его вопиющего поведения разве, что глухой и одновременно с тем слепой.

Ни для кого не было секретом, что Ингелео очень конфликтная персона. Некоторые даже наивно полагают, что он кто-то вроде энергетического вампира, и что это его вторая способность.

Все эти слухи Малер считает нелепыми до смеха, ведь знает, что этот грубый и несносный тип — обычный паразит.

Ингелео цыкнул, когда Флатэс заострил на нём внимание. Это тоже не могло не раздражать, ведь Элисар всегда вёл себя так, словно все специально липли к нему, а ему бедному просто приходилось отбиваться.

— Как чёрт из табакерки, — хохотнул Флатэс и собрался обойти Ингелео, но тот шагнул в бок и преградил ему путь.

Флатэс старался избежать конфликта, в который Ингелео уже начал его втягивать. Казалось, что смутьян окружал Игнэйра ядовитыми змеями, тем самым загоняя жертву в ловушку.

— Вот ведь клоун. И долго ты из себя будешь строить шута на потеху остальным? Самому не надоело? — надменно заговорил Ингелео и раздражённо усмехнулся.

— Не понимаю, о чём ты. Малер, пошли, нечего на него время тратить, а то ядом сейчас всё забрызжет. — Флатэс учтиво улыбнулся, дав понять, что не станет участвовать в спектакле.

— Как и ожидалось от самоуверенного слабака. Или пригрозишь мне вихрем проблем? — хмыкнул Ингелео, отступив с пути Флатэса. Он опустил голову и обнажил зубы с едва выпирающими клыками.

От присутствия Элисара и его слов терпение Малера медленно начало таять, как лёд на палящем солнце. Присфидум перевёл взгляд на Флатэса и на мгновение замер, когда заметил, как выражение друга изменилось, наполнилось то ли страхом, то ли безумием, прежде не посещавшим его на глазах остальных. Однако Игнэйр натянул улыбку, а Малер и не ждал от него другого, ведь знал, что по своей природе друг не конфликтный и точно не тот человек, который чуть что сразу полезет в драку.

В отличие от самого Малера, Флатэс умеет сдерживаться даже тогда, когда у Присфидума полностью испаряется самообладание. Конечно, и сам он не машет кулаками просто так, но случались моменты, когда уж очень хотелось.

— Ты это о себе что ли? А если и создам тебе проблем, то что, замрёшь и засунешь язык в задницу? — Флатэс поднял голову, а взгляд его выражал вызов. — Знаешь, такая реклама тебе на пользу не идёт.

— А ну повтори. — Выражение Ингелео омрачилось, и он угрожающе рыкнул на последнем слове.

— Всё, хватит, отвали. — Малер слегка оттолкнул Ингелео, сделавшего шаг в сторону Флатэса.

— Это не твоё дело, не лезь, отщепенец.

Обстановка накалилась. Игнорировать уже было поздно, Присфидум понял, что дело пошло к драке, в которую изначально ввязываться не собирался. Распалившиеся академцы меж тем чуть ли не сталкивались лбами.

— Эй, Инги-ги, ты чего это, а? Опять буянишь?

Малер отвлёкся и увидел задорно улыбавшегося Э́льтена. Он кинулся к смутьяну и повис у него на шее. Тот самый академец, который каким-то чудесным образом выдерживал общение с Ингелео.

— Эльтен, тебе чего тут надо? — буркнул Элисар, который стал менее напряжённым.

— Тебя искал, — невинно хохотнув, друг перекинул руку, прижимая смутьяна к себе за плечи. — Люкси, я его нашёл, — крикнул светлый мальчик и повернул голову.

С одной стороны, Малер был отчасти благодарен странному парню, но с другой же считал его фальшивкой. Он не верил, что такой добрый человек мог преспокойно общаться с Ингелео. Либо он простой притворщик, играющий на публику, либо и правда дурак. Другие варианты в голову почему-то не шли.

— Ты опять к Флатэсу лезешь, а, поганец? — шутливо погрозил Эльтен.

Он вдруг перехватил голову Ингелео и начал костяшками пальцев яростно тереть кожу под волосами. Смутьян брыкался, чертыхался, но не спешил предпринимать грубых действий в ответ. Малер от этого зрелища шокировано замер и совершенно не понимал, какого тебрарума происходило.

В голове не укладывалось, что кто-то мог просто подойти к Ингелео и «наказать», а тот и пикнуть не посмел. Не иначе как чудом это назвать нельзя.

Не верилось, что Элисар и правда так умеет. Оказалось, что даже он поддаётся дрессировке.

— Извини его, Флатэс, он ещё не успел встать на путь становления нормальным человеком. — Эльтен рассмеялся и таки отпустил Ингелео, волосы которого превратились в птичье гнездо. Он недовольно посмотрел на улыбающегося друга, обиженно выпятил губы и скрестил руки на груди. — Чего ты на меня так смотришь, а, недовольная рожа? — Продолжил улыбаться Эльтен.

— Тебрарум тебя дери, — пробурчал Ингелео, точно старался сохранить лицо перед теми, на кого всего минуту назад напал.

— Инги, ты опять чудить взялся? — К странной парочке приблизилась та самая Люкси с удивительным спокойствием. Почему-то от её вида инстинкты самосохранения нашёптывали, чтобы Малер держался от неё подальше.

— Отвалите вы, ничего я не делал, — снова буркнул Ингелео и отвернулся к окну.

Малер окончательно перестал понимать суть происходящего, а потому просто молчал, желая убраться из коридора. Он хотел было подтолкнуть Флатэса, как Эльтен снова заговорил:

— Кстати, Флатэс, я думаю тебе будет интересно услышать об этом! — Эльтен сверкнул льдисто-бирюзовыми глазами. — Со мной недавно связывалась сама командор седьмого ордена, прислала сообщение о том, что меня ждут на службу!

Эльтен вскинул ладонь, на которую крепилось тонкое устройство в виде прямоугольного браслета. Такими пользовались почти все в Зазавесье. Эта технология надевалась на ладонь ближе к пальцам. По назначению гаджеты можно сравнить с телефонами из внешнего мира. Малер не задержал на нём взгляда, ведь его айкофэ́т лежал на тумбе в комнате, на время тренировки он обычно снимал его, чтобы не повредить ненароком.

Малер заметил, как светились глаза светлого мальчика. Присфидума же подобные новости приводили в некий ужас. Как можно радоваться тому, чтобы отправляться на эту бойню? Малер не понимал. Конечно, вклад орденовцев в защиту Зазавесья неоценим, но так опасен, что несущий службу рисковал в любой момент не вернуться обратно.

«Этот парень не только странный, он ещё и самоубийца. Не удивлюсь, если этот Эльтен общается с Ингелео, только чтобы нервы закалить», — мысль вызвала смешок у Малера, и он поспешил прикрыться ладонью. А вот полный радости за друга Флатэс тоже чуть ли не прыгал вместе с Эльтеном.

— Ты не гонишь? Серьёзно? Эльтен, это же круто! Сколько тебя знаю, ты всегда хотел стать кастодом и защищать Зазавесье. — Флатэс кинулся на того и обхватил его голову точно так же, как и сам Эльтен держал Ингелео всего несколько минут назад.

— У тебя мозги размякли или как? Чего тут крутого? Он же там подохнет, не дай Светлой Деве, — фыркнул Ингелео и повернулся к Люксальте.

Малера этот жест позабавил, ведь со стороны казалось, словно он либо потакал подруге, либо ждал поддержки. Впрочем, в обоих вариантах Ингелео выглядел как подхалим. Жалкое зрелище.

— Да, надейся теперь, что она услышала, — саркастично выдала Люксальта со смешком и закатила глаза. — Никакая Светлая Дева не поможет, а мозги размякли похоже у обоих. — Она вдруг улыбнулась, тускло, по сравнению с братом, и потрепала Флатэса и Эльтена по волосам.

Если до этого у Малера были какие-то сомнения по поводу их дружбы, то теперь он видел, что эти ребята похожи, по крайней мере, Ингелео и Люксальта. Как говорится: рыбак рыбака, подумал он и продолжил безмолвно наблюдать за ними.

Хотя Присфидум давно начал замечать, что именно брат и сестра сближали их в некотором роде, ведь в их присутствии Ингелео почему-то сдерживал пыл и вёл себя, как паинька, да и атмосфера располагала к общению.

В такие моменты даже забывалось, что этот ядовитый на язык академец та ещё заноза в заднице. Так считали те, кто имел возможность наблюдать за Ингелео в компании брата и сестры, Малер тоже так думал, ведь и сам становился свидетелем подобного. Да хотя бы сейчас.

— Всё, пошли, а то присутствие этих двоих, кажется, уже начало меня отуплять. — Ингелео подхватил Эльтена за воротник и развернул.

— По-моему ты и без них прекрасно сам себя отупляешь. Ладно, идём. Нужно готовиться к предэкзаменационной неделе, а то потом хрен допуски достанешь на итоговую. — Когда Люксальта безынтересно помахала рукой, их небольшая компания двинулась дальше. Малер и Флатэс тоже продолжили путь, удовлетворённые исходом стычки.

Территория штаба сопротивления

Озорной ветерок летал по полю, колыхал траву и создавал волны, через которые шли сопротивленцы. Шокированные и озлобленные, они спешили в штаб, чтобы поскорее отдохнуть после обернувшейся кошмаром миссии.

Эпкальм шёл погружённый в себя и пытался осмыслить, как эти чёртовы ублюдки успели всё провернуть? Таким взвинченным он себя уже давно не помнил. Даже мысль о том, чтобы самому стать лазутчиком, разгорелась с такой силой, что удерживать её в узде стало тяжело, да и не хотелось.

Когда Глорас отправлял отряд на показавшуюся подозрительной миссию, Эпкальм даже и подумать не мог, что проверка территории к востоку обернётся ловушкой. Ему оставалось только радоваться тому, что обошлось без жертв и серьёзных ранений, иначе Гловиль снова начала бы ему причитать о долге лидера, а сейчас не то, что болтовни, Эпкальм и саму-то её видеть желанием не горел.

Бросая беглый взгляд на соотрядовцев, он тревожно осмотрел их, но уже не для оценки состояния, а для достоверности в отсутствии чужаков. Тем не менее успокоения — это почти и не принесло.

Только он выдохнул, как на плечо свалилась чья-то рука, заставившая лидера напрячься. Эпкальм повернул голову и столкнулся с серьёзным взглядом Сэлда. Его бледно-зелёные радужки потемнели. Глава отряда понимал, что друг чувствовал то же, что и сам Эпкальм. Когда его взгляд становился таким, то это могло означать только одно — Сэлд настроился на отмщение или безумство, от которых обычно отговаривал командира. Теперь же Аноильтенс ясно ощущал, что товарищ не ручник, а педаль газа, и, ухватившись за лидера и друга, он дал понять, что возлагает на него роль сцепления.

Злость, страх, решимость — вот какие эмоции исходили от Сэлда. Не нужно было даже пользоваться способностью эмпата, чтобы понять, что у того на душе. Однако Эпкальм, как мо́ндес а́фес³, уже бессознательно заглянул в голову Сэлда Ра́фспита и прочитал ещё одну эмоцию, прячущуюся за остальными — волнение. Не то, о котором можно подумать сперва. Сопротивленец ощущал волнение за правильность принятого решения, за товарищей и в первую очередь из-за того, что может подумать Эпкальм после того, как услышит его решение.

Кивнув, лидер с таким же серьёзным выражением окинул Сэлда, который тотчас хмыкнул. Видимо понял, что друг-таки порылся в голове.

— Ты неисправим, но и ведь даже не упрекнёшь, ты же уже на инстинктивном уровне используешь свои способности, — пробормотал Сэлд и крепче сжал ткань плаща.

В его голосе сквозила то ли горечь, то ли грусть, но было ясно, что Сэлд просто собирался с духом.

— Я слушаю, — подтолкнул его Эпкальм.

Сэлд глубоко вдохнул через нос, закрыл глаза, а на выдохе распахнул.

— Я стану лазутчиком! Тенадасерам больше нельзя спускать этого дерьма с рук. Сегодня они стащили форму, вырубив нашего человека, и попытались затесаться в наши ряды, а завтра эти выродки придут к штабу со сворой тебрарумов.

Эпкальм напрягся и хотел было возразить, но Сэлд положил ладонь ему на рот, не дав и шанса на то, чтобы заговорить.

— Эй, командир, — тише проговорил он, — я не прошу разрешения, а ставлю тебя перед фактом.

***

Тру́ларт¹ — правитель определённых земель в Зазавесье.

² у конкретного обладателя конкретной способности величина дара определяется в процентном соотношении, чтобы указать его уровень. Люди способные пройти в Зазавесье должны иметь либо девяносто процентное происхождение кувела, либо обладать способностью, составляющей не менее двадцати процентов.

Мо́ндес а́фес³ — человек способный чувствовать эмоции других, а также управлять ими в какой-то мере. Способность так же известна, как — эмпатия.

***

*В Зазавесье существуют свои четыре сезона, которые можно лишь от части сопоставить с существующими во внешнем мире: лакри́лис схож с капризной зимой, спириту́ра с цветущей весной, ингика́ра с палящим летом, а набути́н с буйной осенью. Помимо времён года в двух мирах различаются и названия месяцев: че́принс, эка́пи, ча́ксем, реда́стабиль, стабира́й, трака́ль, фла́тем, кэлька́й, векао́р, ива́вен, са́дстес, торфа́лл.