Благой лотосовый терем

Дело об убийстве в усадьбе «Цайлянь» было раскрыто. Ван Хэйгоу позвал писца и продиктовал пространный, на много тысяч слов доклад в приказ Великой справедливости, выставив всё таким образом, будто начальник Ван самолично, во главе приказных, сидел в засаде три дня и три ночи, сделал выводы из поступков Го Куня и наконец нашёл шестипалого человека, чьё убийство было скрыто. Го Дафу после пережитого ужаса, несколько дней провалялся в постели с жаром. Го Хо, преисполнившись сыновним почтением, притащил любимые отцом произведения благородных гостей, и прилежно учил иероглифы у его постели, зачитывая стихи вслух. Го Дафу воодушевлённо приготовился познакомить сына с излюбленными шедеврами, на этот раз они разбирали акростих, и Го Хо вдруг зачитал написанные Ли Ляньхуа «стихи».

— Э? — Го Хо обалдело прочитал: — «Г-о-б-о-л-в-а-н».

— Что ты сказал? — растерялся Го Дафу.

Го Хо выпустил из рук эти «стихи» и серьёзно ответил:

— Это акростих.

— «Г-о-б-о-л-в-а-н»... Го— болван... .. — пробормотал себе под нос Го Дафу, вдруг снова рухнул в кровать и ещё три дня пролежал в горячке. После этого его интерес к стихам благородных людей значительно поубавился, зато торговля лекарствами стала процветать как во времена предков.

Всё вышесказанное случилось потом, после того как Ли Ляньхуа, прожив в усадьбе «Цайлянь» три дня, на четвёртый наконец вернулся в городок Сюэюй, к своему дому, с таким трудом притащенному туда.

Он так давно не видел свой черепаший панцирь, что соскучился по нему. Кто знает, целы ли ещё двери и окна?

Когда Ли Ляньхуа предстал перед дверями Благого лотосового терема, то вдруг обнаружил его на удивление чистым и опрятным, даже доску взамен отвалившейся кто-то аккуратно приладил на место и украсил цветочными узорами. Поразмыслив, он оправил одежду, подошёл к дверям как воспитанный человек и с улыбкой постучал.

— Дома хозяин?

Двери со скрипом отворились, и за ними показался монах в сером одеянии, добрый лицом.

— Амитабха, — поклонился он Ли Ляньхуа. — Я монах Пухуэй, уже давно ожидаю благодетеля Ли.

— Учитель Пухуэй, — ответил Ли Ляньхуа с вежливой и сдержанной улыбкой.

Монах Пухуэй хоть и улыбался по-доброму, но не мог скрыть волнения.

— Врачебное искусство благодетеля Ли прокладывает дорогу к небесам. Настоятель моего храма слёг с тяжким недугом, врачи опустили руки, положение тревожное... Прошу, благодетель Ли, не могли бы вы поехать со мной и спасти настоятеля?

Ли Ляньхуа бросил взгляд на обновлённый Лотосовый терем и вздохнул.

— Разумеется... А ваш храм?..

Монах Пухуэй низко поклонился.

— Храм Пуду(1).

— Храм Пуду?.. — пробормотал с горькой усмешкой Ли Ляньхуа, слегка переменившись в лице и коснувшись щеки.

— Благодетель Ли?

Ли Ляньхуа поднял голову и мягко улыбнулся.

— Спасти жизнь человеку лучше, чем построить семь этажей для монастыря. Если учитель Пухуэй найдёт пару быков, мы немедленно отправимся в путь.

— Пару быков? — оторопел монах.

Ли Ляньхуа с серьёзным видом указал на Благой лотосовый терем.

— Это место неблагоприятное, нужно переехать.

----------------------------------------------------

(1) Пуду — "всеобщее спасение"