Глава 1. Детство.
Pov Калеб
Я родился в Дистрикте 11. Там, где всегда светит солнце, где выращивают сельскохозяйственные культуры, где никогда не отдыхают, где не живут, а скорее просто существуют. Мои родители были сборщиками, они всегда ловко карабкались по деревьям; срезали пшеницу, овёс, просо; собирали овощи и фрукты. Я сам с трёх лет лазаю по деревьям, словно обезьянка, и помогаю рабочим вместе с другими мальчишками. Девчонки у нас тоже забираются очень высоко, они объявляют начало рабочего дня и конец, объявляют обед и недолгий отдых, они все у нас очень голосистые. Также они часто помогают женщинам рассортировывать собранные продукты. В нашем Дистрикте все работают.
Я родился в тяжёлое время. Тогда прошло всего лишь восемь лет с подавления Капитолием восстания Дистриктов. С детства я смотрел Голодные Игры, учреждённые для устрашения обычных людей, не капитолийцев. Правда сейчас они изменились, стали современнее и интереснее, опять же только для капитолийцев. Строились Игры так: Церемония Жатвы, когда выбирали трибута мужского и женского полов; поезд, везущий бедных детей в Капитолий; Парад Трибутов, на котором публика, президент и спонсоры смотрят на участников Голодных Игр в костюмах, отражающих суть деятельности их Дистрикта, на колесницах, потом все слушают речь президента и гимн нашего государства - Панема; Тренировочный Центр, где трибуты тренируются несколько дней до Игр; выставление оценок распорядителями Игр трибутам за их умения в областях боевых искусств, владения оружением, выживания, самый высокий балл - 12, но его невозможно получить, только если ты не робот; подготовка к Интервью с ведущим, ведь там на участников тоже смотрит публика, спонсоры и распорядители, нельзя ударить в грязь лицом; Интервью, которое тоже наводит ужас, ведь вопросы ведущего могут поставить в ступор любого; планолет до Арены; Голодные Игры, где выживет только один, самый сильный. Огромную роль в победе трибута играют его менторы, прошлые победители Голодных Игр, либо же влиятельные люди из Капитолия, и те, и те знают об Играх многое. У каждого Дистрикта один мужчина-ментор и одна женщина-ментор. У нас это победители - Редпэт Волфмарк и Ивори Фолстрик, последняя победила год назад на Квартальной Бойне, которая происходит каждые 25 лет, тогда жители Дистрикта сами голосовали, кому стать трибутом женского пола, а кому трибутом мужского. Вероятно, раньше люди одиннадцатого не любили Ивори, раз так поступили с ней. Редпэт победил на 13-ых Голодных Играх, он убивал, если приходилось, но по-просту был хорош в выживании.
Моё детство было светлым, не смотря ни на что. Но когда мне исполнилось десять, я потерял отца. Он умер, потому что миротворцы, приехавшие за урожаем, наказали его и многих других сборщиков. Провизии было меньше, чем обычно. Мой папа вступился за ещё совсем молодых ребят, которые толком ещё не освоили ремесло настоящих сборщиков, они не были мастерами своего дела, но не заслужили смерти. Он так считал. И он поплатился за это. Они застрелили его, застрелили на глазах всего Дистрикта, заставив впредь всех повиноваться их приказам и не защищать недостойных. Мать долго не приходила в себя, но помимо взрослеющего меня, у неё были ещё мои сестрёнки, которые нуждались в нас, как в воздухе.
У меня были три младшие сестры. Двум было по семь лет на момент смерти отца, а третьей было всего пять. Тереза и Триша - близнецы, невероятно похожие, как внешне, так и внутренне, они были точной копией матери по всем параметрам. Маленькая Сесиль всё время проводила со мной и с папой, а потому стала моим хвостиком после его кончины.
Я уже не помню толком, что чувствовал, когда увидел лежащего на земле в луже крови отца, когда подбежал к нему, когда звал маму, но она не подходила, потому что закрывала глаза девочкам, когда папины знакомые помогли мне оттащить его. Похоронили его на местном кладбище, как героя. Почти весь Дистрикт, включая самых маленьких детей, собрался проститься с моим отцом, особенно те ребята, которых он спас от избиения ценой своей жизни, да-да, они больше всех хотели поблагодарить хотя бы его бездыханное тело. Я просто смотрел на деревянный гроб, потом на такой же деревянный крест и бегло накарябанное на нём: "Грегори Грейс". Все присутствующие положили на могилу по цветку розы, а ведь эта такая редкость - достать цветок розы. Некоторые кидали и колосья пшеницы, ржи, и яблоки, и даже кто-то кинул купюру денег, не пожалев средств. Мужчина, бросивший деньги, улыбнулся нам и подошёл поближе ко мне и к матери, мои сестры тогда стояли в объятиях матерей их подруг. Состоятельный человек держал за руку рыжую девочку, ровесницу Сесиль, с другой стороны стоял такой же рыжий парень, я знал, что он старше меня на два года, ему уже двенадцать лет, скоро состоится его первая Церемония Жатвы. Мужчина молвил:
- Мои соболезнования, мадам. Но мы подошли не столько, чтобы выразить соболезнования, сколько, чтобы почтить память спасителя моего сына, - и он указал рукой на рыжего мальчугана.
- Ваш сын был из тех бедолаг, что попались миротворцам, сэр? - надрывно спросила моя мама.
- Да, к сожалению, он часто бывает слишком уж строптив, вытворяет невиданные вещи, как например, безолаберность под носом миротворцев! - под конец мужчина повысил голос, упрекая сына.
- Он ещё ребёнок, но Капитолий видит в нём только раба, которого нужно держать в узде, хотя, в конце-концов, одним меньше, одним больше, есть ли для них разница? - уже громче поинтересовалась матушка.
- Я не могу не согласиться с вами, мадам, - обречённо кивнул мужчина. - Мой сын - Алек, а вот моя дочь - Альма. Я мистер Дерек Трунс.
- Миссис Клоди Грейс, - представилась мама. - Калеб, - она указала на меня. - Тереза и Триша, - на моих сестёр-близнецов. - Сесиль, - с этими словами она подозвала девочек к нам.
- Вашего мужа звали Грегори Грейс, я верно заметил? - спросил мистер Трунс.
- Да, - кивнула мама.
Они ещё долго говорили об отвратительной политике Панема, но я решил одно: наступит время, и я поеду в Капитолий, нет я не настолько бесстрашен, чтобы вызываться добровольцем вместо кого-то, но я поеду, я это чувствовал.
***
Минуло семь лет. Многое произошло за это время. Прошлый год стал известен и теперь войдёт в историю, как "Первая Квартальная Бойня. 25 лет со дня восстания Дистриктов!". Вместе с Ивори Фолстрик от нашего Дистрикта поехал и Алек Трунс, но, как вы понимаете, он не вернулся, хотя был близок к победе. Наша семья всячески поддерживала мистера Трунса и его дочь, которой в этом году исполнилось двенадцать. Я не был близок с Алеком, как с другими мальчишками своего возраста, но мне было жаль его, хотя гораздо больше его отца и его сестру. С Альмой я подружился, все-таки они с моей Сесиль были неразлучны. Совсем скоро наступит время моей предпоследней Жатвы - знаменательное событие! Не то чтобы я этого жду, нет, я просто отчаянно желаю попасть на Игры, но стать добровольцем, значит стать таким, как Дистрикт 1, 2 или 4. Я так не могу. Да и моя мать и сестры не выдержат, тем более Реза и Риша пойдут на Жатву в свой третий год, а для Лии, как и для Альмы это будет первый год.
***
Идёт последний день перед Жатвой, все работают в поте лица, зная, что завтра наступит выходной. Только ему никто не рад, даже те, у кого нет детей, или те, у кого они выросли или не доросли ещё до Голодных Игр. Я уже несколько лет работаю на месте отца, и неплохо выходит! Девочки помогают матери, они теперь тоже целый день проводят на плантациях. Всё идёт своим чередом.
Поздним вечером мы вернулись домой. Мама уложила спать моих сестёр и, дождавшись, когда они уснут, заговорила:
- Каждый раз я молюсь, чтобы её поганая рука не вытянула твоё имя, имена Терезы и Триши, а теперь ещё и Сесиль. От чего всё в нашей жизни так плохо, от чего всё в вашей жизни так плохо? - тихо шепчет она, начиная плакать.
- Мам, успокойся, - говорю ей я. - Всё будет хорошо, обещаю тебе, мы выдержим, будем и дальше просто работать. Слышишь? Я тебе обещаю.
- А если я скажу, что не верю тебе, сынок, что ты мне ответишь? - взглянула на меня мама.
- Тогда я докажу тебе, что ничто, повторю, ничто, ничто не заставит меня вас бросить! Тебя и малышек! - довольно громко воскликнул я.
Она не поверила мне, я видел. Но улыбка расцвела на её изможденном лице.
Вскоре мама ушла спать, а я ещё недолго посидел и тоже отправился в постель.