Ужин
Вернувшись домой, я поняла, что бойкотировать ужин у Доски было бы эгоистично. Мама уже потратила кучу времени на поиски рецептов новых пирогов и перерыла весь шкаф, чтобы найти «что-нибудь приличное». Она даже купила папе новую рубашку и теперь решала, что наденут мальчики. Было видно, что для мамы этот ужин очень важен — я, конечно, не понимала почему, но мне вовсе не хотелось портить вечер рассказом о своей новоприобретенной ненависти к Чимину.
А папе и так было не по себе из-за Дэвида. Об идиотских комментариях восьмиклассников ему уж лучше не знать.
Так что в тот вечер я помогала маме печь пироги и убеждала себя, что поступаю правильно. Один ужин ничего не изменит. Я просто должна пройти через это.
В пятницу в школе я изо всех сил старалась избегать голубоглазого дьявола, но вечером, надевая платье, поймала себя на том, что смотрю на папину картину и снова начинаю злиться. Чимин никогда не станет мне другом, никогда! Он не заступился за дерево, он выбрасывал яйца и смеялся над болезнью моего дяди... Почему я должна вести себя так, будто мы хорошие друзья и добрые соседи?
Когда мама позвала всех вниз, я спустилась с твердым намерением отказаться от ужина у Доски, но она была такая красивая и счастливая, что я не решилась. Я вздохнула, взяла завернутый в фольгу пирог и побрела к соседнему дому за родителями и братьями.
Дверь открыл Чет. Я почему-то не злилась на него за то, что он рассказал Паку о моем дяде. Ведь не просила же я его держать это в секрете, и он-то уж точно не смеялся над Дэвидом.
Вслед за Четом появилась миссис Пак. Она поприветствовала нас и пригласила в дом. На ней было много косметики, и все же под глазами проступали темные круги. Потом моя мама и миссис Пак разговорились о пирогах, братьев увела Солао, а отец прошел за Четом в гостиную.
Думаете, я этому обрадовалась? Нет, потому что я осталась наедине с Чимином.
Он поздоровался со мной, но я не ответила. Я подошла к нему и процедила сквозь зубы:
— Не заговаривай со мной! Я слышала, о чем вы с Чонгуком говорили в библиотеке, и я больше никогда не стану с тобой разговаривать!
Я хотела пойти за отцом в гостиную, но Чимин меня остановил.
— Розе! Розанна, подожди, — прошептал он. —
— Я такк не думал! Это Чон. Это все он!
Я уставилась на него.
— Я все слышала.
— Нет! Нет, ты не понимаешь! Я... Мне очень жаль, ну, ты понимаешь, насчет яиц и того, что я наговорил про твой двор. Я ничего не знал о твоем дяде и о том, в каком положении из-за этого оказалась ваша семья, понимаешь? Я просто хотел с кем-то поговорить.
Наши взгляды встретились на минуту, и впервые синева его глаз не затуманила мне сознание.
— Я слышала, как ты смеялся. Он пошутил, что и я умственно неполноценная, и ты рассмеялся.
— Чеен, ты не понимаешь. Я хотел ударить его! Правда, хотел! Но мы были в библиотеке...
— И вместо этого ты засмеялся.
Чимин пожал плечами, и выглядел он в этот момент довольно жалко.
— Да.
Я ушла. Просто прошла в гостиную, оставив его стоять в коридоре. Если он все это разыграл, он — отличный актер. Если говорил правду, то Чет прав — Чимин обыкновенный трус. В любом случае я больше не хотела иметь с ним никаких дел.
Я подошла к отцу и постаралась вникнуть в его разговор с Четом. Они обсуждали какую-то газетную статью.
— Но для этого ему потребуется вечный двигатель, а это нереально.
Чет ответил:
— Может быть, при современном уровне развития техники, но ты отрицаешь даже теоретическую возможность?
Мне было вовсе не до науки. Но я так хотела выкинуть из головы Пак Чимина, что спросила:
— А что такое вечный двигатель?
Папа с Четом переглянулись, хохотнули, потом пожали плечами, и у меня возникло чувство, что они решили впустить меня в свой тайный клуб. Папа объяснил:
— Это машина, которая будет работать без источника питания.
— Без электричества, топлива, воды — без всего.
Чет посмотрел поверх моего плеча и как-то рассеянно спросил:
— Ты считаешь, такое возможно?
Что его расстроило? Чимин так и стоял в коридоре? Почему он не ушел?
Я заставила себя сосредоточиться на разговоре.
— Если честно, не знаю. Всем машинам нужна энергия, так? А эта энергия должна откуда-то поступать...
— А если машина будет генерировать ее сама? — спросил Чет, по-прежнему глядя в коридор.
— Разве это возможно?
Ответа не последовало. Вместо этого папа протянул руку и произнес:
— Добрый вечер, Рик. Спасибо за приглашение.
Мистер Пак пожал папину руку и присоединился к нам, сказав что-то о погоде. Когда эта тема была исчерпана, он заявил:
— А ваш двор полностью преобразился. Я сказал Чету, что вам стоит сдавать его в аренду. Отличная мысль, правда?
Он шутил. Я думаю. Но мой отец и Чет восприняли это иначе. Я уже испугалась того, что может случиться, но тут миссис Пак пригласила всех попробовать закуски.
Все оказалось очень вкусно. Но когда папа прошептал мне, что маленькие черные ягодки на крекере, это вовсе не ягодки, а черная икра, я перестала жевать. Яйца рыб? Отвратительно.
Тогда папа напомнил, что я ем куриные яйца, — чем же мне не угодила икра? Он всегда знает, что сказать. Немного поколебавшись, я съела крекер, и вскоре уже жевала следующий.
Чимин сидел в одиночестве в другом конце комнаты, и каждый раз, когда я смотрела на него, оказывалось, что он смотрит прямо на меня.
Наконец я просто повернулась к нему спиной и сказала папе:
— Так кто пытается изобрести вечный двигатель?
Папа рассмеялся.
— Сумасшедшие ученые во всем мире.
— Правда?
— Да. Уже сотни лет.
— А что они делают? На что он похож?
Вскоре к нам вернулся Чет. И когда я уже полностью погрузилась в рассуждения о магнетизме и берущейся ниоткуда энергии, я заметила, что кто-то стоит у меня за спиной.
Это был Чимин.
Я почувствовала, как мои щеки запылала от гнева. Неужели он не понимает, что я не хочу общаться с ним? Я отступила, но из-за этого в нашем кружке появилась брешь, он подошел ближе — и вот он уже стоит рядом и слушает наш разговор.
Его конечно совсем не интересовал вечный двигатель. Меня, правда, тоже! Но я решила продолжать разговор, чтобы Чимин ушел. А когда разговор начал затухать, я предложила свою собственную модель вечного двигателя. Какую-то ерунду, первое, что пришло в голову.
Но Чимин все равно не уходил. Он не произнес ни слова, просто стоял и слушал. А когда миссис Пак объявила, что ужин готов, Чимин схватил меня за руку и прошептал:
— Чеен, прости меня. Я в жизни ни о чем так не сожалел. Ты права, я был придурком, и я прошу прощения.
Я вырвала свою руку и прошептала в ответ:
— С некоторых пор ты что-то очень о многом стал жалеть! Только этим и занимаешься! — С этими словами я ушла.
Но очень быстро я поняла, что совершила ошибку. Надо было позволить Чимину попросить прощения, а потом просто игнорировать его. Я поступила грубо, не дав ему высказаться.
Я бросала на него взгляды через стол, но он смотрел на своего отца, который расспрашивал моих братьев об окончании школы и их планах насчет колледжа.
Конечно, я не раз видела мистера Пака, но обычно на некотором расстоянии. Странно, что я никогда не обращала внимания на его глаза. Они были голубыми. Сверкающе-голубыми. И хотя они были глубоко посажены и отчасти скрыты бровями, было ясно, что Чимин унаследовал их от него. Волосы у него были такие же черные, как и у Чимина, а зубы ровные и белые.
Чет упоминал, что Чимин — уменьшенная копия своего отца, но я как-то об этом никогда не задумывалась. А они и правда похожи, хотя его отец кажется очень самодовольным, а его сын... ладно, он выглядит злым.
Тут с другого конца стола до меня донеслось:
— Твой сарказм сейчас абсолютно неуместен, папа.
Миссис Пак вздрогнула, и все посмотрели на Солар.
За все годы, что мы прожили по соседству с этой семьей, я не сказала ей и десяти слов, а она мне и того меньше. Я ее побаивалась. Поэтому я не удивилась тому, как она сейчас смотрела на своего отца: от этого взгляда мне стало не по себе. У миссис Пак на лице застыла улыбка, но она часто моргала и нервно переводила взгляд с одного человека на другого. Может быть, у них за ужином всегда так?
Внезапно Солар вскочила и убежала куда-то, но очень быстро вернулась с диском в руке. Когда она включила проигрыватель и музыка хлынула через колонки, я узнала одну из песен моих братьев.
«Ледяная свеча», эта песня столько раз грохотала из комнаты братьев, что мы давно к ней привыкли. Я посмотрела на маму, подумав, что она может смутиться из-за громкой музыки и не очень приличного текста. Эта песня явно не для ужина с черной икрой.
Мама вовсе не смутилась, напротив, казалась вполне счастливой. Они с папой улыбались друг другу, и, если честно, мне показалось, что она даже хихикала. Папу забавляла ситуация, хотя он и старался это скрыть. Но вот что меня удивило: папа очень гордился, что этот шум производили его сыновья. Правда, я не сразу поняла это.
Странно, ведь папа никогда особенно не поощрял увлечение моих братьев музыкой, хотя никогда и не критиковал их за это. Причину папиной гордости я поняла только тогда, когда мистер Пак начал выяснять, как Чену и Тэхену удалось сделать профессиональную запись, и они рассказали ему про работу, накопленные деньги и удачно приобретенное оборудование.
По братьям было видно, что они тоже довольны. Еще бы! Солар так расхваливала «Ледяную свечу»! Она говорила совершенно искренне, даже не верилось, что это ее слова.
Я огляделась и вдруг поняла, что мы ужинаем в компании незнакомцев. Мы много лет жили друг напротив друга, но я совершенно не знаю этих людей. Солар умеет улыбаться. Мистер Пак на улице всегда казался таким безупречным, но этим вечером стало ясно, что под блестящей поверхностью скрывается гнилая начинка. А всегда несколько отстраненная миссис Пак вдруг стала вся какая-то дерганая. Неужели она из-за нас так нервничала?
А хуже всего дела обстояли с Чимином — мне пришлось признать, что я совершенно его не знала. И, учитывая новые сведения, узнавать ближе не хотела. Я смотрела на него и чувствовала какую-то странную пустоту — ни огня, ни гнева, ни волнения.
Ничего.
Когда с десертом было покончено и пришло время уходить, я подошла к Чимину и извинилась за свое поведение.
— Я должна была позволить тебе извиниться, и спасибо вам за вечер. По-моему, все прошло замечательно, во всяком случае, моя мама отлично провела время, это для меня очень важно. — Мы смотрели друг на друга, но он словно не слышал меня. — Чимин? Прости меня.
Он кивнул, а потом наши семьи попрощались и пожелали друг другу спокойной ночи.
Я шла за державшимися за руки родителями и братьями, несшими то, что осталось от наших пирогов. Мы все уселись на кухне, Чен налил себе молока и сказал Тэхену:
— Этот мистер Пак нас сегодня здорово достал, да?
— Может, он решил, что мы влюбились в его дочь?
— Только не я, приятель! Может, ты?
Тэхен тоже налил себе молока.
— Ну уж нет! Это Скайлер. А я об этом и не думал. — Он ухмыльнулся. — А она была в ударе, да? Интересно, с чего бы это?
Папа положил себе кусок пирога.
— Вы, ребята, сегодня проявили железную выдержку. Не знаю, смог бы я сохранить хладнокровие в подобной ситуации.
— Он такой... как бы это сказать... ограниченный, — сказал Чен. — Считает, что можно жить только по определенным стандартам. Не хотел бы я, чтобы он был моим, отцом...
Тэхен чуть не выплюнул свое молоко:
— Только не это!
Чен хлопнул папу по спине и сказал:
— Я за своего старика!
Мама улыбнулась:
— Я тоже.
Никогда не видела, чтобы мой отец плакал. Не то чтобы он прямо разрыдался, но на глаза у него, определенно, навернулись слезы. Он заморгал и только спросил:
— Мальчики, не хотите пирога к молоку?
— Как раз об этом я и мечтал! — воскликнул Чен.
— Точно, — добавил Тэ, — я голоден.
— Возьми и мне кусочек, — попросила я, когда Тэ потянулся через стол.
— Но мы же только что поели! — воскликнула мама.
— Да, ладно, Трина. Съешь пирога. Он восхитительный.
В ту ночь я легла спать невероятно счастливой. И лежа в темноте я думала, сколько же всего случилось за день! Как менялось мое настроение... и все же как здорово испытывать то чувство, о котором я, возможно, давно мечтала...
Когда я начала засыпать, мое сердце переполняла удивительная... свобода.
Утром настроение было прекрасное. Я вышла из дома и полила двор, наслаждаясь блеском воды на солнце. Интересно, когда же покажется первая травинка?
Потом я принялась приводить в порядок клетку для кур.
Через забор заглянула миссис Стьюби, увидела, чем я занимаюсь, и спросила:
— Как дела? Готовишь место для петуха, Розанна?
— Петуха?
— Конечно. Курочкам нужна мотивация, чтобы сносить больше яиц!
Это правда. Мои куры сейчас несли вдвое меньше яиц, чем раньше, но заводить петуха?..
— Вряд ли соседи обрадуются, если я заведу петуха, миссис Стьюби. А кроме того, с курами я умею обращаться, а с петухом, наверное, не справлюсь.
— Чушь. Места у вас много, ты можешь спокойно взять и петуха. Никаких сложностей с ним не будет. А иначе как ты собираешься развивать свой бизнес? Эти птички скоро совсем перестанут нестись!
— Совсем?
— Ну, не совсем. Но яиц будет очень мало.
Я покачала головой, а потом сказала:
— Знаете, я никогда не воспринимала это как бизнес. Просто мои цыплята выросли и стали нестись.
— Что ж, извини, я не подумала об этом. На этой неделе я все равно заплачу тебе всю сумму и, возможно, все же сумею уговорить тебя завести петуха. У меня есть подруга на Ньюкомб-стрит, ей жутко нравятся мои фаршированные яйца. Я дала ей рецепт, но она утверждает, что с магазинными яйцами так же вкусно не получается. — Она подмигнула мне. — Уверена, она с радостью заплатит за яйца и больше меня. — Миссис Стьюби собралась уходить и напоследок добавила: — Пока, Розанна, ты отлично поработала над двором. Впечатляет!
— Спасибо, миссис Стьюби, — сказала я, когда она уже открывала свою дверь. — Большое спасибо.
Я закончила уборку и раздумывала над словами миссис Стьюби. Может, и правда, завести петуха? Я слышала, что куры в его присутствии несутся больше, даже если и не контактируют с ним. Я даже могу вырастить еще кур. Но хочу ли я снова через все это пройти?
Не особенно. Если мои девочки перестанут нестись, значит, так тому и быть.
Я поцеловала каждую курочку и пошла в дом. Мне понравилось управлять собственной судьбой! Я чувствовала себя сильной и готовой к действиям.
Я понятия не имела, что несколько следующих дней полностью разрушат мои планы.