Скарабей. Солнце Пустыни

- Ты напугал меня до чертиков – Амаль отмахнулась и отпрянула от темного, который в удивлении не мог отвести от нее глаз. Он не понимал, где находится и уперся вопросительным взглядом и тихо поинтересовался.
- Я что в аду?
- Если это можно так назвать – буркнула принцесса «но что это если не ад?» и вернулась в свое прежнее положение. Ассасин осторожно приподнялся на локтях и осмотрел свою временную обитель, затем его взгляд упал на свою грудь, в которой виднелись полосы от когтей ифрита. Темного снова охватило недоверие, и он продолжал сверлить дыру в лице Амаль.
- Что? – поинтересовалась она.
- Где мы?
- В пещере. Видеть разучился? – Амаль его поддела и он нервно задергал губами.
- А ифрит? Куда он делся?
- Исчез.
- Просто исчез? Что ты сделала Амаль?
- Пустила стрелу ему в голову – ассасин выпучил глаза, от действия которого они стали больше и еще больше впился в нее требовательным взглядом. Амаль упрямо молчала. Осознание того факта, что принцесса сидела перед ним без платка, повергло его в куда больший шок. У нее были длинные темные волосы, каскадом спадающие по спине, вьющиеся и непослушные. Идеальное сочетание – темные волосы и глубокие синие глаза. Он снова посмотрел на свои раны и замети как они были плотно связанны белой материей. Он хватал воздух так, будто он вот-вот закончится. Ассасин не знал, что сказать, она упрямо продолжала смотреть в одну точку. Принцесса устала за это «небольшое» приключение, ее ноги были стерты в кровь, и она держалась за бок, который заболел в последствии удара. Ифрит очень сильно швырнул ее в сторону. Тяжело вздохнув, Амаль подняла на него свой взгляд и продолжила тихим голосом – Мы были в тупике. Я опустилась перед тобой, думая, что это конец. Я не двигалась с места, а ифрит сам ушел, испарился.
- Такое случается, но редко – слабо ответил ассасин – а почему не сбежала?
- Оставив тебя истекать кровью? Ну уж нет – покачала она головой – ты должен вернуть меня домой... и к тому же, как я тут без тебя? – принцесса опустила свой взгляд – да и причины не только в этом, темный. Смерть – это страшно, ее не остановить, это навсегда. Ты никогда не узнаешь, когда и кого она коснется, пока не будет слишком поздно. У каждого есть право жить, но ведь с волей Всевышнего не поспоришь?
- Меня не кому ждать – тихо ответил он – спасибо – впервые за десять лет, он смог кого-то поблагодарить помимо себя, в спасении своей жалкой и ничтожной жизни. Амаль впервые улыбнулась ему уголками губ. Последние два дня, эти насыщенные два дня навсегда отпечатались в ее памяти. Она не сможет забыть, что здесь творилось, захочет, но не сможет
- Ты сказал, что ифриты могут отступать, как это?
- Если человек безгрешен и чист...- легко ответил темный, пытаясь сесть, но у него плохо получалось. Амаль подошла и потянула его за руку, помогая поудобней устроиться – тогда и сама тьма не подступит к нему. Это великое благо от Всевышнего, и великая вера человека в Него. Они никогда не разочаруют.
- Вряд ли я сейчас безгрешна – с грустью на лице она опустилась к углям, которые догорали рядом с ней. Темный не знал, чем ее утешить и поэтому крепко сжал ее ладонь.
- Если и на ком лежит твой грех, то на мне – он снова оглядел свою грудь, чтобы дать ей понять, на что она пошла ради спасения его жизни. Была ли это жизнь? Нет! Ассасин так не считал, потому что жил местью. Он жил в боли, обидах и в разочаровании. Воспоминания снова нахлынули на него. Он всмотрелся в одну точку, пока проигрывал всю свою жизнь. Амаль тихонько позвала его.
- Ам, темный, я возможно сую свой нос не в свое дело, но кто такой Рифат? – ассасин с болью посмотрел на нее – прости – резко промолвила она и отвернулась – ты звал его, когда бредил. Прости, я не должна была...
— Это мой брат – перебил ее темный и Амаль снова посмотрела на него. Его лицо исказили эмоции куда больше выраженные, чем боль. Он отвел от нее свой взгляд. Амаль знала эти эмоции, как никто другой – боль от потери того, чем так дорожил. Только она не знала, что было в его случае. Она годами наблюдала, как отец ходил по дворцу с поникшими плечами, как он отдалился от детей на многие месяцы. Она вспомнила заплаканные лица братьев, когда они потеряли мать. Амаль тогда была совсем малышкой, солнце измерило ей всего лишь четыре годика, но даже с тех лет, принцесса с трудом вспоминала черты матери, но помнила ее тонкий голосок. Однако Амаль не понимала, какого это остаться без матери в столь юном возрасте. Это к ней пришло со временем.
- Что случилось с твоим братом? – тихонько, едва ли не страшась его гнева, спросила она и внутри у нее сжалось все не от того, что темный взглянул на нее со злом, а со скорбью. Он поджал губы и с судорожным выдохом испустил
- Его убили... на моих глазах – Амаль вскрикнула, прижала ладонью рот и отвернулась. Она не могла представить, что чувствовал темный в этот момент. Она подползла к нему ближе и призывая продолжить.

******
- Стой, прошу, пожалуйста – женщина упала на колени обессиленная, измученная, испуганная. В ее глазах отразился ужас. Как себя будет чувствовать мать, если к горлу ее ребенка приставили кинжал? Именно такое состояние, от которого хочется биться об стену, умолять, просить о милосердии и пощаде. На головы ее детей были одеты мешки. Они слышали лишь крики, всхлипы и плачь матери. В дом ворвались четверо мужчин.
- Ты не справилась со своей задачей. Выбирай, какой из твоих сыновей умрет раньше?
*****
- Рифат был на два года младше меня. Он был довольно веселым, общительным и чрезмерно добрым ребенком. Его наивность стала роковой для нас. Он не знал обиды, не обижал сам, обладал красивым и достойным нравом, в отличии от меня. Я же его противоположность – замкнутый, с скверным и импульсивным характером. Наш отец, будучи маленьким ушел с родными из Персии. Он был ассасином, но никогда не шел против людей. Он нашел мою мать, обзавелся детьми и жил мирно, пока его тоже не убили. Убили за то, что не встал на одну сторону с другими темными. Но меня всегда уверяли в том, что папа умер от неведомой болезни.
- Рифат, я же просил тебя не задерживаться на улице до такой пары. Матушка переживает – я одернул его и потащил в дом. Он слишком любил играть на песке, строя различного вида замки и сооружения.
- Брат, я его не закончил. Ты хоть раз можешь мне позволить делать что-то самому, я уже не маленький.
- Нет, Рифат не могу.
Это был обычный жаркий вечер. Мы жили на границе Египта. Мы были вынуждены жить там, другого места просто не было. У порога нашего дома появились четверо мужчин, Рифат и какой-то мальчишка. Брат умудрился им проболтать, что мы живем одни, более того умудрился рассказать им все о нашей семье, плененный их сладострастными речами. Они надели на нас мешки, надругались на моей матерью и заставили ее смотреть, как перерезают горло сыну падшего человека, который отрекся от своей сущности. Я говорил Рифату, что все будет хорошо, поддерживал как мог – Амаль сжалась. По ее телу прошелся целый табун мурашек. «Темный, который пережил и переживает то, чего не смог бы пережить ни один человек» - мама просила остановиться, но это было бесполезно. Мою мать они убили так же быстро. Меня заставили на это смотреть. Рифату было шестнадцать лет, когда его лишили жизни. Я почувствовал, как острое лезвие прошлось по моему животу, вспышка боли, и я ощутил кинжал внутри себя. Они вышли из дома и подожгли его. Я сумел выползти и пробраться в заросли. Тогда я пробудил суть ассасина и заключил сделку с джинном, который помог мне выжить.
******
- Юное дитя – пронеслось надо мной, когда я лежал на земле, захлебываясь собственной кровью – чего желает твое сердце?
- Ты знаешь, чего.
- Ты будешь прекрасен в своей мести. Твоя душа отныне принадлежит тьме.
******
Я вскочил с земли и осмотрел себя. Моя рана мгновенно затянулась, оставляя шрам. Я ринулся к дому и застал только угли. С тех самых пор я скитался по земле, взращивая свою силу, иногда отдавая долг тьме, пока пять лет назад не оказался в Персии. Я увидел разгуливающим по базару мужчину, который стал палачом для моей семьи. Он гордо ходил от лавки к лавке, люди поклонялись ему, из уст каждого было слышно «Ваше Сиятельство». Я проследил за ним до дворца, но потом снова упустил его. Он куда-то исчез. Я долго шел следом за ним.
- Визирь – выдохнула Амаль.
- Именно. Двух других я уже отправил в ад. Последнего не нашел, словно испарился.
Она простонала и опустила голову, не сумев сдержать слезы. Он погубил столько невинных. Чего он желает? Власти? Ну конечно же. Амаль посмотрела в сторону, не сдерживая слез. Она вспомнила мамин дневник...
«Темные сны не дают мне покоя. Словно в этот мир снова посеется великая смута. Мне страшно спать. Я не хочу засыпать...
Мустафа словно одержим этим человеком. Сделал его визирем... Мне страшно за мою Амаль. Не дай Всевышний ей моей судьбы»

Гаффар рассказывал, что мама вечно чего-то боялась чего-то, вздрагивала. Он говорил, что Халиль вечно крутился вокруг нее. Он видел, как один раз мама дала ему громкую пощечину, на что тот заливисто рассмеялся. «Если визирь ужасно поступил со своей женой, выдав ее за безумицу и позволил целителям какими-то травами усыпить ее навсегда, осквернил жизнь и лишил ее мать темного, что он сделал с моей?» В ее голове все чаще начали проясняться строчки из дневника матери.
«Мне совсем не нравится этот ас – сайед*. Он необычайно груб, холоден невежлив. От него так и веет смертью. Халиль словно дурманит моего мужа».
Амаль взглянула на удивленного темного, который успел позвать ее до этого несколько раз. Он выглядел обеспокоенным, когда смотрел в ее заплаканные, большие синие глаза. Его рука невольно потянулась к ней, взяла ладонь и крепко сжала ее, пытаясь ее успокоить.
- Теперь ты знаешь, чего я жажду больше всего на свете.
- Я нашла дневник матери в тот день, когда сбежала из дворца. Она писала там, что боится этого человека, а потом... о Всевышний, это в тебя я ударилась тогда! – из уст вырвалось твердое утверждение.
- И отчаянно пыталась разглядеть мое лицо – Амаль покраснела, а темный улыбнулся – что за дневник?
- Мама писала, что ей не нравился Халиль ас-сайед. Так, хорошо, ну и как же ты собираешься действовать дальше, темный? – ассасин немного помолчал, смотря в сторону и резко обернулся к ней.
- Хаир* – Амаль уставилась на него в непонимании – меня зовут Хаир.