Скарабей. Солнце Пустыни

- Моя госпожа, поздно ведь, его высочество Гаффар этого не оценит –
испугалась Руа за свою госпожу. Амаль стояла у троса и пустила очередную
успешную стрелу прямо в центр маленькой целины. Она не слышала никого.
В воздухе витали лишь слова «Желание обладать тобой никуда не пропало
принцесса». Еще один приступ ярости – еще одна стрела в целине. Так
продолжалось целый час, под рукой не осталось практически стрел, но Амаль
продолжала беспощадно пускать их в целину. Лицо ее исказила гримаса боли,
скорби, гнева и печали. Мысленно молила Бога защитить ее от грязных
плутовских рук. Вместо целины, она представляла презренного ас – сайида,
позабывшего кто он, и кто она. Это было ужасным оскорблением ее чести, он
должен был понести наказание.
****
- Брат мой, мне совсем не нравится его компания. Может мы пойдем одни? –
с надеждой попросила принцесса Муаза.
- Чем же это он тебе не нравится?
- У него дурной тон – резко ответила Амаль – и неприличные шутки.
- Он всего лишь шутит. Амаль, это же Явар – хихикнул принц – он без этого
никто. Он поднимает нам настроение и тебе я уверен тоже.
Амаль опустила голову и повернулась. «Как бы не так, брат мой» - подумала
она. Подняв свой взгляд и наткнувшись, на насмешливые зеленые глаза Явара,
принцесса подошла к Гаффару, стоявшему с розгами на руках, которые он
отобрал у хозяина одной лавки. С ними он жестоко издевался над голодными
детьми, пытавшимися украсть у него хлеб.
- Я дурно себя чувствую брат. Позвольте вернуться в свои покои
- Лекарь?
- Нет, нет, всего лишь нужно выспаться – оставив их, она ушла, не обращая
внимания на удивление Муаза и Явара.
*****
«Мне было двенадцать, когда он впервые заломил мои руки и сказал, что я
буду его. Я терпела его издевательства пять долгих лет и зим, ровно на столько
же он старше меня» - Мысли Амаль были громкими. Она не слышала, как Руа
пыталась дозваться до нее и лишь последние слова, выдернули ее из мира
воспоминаний.
- Ваше высочество...
Амаль обернулась к Руэ и услышала тяжелые шаги брата, который
остановился прямо напротив ее.
- Ты можешь идти Руа – та быстро поклонилась и стремительно удалилась из
площадки.
- Вы расскажете отцу? – тихо просила она у брата
- Нет – Гаффар присел на скамью и всмотрелся в глаза сестры, которые, как
чаша, до краев были наполнены горечью, и одинокая слеза виднелась у уголка
губ – я ведь предупреждал не ходить сюда? – Амаль кивнула – ну по крайней
мере одна, Амаль – принц разговаривал довольно спокойно.
- Но...
- Руа не в счет – перебил ее принц – Что послужило причиной твоих слез?
- Мой принц – начала Амаль.
- Наедине я твой брат, оставь это официальное обращение на публику Амаль.
- Вам это нравится? Эти люди?
- Банкет был волей Величества.
- А что на счет отца? Гаффар? Вам исполнилось двадцать восемь зим и на моей
памяти не было ни одного банкета в честь вас, а вас должны восхвалять, как
прекрасного воеводу и принца – Гаффар не понимал к чему клонит сестра – а
людям, которые бросили свою страну и вернулись спустя долгие годы, он
устраивает целый пир – до Гаффара дошло наконец и он воскликнул.
- Ты ревнуешь к ним отца. – и это был не вопрос. Он всего на всего
констатировал факт.
- Да, да Гаффар и мне совсем не нравится их присутствие. Они слишком
возгордились – Амаль подняла стрелу и пустила в целину, прямо в центр, где
покоилась другая стрела, пробив ее насквозь – Что это? Скажите мне – она со
слезами на глазах повернулась к расчувствовавшемуся брату и спросила вновь
– это порок с его стороны? Или его добродетель? – вопрос был сложный и у
Гаффара не было ответа, все что ему осталось, подойти к сестре и прижать ее
с своих объятиях.
- Знаешь, что я тебе скажу? Будь ты воином, моя дорогая сестра, твоя стрела
поразила бы сердце неверного в разы быстрее, чем он сумел бы пустить стрелу
в тебя – он сказал это таким спокойным тоном, что тепло разлилось по всему
телу Амаль. Она сквозь слезы широко улыбнулась брату, вызывая и его
улыбку. Со смерти матери, Гаффар очень редко улыбался и даже когда отец
хвалил его за хорошо проделанные дела, похвалу он принимал с довольно
серьезным видом, и то, что Амаль сумела вызвать эту улыбку, заставило ее
радоваться сильнее – А теперь внимательно слушай меня, чтобы не случилось,
все будет хорошо. И ради Всевышнего не ходи сюда одна, это опасно
— Это султанские угодья, брат – с удивлением сказала она – это самое
защищенное место в империи. Что может со мной произойти?
- Времена, нынче, не спокойные Амаль.
- Ладно – согласилась она – пойду соберу стрелы – Гаффар наклонился, чтобы
поставить лук на место, проверяя натяжение тетива. Амаль направилась в
сторону целин, чтобы собрать стрелы. Она скрыла от брата. Она всегда
боялась, что ее накажут за то, что она позволяла этому бесстыднику, так
обращаться с собой. Собирая стрелу за стрелой и погрузившись в глубокие
думы, она не сразу заметила человеческую тень, отбрасывающую на землю.
Она подошла к самой маленькой из целин и наконец увидела очертания
мужского тела. Она вгляделась в пустоту, но ничего не обнаружила. В итоге
она остановилась на том, что ей это показалось.
- Амаль – позвал ее брат – не теряйся из виду.
- Я уже иду, брат.
Она понятия не имела, что с этой ночи ее жизнь круто изменится. Ведь те,
очертания, что ей показались, вовсе не показались. Гаффар проводил сестру в
покои. Ему стало интересно, почему сестра задержалась. «Допустим она
обдумывала все, что было сказано, но все равно странно». В эту ночь на небе
была полная луна, испускающая чистый свет.
***
«Амаль бинт Мустафа прекрасно подходит для задуманного» - думал ОН – «И
пусть она и даже принцесса». Он следил за ней все, то время, пока она стояла,
пуская стрелы. Она была, будто вне этого мира, погрузившись куда- то. Даже
отвлекаясь на свои мысли, она пускала стрелы безупречно. «Стоит опасаться
ее меткого глаза». Она не слышала девушку, стоящую рядом с ней, отчаянно
зовущую ее вернуться обратно. Он улыбнулся «Безысходность, в своем
чистом виде опасная вещь. Принцесса заставит пойти на самые безрассудные
поступки». И даже, когда она говорила с братом, когда пускала стрелу, она
была великолепна. Он сам не понял, что засмотрелся на принцессу Персидской
империи. То, что говорили о ней, было правдой.