Чемоданы собраны [Заморожено]

Время шло к часам одиннадцати или десяти, когда Грузия уже подходил к месту где была развилка. Ветер и то дело успокоился, но не тревога, которая грызла и даже сгрызала Грузию от самого того места развилки. В воздухе веялал сырость и запах мокрой травы, кусты от станции теперь казались более колючими, чем когда он шел к мосту. О, этот ужас убивает все воображение и заменяет страхом будущего, а он не знает, что же там, а как его встретят. Что скажут...

/1 час назад.../

Грузия дошел до какой-то развилки и не желая выбирать, просто повесил куртку на близ стоящее дерево. Он развернулся и направился домой. Он понимал, что делает ужасную ошибку и поступает так, как он не хотел бы поступать, но и жизнью он больше рисковать не хотел. Все. Грузия умывает руки и пускай с Эстонцем хоть смерть подружиться, ему будет все равно. Все!
- "Пошел к черту этот Прибалт... Приключений ему мало, так нафига разыгрывать спектакль..." - думал Грузия, смотря вперед. Настроение было поникшим, чуть ли не убитым вовсе. Но чувство тревоги его тоже не покидало...
Отойдя совсем недалеко, за поворот, он оглянулся. Темная, худая фигура встряхнула снятую с дерева куртку и одела ее. Грузия был потрясен этой наглости, все равно продолжал следить, чтобы хоть потом вернуть вещь. Фигуру передергивало и она медленым шагом направилась налево по прямой. Там было поле. Грузин знал это. Знал все его места и далекие, и не очень, ведь сто раз он ходил со всеми или просто из любопытства куда ходят соседские мальчишки. Наверное создается впечатление: а почему тогда он не знает этой дороги и почему она неизвастная? Так он же по полю бегал и рядом с ним. А дорога эта - фиг узнаешь, что за дорога.
Грузия стоял за углом и, казалось, тень его не видит. Да и вовсе это какой-то постаронний. Тень шла по дороге к полю, а Грузин бодро шагал за ней, скрываясь за деревьями или убегая назад. До него донесся запах табачного дыма и взглянув в сторону фигуры, она закашлялась. В кашле он узнал Эстонию. Только у него он всегда наблюдал такой сиплый, на первый взгляд удушающий на последних вздохах кашль. Только этот кашль пугал всех и не принимали его за шутку: кашлял за столом - подавился, кашлял ночью - значит задыхался, а если это наблюдали врачи, то мальчика были готовы ложить в больницу. А это было вполне нормально и все с ним было хорошо. Грузия испуганно вздохнул, мол: "Откуда он?! Как?! Где он был?!" Парень вышел на дорогу и подбежал к Эстонцу.
- Эст... - Грузия дернул его за плечо. Эстония повернулся и немного удивленно похлопал глазами, спокойно смотря на брата и продолжая курить. Ее взгляд был на столько детским и непонимающе удивленным, что Грузия не знал, что же говорить - высказывать недовольство или радоваться, что нашел его. Они стояли и смотрели друг на друга. Грузия повернулся боком и посмотрел в сторону черных кустов, а Эст отвернулся и выпустив дым, спросил:

- Что-то хотел?
- Куртку хотел забрать... вернуть. Не подумай. - ответил Грузия. Эстония задумчиво кивнул и пошел дальше. Грузин повернулся и подошел к нему.
- Постой, - взял он Эстонца за локоть, - Разве ты не вернешься домой? Пойдем. Нас ждут.
- Тебя, - сказал Эст, - Меня уже не ждут.
- Что ты такое говоришь? Это не правда. Тебя тоже ждут, пойдем. - Грузия резко потянул его, но Эстония лишь пошатнулся, уронив сигарету. Он не собирался идти домой и глаза его заблестели ярким ужасом и яростью, недовольством и нежеланием. Он просил отпустить, но Грузия тянул его за руку.
- Ära vii pattu! Lase mul minna!* - вскрикнул Эстония и вдруг упал на землю. Грузия отпустил его. Эст поднялся и спрятал поцарапанные ладони в карманы. Его глаза вздрагивали и было видно, что он снова хочет убежать и еле стоит и держится только бы не сбегать снова, но ноги его невольно пятились назад, не спуская глаз с Грузии. Серые огоньки потухли и наполнялись слезами, а Грузия не понимал столь странного поведения брата. Он даже уже было спросил, но смолк и посчитал это не нужным.

- Пожалуйста, - произнес Эстонец, - оставь меня. Если тебе надо - иди домой. Я там лишний. Сам посмотри. Я никогда не был душой компании, как ты или Таджикистан. Я все объясню потом, потом и все объясню... оставь меня. Пожалуйста... Я знаю, тебе не часто снятся кошмары когда ты дома. Это странно, я все понимаю, но у меня наоборот. Мой дом - тюрьма. И даже не в том смысле в котором бы ты это мог понять. Мой дом - тюрьма, ведь там я взаперти. Я не чувствую себя легко и надежно там, рядом с вами... Я будто болен клаустрафобией по отношению к стенам родного дома. Ты знаешь, он мне не родной. Я больше не останусь, никогда. Я умру, я заболею, меня убьют - все равно, я боььше не переступлю порог этого дома. Никогда... Как вы не видете?.. Я обречен! Меня убьет родная сестра. И все из-за тебя! Из-за тебя! - повторил Эстония, уже не замечая слез, которые скатывались по бледномв лицу, - Из-за тебя... Я не ухожу просто так. Я не пытаюсь больше. Я хочу просто спасти самого себя... Родная сестра готова убить меня за один только разговор о тебе. Ты можешь не понять, гно тебе должно быть знакомо чувство, когда ты столько лет дружишь с кем-то и тебе неожиданно стреляют в спину. Я променял свое спокойное бытье, здоровье, счастье и жизнь на это, - достал он сигареты и сразу же положил обратно, - Удивлен. И я не смогу появиться дома сейчас. Если Латвия узнает...
- Она спокойнейшее сущевство на планете! Как ты можешь говорить о ней такие мерзкие вещи?
- Я знаю, тебе не часто снятся кашмары... Я не сплю ночью. Мне либо не сниться ничего, либо я засыпаю и сняться мне серые стены. Такие серые, из простого камня и длинные коридоры, в которых звучит простой смех девочки. Я иду по коридору, смех громче. Там мне пять-семь и я всегда попадаю в одно и тоже место. Снова засыпая, я возращаюсь к самому началу - к этому коридору... И я не могу идти назад. И когда передо мной открывается дверь в самом конце коридора, я попадаю в огромный зал. Я вижу как смеется Латвия, потому что с ней играют. Я не знаю как называется этм игра, но она чем-то похожа на карты. И там, в самом далеке, виднеется темная точка. Я подхожу. Там повесили человека, а они не видят! Я кричу. Они не слышат. Я просыпаюсь лишь потому что боюсь тихо умереть и учусь просыпаться от малейших шорохов. Это же вы спите как убитые, а мне с детства пытались перекрыть кислород в те моменты, когда можно было сказать "Он был болен. Это биологисеская смерть." Если бы ты не сказал тех слов на лестнице, может быть, все бы обошлось, но я больше не могу оставаться там. Если ты так сильно желаешь моей смерти, то пойдем. Мне же нечего терять! Пойдем! Пошли-пошли-пошли. - Эстония взял брата за руку и весело повел по направлению домой, вытер слезы. Грузия побледнел, руки похолодели, а карие глаза выражали явный ужас и страх.
- Все! Я понял, - дернулся в сторону Грузин, - Отпусти. Можешь не идти. Не надо... Но Эст, ты представляешь, что будет потом?
- Да, я знаю. Но мне не страшно.
- Пойдем домой. Я не могу тебя оставить. Мне будит плохо и неспокойно, что я тебя кинул. Не легче, если ты умрешь, Эстония... Я уже говорил: я люблю тебя.
- Жаль я не могу так говорить, - тихо усмехнулся Эстонец, но сразу же вздохнул и замялся, - Я не говорю, что ты мне не симпатичен, но знаешь я очень часто влюбчив, немного ветренен... ты понимаешь о чем я...
Бледность Грузии снова усилилась и он не хотел верить в то, про стт он сейчас подумал. Эстония поднял глаза и увидел это отвращение на его лице. Будто впервые Грузия видет его. Это неприятное чувство, чувство отаращения, разрушенных представлений о человеке.
- Я пожалуй пойду... - хрипло сказал Эстонец и чуть ли не бегом пошел по дороге. Грузия не бежал, не шел за ним; он больше не хотел общаться с этим человеком. На душе стало горько и неприятно, противно и мерзко, что столького не знал о нем. Но и задумался. "Постой" - сказал ему вслед Грузия, когда Эстония был еще не далеко. Эстония остановился, как-то неестественно согнул голову и повернулся:
- Что?
Листья на деревьях зашелестели. Ветер совсем немного летал над головой. Грузия медленно подошел и со всей решительностью поцеловал Эстонца. Ему уже было настолько плевать на то, какой Эстония. Он просто спросил у себя: "И разве это правильно? И разве это хорошо, что ты его бросишь из-за каких-то поступков?" Это совсем немного останавливало парня. Эстония вначале не понимал, что происходит, как, в смысле, почему... Но глаза его закрылись и он отвечая, отдался поцелую. Таким горячим и нежным Эст находит поцелуй, что глаза его вновь готовы уйти взакат. Он приоткрыл рот, но Грузия снова жадно хватал его губы. Ощущая, что руки Эстонца проходят через его волосы, а сам Грузия приобнимает и прижимает его к себе, то вот ему уже не хотелось отпускать его, то хотелось упрекнуть себя в поступке. Теплое дыхание, им не хотелось расстоваться... Эстония отстранился и прошло меньше минуты, они снова целовались. Грузия поуши влюбился в Эстонию уже только от мельчайших прикосновений. И сам не заметил, как спустился к его шее.
- Ах! - схватился за шею Эстония. Оба томно дышали и смотрели друг на друга. Грузия убрал руку Эстонии и заметил, что оставил засос, но он не виноват. Им сыграли чувства, да и Эст его не упрекнул в этом. Грузия попытался снова поцеловать его.
- Нет! - вскрикнул Эстония, отходя и скрепляя свои руки "в замке". К нему подступало чувство осознания, что он делает, что за этим стоит. Грузия подошел и приобнял его за плечи.
- Все... С меня хватит. Я уйду, отстань. Я уйду! - повернулся Эст. Грузия улыбнулся и потрепал его по мокрым волосам. Эстония обнял его и, немного всхлипывая, шепотом сказал:
- Латвии главное ничего, ни про что. Не злись на нее, не избегай. Она хочет лучшего... - потом Эстония отпустил его и ушел. Грузия тоже не стал прощаться и сразу же побежал домой. Время позднее. И тихо, так что почти не слышно, летает и бьет в лицо ветер...
/______/

...Грузия и не заметил как дошел до собственной калитке. Зайдя и закрыв за собой старую, которую уже нужно было бы покрасить дверцу Грузин пошел к дому.
Остановился у самой двери и прикрыл рот рукой, закрыл глаза, Грузия ничего не мог сказать. В нем уже настолько засела эта привязанность, преданность к Эстонцу, что даже заговорить с кем-то он не мог. Частые мысли о том, что он больше не увидит его нагоняли слезы и тоску. Но что еще сделать? На губах все еще играл тот поцелуй и Грузии хотелось также уйти. Также молча, чтобы никто не видал и чтобы все позабыли про тебя, про жизнь, про... все, что только остается от тебя и есть у тебя...
- "Так вот, как ему тяжело..." - Грузия открыл глаза и положил руку на дверную ручку, серьезность и злость перемешались в голосе, - Ничего не было...

***

Он открыл дверь. Его передернуло, хотелось хлопнуть этой дверью, чтобы каждый услышал, но не понял зачем это сделали. Он сразу заметил в кухне Беларусь и Латвию. Ему не хотелось ни с кем говорить. Настроение было пустым и молчаливым, а поверхностно оно было злым. Хотя душа и стыдилась, разрывался взгляд куда бросаться и прятаться, а Грузия все равно держался. В тот же момент в коридоре появилась Латвия и обняла его вокруг шеи. Грузин вздохнуть не мог, но приобнял ее одной рукой у талии и прикрыл глаза. Ему уже было неуютно с ней. Он отпустил ее и принялся снимать куртку.
- Нашел Эста? - донесся голос Беларуси. Грузия поднял глаза на Латвию. Она не смотрела на него, помрачнела. Грузия отрицательно помотал головой и скинул с себя ботинки, поплелся переодеваться.
Через несколько минут он уже сидел за столом и пил чай, который сам себе сделал. Напротив него сидела Латвия и как-то странно смотрела на него, что Грузия даже не поднимал на нее глаз. В кухне было тихо и только лампочка жужжит под потолком как на станции. Подозрительная тишина вокруг не давала сделать ничего. Даже чай в кружке давно остыл, из-за того, что Грузия никак не пил его. Только кружку он подносил к губам и, не отпуская, ставил обратно на стол. Не сводимый взгляд Латышки - Грузию уже тошнило и ком застрявал в горле, что он не поднимет головы, а сам вжимается в этот табурет и хочет уйти, но ведь это будет бесполезно.
- На улице, наверное, холодно? - спросила Латвия.
- А? Ну да, да... Очень холодно... - Грузия снова замолчал.
- Ты очень замерз? Когда я обняла тебя, то ты незаметно дрожал. А вдруг ты заболеешь?
- Я... Я нет. Нет, что ты... - Грузия поднялся и оставляя кружку подошел к двери в коридор к комнатам, - Я устал... Прости, но у меня нет сейчас настроения говорить.
Он ушел. Латвия продолжила сидеть за столом и посмотрела на кружку. Было заметно, что чай даже не пили. Латвия закрыла лицо руками и заплакала. Это ж так сложно заговорить с любимым человеком. Найти тему, попытаться. Ей казалось ее не понимают. Это ужасная боль, засела под самым сердцем. Ей часто хотелось протягивать к нему руки и чтобы он знал, как любит она его, вздыхая говорить "люблю", без чьих-то обсуждений и поводов обнимать, а про поцелуи она молчала. Она пыталась сдерживать себя и любить только его... И эта пытка любовью доводила Латвию до слез. Ее голова болела и руки дергались, когда он с кем-то говорил и шутил про любовь. Отрицала, если кто-нибудь говорил, что она его любит. Латвия вздохнула, стряхнула с лица слезы и пошла спать. Спала она наверху и поднялась по лестнице, пытаясь успокоить себя.
Латвия подошла к кровати и легла на свое место у края. Грузия, который лежал за ней, укрыл ее одеялом и обнял, прижав к себе. Он чувствовал ее легкий негатив и старался успокоить. Латвия была не против и повернулась на другой бок к нему лицом. Грузия не спал и не делал вид. Его карие глаза искрили в темноте и Латвия время от времени убирала от него свои глаза и улыбнулась.
- Почему ты улыбаешься? - спросил Грузия шепотом. Латвия поцеловала его и была удивлена, когда ей тихо ответили. Но целовались они не долго, вообщем, до того момента, пока Грузии не прилетело локцем в спину от Украинки. Латвия отстранилась, отвернулась обратно и сжалась в легкий комочек. Но Грузия не выпускал ее из своих объятий.
- Я люблю тебя... - прошептал Грузия. Ему было не очень приятно это говорить, но он четко решил, что больше не увидит Эстонию. Латвия всхлипывала и по щекам ее снова текли слезы, но она все же немного улыбнулась.
- И я тебя люблю, тебя. Очень люблю...
- А не могли бы вы, два голубка, заткнуться?! - пронеслось недовольное шипение Украины.

______________________

Ära vii pattu! Lase mul minna!* - Не бери грех на душу! Отпусти меня! (эст.)

Вау, 2389 слов :0 Автор у шоке. Самая длинная глава получилась. Может быть, вопросики?.. *автор не настаивает*