сломай себя старого
Кира Медведева, зашедшая после выгона Лизы, сразу падает на кровать, стараясь не заплакать, ведь следом заходят остальные.
— Да харэ сопли распускать. — Кинула в неё свой носок Захарова — Смотреть тошно.
— Завались, блять, — рычит девушка, но через секунду вздрагивает, и вскочив, хватает Крис за воротник — ты же за ней гналась, ну-ка поведай мне чё между вами нахуй произошло.
— А это уже не твоё собачье дело, — отталкивает её пацанка и садится на кровать — эта сучка ещё не получила по заслугам до конца. — в этот момент в комнату заходит организатор, который говорит о том, что телефон Лизы остался в общем ящике и убедительно просит кого-то запомнить это, дабы на финале отдать.
— Даже телефон, блять, не вернули, — не успокаивается Медведева, но слышит за спиной тихую усмешку — блять, только не говори, что.
* * *
— Что ты тут забыл? — отстраняюсь, опасаясь его нападения, но мысли о том, что тут куча народу меня успокаивают.
— Твоя подружка рассказала, И...Идея? — слышу его противный голос и внутри всё съёживается, так ещё и мысль о предательстве подруги делает хуже — Она сейчас как раз у меня, садись в машину.
— Что ты с ней сделал? — если она у этого урода, значит, рассказала под давлением, учитывая, что она знала, что он за монстр.
— Садись в машину и узнаешь, ей сейчас херово, поведёшь в больницу сама. — в знак доказательства он показывает мне её любимую футболку, испачканную в крови.
Отрицание.
Одна моя часть кричала мне, что тут что-то не так, что именно сейчас стоит сбегать чуть-ли не на другой конец света, но другая утверждала, что он мог сделать с Идеей что-то ужасное, поэтому стоило скорее ей помочь. Глубокий вдох, дабы хотя бы немного успокоить сердце, которое билось так сильно, что отдавало в ушах. шаг в сторону его машины.
Давящая тишина и звук мотора, по логике убить меня он не посмеет, а в саму квартиру заходить я само собой не буду. Боковым зрением смотрю на него, м-да, эти локоны скоро пол подметать будут.
— Не голодна? Можем заехать в КФС. — не отрывая взгляд от дороги говорит он, словно желая задобрить и расслабить меня.
— Не голодна.
Вести диалог мне не хотелось, лучше просто поскорее это все закончить, главное не оказаться в квартире, ведь все прошлые разы заканчивались ссорами и погромами. Лестничная клетка. Ступаю медленно за ним, а с каждым шагом это потягивание внизу живота и дрожь не проходит. Что же я опять упустила?
Огромная железная дверь, казалось, словно она становится больше после каждой секунды её рассматривания. Хиккан медленно открывает дверь, закрывал аж на два замка, но сейчас меня интересует больше наличие ещё и третьего, от кого так бережется?
— Стоп, — наконец-то осознаю о чём меня предупреждала моя интуиция — а как Идея могла что-то сказать? — она уехала раньше моей ссоры и выгона, поэтому сейчас вообще не в курсе.
Но ответа не последовало, дверь распахнулась и меня за волосы закинули внутрь, закрываясь на все замки. Я старалась закричать, пока не была закрыта ещё и вторая, мягкая дверь, но он схватил меня за лицо и грубо кинул назад.
Страх.
На ватных ногах бегу на кухню, где будет хоть какой-то предмет обороны. Я зарежу его, я выпущу ему кишки, лучше сесть, чем оставаться с этим чудовищем. Из-за животного страха, который пожирал всё во мне, теряюсь, врезаясь в каждый выступ, добегаю до кухонных ящиков и дёргаю их с огромной силой, что они падают.
— Ничего нет.
Этот урод подготовился. Когда его мерзкое лицо, выражающее победу, показывается, я кидаю ему в глаза сахар, молясь, чтоб хотя бы в один из них попало. Слышу его маты, значит получилось, проскальзываю меж ног и бегу обратно. Остаётся вопрос: бежать к входной двери или же налево, вглубь комнаты, дабы точно обезвредить. Не хочу рисковать, лучше бежать со всех ног, тем более, по шагам сзади ясно, что он идёт за мной. Рывок к двери, чёрт, один из замков закрыт на ключ, а не на крутящуюся палку, которая есть в моей квартире. Пока я в панике обдумываю, что теперь делать, сзади хватают за волосы. Мои попытки сбежать его ужасно разозлили, поэтому теперь тем более нельзя оставаться с ним наедине. Бью ногой ему в пах и снова проскользнув, но на этот раз справа, несусь в спальню. Огромный стол с компьютером, раскладушка, какие-то шкафчики, всё не то, неужели я умру запертой и замученной вот здесь? Прижимаюсь к стене и смотрю в его глаза, покрасневшие, безумные глаза. Я умру, я точно умру, если останусь, он за такое время стал лишь огромнее, я не выиграю в честной борьбе. На глаза попадается ящик инструментов. От истерики я его явно быстро не открою, но оглушить возможно, это последний шанс. Всё или ничего. Быстро хватаю его, тяжелее, чем я думала, завожу назад и в прыжке направляю на Хиккана.
Гнев.
— Сдохни.
Кровь, заставляющая сердце биться по пять раз в секунду, казалось, остановилась, а вместо жара в щеках и ушах, я почувствовала леденящий ужас. Он остановил мой удар. В этот момент я почувствовала себя маленькой девочкой, которую схватил великан.
Отпускаю ящик и хочу ударить ногой, но он останавливает и его, выламывая лодыжку и поваливая на пол. Удар по лицу, потом ещё, ещё и ещё, кажется, что сейчас я потеряю сознание, но удары останавливаются. Звук наручников, ужасные воспоминания. Снова грубо хватает за волосы и за руку приковывает к батарее.
— Будешь чудить, я и вторую пристегну, а плату за покупку второй пары наручников спрошу с твоей мамаши. — после этого он самодовольно отходит, оценивая еле сидящую меня.
— Кто на самом деле тебе рассказал о моём прилёте?
— Делать мне нечего, как запоминать таких благодетелей, на М кто-то.
Из шкафчика он достает ножницы и разрезает на мне одежду и, достав телефон, делает фото. Это было сейчас последнее, что меня волновало, чьё имя начинается на эту букву? Казалось, что я враг только Крис и директриссе. Третьякова? Это логично, но если не брать во внимание насколько мы были близки и как хорошо общались. Имеет ли это сейчас смысл? Странная мысль, но осмотрев всё, что сейчас происходит со мной, мне стало ясно, что я в ловушке: никто не знает о моём выгоне и искать не будет. Из его западни я без чьей-либо помощи не выберусь.
Клонит в сон, все силы, которых и так было мало, потерялись во время стресса. Что мне делать дальше? Когда Кира выйдет из школы, она будет меня искать, но найдёт ли? У неё нет номера, нет информации, нет ничего, скорее всего просто решит, что я оборвала связи, пожелав начать жизнь с чистого листа. Даже смешно, почему я думаю о ней, когда нахожусь в такой жопе? Интересно, если бы она заперла меня, мне было бы легче? О чём я думаю, кажется, что я схожу с ума.
Тем временем глаза всё больше и больше закрываются, хочется спать, хочется тепла, хочется поесть, хочется домой. А у меня он есть? Печально улыбаюсь: дома у меня нет. Настолько убого я давно себя не чувствовала, даже сил плакать нет, скорее хочется вырвать из себя сердце, которое всё не может перестать так сильно биться. Спать. Нужно уснуть, чтобы завтра оценивать ситуацию адекватнее.
* * *
Сидя за столом, где ужинали все девушки, Медведева резко почувствовала странное ощущение в груди. Что-то тянущее, покалывающее и безумно противное, что отбивало желание даже смотреть на еду.
— Куда ты? — заметив, как она встаёт из-за стола хмурится Виолетта — Ты даже не попробовала, неужели эта пюреха настолько отстой?
— Хуёво себя чувствую, лучше книгу почитаю.
* * *
Интересно, сколько прошло времени? Вроде бы мне получилось закимарить, но от резкого толчка в бок все зачатки сна пропали.
— Хочешь съебаться отсюда?
Огонь надежды.
Хотела ли я сбежать от него? А хочет ли бездомный тепла? Думаю, ответы схожи на все миллион процентов. Мне хотелось принять душ, хотелось уехать как можно далеко. Я бы даже квартиру не стала продавать, даже вещи бы не забирала, сразу рванула бы к... сердце ёкнуло: никто меня и не ждёт. Но даже если так, я всё равно уеду отсюда сразу же, никто мне и не нужен, чтоб квартиру снять. Деньги? А хоть банк ограблю, главное спастись.
— Отсосёшь и можешь валить на все четыре стороны.
Впрочем, подобного от него я и ожидала, раньше практически каждая встреча так и начиналась. Совершить некую измену и выжить? А какую измену? С Кирой я не в отношениях, меня ничего держать в этом плане не должно же. Глупое оправдание. В первую очередь изменю я себе. Но, если так подумать, я не герой какого-то романтизированного фильма для подростков, дело касается моего спасения.
— Но глаза я тебе твои блядские завяжу. — Интересный торг, но закрыв свои моральные принципы на замок, я согласилась и на это.
Впрочем, с завязанными глазами и мне было легче это сделать. Просто представить, что это не я. Конечно, это не я, Лиза бы такого не сделала, Лиза в принципе не оказалась бы в такой ситуации.
Губами касаюсь члена, уже стоит, как долго этот урод такого ждал интересно. Главное дышать, сохранять спокойствие, не думать о том, что сейчас происходит, да. Головку облизывает мой язык, да, он явно не мылся перед этим. Терпеть, мне нужно терпеть. В висках ужасно давит, а остатки еды подходят к горлу. Когда я уйду отсюда, я забуду об этом. Заглатываю пенис глубже. Держаться. Я хочу сбежать отсюда. Значит продолжать нужно.
Его рука касается моей головы, из-за чего я отскакиваю и потеряв равновесие падаю. Схватиться за стул, на котором он сидит, не получается. Вслед накидка на глаза сползает, и я вижу камеру, направленную на меня.
Потух.
От ужаса не знаю, что делать, взгляд на его компьютер. Прямой эфир. Я сама вырыла яму и сама закопала себя. Наконец-то накопленный стресс выливается в слезах, вместе с подступающей истерикой. Его руки хотят схватить меня, дескать, я не доделала работу, но я начинаю кричать и вырываться, отчего получаю пощёчину.
— Знаешь сколько мне заплатили? Хер ты меня сейчас кинешь.
Крепко хватает за волосы, и тычет в моё лицо членом, предупреждая, что если укушу — «пизду зашьет». Он может, сейчас я в этом убеждаюсь, но подступившая рвота не позволяет раскрыть рот.
Его не волнует, поэтому он зажимает нос, долго терпеть не получается и в момент вздоха в мой рот проникает его плоть. Самостоятельно он вгоняет его во всю длину, задыхаюсь, а глаза наливаются слезами ещё сильнее. Пара движений и меня начинает рвать, но он быстро реагирует, оттолкнув
— Ты это жрать после эфира будешь, животное.
Снова хватает за волосы и вливает в рот воду, снова, снова, снова, заставляет проглатывать, рвота снова подходит к горлу, но стараюсь сдержать. Снова чувствую его член во рту. Закрываю глаза: не думай. Но не могу, я так хочу сбежать, так хочу исчезнуть. Помогите, кто-нибудь, помогите.
— Вот та-а-ак. — стонет это чудовище — На даркнете скрины и запись запрещены, представляешь сколько мы поднимать за один такой эфир будем, у-у-ух. Новый перевод, Лизонька, нам готовы накинуть несколько тысяч долларов ради проникновения, нельзя же отказываться.
Вырываюсь, я не хочу, как это остановить, должен же быть выход, это всё не может закончиться вот так. Но меня толкают лицом в то, что недавно вышло из моего желудка, закидывая мои ноги на свои так, что весь вид открывается на вагину. Сначала чувствую два пальца и плевок, видимо, чтоб смазать, но под громкие высказывания о моей шлюховатости он сталкивает и ноги на пол. Шепчу под нос «нет» он же не сделает это, этого не будет, мною не воспользуются снова, нет.
Крик.
Больно. Больно. Больно. Каждый толчок разрывает меня изнутри, но кричать не хватает сил, лишь жалобно вою, дикие собаки за окнами по ночам воют похоже. Почему это делают со мной, просто почему, почему вообще такое смеют делать с живым человеком, чёрт возьми. А он лишь усмехается, похабно дыша и время от времени бьёт по ляжкам.
* * *
— Кир, — не успокоившись подходит Виолетта — ну чего ты так страдаешь, она сейчас в большей безопасности, нежели мы.
— У меня такое чувство, словно что-то случилось, узнать бы. — Малышенко опускает голову и садится рядом, заметно поникнув.
— Я тебе теорию свою расскажу, а ты сама думай уже. У нас девки делятся на тех, кто объективно страдает и на тех, кто страдает из-за них. К примеру, Рони совершенно не замечали учителя, взамен холод и агрессия, которую испытывала она, выливалась на меня. Скажи, ты давление чувствуешь какое-то со стороны преподов и школы?
— Нет, вроде, получается, их задача Лизку подавить?
— Не ебу, это же лишь теории, у вас ваще треугольник какой-то.
— Почему вдруг?
— Ну ты посмотри как за пару дней у Крис авторитет упал, получается, на неё давит школа, Захарова же давит на Андрющенко твою, но типа, — пытаясь придумать нужные слова, дабы донести свою точку зрения, делает паузу Виолетта — на Лизу и школа тоже давит, она теорию мою рушит, ты знаешь че-нить про это?
* * *
Медленно открываю глаза. Резкий шум в ушах и холод. Как бы я не строила надежд на свою смерть, увы, я вижу снова этот стол с компьютером, обшарпанный шкаф и жёлтый потолок. Радует, что я хотя бы в кровати, пусть и прикована за обе руки. Замечаю обновление: на стене, которая напротив компьютера и камеры, прикреплены два вертикальных крепления на расстоянии чуть больше метра, а чуть ниже горизонтальное.
К горлу снова подходит тошнота вместе с чувством страха, словно там смерть моя находится. Хотя, это она и была, на глазах появлялись слёзы от одной мысли предназначения этого пыточного аппарата.
Следом заходит он: тот, чью смерть сейчас я желаю всем сердцем.
— Два дня дрыхла, — его рука сдергивает покрывало — столько заказов потеряли. Поваляйся, пока я на работе, потом полным ходом.
* * *
— Ну, привет, бабы, — улыбается Сырок, осматривая седьмой сезон, который теперь всю неделю будет их соперниками — а ты чего такая убитая?
— Поговорим наедине? — хрипло отвечает Кира.
* * *
Сколько я уже лежу тут? Сколько прошло времени? Руки ужасно затекают, вскоре я вообще скукожусь, боль в животе говорит о том, что ела последний раз я в самолёте. В принципе, смерть от голода облегчит все мои страдания, осталось-то подождать совсем немного. Понастроила в своей голове какие-то мечты, мол какой-то проект изменит мою жизнь, бред, как была слабачкой, так и осталась. Противно, впервые за долгое время противно от самой себя, что аж в горле появляется болезненный комок. Я не в фильме, где из каждой ситуации можно найти выход, увы, я лишь человек… Принятие.
Может просто откусить часть себя, закрыв им дыхательный путь? Сквозь слёзы раскрываю челюсть и кусаю область руки, чуть выше локтя. Сила духа не позволила укусить даже до крови. Рыдая, как последний неудачник, я прижимаюсь к месту укуса, чувствуя боль всем телом, боль не обычная, кажется, что меня сжигают заживо. В этом адском пламени горят родители, которым я не помогла, мои мечты на будущее, в нём горю вся я. С чего Лукина взяла, что я та, кто может дать им рейтинг, я даже с этим не справилась. Не справилась, правда, потому что, наоборот, поломала её планы. «Справимся. Выходим.» Вспоминаю взволнованные слова Киры. Тебя тут нет, поэтому я ничего не стою, была бы возможность вернуться в прошлое, я бы сразу всё рассказала ей, зачем строила из себя чёрт знает кого?
— А вот и я-я-я...— противный голос в коридоре.
Через пару секунд он включает компьютер и самонадеянно смотрит на меня. Отвожу взгляд, потому что одних его противных глаз достаточно для отвратительного тянущего чувства в желудке. Открывает стрим и сказав пару приветственных фраз, отстёгивает наручники, ведя меня к этой стене.
Терпи.
Умру и всё это прекратится. Скоро это закончится. Замечаю, как он положительно удивлен моей смиренности, сжимая мои руки ремнями, прикреплёнными на этих орудиях пыток.
Стоять лицом к стене даже лучше, не буду видеть ничего, что происходит там, просто закрыть глаза.
В плоть вонзается игла. От неожиданности кусаю губы, нет, кричать нельзя. Он же снова оттягивает кожу спины и протыкает снова. Когда-то я читала про подобные фетиши, только выполняется это всё профессионалами, а не Ваней, отучившемся 9 классов. Хотя, если бы это делала Кира, я вряд-ли бы так сильно сопротивлялась. Пока моя смерть не настигнет меня в этом аду, я буду представлять её, это она сейчас смеётся и вставляет эти иглы, скорее всего это процедура для моего здоровья, ха-ха, верно же. Кира не сделает мне больно, а значит всё хорошо, я даже улыбаюсь сквозь очередные слёзы, да, лучше умереть, представляя вот это.
Так и началась некая новая жизнь. Я засыпала, представляя, что тело болит из-за бурного секса с моей любимой, когда Хиккан давал мне хлеб, я представляла, что это моя любимая приготовила ужин, из-за этого ещё тяжелее было отказываться. Кровать сменилась на батарею, к которой я была прикована за одну руку последние пару дней. Это могло продолжаться вечность, различные стримы, различные заказы и фетиши, даже самые ужасные, скоро я умру, а значит, можно и потерпеть.
Хиккан снова ушёл, считаю секунды до его возвращения, а в проёме появляется испуганная Медведева. В этот момент сердце закололо и появился болезненный шум в ушах: она пришла. Она заберёт меня. Слёз уже нет, видимо, я выплакала всё.
— Солнышко...
Она подходит всё ближе, да, забери меня, пожалуйста, обними так, чтоб сломать мои рёбра, проникни внутрь, я хочу быть с тобой единым целым, единой душой. Но, когда расстояние между нами было лишь пару сантиметров, я с ужасом понимаю: причудилось. Впервые за долгое молчания кричу, кричу что есть силы, так, что в лёгких уже жжёт из-за отсутствия воздуха: её нет, моего спасения нет, а крик лишь громче и больнее. С ним вышли и остатки сил.
Убого.
Наверное, это было последней каплей, сейчас я понимаю насколько всё, что я делала эти дни ужасно. Почему даже сейчас, чёрт возьми, я не думаю о себе? Почему я не могу хоть раз подумать о себе?
«Ты умнее будешь каждой из нас» — вспоминаю слова Идеи перед её выгоном — «поэтому тебя и пытаются сломить, но ты ведь боец.»
Боец... с одной стороны куда уж там, но с другой, я ведь и правда столько держалась, насколько было предательски вот так сломаться в самый разгар бойни? В те разы я старалась ради себя, как и сейчас стоит. В любом случае, я же могу попытаться снова убить себя в любой момент? Свободной рукой беру хлеб и аккуратно кусаю: много за раз после голодовки нельзя — плохо будет.
Искра.
С этого момента началась попытка борьбы ради себя, впервые, впервые я буду думать о себе и добиваться поставленной цели: наказать всех виноватых. Я снова стала питаться, а когда Хиккан уходил, я принималась стараться отжиматься или приседать, необходимо реанимировать дух и мышцы. Я умнее, я возьму верх иным способом, без физического превосходства, учитывая, что в 1 на 1 против этой гориллы я проиграю.
В первую очередь нужен его телефон: там мои фото. Во вторую: возможность сломать наручники. Как бы я не качала мышцы, это было невозможно голыми руками.
И как всегда в момент, когда план был не готов, у меня появилась возможность. Он ушёл, забыв телефон дома. Понимая, что этот урод может вернуться в любой момент за оставленным девайсом, следовало соображать быстрее. Животные могут отгрызть себе лапу, когда попадают в капкан, но укусить саму себя я так не могу. Думай, Лиза, думай. Наручники были застёгнуты так, что до свободы мне не хватало полтора сантиметра, даже если тянуть – не получалось. На глаза попадается всё тот же ящик с инструментами: он совсем расслабился, увидев мою покорность, собственно, как и Лукина в своё время. Открываю и рассматриваю содержимое: плоскогубцы — бесполезно; линейка — туда же; гаечный ключ — пробую сделать пародию на рычаг, но нет.
— Чёрт.
Бензин.
И вот на глаза попадается молоток. Первая моя мысль была о том, что я спятила, но вторая даже похвалила эту вспышку смелости. Дрожь в руке выдавала моё волнение, а в глубине души я понимала, что скорее всего спасую в самый последний момент. Но если не сейчас, то никогда. Следует перешагнуть через себя.
«Иногда нужно всё разрушить, спалить всё дотла, чтобы потом начать всё сначала.» @Достоевский.
На руинах старой себя я воздвигну новую, ту Лизу, которая разоблачит весь этот проект, ту, кто больше никогда не убежит и не будет бояться.
— Я не боюсь. — неуверенно шепчу я, поднимая молоток над головой снова и снова — Я не боюсь. — второго шанса не будет, соберись и сделай это. Сейчас или никогда.
Пламя.
— Я не боюсь, мать вашу! — кричу ещё громче и наконец-то опускаю его рывком.
Ужасно больно, но стараясь игнорировать это, я вытаскиваю запястье из железной оковы. В первую очередь хватаю его телефон, потом открываю шкаф, брюки, рубашка, носки, сейчас мне даже нравилось, как часто и сильно билось сердце, это означало, что именно сейчас я жива, вот моя новая жизнь. Быстрее. Слышу какой-то шум у двери, видимо, он. Забрав его сандалии и забив на явный мороз на улице, открываю окно. Второй этаж, но на высоте метра с чем-то от меня красуется бетонный карниз, а значит, спрыгну даже не повредив ноги, спасибо, судьба, видимо она поняла, что сломанной пятой кости и кости трапеции на правой руке мне достаточно. Сажусь на край окна и выдыхаю, что ж, дело за малым.
Хочу спрыгнуть, но в последний момент меня что-то отдёргивает. В висках сразу задавило, а глаза расширились, чёрт, я так точно проиграю, поэтому слезаю и судорожно ищу какую-то заначку, куда я сейчас без денег? Оплату стримов он уже снял, но найти получилось лишь 50 тысяч, впрочем, для покупки хотя бы нормальной одежды достаточно.
Остальное было как в тумане. Я помню прыжок и помню, как бежала со всех сил как можно дальше. Детский сад, улица Челюскинцев, какое-то кафе, и я уже практически у вокзала. Спасена. Я спаслась.
Появляется новый вопрос: что теперь делать? Залечь на дно сейчас нельзя, ведь куй железо, пока горячо. В этот момент вспоминаю ту бумажку Мишель с её номером, той ночью я рассматривала каждую завитушку, выучив это номер полностью. Набираю и молюсь: ответь.
— Слушаю. — снова этот холодный и убитый голос, думаю, сейчас мы не сильно отличаемся.
Кричу, что это я, кричу, что меня похитили и что сбежала, в глубине подсознания я надеялась, что она позовёт меня к себе или приедет сама, но ответ был совершенно выбивающим из колеи:
— Я скину номер, звякни, тебя Крис по всему городу сколько времени ищет.