седьмая неделя
— А ты чё тут забыла нахуй? — подскочила Крис, но голос Лауры, зашедшей следом, успокоил её.
— А вы считаете, что у нас нет причин встретиться? — Лукина медленно села напротив нас — Что было вчера в подвале?
— Подвале? — ничуть не наигранно выгнула бровь Захарова — А что там было?
— Кристина, — недовольно нахмурилась Мария — Вы серьёзно считаете, что камер видеонаблюдения нет в каждом уголке этого дома? — в этот момент у меня запылали щёки от стыда.
— А, — было страшно говорить что-то, но оправдаться следовало — я и Кира просто...
— Мы не будем обсуждать интимные вещи, — подняла руку директриса школы — меня волнует избиение людей и прочая похабщина против воли.
На несколько секунд я посчитала, что меня спасут, что виновных накажут, но долгий и мучительный разговор закончился лишь выговором, дескать нельзя так, ну, хоть Крис поставили перед фактом: ещё одна драка и она уходит домой, так как всей шайкой управляет она. Единственное, что меня насторожило, это последняя фраза директора.
— Лиза, мне важен ваш комфорт и ваша карьерная лестница. — пощёчина в моральном плане, учитывая, что она всё знает. Она знает, как ко мне тут относятся, но молчит. Почему? Деньгами Захаровой можно глаза залепить так, что бы не видеть и не слышать.
Выгон Рони оказался больным почти для каждой. Виолетта, которая по-детски была привязана к ней, пила без остановки все выходные. Звучит уже классически: меня это не волновало, пока не затронуло. Первое испытание и её срыв. Наплевав на это всё, я зашла в туалет: лицо горело, ведь мы сразу поняли, что сегодня приедут родные. Моя мама давно не видела меня, поэтому нужно было предстать перед ней в лучшем виде. Пока я мокрыми руками старалась сделать что-то живое на голове, в туалет зашла пьяная Виолетта, которая сразу оскалилась и закрыла дверь.
Стало страшно. Вжимаюсь в стену.
— Открой дверь, я выйду и делай что хочешь.
Она не отвечала, лишь шатаясь подошла к крану и стала жадно пить воду. Сказать что-то ещё было глупо, ведь она не в себе. Как там шутили девочки «Матильда сказала гуд морнинг». Но сейчас я видела не Матильду, скорее сломленного человека, который потерял нечто большее, чем человека, с которым было комфортно. Она резко завыла и разбила стекло, внимательно уставившись на осколок, который подняла с пола. Вжимаясь в стену всё сильнее, я надеялась, что Малышенко уже забыла о моём присутствии, но её дикий взгляд переключился на меня.
— Если ты что-то сделаешь, — сердце ушло в пятки — то тебе же хуже будет.
— Мне кто-то угрожать смеет? — чуть не упав, она облокотилась руками о стену позади меня.
— Вилка, — испуганно начала стучать по двери Крис, понимающая чем для неё закончится наша драка — открой, не лезь к этой дуре.
— Спасатели. — грубо схватила меня за шею Малышенко, поэтому я рефлекторно оттолкнула её со всей силы.
— Блять, — не успокаивалась за дверью Захарова — Вилка, не пизди её. — по одному трясущемуся голосу было ясно, что ещё немного и она будет плакать.
— Напросилась! — Виолетта даёт мне пощечину с такой силой, что сама по инерции чуть не падает по направлению.
— Блять, да пожалуйста! — дверь уже начинают стараться выбить.
— Убиваешься по Ронни? Осталась без последнего человека, который тебя тут поддерживал? — из-за ограниченного пространства еле уворачиваюсь от очередного удара — Небось ещё считаешь, что у вас любовь, так ничего подобного, ты маму всё ещё в ком-то ищешь. — Виолетта заводится после каждого моего слова всё сильнее, стараясь ударить, но я хватаю её руки — Только ты её не найдешь, а твоя детская ревность останется с тобой навсегда.
— Завались, блять. — воет Малышенко и бьёт уже стену справа, начиная реветь ещё сильнее.
— Блять, её сейчас грохнут, серьезно. — кричит Крис и зовёт остальных, дабы вызволить меня, ошибочно посчитав удары по стене моим избиением.
— Ты взрослая, мама уже не восполнит твою дыру в сердце, поэтому всю эту ситуацию нужно отпустить, а остальные люди не обязательно должны быть лишь с тобой. — присаживаюсь на пол и тяну её к себе — Но те, кто по настоящему дорожит тобой никогда тебя не бросит. Ронни же морально с тобой, верно?
— Верно.
Договорить нам не дали, выбив дверь первой забежала Крис, уже прощаясь со своим местом. Какое же у неё было лицо, когда она увидела практически не тронутую меня и рыдающую Виолетту, которая обнимала мои плечи. Дебоширку утащили спать, а поражённая моим поступком Захарова подошла ко мне.
— Ты же могла её ушатать и всё, меня выгнали, а ты осталась в безопасности. Или наоборот позволить себя избить.
— Один раз я уже подключила к нашей войне невиновного, всё ещё совестно, — отвожу взгляд, задумываясь — да и к тому же, человечность никто не отменял, ей было плохо, в каких бы мы не были отношениях — человечность должна оставаться.
Убравшись, мы стали встречать мам. Большинство радовалось такому подарку, а я с каждым человеком понимала, что моя не придёт. Угадала.
Сердце сжалось, а слёзы сами появились на глазах: она снова меня избегает. С самого моего поступления мама отказывается видеться. Я могла оправдать момент её сегодняшнего отказа увидеть меня, но все прошлые оставались загадкой. Кира плакала из-за дяди, поэтому её тревожить я не хотела, всё же, это тоже самое, если бы ко мне приехал бывший молодой человек.
— Лиза ещё. — говорит Крис, осматривая каждого в комнате.
— Никого нет. — холодно отвечает Лера.
В этот момент последняя струна терпения лопнула, и тело начало трясти. Но каково же моё было удивление, когда Захарова молча подошла и обняла меня, а Виолетта последовала её примеру. Играть отвращение и прочее не было желания, я была рада, что сейчас хоть кто-то на моей стороне, утопая в их объятиях. Больно. Ожидать от девочек предательства стало моей привычкой, но из-за неё я забыла о том, что предать может и близкий. Вжимаясь в плечи Виолетты, я мельком заметила ревностный взгляд Киры, сразу же зажмурившись.
Замечая насколько ей тяжело стоять с дядей, когда все остальные выбежали к своим родителям, я аккуратно обняла её. Слов поддержки не было, в голову не приходило ничего больше «не раскисай», поэтому пришлось выбрать менее убогий способ.
— И как тебе с Крис обжиматься? — прохрипела Медведева.
— Мне теперь нельзя общаться ни с кем, кроме тебя?
— Можно, но не с ней.
— Иначе что? — недовольно отстраняюсь — Запрёшь в комнате?
Меня вывел из себя её тон, всё это окунуло меня в прошлое, когда бывший парень устраивал подобные сцены ревности, заканчивая стычки драками. Тело само не хотело отходить от неё, тело болело, когда я осознавала, что сорвалась совершенно не из-за важного повода, но мысли говорили мне только одного «никто не должен затрагивать эту больную тему и давить на неё».
— Как оригинально, — скривилась Медведева — в иной ситуации я бы тебя треснула. Я пришла сюда бороться с абьюзом, но, Лиз, — впервые за долгое время я чувствую этот холодный взгляд на себе и еле-еле отступаю назад — это же не убирается по щелчку пальца, правильно?
Не услышав ответа, она уходит, оставляя меня в полном одиночестве. Виню ли я её за такой поступок? Нет, я прекрасно понимала, что причинила боль. Повернув время вспять, я бы снова сказала ей эти слова? Самой бы знать.
На большей части испытаний я сидела, слушая остальных, некая дыра в душе разрослась настолько, что я уже не плакала и не винила мать. Однако, плюсы вот такого равнодушия и отсутствия на заданиях существовали и были весомыми. Пока каждая рыдала после испытания, сидели с матерями и проводили время вместе, я отслеживала в основном Крис. Когда темнело, она покидала комнату, повспоминав, я поняла, что делала она так довольно часто, причем, никогда никого не предупреждая.
Я уже собиралась встать, дабы проследить за ней, но меня остановил дядя Киры.
— Поговорить надо. — единственное, что он соизволил сказать в комнате.
Темнота улицы и ночной мороз, заставляющий тело трястись от холода. Дядя Киры был не намного выше меня, если учитывать его высокую подошву на обуви, так точно. Я слушала истории Киры и в принципе представляла что-то подобное. Больше всего отталкивала его борода и противный запах, видимо, настоящие мужики не моются.
— Ты же с Кирой подружки, — чуть приблизившись начал он — давай ты с ней поговоришь, пусть она хоть даст шанс, камеры же повсюду, чё позорить меня из-за каких-то бабских обид.
— Увы, делать это я не собираюсь, — больше даже не из-за моей ссоры с Медведевой, его наглый тон и наплевательское отношение к ситуации, которая происходит выводили меня из себя — я не посредник во всех этих ссорах.
— Да чего ты? — грубо схватил он меня, когда я хотела уже уйти — Ты цену набить хочешь? Меркантильность даже на таком проекте, это печально. Говори цену.
— Денег мне не нужно, — слегка агрессивно вырываю руку — сама заработаю сколько понадобится. — но меня снова хватают и боковым зрением я замечаю Киру, злобно осматривающую всё происходящее тут.
— Тебе нужно что-то другое получается? У самок гормоны заиграли без мужиков? — он подходит чуть ли не в плотную, и я вижу, как вздрагивает Кира, убегая от окна. — Я могу и денег, и тепла мужского дать, ты, как я погляжу, девка привлекательная, ну, волосы мы отрастим и всё. — лицо мужчины приближалось к моему, а рука легла на талию.
Когда Медведева выбежала спасать меня от ужасного тирана и сексиста, он уже валился на земле и выл от удара в пах и челюсть.
— Если я не бью девушек, — презрительно посмотрела я на него — это не значит, что выродок, как ты, не получит.
Кира не ожидала такого завершения, а до меня дошло кого я ударила. Заволновались от того, что она стала подходить, я начала тараторить, мол мне жаль, я не думала, что отправлю его в нокаут. Но она лишь обняла меня, пустив слезу. Испугалась за меня значит. Как мило. Я прижалась к ней, вдыхая запах геля для душа, да, Кира обожала буквально обмазываться этим приторным гелем, но ей даже шёл этот запах, серьёзно.
Не желая идти в дом, мы отправились гулять вокруг него.
— Давай когда этот проект закончится, — смущённо улыбнулась Медведева — ты и меня всяким приёмам научишь.
— Для этого необходимо в одном городе жить. — вглядываюсь в окна, надеясь, что никто нас не видит, ещё слухов мне не хватало, ей богу.
— Так, давай? — в этот момент мне показалось, что ночная прохлада пропала и уже наступил теплый осенний день, ведь щеки так запылали жаром — Единственное, я готовить не очень умею, так что первые недели только на тебе.
— Домохозяйку из меня делаешь?
— Да чё сразу домохозяйку, не, если тебя устраивает курица на завтрак, обед и ужин, то я ток за.
Сколько прошло времени? Час? Три? Мы все ходили кругами и разговаривали. Кира, оказывается, боялась темноты. Она долго вспоминала истории из жизни и детства, а я ужасалась с того как она ещё не инвалид, одни рассказы как она по гаражам прыгала или роняла на себя штанги. В ответ я рассказала про занятия танцами и что сейчас страшно, что все эти записи сольют в сеть. Я уже представляю все эти видео в тик токе, где я пою «чёрные глаза».
— Кстати, а в чём прикол был с лампочкой? — сдерживая смех улыбнулась Медведева.
— О чём ты? — пауза — Стоп, ты видела это?
— Ха-ха-ха, организаторша показала, думаю, эдитов с этим дохуя.
— Чёрт!
— Я и не думала, что у тебя рот такой большой, тебе там, кстати, сколько?
— А не видно, что я ужасно мелкая там?
— А щас ты прям, блять, ужасно старая, да?
— Кир, — иронично поднимаю бровь — я выгляжу на 17, но мне 24, не забывай.
— Блять, забываю если честно, но зато на пенсии будешь молодо выглядеть, тебе то скоро как раз на неё.
Смеюсь во весь голос и бегу за ней, дабы дать щелбан. После этого подняв с земли упавшие ветки устраиваем бой. Лёгкость. Мне ужасно легко на душе. Когда она рядом — душа поёт. Она поёт, когда Кира обнимает, когда смеётся, когда берёт меня за руку, сплетая пальцы, как это ещё называют-то? Бабочки в животе? У меня купидоны там скорее перестрелку устроили.
Оставшийся вечер прошёл не менее комфортно. Мы снимали видео для телеграмм канала, поэтому играли дружный коллектив, и пусть это всё ложь, отдохнуть от напряжённой атмосферы было прекрасно. В такие моменты я думаю, что если бы не Мишель, то сейчас я была бы душой компании, ведь со многими у меня есть общие точки соприкосновения, даже, прости, господи, с Крис, которая шутила реально классные шутки.
После этого всего началась бойня подушками. Я боролась в основном с Виолеттой и Кирой, но под конец получилось задеть и ловкую Пчёлку.
Наверное, это был один из самых спокойных вечеров из всех, проведённых здесь. Меня принимают, а значит, теперь всё наладится. Засыпая, я даже чуток всплакнула от этой мысли. Что бы не было в прошлом, серьёзно, если сейчас меня примут, я не прощу, но забуду все эти издевательства.
На смену прекрасному вечеру пришло страшное утро, после испытания на кухне меня позвала озадаченная Кира в укромное место. Один её вид говорил сам за себя, она была бледной и обеспокоенной, значит узнала то, чего знать не стоило.
— Лиз, — отводя взгляд шептала она — к Крис же мать приехала, помнишь?
— Как такое забыть, а что? — желудок начал сковывать страх, самый тянущий и противный.
— Мать её же не знает, что мы лишь на камеру друзья, вот и стала там пиздеть о жизни мне. Короче блять, она рассказала о том, что дочь её практически на её зп живёт, что они в долгах все и так далее.
— Печально конечно, а что такого — в этот момент сердце замирает, а мозг начинает переваривать все эти слова. Захарову столько раз оставляли, по её словам, из-за взяток и связей, получается, это всё ложь? Тогда из-за чего после стольких нарушений она тут? Почему одно её слово, и уходит выбранная участница? — Чёрт.
Это значит, что Лукина оставляет её за совершенно иную плату — издевательства надо мной. Вот о ком говорила Мишель, вот кто отдаёт приказы. В самом начале недели Лаура Альбертовна была недовольна тем, что общество переключилось на Киру, поэтому объявила перемирие. Следом пошла ещё более ужасная мысль: вот почему меня не трогали. Причина не в том, что меня приняли. Им просто приказали играть друзей, дабы потом снова начать добивать меня. Казалось, что в этот момент внутри сломалось что-то, чего не будет видно на рентгене, ощущение было, не побоюсь этого слова, кладбищенское, покойниками выступали все мои надежды на спокойную жизнь. Мерзким казался стул, на котором я сидела, свет от солнца, который слепил глаза, даже воздух, ведь он был пропитан всей этой противной и лицемерной злобой.
Не менее противным сейчас казался взгляд Медведевой, уверяющей, что больше она не смогла узнать, что рассказала мне всё. Я смотрела в эти глаза, они боялись, я видела как она сжимает свои пальцы, как кусает щёки изнутри. Кира лжёт, скрывая что-то ещё более ужасное, может быть и своё участие во всём этом.