27 глава Роковой комнатный номер (7)
После этих раундов их силы были на исходе, и им нужно было использовать каждую секунду для восстановления, поэтому семеро не разговаривая, прислонились к стене, закрыв глаза.
Когда Сяо Муюй закрыла глаза, её мысли, наоборот, стали ещё более хаотичными. Она слегка нахмурилась и в конце концов открыла глаза.
На телах окружающих её людей были кровавые следы, самыми чистыми выглядели только она и Шэнь Цинцю. Она действительно не была ранена, а Шэнь Цинцю... её чёрная одежда скрывала кровь, и только кровавый след на левой руке напоминал другим, что она серьёзно ранена.
К тому же запах крови был очень сильным, и Сяо Муюй чётко ощущала его носом.
Она заметила, что Шэнь Цинцю снова незаметно отодвинулась от неё, как и раньше, когда та отдыхала.
И тут её осенило: неужели Шэнь Цинцю боится, что она учует запах крови?
Её обоняние было более чувствительным, чем у обычных людей, поэтому она и смогла уловить тот едва уловимый запах человеческой кожи. К тому же она ненавидела и даже боялась запаха крови. Шэнь Цинцю знала о её чувствительном носу, но вряд ли замечала остальное.
Но как только эта мысль возникла, она почувствовала, что, возможно, слишком самонадеянна. Шэнь Цинцю приближалась к ней просто ради забавы, и у неё не было причин заходить так далеко.
У всех здесь на одежде была кровь, особенно у Чжан Цяна, потерявшего руку, и запах действительно был неприятным. Её нос снова непроизвольно дрогнул.
— Потерпи немного, скоро всё закончится, — тихо сказала Шэнь Цинцю, внезапно открыв глаза.
Сяо Муюй невольно посмотрела на неё. Пот на лбу той ещё не высох, а усталость на лице невозможно было скрыть. Видимо, рана всё ещё болела.
— Я не настолько изнеженная, — ответила она. Хотя этот запах крови вызывал у неё физический и психологический дискомфорт, но если в этом месте она не смогла бы потерпеть, то это было бы настоящей слабостью.
— Угу, — в ответе сквозила мягкая улыбка, от которой Сяо Муюй почему-то стало душно.
Они обменялись лишь парой фраз, и только когда открылась шестая дверь, они поднялись.
На этот раз они отдыхали больше сорока минут, а значит, время действия красной верёвки Цзо Тяньтянь обновилось.
— Этот твой предмет — наша козырная карта, используй его осторожно, — напомнила ей Сяо Муюй.
Цзо Тяньтянь кивнула — она и сама это понимала.
Чжан Цян с трудом поднялся, и Линь Хай, не дожидаясь напоминаний, сам поддержал его, а Чэнь Кайцзе встал рядом, тоже готовый помочь.
В такие моменты передышки после опасности люди всегда проявляют к своим товарищам заботу и сострадание — наверное, потому что они прошли через жизнь и смерть вместе.
Шэнь Цинцю, как обычно, собиралась войти первой, но Сяо Муюй схватила её за руку. Её лицо было бесстрастным, но выражение твёрдым:
— Я войду первой.
Шэнь Цинцю немного удивилась. Они немного помолчали, но в конце концов Шэнь Цинцю улыбнулась и уступила.
Её серые глаза сейчас, когда она улыбалась, были словно крючки — чарующие и пленительные. Сяо Муюй пыталась убедить себя, что действует из стратегических соображений, но всё равно почувствовала неловкость под её взглядом и поспешно шагнула внутрь.
Оказавшись внутри, она настороженно осмотрелась и замерла.
Это была гостиная, неожиданно светлая и чистая. Посередине висел шестигранный фонарь-колокольчик, а слева стояло зеркало в полный рост, из-за чего комната казалась ещё больше.
Она почувствовала лёгкое замешательство, ощущая, что что-то не так. В этот момент подул ветер, и фонарь-колокольчик начал быстро вращаться, словно карусель, издавая мелодичный звон. Звук был приятным и расслабляющим.
— Вернулась и даже не думаешь помочь с готовкой, стоишь тут как истукан?
Усталый голос, полный раздражения, раздался за спиной Сяо Муюй. Она обернулась и увидела женщину в растрёпанном халате, с растрёпанными волосами. Всё тепло и спокойствие в её глазах мгновенно исчезли, а тело напряглось до оцепенения.
— Ты меня слышишь? Ты что, мертвая? Вечно смотришь с этим каменным лицом, прямо как твой покойник-отец! Я что, должна вам всю жизнь, семье Сяо?
Женщине на вид было около сорока, с мелкими морщинками на лице. Из-за долгого сна её глаза были опухшими, а халат помятым.
Она продолжала ругаться, подошла к чайнику, но тот оказался пуст. Тогда она взорвалась, как собака, которой наступили на хвост, и закричала на Сяо Муюй:
— Даже воды не вскипятила?!
И тут же швырнула в неё чашку.
Сяо Муюй застыла, даже не пытаясь уклониться. Чашка ударила её в лоб, и кровь сразу же потекла по лицу.
Она провела пальцем по крови — липкой, с запахом, настоящей. Её правая рука сжалась в кулак, слегка дрожа.
— Мама... — прошептала она, растерянно и туманно.
Увидев, что поранила дочь, женщина на мгновение испугалась, но затем её глаза наполнились отвращением:
— Ну точно его кровь! Ты вообще человек? Тебе не больно? Быстро прибери это!
Женщина развернулась и ушла, продолжая ругаться. Сяо Муюй наклонилась, подняла осколки и сжала их в руке. Кровь сочилась между пальцами, а в её глазах сгущалась тьма.
Щёлк — звук поворачивающегося ключа, но дверь не открылась. Вместо этого раздался громкий стук, и пьяный мужской голос прохрипел снаружи:
— Хуан Сяоэ, открой дверь! Быстро!
Выражение лица женщины мгновенно изменилось, в глазах появился страх. Она взглянула на Сяо Муюй, словно обожглась, и бросилась открывать.
Едва дверь приоткрылась, как её с силой распахнули, ударив о стену. Мужчина зашёл и тут же ударил женщину по лицу.
— Ты сдохла?! Сколько я стучу! Шлюха, изменяешь мне, боишься открыть?! Я тебя убью!
Его удар был настолько силён, что Хуан Сяоэ пошатнулась и упала на пол, ударившись головой о плитку.
Не успела она закричать от боли, как мужчина начал пинать её — в живот, в спину, без жалости и меры. Женщина свернулась калачиком, прикрывая голову руками.
Сяо Муюй наблюдала за этой сценой, как за каким-то отвратительным спектаклем. Её всего трясло.
Она не пыталась остановить мужчину, лишь холодно смотрела на него.
Тот, закончив избиение, подошёл к Сяо Муюй. Запах алкоголя и табака ударил ей в нос, вызывая тошноту.
Мужчина уставился на неё мутными от пьянства глазами и хихикнул:
— Сяо Юй, ты становишься всё красивее. Даже лучше, чем твоя шлюха-мать. Через пару дней пойдёшь со мной, познакомлю тебя с другом. Тебе понравится. Я столько лет тебя кормил, не будь, неблагодарной, как твоя мать. Отплати мне как следует.
Он что-то представил, и его глаза загорелись.
— Хотя жаль, такая свеженькая... Мне бы самому сначала попробовать, тогда бы стоило того.
Его голос вызывал омерзение.
Женщина на полу, которая до этого стонала, вдруг ожила и начала орать на Сяо Муюй:
— Ты, шлюха! Ещё ребёнок, а уже мужчин соблазняешь! И не кого-нибудь, а мужа своей матери! У тебя вообще есть совесть?!
Мужчина, который уже расстёгивал галстук, направляясь к Сяо Муюй, услышал крики и снова принялся избивать женщину, на этот раз сняв ремень.
Та кричала и каталась по полу, пока, наконец, не затихла, свернувшись в комок. Сяо Муюй смотрела на это, её тёмные глаза были полны мрака, без единого проблеска света.
В конце концов, мужчина устал и забыл, что собирался сделать. Он покачиваясь зашёл в комнату, плюхнулся на кровать и моментально захрапел.
Сяо Муюй оглядела знакомую обстановку, чувствуя, будто проваливается в ледяную бездну. Она не могла убежать, не могла избавиться от этого. Она всегда возвращалась сюда. Почему?
Когда она уже почти потеряла рассудок, избитая женщина на полу неожиданно нашла силы подняться и схватила её за горло.
Её изуродованное лицо исказилось от ненависти:
— Все мои страдания из-за тебя! Если бы не ты, я бы так не мучилась! У тебя кровь твоего отца — ты такая же бесчувственная и бесчеловечная! Твою родную мать бьют до полусмерти, а ты даже не шевельнёшься! Такие чудовища, как ты, должны умереть, как и этот урод!
Сяо Муюй уже не могла дышать. Руки на её горле сжимались, как когти. Её лицо покраснело, затем посинело и начало зеленеть. Но она даже не пыталась сопротивляться.
В конце концов, её ноги подкосились, и она упала на колени. Сознание помутнело, и она почувствовала, что скоро освободится.
В полузабытьи она услышала звон колокольчика, а затем жгучую боль в пояснице, которая вернула её к реальности.
Нет!
Её мать уже умерла. И этот мужчина тоже умер!
Она резко очнулась и открыла глаза, осознав, что никакой гостиной нет. Она стояла на коленях перед зеркалом, а её руки сжимали её же горло.
Как только сознание вернулось, она ослабила хватку. Холодный воздух ворвался в лёгкие, и Сяо Муюй начала жадно дышать, затем рухнула на пол, закашлявшись до слёз. Глаза покраснели от прилива крови, а в уголках выступили слёзы.
Она сунула руку в карман и вытащила принесённый с собой талисман — он всё ещё был горячим. Она продолжала кашлять, мысленно благодаря судьбу за эту удачу.
Не теряя времени, она попыталась подняться, и в этот момент чья-то рука протянулась к ней, крепко поддерживая.
Сяо Муюй напряглась и резко подняла голову. Сквозь слёзы она увидела лицо — это была Шэнь Цинцю.
Та помогла ей встать, похлопала по спине, её лицо выражало беспокойство:
— Ты в порядке? Что случилось?
Сяо Муюй вздохнула с облегчением:
— Всё нормально, я просто недооценила ситуацию. Этот раунд игры оказался неожиданным. Зеркало какое-то странное. А у тебя? Видела остальных?
Она незаметно потрогала лоб — крови не было, но боль ещё оставалась.
Шэнь Цинцю покачала головой:
— Нет, я тоже только что вышла из иллюзии и услышала шум, поэтому пришла проверить.
— Значит, нас разделили, — Сяо Муюй пошевелила носом, взглянув на Шэнь Цинцю. На левом плече той всё ещё была видна повязка.
— Да, здесь нужно быть осторожными. Всё ещё не закончилось, — та достала нож, и Сяо Муюй опустила взгляд.
— Цинцю, можно мне нож на минуту? У меня нитка на одежде распустилась, — сказала она.
Шэнь Цинцю удивилась, но после не долгих колебаний протянула ей нож.
Сяо Муюй взяла его, наклонилась, будто собираясь обрезать нитку, а затем резко вонзила нож в грудь Шэнь Цинцю. В тот же момент другая рука с ножом провела по горлу «Шэнь Цинцю».
Когда тело упало, Сяо Муюй увидела другую Шэнь Цинцю.
Та вытерла нож, наблюдая, как «двойник» с криком рассыпается в пепел, затем подняла глаза и с лёгким упрёком сказала:
— Неужели я заслужила такую жестокость? Ты даже не колебалась.
Сяо Муюй сглотнула, пытаясь смягчить боль в горле, и хрипло ответила:
— Ты сама перерезала себе горло — это куда жёстче.
Шэнь Цинцю хотела что-то спросить, но заметила следы на её шее — красные, почти фиолетовые отпечатки пальцев. Видно было, как сильно её душили.
Её сердце сжалось, лицо стало серьёзным. Она шагнула вперёд, приподняла подбородок Сяо Муюй и осторожно провела пальцем по синякам:
— Как это произошло?
Сяо Муюй отстранилась, слегка смутившись:
— Попала в ловушку, сама себя душила.
Шэнь Цинцю сжала губы, её выражение оставалось мрачным:
— Значит, он отделался слишком легко.
— Ты снова ранена? — Сяо Муюй учуяла более сильный запах крови и заметила, что рана на левом плече открылась, а на левом боку и руке появились новые порезы.
Шэнь Цинцю вздохнула:
— Похоже, нас всех разделили по разным комнатам. Как только я вошла, зеркало меня загипнотизировало. Оно проецирует то, что человек больше всего не хочет видеть. Я попалась и получила пару царапин.
— Убийство без видимых следов... определённо жёстче, чем предыдущие раунды. Давай перевяжу тебе раны, и пойдём искать остальных.
Они всё ещё не знали условия прохождения этого уровня, и это беспокоило Сяо Муюй.
Пока она перевязывала раны, Шэнь Цинцю с интересом спросила:
— Как ты поняла, что та Шэнь Цинцю — подделка?
Сяо Муюй подняла глаза, затем снова опустила их, завязывая узел:
— Не знаю. Просто было не по себе, вот и ударила.
Авторский комментарий:
Маленькая Шэнь: "Неужели я заслужила такой удар?"
Маленькая Му: "Настроение было плохое, вот и ткнула."
Маленькая Шэнь: "Убийство жены — не лучший поступок."
...Много времени спустя...
Маленькая Шэнь: "Так спешишь?"
Маленькая Му: "Настроение хорошее, вот и прижала."
Маленькая Шэнь: "Насилие над женой — тоже не лучший поступок."
~~~~~~
эм, я не была уверена стоит ли писать маленькая или Сяо, анлейт писала little, так что я решила тоже писать прямое значение, но все же на мой взгляд на русском это странновато звучит по отношению к двум взрослым девушкам.
Иероглиф 小 (xiǎo) имеет несколько основных значений:
1. "Маленький", "небольшой".
2. Уменьшительно-ласкательный оттенок, часто используется перед именами или существительными для передачи нежности или фамильярности.
(па, не люблю когда описывают какое либо домашнее насилие, думала надо ли предупреждение в начале главы сунуть, но вроде бы ничего критичного, а вроде бы лично я предпочла б пропустить этот фрагмент полностью... во первых мерзко, во вторых почему то вспоминаю какое-то мужское женское...)