#11 Файролл.Снисхождение

Вот почему я мысли не умею читать? Хотя, умей я это делать, то здесь бы не стоял. А так - пойми по лицу девушки, о чем она думает. Это же не настоящее лицо, не живое - это графика, пиксели, чего там еще? Естественно - и жилка на виске не пульсирует, и тревоги в глазах нет. Здесь все ненастоящее. В смысле - лица, руки, ноги, кусты. Фикция. А вот - поступки, мысли и предательство - это все подлинное.
- Фрейя, - раздалось с небес. - Ты меня простила за тот случай? Ну, хочешь, я тебе с твоими микстурами помогу? Смешаю там чего, или по бутылочкам разолью?
- Сохраните меня все боги! - перепугалась та и припустила вверх по лестнице, как видно - баррикадировать двери в помещение, которое она отвела под свою лабораторию. Или как это у алхимиков называется?
- Стой! - заорала фея и спикировала вниз, прямо к выходу из замка, чуть не сбив с ног Эбигайл, которая вышла на вечернюю прогулку. Ну, или еще по какой нужде.
- Это ты, маленькое чудовище! - завизжала моя названная сестрица. - Я-то уж начала надеяться, что тебя завязали в мешок и продали дикарям с Юга, или просто втихаря удавили! Откуда ты опять взялась тут?
- Тетушка Эбигайл! - обрадовалась Трень-Брень. - Давай обнимемся!
- Да чума тебя забери, племянница! - не на шутку завелась будущая королева. - Что папаша твой, что ты сама - это же просто напасть какая-то на наш род! Ну ладно, от названного братца хоть какой-то прок есть, но вот от тебя только шум и неустройство одно!
Народ с интересом наблюдал за беседой двух пусть и сомнительных - но родственниц. Причем, когда я понял, какая чушь мне лезет в голову, и что я провожу вполне настоящие родственные параллели между собой, девочкой-феей и нарисованной жительницей компьютерной игры, то немедленно испытал большое желание покинуть этот бедлам, что и тут же сделал. По-английски. Не прощаясь ни с кем. Пусть сами разбираются, честное слово.
- Я вот что думаю, - сказала мне, вылезающему из капсулы, Вика, сидящая по обыкновению на диване, на этот раз, правда, не с едой, а с планшетом. - Надо нам самое позднее через месяц опять какую-то нестандартную акцию проводить. Мне тут статистику переслали, по посещаемости нашей страницы в сети, так вот там...
И она замолчала, ожидая моего вопроса из разряда: «И?».
Вот всегда меня умиляла эта милая и непосредственная женская черта - в какой-то момент обрывать фразу на полуслове и ждать реакции мужчины-собеседника (именно мужчины, среди представительниц своего вида такие вещи не практикуются, в этом смысла нет). Причем хорошо еще, если ты знаешь, что надо ответить, а если нет?
Вот говорит тебе твоя сожительница:
- Вчера звонила Светка, так вот она, представь себе, с каким-то азербайджанцем спуталась и теперь...
И - тишина. Она молчит, сверлит тебя взглядом контрразведчика и ждет твоей реакции, а ты гадаешь, что - теперь? Теперь она беременна? Теперь она кушает хурму каждый день? Теперь она торгует гвоздиками на соседнем рынке? Теперь она купила себе «Ладу» - «седан» цвета баклажан? Что - теперь? И самое главное - кто эта Светка? Я помню двух, с которыми ты меня знакомила, и еще шестерых, которые были до тебя. О какой из них речь идет в данный момент?
А ответ давать надо, иначе будет беда. Будет что-то вроде:
- Ты меня не слушаешь?
Или:
- Тебе нет дела до моих подруг и моей жизни вообще.
А то и совсем уже пиковый вариант:
- Как ты можешь быть таким равнодушным? С кем я живу, господи? Говорила мне мама...
И понеслась.
Впрочем, в моем данном конкретном случае все было проще, я располагал исходными данными.
- Что там? - я привычно уперся руками в поясницу и распрямился.
Ох! Шов-то еще побаливает.
- Падение посещаемости, - почему-то с гордостью сообщила мне Вика, и добавила:
- В наличии.
- Сильное? - изобразил озабоченность я, заранее блокируя возможное развитие беседы в стиле: «Это же наше дело, как ты не понимаешь? С нас же спросят».
- Шесть процентов, - брови Вики изобразили позицию «домик».
- Фигня, - сказал ей я, присел на диван и обнял ее за плечи. - Скажи мне, прелестное дитя, какой сейчас месяц?
- Январь, - ответила мне она, явно не понимая, куда я гну.
- Верно, - похвалил ее я. - Отдельно замечу - середина января. А теперь поведай мне, пару лет назад в середине января, чем ты занималась? Вот прямо в этих числах?
- Училась, - немного растерянно ответила мне Вика, после в ее глазах мелькнуло понимание.
- Молодец, сообразила, - я поцеловал ее в щеку. - И не просто училась, а сессию сдавала. Процентов тридцать нашей целевой аудитории - студенты, которым сейчас не до нашего издания. Да какие тридцать - я так думаю, все сорок, если не больше, их среди игроков больше, чем взрослых дядек и тетек. Игры - играми, а экзамены - экзаменами. Из игры не выгонят, а из института даже с платного могут турнуть.
- Ты такой умный, - протянула Вика, кладя мне голову на плечо. - А я такая дура.
Что-то она сегодня разошлась, бросает ее из плоскости в плоскость. Еще одна старинная уловка, знаю я ее. Хотя все равно приятно, когда тебя умным называют, даже если говорящий так и не думает.
- Это по молодости, - решил я не нарушать идиллию и сказать то, что ей будет приятно слышать. - Через пару лет наберешься опыта, меня за пояс заткнешь.
- Ты думаешь? - вопрос был задан с такой озабоченностью, что казалось, от правильности ответа зависит дальнейшее существование Вселенной.
- Уверен, - не менее важно ответил я. - Зуб даю.
- Кстати - да. - Вика встала с дивана. - Надо бы тебе к стоматологу сходить. И в парикмахерскую.
- Я там полтора месяца назад был. - С первым не поспоришь, а вот со вторым - стоило. - Я еще не зарос! И потом - зима на дворе, так теплее.
- Ну да, - язвительно заметила Вика. - Еще бороду отпусти, в ней ведь тоже тепло. Она от морозов защищает.
- Не люблю парикмахерские, - искренне сказал ей я. - В них неправильные зеркала стоят. Вот дома, в свое зеркало смотришься - и рожа не опухшая, и сам вроде не урод. А в парикмахерской как на себя глянешь - так выть охота.
- Завтра вечером сходишь. Или послезавтра, - поставила финальную точку в разговоре Вика и ткнула пальцем в диван. - А если нет, то я введу санкции. Какие - сказать, или не надо?
Была у меня хорошая реплика про импортозамещение, но ее в ход пускать было никак нельзя. Ее слова - это остроумие, оно не подвергается рассмотрению в другом ракурсе, а моя шутка всегда может быть принята за правду, и потом мне мало не покажется.
- Кормить прекратишь? - предположил я.
- И это тоже, - величественно произнесла Вика. - Иди, руки мой, ужинать будем.
- А что у нас сегодня? - повел носом я, радуясь уходу от скользких тем.
- Котлеты, - порадовал меня ответ, и я потопал в ванную, приговаривая:
- Котлеты - это хорошо!
Но в целом - она права, и это еще раз подтверждает правильность моих давешних размышлений о каком-то новом интересном для читателей проекте. Не на вот прямо сейчас, а на чуть попозже, на то время, когда как раз сессия кончится. И это все-таки должен быть не конкурс, их у нас и так полно, это должна быть качественно новая вещь, выходящая за рамки еженедельника. О! Появилась у меня одна интересная идейка, в принципе, не слишком и оригинальная, но забавная. Почему нет? Финансирование я под нее выбью без проблем, да и кое-кто точно на моей стороне будет, поддержит в этом начинании. Только я пока ее никому озвучивать не буду. Лучше я сделаю по-другому.
- Что, скучали по папке? - наутро я вошел в редакционный кабинет, открыв дверь с ноги. - А?
Для усиления эффекта я вытаращил глаза и обвел взглядом присутствующих.
- Харитон Юрьевич! - пискнула Соловьева, изображая радость.
- Напугал, черт такой, - проворчал Петрович, погрозив мне кулаком.
- Мофет, еще надо было отлефаться? - спросила Таша, у которой рот был набит чипсами.
Остальные тревожно заулыбались, помалкивая и пытаясь понять - это я шутки шучу или как?
Шелестова же на секунду застыла недвижимо, после раскинула руки как чайка и пала мне на грудь с воплем:
- Ба-а-а-а-атюшка! Живо-о-о-ой!
- Балаган, - осудила ее Вика, входя в кабинет вслед за мной. - Один тут нормальный человек, который правильные вещи говорит, и тот... Таша, сколько раз тебя предупреждать можно - не трескай ты на рабочем месте то, что крошится, пахнет и оставляет масляные следы! Мало того, что потом с туфель это не отскребешь, так не ровен час, еще тараканы заведутся!
- Она и их сожрет, - успокоил Вику Самошников. - Не хотел бы я в голодный год с ней на необитаемом острове оказаться.
- Дурак. - Таша отставила объемный пакет с чипсами в сторону, напоследок запустив в него свою жменьку. - Харитон Юрьевич, так как вы себя чувствуете?
- Живой, - тем временем рыдала Шелестова, обнимая меня за шею, причем выглядело это ну очень естественно. - Сам ходит! А я-то уж решила, после того, как в больнице вас увидела, что все! А он - живой! Я же как вспомню, как вспомню... Как упал, как это... Желудок-то... Нет, нет сил, пойду...
- Приму триста капель эфирной валерьянки, - закончил я ее фразу. - Елена, дурака не включай, а? Я хоть и выгляжу дегенеративно, но классику читал.
- Не сомневалась. - Шелестова отпустила меня и, конечно же, глаза у нее были сухие и на губах у нее была улыбка. - Но проверить было необходимо. А вдруг - нет?
- Одна ты у нас умная, - язвительно сказала ей Соловьева. - Харитон Юрьевич, а я где вчера была! В игре, в смысле!
- И где же ты вчера была? - с интересом спросил ее я, стягивая пуховик.
- В Пограничье, - с гордостью ответила она. - Там вчера большое собрание вождей кланов было. Война!
- Война-а-а-а-а! - дружно заорали гамадрилы и примкнувшая к ним Шелестова.
Судя по всему, эту фразу за сегодняшнее утро они слышали не впервые.
- Бездельники! - сжала кулачки Мариэтта. - Сами ничего не делаете, вот и завидуете!
- Кстати - она молодец, - ткнул пальцем в сторону Соловьевой я. - Насколько я понял, она в свой выходной по игре шастает, материал собирает. Не то, что некоторые. Мэри, потом покажешь, что наработала.
- Согласна с нашим шефом, - подала голос Вика. - Пока кое-кто на катке глинтвейн пьет, Мариэтта дело делает.
- Какая осведомленность о моей личной жизни, - изобразила изящный поклон в сторону Вики Шелестова. - Надеюсь, и о том, насколько прекрасно я стою на коньках, вам тоже доложили? Как и о том, какой фурор я произвела вчера на Чистых Прудах?
- Фурор - от слова «фура»? - неожиданно и для меня, и для всех остальных, подала голос Ксюша, видимо решившая встать на сторону своего принципала.
- Кривенькая шутка, прямо скажем - так себе шутка. - Елена села на свое место, уперла локти в стол, сложила ладони «мостиком» и опустила на них подбородок. - Жаль, жаль, любезный Харитон Юрьевич, что вам противопоказаны физические упражнения. Лед в этом сезоне чудо как хорош. Жалею я тех, кто не ходит на каток.
- А пошли все вместе, - неожиданно сказала Таша. - Почему нет? Я бы тоже покаталась. Самошников, ты как?
- Можно, - Дмитрий пожал плечами. - Генаша?
Как выяснилось - у нас все стояли на коньках. Кроме Петровича, который был идейным противником спорта, любого в целом, и этого - в частности. И у всех была свободна эта суббота.
- Харитон Юрьевич? - в один голос спросили Шелестова, Таша и Самошников. - Может - с нами?
- Человеку живот недавно резали, - возмутилась Вика. - У вас совесть есть?
В этот момент у меня зазвонил коммуникатор. Номер не определился.
- Да? - по возможности беззаботно ответил я.
- Соглашайся, - негромко пробубнил мне в ухо голос Азова. - Ты тоже идешь на каток, пан спортсмен, на Чистые Пруды. Так и скажи - мол, даже если не покатаюсь, то так постою, на вас посмотрю, порадуюсь. Кофе выпью, с булочкой. Но - с утра, чтобы засветло. Часов на одиннадцать договаривайтесь, не позже.
- Хорошо, - даже не стал ничего выяснять я. А что тут выяснять? - Так и сделаем. А потом - в тираж.
- Конспиратор, - одобрительно проворчал Азов и отключился.
Я же убрал коммуникатор в карман, озабоченно почесал ухо и сообщил всем:
- Кругом бардак.
- Весь мир такой, - подтвердила Шелестова. - И только мы несем в него порядок, во имя Луны!
И она приняла некую замысловатую позу, зачем-то перед этим поддернув приталенные брючки так, что все увидели ее белые носочки.
- Не путай понятия, - попросил я ее. - Нести бред и нести порядок - это разные вещи. Так о чем мы говорили? А, да, каток. Почему бы и нет? Зима уходит, а мы все в помещениях сидим, света белого не видим.
- Киф, - нахмурилась моя избранница, но я, не слушая ее, снова обратился к Шелестовой.
- Лен, где ты каталась? На Чистых? Дело. И добираться удобно, и центр. И красиво там. Народ, я с вами. Вика, не жужжи, если что - я кататься не буду. Вон, глинтвейна вы... Кхм. Хотя нет, глинтвейна я отчего-то больше не хочу, даже не знаю почему. Кофею выпью, он на морозе даже лучше идет.
- Мне тоже каток на Чистых Прудах нравится, - Жилин встал со стула и потянулся своим мощным телом. - Там иллюминация красивая.
- Да, там вечером супер, - подтвердила Таша. - Может - часиков в пять?
- Вечером не могу, - расстроенно ответил ей я. - У нас с Викторией Евгеньевной субботний вечер занят. Учредители, знаете ли, пригласили нас для обсуждения кое-каких вопросов организационного характера. У всех выходной - у нас работа. Вот так и живем.
Сказав это, я замер - занесло меня, она как сейчас удивится этой новости, как вытаращит глаза! Мне даже показалось, что где-то на грани сознания я услышал голос Азова, рявкнувшего:
- Вот засранец!
Но - нет. Вика погрозила мне пальцем и произнесла:
- Про то и речь, господин главный редактор. Вот и стоит ли тащиться в центр Москвы, а потом гадать - опоздаем мы на встречу, не опоздаем?
- Не опоздаем, - заверил ее я. - Народ, как насчет одиннадцати утра? Думаю, все успеют выспаться?
- Да ради такого дела можно и не ложиться, - переглянулись Стройников с Самошниковым. - И вправду - уходит зима, а мы так ничего и не замутили.
- Один раз куда-то выбрались - и то, - добавил из своего угла Петрович. - Нет, Киф, к тебе претензий нет, но факт остается фактом - ты мне должен шашлычок. Или даже два. И «соточку» коньяку. Опять же - даже две.
- Вот уж нет, - возмутилась Шелестова. - Он-то тут при чем? Будем считать, что там мы все-таки отпразднуем мой день рождения, пусть и запоздало. Все. В одиннадцать у Грибоедова. Черт, опять почти цитата!
- Скорее - каламбур, - поправил ее я. - Применительно к ситуации.
- В субботу? - произнесла страдальческим голосом Ксюша. - Я не знаю... У меня и коньков-то нет.
- Ксю, заканчивай, - потребовала Шелестова. - Будут тебе коньки. А если не придешь - обижусь, затаю зло, а после устрою тебе все по Гоголю.
- В смысле - «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»? - заинтересовался Петрович.
- В смысле - страшную месть, - объяснила ему Шелестова. - Буду ей звонить каждое утро в шесть часов, будить и петь тоненьким голоском в трубку какую-нибудь песню про каток. Там - «Догони, догони» или «Веселые коньки». Подберу подходящую, не сомневайтесь. А если телефон отключит - приезжать к ней на квартиру буду и под дверью ее орать. Я такая, я заморочусь.
- Лучше соглашайся. - на полном серьезе посоветовал Ксюше я. - Она так и поступит.
- Да-да, - подтвердила Шелестова и, встав со стула крутанулась на месте. - Как же я люблю большими компаниями куда-то выбираться! Это так весело - коллективное бессознательное.
- «Коллективное бессознательное» - это про нас, - согласилась Вика.
- Молодец, - сказал я ей. - Народ, закончили про отдых, поговорим о деле. Вот какая штука - я тут узнал от Виктории Евгеньевны, что у нас упала посещаемость страницы в сети. Незначительно, на шесть процентов, - но упала.
- Ерунда, - отмахнулась Шелестова. - Сессия же, студенты перестали лодыря гонять и за учебники засели. Скоро вернутся.
Вика чуть слышно скрежетнула зубами. Обидно? Ну, что тут поделаешь.
- И тем не менее, - я насупил брови. - Ребята, у нас есть две основные задачи - читателю не должно быть скучно, и он все время должен удивляться тому, что ему не скучно. Если этого нет - то мы зря получаем денежку. Потому будет так. Каждый из вас должен придумать что-то качественно новое, что в очередной раз подстегнет интерес читателей, а именно - заставит их обсуждать это новое на форуме, заваливая его комментами. Подчеркну - речь не идет о чем-то долгосрочным, просто о чем-то, что спровоцирует очередной всплеск популярности издания. Я уже такое придумал, теперь очередь за вами. Кто выдаст идею, которую я признаю лучше своей, тот получит сладкую конфету.
- Узнаю старого доброго Кифа. - Петрович тихонько засмеялся. - И выйдет как тогда со Светкой Волошиной.
- А что было с Волошиной? - заинтересовалась Шелестова.
- Кто такая Волошина? - секундой позже спросила Вика.
- Петрович, не надо грязи, - нахмурился я. - Идею у Светки тогда спер не я, а Ефремов, и ты это знаешь не хуже, чем остальные. Да и то, - спер - сказано громко. Светка дала ее зародыш - и не более того, а он ее развил, причем будь здоров как. У него вообще светлая башка. Про Светку я и не говорю, она из нашей компании была самая головастая.
- Знаю-знаю, - подтвердил Петрович. - Я - знаю. Но все подумали на тебя. А когда все думают на одного человека, то, даже зная, что он не при делах, все равно начинаешь как-то в этом сомневаться.
Все навострили уши, Таша даже жевать перестала, как видно им всем было интересно послушать истории из моей молодости, тем более - с грязноватым душком.
- Согласен, - решил прекратить я этот спор. - Объективно Петрович прав. Не в смысле той истории с Волошиной, а в конкретном данном случае. Я сейчас напишу свою идею на бумажку и отдам ее на хранение Ксюше, как человеку, славящемуся своей честностью и непредвзятостью. Когда подведем итоги - прочтете, что там написано, и решим, чья идея лучше.
- А конфета будет правда конфетой? - уточнил Самошников. - Или она будет приятно шуршать и на ней будут циферки написаны? И буковки, желательно - нерусские.
- Будут победителю и циферки, и буковки, - пообещал я. - И еще - отгул на день, когда он сам пожелает.
- А когда итоги подведем? - потерла ладошки Шелестова. - Ух, есть у меня одно соображение!
- Да в пятницу и подведем, чего тянуть, - ответил я. - И сразу - «Титаник» со дна мы поднимать не будем и Эйфелеву башню воровать из городу Парижу тоже не станем. Соразмеряй планы и действительность.
- С ее папой она и так может эту башню получить, - язвительно заметила Соловьева.
- Зависть - грех, - назидательно произнесла Шелестова, которую слова Мэри совершенно не тронули, это было видно. Видимо, привыкла уже к такому. - Да и не потянет он финансово Эйфелеву башню-то, надо признать. Вот пирамиду какую, не из главных - это, пожалуй, да. А то и несколько.
- Хорошо быть богатым, - протянул Самошников.
- Хочешь быть богатым - не будь ленивым, - Вика топнула ножкой. - Начинаем работать! Таша, я сейчас тебе эти чипсы скормлю не оральным путем!
- Не каким путем? - удивилась та, убирая просто-таки бездонный пакет за спину.
- Она их тебе... мнэ-э-э-э... зондирует, - тактично пояснил Петрович. - Дитя, послушай умудренного жизнью человека - убери этот харч от греха, вон, Виктория Евгеньевна потихоньку закипать начала. А еще лучше - дай его мне на хранение. Я за ним присмотрю, я для тебя его сберегу.
- О-па, - даже подпрыгнул я. - Не все мне старое припоминать. А кто таким же макаром тогда две бутылки «Кубанской особой» сберег, которые Самойлов на свой день рождения берег, а? Кто их выпил, пока мы на плэнер добирались?
- Враги, - глядя на меня кристально честными глазами ответил Петрович. - Враги. Ну, не я же? Хотя били меня, что было - то было. И если мы вспомнили ту лесную вылазку, то стоит упомянуть о некоей Закатовой, с которой ты там же...
- Враги выпили, точно, - перебил я его поспешно. - Я еще тогда говорил - около тебя какой-то бомж терся, это его рук было дело. И я тебя не бил, между прочим.
- Как интересно жило старшее поколение. - Шелестова с неподдельным любопытством слушала нашу беседу. - А что такое - «Кубанская особая»? Это какая-то экзотическая выпивка?
- Куда экзотичней, - я вспомнил непередаваемый словами бодун, который оставлял после себя вышеупомянутый напиток, и в горле пересохло. - Не то слово. Да, о старшем поколении. Лен, спасибо, что напомнила.
Нет, я бы вспомнил о Мамонте, вот только, боюсь, по дороге домой. Не та уже память, что раньше, чего греха таить.
- Всегда пожалуйста, - мне улыбнулись и подмигнули. - О чем речь?
- Киф, ты передовицу будешь писать или мне этим заняться? - из моего кабинета выглянула Вика.
- Буду, но позже, - направился к двери я. - Мне надо кое-куда отойти.
В кабинете Мамонта было непривычно пусто и чисто, как видно, все вещи он уже вывез. Только на столе стояла картонная коробка, в которую мой наставник укладывал какие-то блокноты, записные книжки и канцелярские товары, вроде дыроколов и степлеров. Последнее принадлежало не ему и забиралось не из жадности или скупости, а исключительно по старинной народной традиции, - уволился с работы - уноси все, что гвоздями не прибито. Ну, и за что потом бубну не выбьют. Если мне придется уходить как ему, то я тоже все утащу. Пустячок, - а приятно. И будет что вспомнить.
Кстати, Мамонт еще скромничает. Мне рассказывали об одном кренделе, который после отставки даже рыбок из офисного аквариума выловил. А другой решил утащить две коробки бумаги, уж не знаю, накой она ему нужна была. Все бы ничего - но коробки тяжелые, в каждой по пять пачек все-таки. Так у него грыжа вылезла, причем он даже из здания выйти не успел.
- Это ты, - Мамонт явно не ждал гостей. - Я-то гадаю - кого черти принесли? Наши все как крысы по углам разбежались, хоть бы одна сволочь заглянула, попрощалась. Хотя, если честно - кое-кто зашел. Целых два человека, ты третий. А остальные уже списали меня со счетов, сидят, гадают, кто следующим главным редактором будет.
- Интересный вопрос. - Я присел на гостевой стул. - А кто будет? Неизвестно?
- Понятия не имею, - просипел Мамонт, утрамбовывая в коробку бювар. - Даже не интересно. Но я бы поставил на тебя.
- На меня? - абсолютно неподдельно удивился я. - С какого перепуга?
- Ты любимчик собственников, - пояснил тот без малейшей иронии. - Я не знаю, что там у вас и как, но при этом я давно живу на свете и кое-что в этой жизни понимаю. Тебе достаточно просто сказать о том, что ты хочешь быть главредом - и завтра ты будешь сидеть в этом кресле.
- Ну, вы меня прямо демонизируете, - засмеялся я.
- Хорошее слово. - Мамонт плюхнулся в кресло и тоже хохотнул, правда, как-то невесело. - Поверь мне, так и будет. Ты думаешь, я не знаю того, что им дела до нашей газеты нет? Они купили ее походя, между делом. Знаешь, как в магазине кофе «три в одном» покупают. «У меня сдачи нет, возьмите вон, пакетик». Вот тут ровно то же самое. И чего им не отдать тебе это место? Никифоров, пора взрослеть. Вроде умный мужик, мир повидал, в «горячих» точках был, даже про проституток пару раз писал - а все думать не хочешь.
Ну, а что, все правильно он сказал. И про газету, и про меня. Если бы я головой думал, а не другим местом, то еще прошлой осенью бы от одного предложения отказался.
Хотя - о чем я? Эти ребята все равно меня достали бы. Не в смысле - вывели из себя, а заставили бы согласиться на то, чтобы я им служил. Без вариантов.
- Давайте по-другому поступим, - мне почему-то стало очень грустно. С Мамонтом отсюда уходила не только приличная куча канцелярской чепухи, с ним уходила эпоха. - Давайте я с ними поговорю о том, чтобы вы остались.
- Зачем? - Мамонт нахмурился. - Не надо с ними ни о чем говорить. Никифоров, я сам отсюда сваливаю, доброй волей. Меня никто не увольнял, я добровольно, без принуждения написал заявление об уходе.
- Но зачем? - не понял его я. - Для чего? Если над вами не каплет, то стоит ли...
- Стоит, Никифоров, стоит. - Мамонт начал выдвигать ящики стола, проверяя - не завалялось ли там чего полезного. - Не хочу я, чтобы меня в какой-то момент турнули. Взбредет твоим хозяевам тебе приятное сделать, даже без твоего на то желания - и отправлюсь я за порог. Нет, лучше я сам, как полагается, с гордо поднятой головой. Тем более не на улицу ухожу, специалисты вроде меня без работы не остаются.
- Нашли что-то? - порадовался я за него.
- А как же, - он нашел в одном из ящиков ручку, пощелкал ей и бросил в коробку. - Газета, поменьше нашей, поскромнее - но вполне себе издание, «Новости Юго-Запада» называется. Зарплата, правда, тоже поменьше, но зато там и служба не в пример спокойнее. Буду о высадке деревьев рапортовать, о встречах с депутатами. Хорошее место, чтобы встретить старость, так сказать.
Н-да, видно не так уж ты и нужен в мире печати, если в районную газетенку идешь. Но - если нет гербовой, то пишут на простой.
- Семен Ильич, - решил еще раз попытаться его уговорить я. - Подумайте все-таки, а? Я с ними поговорю, никто вас не снимет и за порог не отправит, слово даю.
- Все, - массивная ладонь привычно бахнула по столешнице. - Сказано тебе - время пришло уходить. Не нуди!
- Плохо, - негромко сказал я. - Без вас здесь все будет не так.
- Не будет так, как при мне - будет как-то по-другому, - изрек одно из своих (а может и чужих, заигранных) мудрых изречений он. - Ты всяко не пропадешь, больно изворотлив. Не подумай, это я не критикую тебя, наоборот - хвалю. Времена сейчас такие, что по-другому нельзя. А если припрет, в чем я крепко сомневаюсь, но все-таки - если станет туго - приходи, устрою тебя корреспондентом у себя. Будешь школьные концерты освещать и про культурные мероприятия на открытых площадках писать. Ты хоть и раздолбай, каких поискать, да еще и пьющий, но парень неплохой. Не совсем ты сволочь, не то, что все остальные. Хотя я сам виноват в том, что в последние годы у нас тут, в редакции, нормальных людей не осталось почти.
- Да ладно вам, - не согласился я с ним. - А Петрова? А Севостьянов? Они ведь заходили, да? Так что зря вы.
- Да это я так, - потер глаза ладонью Мамонт. - Ладно, попрощался с наставником? Ну и вали к себе, до шести вечера - это мой кабинет. Расселся тут, понимаешь, как у себя дома.
- Спасибо вам, Семен Ильич, - встав, протянул ему руку я. - За науку, за то, что не дали скатиться в алкогольную пропасть, за... Да за все.
- Иди уже, - он тоже встал и сцапал своей лапищей мою ладонь. - И вот что. С хозяевами своими будь осторожен. Я ничего конкретного про них тебе сказать не могу, но нутром чую - что-то в них не то. Не знаю, что, не могу объяснить, просто чую. И про место корреспондента я не шутил, если что - звони.
Я потряс его руку и, больше не говоря ничего, вышел из кабинета. А что говорить? Все уже сказано. Вот только внутри стало очень пусто, причем неожиданно для меня. Просто есть вещи, которые кажутся незыблемыми, они не могут менять своего места в пространстве. Волга впадает в Каспийское море, солнце встает на востоке, «пифагоровы штаны» во все стороны равны. Где-то между солнцем и штанами в моей картине мироздания был Мамонт, который всегда сидел в своем кабинете, рычал, орал, брызгал слюной и забирал себе львиную долю гонорара за «джинсу». Он был - а теперь его нет. И я почему-то ощутил себя ребенком, которого мама поставила в магазине в очередь на кассу, а сама ушла за макаронами, которые забыла положить в тележку. Я точно знаю, что без неё не пропаду и бояться нечего, но при этом ощущаю невероятную незащищенность перед этим миром. Понятное дело, что это секундное ощущение, что так на новость реагирует моя психика, и это нормально. И все-таки, все-таки... С другой стороны - можно ему позавидовать. Он ведь и впрямь ушел сам, красиво, если это можно так назвать. Да и из истории газеты он никуда не денется. Уже через неделю-другую он станет «Мамонтом, который ушел», через год превратится в «был тут шеф, по прозвищу Мамонт», а лет через пять, если кто-то из нынешних сотрудников еще будет здесь работать, память о нем достигнет высоты под названием «Да вы, молодые, жизни не нюхали, Мамонта не застали. Вот где была реальная жесть!».
Не отказался бы я от такой славы, только это вряд ли, харизмой не вышел, мелковат, жидковат. Меня забудут через пару дней, и максимум, на который я могу рассчитывать, это: «Никифоров, которого за какие-то заслуги на «Вестник» поставили. И еще вопрос, каким местом он этот пост заработал».
Вот так про меня скажут. Досадно, но так и будет.
Настроение совсем испортилось, я через силу написал передовицу, вяло поковырял вилкой обеденные котлеты, которые захватила с собой Вика, сказал Мэри, что ее репортаж о вчерашнем событии гляну завтра и, плюнув на все, начал рыться в сети. А чего еще делать?
Кстати - про колонию пикси на форумах игры ничего не было. Точнее - упоминалось, что в канализации под Эйгеном чего только нет - и бандитские гнезда, и зарытые сокровища, и квестов набрать немало можно, но конкретики - ноль. Так что вся надежда на брата Юра.
К слову - а не сходить ли мне в Эйген сегодня? А почему нет? Главное, чтобы брат Херц уже получил от своего руководителя информацию о местонахождении этой злосчастной колонии. Зря я брату Юру вчера сказал «днями». Надо было - «завтра».
Плюс - неплохо бы повидаться с бароном, не стоит эту встречу откладывать в долгий ящик. Только место надо найти получше, поукромней. Вот таскался я к нему на кладбище, - и получил результат - кто-то меня срисовал.
Нет уж, сегодня я буду умнее. Есть такое место, где нас ни одна собака не увидит, хорошее место. Я свитка не пожалею, точнее - даже двух, но зашифруюсь как следует.
Собственно, по прибытии домой я сообщил Вике, что про парикмахерскую помню, но ненадолго залезу в капсулу, ибо - надо, полюбовался глазами, декоративно закатываемыми под лоб и отправился в Файролл.
Против моих ожиданий в замке стояла тишина - фея не чудачила, не искрила, не орала и не гоняла безобидных НПС. Ее вообще не наблюдалось в поле зрения. Может, тоже сессию сдает? Ну, и дай ей бог!
Зато обнаружился Назир, он вынырнул из какого-то замкового поворота и привычно пристроился за моей спиной, когда я направлялся к покоям счетоводов.
- Ты где был? - спросил я у него на ходу. - Я уж удивляться начал, подумал, что тебя отозвали обратно в замок Атарин.
- Дела были, - коротко ответил мне ассасин и погладил гладко выбритый череп, на котором еще недавно находились черные волосы.
- Понятно, - кивнул я. - А прическу чего поменял?
- Обрили, - совсем уж хмуро произнес Назир, по его виду было понятно, что ответов на последующие вопросы я не получу.
Ну, обрили и обрили. Бывает. Но - хорошо, что он вернулся, не знаю, как и что, но в том же Эйгене он лишним не будет.
Брат Херц, только завидев меня, тоже не стал распыляться на лишние речи, коротко сказав:
- Все знаю, меня предупредили. Брат Мих отведет вас куда надо.
Опять удачно - к брату Миху я привык. Правда, в последние разы он откровенно был не рад нашим совместным похождениями, но, с другой стороны - планида у него такая.
- Скажи мне, Хейген, - задушевно спросил меня он, когда мы направились обратно к выходу. - Ну вот почему ты не можешь жить как все остальные люди? Все тебя тянет в подземелья, в канализацию, в гиблые места?
- Не знаю, - соврал я. - Видно, так на роду написано.
- Так это на твоем роду, - вздохнул брат Мих. - Мы-то с Назиром тут причем?
Выйдя из замка, я уже было хотел достать свиток портала, но не успел - меня опередил хриплый крик:
- А я?
По лестнице к нам бежал Флоси, привычно помятый и со всклокоченной бородой.
- Ярл, а я? - возмущенно проорал мне в лицо он, приблизившись и икнул. - Эту мелкую горластую стервозину, которая мне спать своими визгами мне не дает, сюда приволок...
- Думай, что и про кого говоришь, - тихо прошипел ему брат Мих.
- Извини - дочку, стало быть, в замок доставил, сам смылся, а мы отдувайся? - поправился Флоси - Она славная девчушка, но... Ярл, возьми меня с собой, а?
Ну, где два - там и три. Компания пестрая, но может, оно и к лучшему? Стража будет смотреть на них и может не заметить меня. Или наоборот - их заметит, и я в глаза брошусь? Да ладно, пусть идет. Кто знает, какое задание будет после рассказа пикси?
- А вы куда собрались? - и снова мне не удалось извлечь из сумки свиток. Невесть откуда нарисовался Гунтер и с обидой посмотрел в мою сторону. - Хейген, почему меня не позвал с собой.
- В Эйген мы, - пояснил брат Мих, не дав мне даже вставить слово. - По делам. Но тебе лучше с нами не ходить.
- Отчего это? - совсем обиделся рыцарь. - Что со мной не так?
- Под землю мы полезем, - объяснил ему я.
- В подземелье? - омрачилось лицо фон Рихтера. - Подземелья я не люблю. Я как в них попаду, так потом приходится доспех чинить.
- Бери ниже, - хохотнул брат Мих. - В городские сточные канавы, те, что под городом.
- Тот случай, когда даже за Герцогом идти не надо, - помолчав секунд пять, ответил рыцарь. - Я все равно с вами.
Ну, с нами - так с нами. Все те же, все там же. Вот только место назначения новое.
- Свиток дай, - требовательно протянул руку брат Мих. - Я куда надо нас перенесу, чтобы по городу не бродить. Тебе, насколько я знаю, там светиться не стоит?
Назир навострил уши, а у Гунтера от удивления вытянулось лицо.
- Все потом, - сказал я им. - Брат Мих, давай, пока наш отряд еще больше не стал.
Вспыхнул портал, первым в него шагнул счетовод, потом Назир, и только потом - я.