РОДИТЕЛИ ТОЖЕ ЛЮДИ
На потолке сидел солнечный зайчик. Увидев, что Лика проснулась, он спрыгнул на одеяло. «Привет», - сказал зайчик. «Привет», - ответила Лика, ни капли не удивившись тому, что солнечный зайчик умеет разговаривать. Осторожно, чтобы его не спугнуть, Лика протянула руку и погладила зайчика по мягкой и теплой шерстке.
В ту же секунду Лика проснулась окончательно.
Тудух-тудух-тудух-тудух... стучали колеса. Вагон тихонько покачивался. За окном стелился туман. Из тумана росли деревья. С грохотом промчался встречный состав. По радио звучала знакомая мелодия. «Мне нравится, когда идет дождь», - вспомнила Лика название композиции.
Неужели она одна, без родителей, едет в поезде?
Лика закинула руки за голову и сладко потянулась. Классно!.. Можно делать все, что хочешь. Можно встать, а можно не вставать. Можно пойти умыться, а можно не умываться.
Вот она - свобода!
Никто тебя не достает вопросами типа: «Ты приготовила уроки?» Или требованиями типа: «Покажи дневник». С какой стати, интересно, она должна показывать дневник? И дело даже не в том, что в дневнике могут быть двойки. Как раз наоборот - в дневнике у нее одни пятерки. Тут дело в принципе... Раньше Лика об этом не задумывалась. Все было естественно. Родители приказывали - она подчинялась. Но в последнее время это начало ее раздражать. И не только это; Лику вообще все стало раздражать. С ней явно творилось что-то неладное. Она даже не обрадовалась, когда наступили летние каникулы.
Наконец, не выдержав, Соломатина рассказала о своих странных ощущениях подруге Катьке.
Катька Орешкина была на год старше Лики, перешла в девятый класс, а после окончания школы собиралась поступить в медицинский институт. Учиться на психиатра.
Все ясно, - сказала Катька, выслушав Ликин рассказ. - У тебя начался переходный возраст. У меня в прошлом году точно такие же заморочки были. Буквально все доставало...
Переходный возраст? - переспросила Лика.
Ну да. Ты из ребенка переходишь во взрослого человека.
Соломатина вздохнула.
- И долго я буду переходить?
Пока не перейдешь, - ответила Орешкина. - У всех это по-разному длится. Одни за полгода переходят, а другие за всю жизнь не могут перейти.
- Кошмар. Представляешь, все время хочется кричать, топать ногами, посылать всех к черту...
Катька кивнула.
Представляю. Сама через это прошла. Сейчас у тебя в организме происходят физиологические изменения. И эти изменения болезненно отражаются на психике. Так в учебнике по психиатрии написано.
А ускорить этот процесс никак нельзя?
В принципе, можно. Надо, чтобы твоя неврологическая доминанта переместилась с физиологического уровня на...
Кончай умничать, - перебила Лика. - Говори нормальным языком.
- В общем, тебе надо сменить обстановку.
Развеяться... Ты на каникулах куда собираешься?
- На Канары. С родителями.
Орешкина задумчиво покрутила прядку волос у правого уха.
А что если тебе это лето без родителей провести?
Без родителей?
У Соломатиной так вопрос вообще никогда не стоял. Наступало лето, и она вместе с папой и мамой отправлялась за границу. Юрий Владимирович, Ликин отец, был талантливый изобретатель и получал за свои изобретения солидный процент от прибыли. Поэтому семья Соломатиных могла себе позволить съездить на Канары или на Багамы.
Обычно Лика с нетерпением ждала этих поездок. Но в этом году предстоящее путешествие на Канарские острова ее совсем не радовало. А наоборот, как и все остальное, раздражало.
«Опять тащиться на эти чертовы острова, - с тоской думала она, - жариться там на солнцепеке, купаться в этом дурацком океане. Да еще и слушать постоянное брюзжание матери: „Анжелика, сейчас же надень панамку... Не заплывай так далеко, Анжелика..."
Катька развивала свою мысль:
С родителями не в кайф отдыхать. То нельзя, сё нельзя. Тоска зеленая.
Это уж точно.
А поехали к моей бабушке, - предложила Орешкина. - У нее можно делать все, что захочешь.
В Псков, что ли?
Нет, в Гусь-Франковск.
Ты же говорила, твоя бабушка в Пскове живет.
Правильно, одна в Пскове. Другая здесь, в Питере. А третья под Ростовом-на-Дону. В Гусь-Франковске.
Как это третья? - не поняла Лика.
Ну, двоюродная.
Разве бывают двоюродные бабушки?
Еще как бывают. Мой прадедушка был три раза женат. И от третьей жены у него родилась Светка.
Какая еще Светка? - опять не поняла Соломатина.
Бабушка моя.
Ты ее Светкой называешь?
Да. А что такого?
Прямо в глаза?
Конечно.
Ну ты даешь, Кать. Старого человека...
Она не старая, - рассмеялась Орешкина. - Светке восемнадцать лет.
Прикалываться?
Ничего подобного. Когда прадедушка женился в третий раз, его жене был сороковник. И у них сразу же после свадьбы родилась Светка.
Ну и ну.
А недавно прадедушка снова женился. На тридцатилетней.
Во дает!
Самое смешное, что его четвертая жена должна скоро родить.
Лика так со смеху и покатилась.
Значит, у тебя бабушка родится. Ой, не могу...
Aга- заливалась и Катка. - Ну, едем в Гусь-Франковск? - отсмеявшись, спросила она. - Я тебя со Светкой познакомлю. Знаешь, какая она классная девчонка. А какой у нее дом здоровенный! Ты обалдеешь. Будем там втроем кайфовать.
- Почему втроем? А твоя прабабушка?..
Орешкина рукой махнула.
- Прабабушка как с прадедушкой развелась, так тут же опять замуж выскочила. За генерала.
И уехала к нему в Таганрог жить.
Соломатина осуждающе покачала головой
- Ну у тебя и родственники. Женятся - разводятся. А вот мои родители вместе уже пятнадцать лет живут.
- И что хорошего? Даже не о чем будет в старости вспомнить. Нет, лично я собираюсь несколько раз замуж выйти.
Лика хитро взглянула на подругу.
- А первым мужем у тебя кто будет? Молодцов??
Димка Молодцов учился с Ликой в одном классе. И был влюблен в Катьку.
- А у тебя кто? - отпарировала Катька. - Ромка?!
Ромка Орешкин тоже учился с Ликой в одном классе. И был влюблен в Лику.
Соломатина презрительно фыркнула.
Вот уж фигушки с маслом. Между нами все кончено.
Да-а? - протянула Орешкина. - А что случилось? У вас же такая любовь была.
Была да сплыла. Я его застукала, когда он с Танькой Акуловой целовался.
Выходит, он в прадедушку пошел, сделала вывод Орешкина. - Жалко. Я-то думала, мы с тобой станем этими... как их... кузинами.
Свояченицами, - поправила Лика.
Какая теперь разница, если ты не собираешься за Романа замуж выходить.
Да уж, мне такой муж и даром не нужен, который в любви объясняется, а через пять минут с другой целуется.
А мы тут недавно о тебе говорили, - вспомнила Катька. - И Роман мне сказал: „Так хочется с Ликой увидеться".
Передай ему, что он меня теперь и во сне не увидит.
Ничего я не буду передавать. Я с ним тоже поссорилась.
А ты-то из-за чего?
А мы постоянно то ссоримся, то миримся... Так ты едешь в Гусь-Франковск? - вернулась Катька к прежней теме.
Меня одну не отпустят.
Ты спроси вначале. Может, отпустят.
Да что спрашивать. Я и так знаю.
А ты скажи, что уже не маленькая. Меня родители в прошлом году одну в Псков отпускали.
Запросто отпустили?
Ну, не запросто. Повыступали для порядка. Но я им популярно объяснила, что у меня начался переходный возраст, поэтому со мной лучше не спорить. Они сразу притихли. А в этом году, когда я им сказала, что поеду в Гусь-Франковск, вообще не стали выступать. Езжай, говорят, куда хочешь.
Классно. С моими этот номер не пройдет.
А ты поставь вопрос ребром. Как гладиаторы.
Какие гладиаторы?
Римские. Помнишь восстание Спартака? У них еще лозунг был: „Свобода или смерть!"
Лика хмыкнула:
- Да, мамочка мне такую свободу устроит мало не покажется.
- Тогда по-хорошему с ними поговори, предложила другой вариант Орешкина. - Скажи им, что ты их очень любишь, но этим летом предпочла бы любить на расстоянии. Родители тоже люди. Должны понимать, что к чему.
- Ну, не знаю, - с сомнением произнесла Соломатина.
- Попробовать-то можно. Решайся, Лик.
И Лика решилась.
За ужином, набравшись смелости, она сказала:
- Я с вами на Канары не поеду.
Ирина Сергеевна - мать Лики - чуть пельмениной не подавилась (на ужин были пельмени со сметаной).
- Как это не поедешь?
Мы с Катькой решили к ее бабушке съездить. В Гусь-Франковск.
Ах, вы с Катькой решили, - язвительно произнесла Ирина Сергеевна.
Да, решили, - не менее язвительно ответила Лика.
Юра, ты слышишь? - обратилась Ирина Сергеевна к мужу.
А?., что?.. - рассеянно спросил Соломатин. Он был, как всегда, погружен в свои мысли. Обдумывал очередное изобретение.
Анжелика не желает лететь с нами на Канары, - раздельно произнесла Ирина Сергеевна.
Юрий Владимирович удивленно посмотрел на дочь.
- А почему, дочурка? Ведь тебе же там нравилось.
Лика открыла было рот, чтобы ответить. Но Ирина Сергеевна ее опередила:
А потому что она у нас теперь девица капризная. Ей, видите ли, взбрендило в Гусь-Франковск ехать.
В какой Гусь-Франковск? - спросил Соломатин.
Который под Ростовом-на-Дону, - объяснила Лика.
Ирина Сергеевна драматично закатила глаза.
- Бо-о-же. Ростов-на-Дону! Это же самый бандитский город России.
Ну, не преувеличивай, Ирочка.
Я не преувеличиваю. Это общеизвестный факт. Если Одессу называют: „Одесса-мама", то Ростов всегда называли: „Ростов-папа". - Строго сведя брови, Ирина Сергеевна взглянула на Лику. - В общем, так, ни в какой Гусь-Франковск ты не поедешь.
Нет, поеду, - упрямо сказала Лика.
А я говорю, не поедешь! - Ирина Сергеевна бросила вилку на тарелку.
А я говорю, поеду! - тоже бросила свою вилку на свою тарелку Лика.
Девчонки, девчонки! - предостерегающе воскликнул Соломатин. - Вы так всю посуду в доме перебьете. Успокойтесь. Не надо драматизировать ситуацию.
А никто и не драматизирует, - с напряженной улыбкой ответила Ирина Сергеевна. - Просто Анжелика должна выкинуть из головы свою сумасбродную идею насчет Гусь-Франковска.
И не подумаю!
Ирина Сергеевна покраснела,
Как ты с матерью разговариваешь?! - кричала она.
Так же, как ты с дочерью! - закричала в ответ Лика.
Вот что, дорогая, - заговорила Ирина Сергеевна дрожащим голосом, - ты совсем отбилась от рук. Постоянно дерзишь... Не забывай ты еще девочка, поэтому изволь слушаться родителей.
Я уже не девочка! - запальчиво возразила Лика. Ирина Сергеевна побледнела.
Как не девочка... - растерянно пролепетала она.
Да! Да! - с той же запальчивостью продолжала Лика. - Я уже взрослая! Мне целых четырнадцать лет! И я хочу поехать в Гусь-Франковск. Одна! Понятно?!
Понятно, - покладисто ответил Соломатин. - Завтра утром мы вернемся к этому вопросу.
- Юра, что ты говоришь? При чем тут - „завтра утром"?
А при том, Ирочка, что утро вечера мудренее. - Юрий Владимирович поднялся из-за стола. На сегодня дискуссия окончена. Пора спать.
Но Лика прекрасно понимала, что дискуссия не окончена. И что ночью она продолжится.
Так оно и оказалось.
Когда родители улеглись, Лика на цыпочках подкралась к дверям родительской спальни. И услышала голос отца.
- Ира, ну чего ты завелась? Неужели тебе не ясно - у Лики наступил переходный возраст. Ей хочется самостоятельности. Ты же умная женщина. Казалось бы, должна понимать такие вещи...
Ах, Юра, - со слезами в голосе отвечала Ирина Сергеевна, - я умная с чужими. А когда дело касается моего ребенка, я становлюсь дура дурой...
Это уж точно.
Ты сам посуди, - шмыгая носом, говорила Ирина Сергеевна, - ну как можно отпускать ее одну. Тем более в Ростов. Ведь там полно маньяков и убийц...
Положим, в Питере маньяков с убийцами тоже хватает, - заметил Соломатин. - Это во-первых. А во-вторых, она хочет ехать не в Ростов, а в Гусь-Франковск.
Ой, да какая разница?! У нас в стране везде бардак... И потом еще это ее странное увлечение...
Какое увлечение?
Ты, конечно, уже все забыл. Наша Лика с подругой Катей и два мальчика из Ликиного класса вообразили себя детективами. И расследуют всякие преступления.
То есть в сыщиков играют?
Ничего подобного! Расследуют настоящие преступления с настоящими преступниками.
- Да перестань, Ира.
А ты вспомни, как они бомбу на яхте обнаружили,
Ну, это был единичный случай.
Я чего боюсь-то, - продолжала Ирина Сергеевна. - Приедут девчонки в Гусь-Франковск и начнут там искать приключения на свою голову. Впутаются в какую-нибудь криминальную историю... - Ирина Сергеевна опять начала всхлипывать.
- Ну успокойся, Ирочка, успокойся, - начал утешать жену Соломатин. - Разумеется, Лику нельзя отпускать одну в этот Гусь-Франковск. - Он сделал паузу. - Но и тащить ее насильно на Канары тоже нельзя.
Не понимаю, к чему ты клонишь, - Ирина Сергеевна звучно высморкалась.
Сейчас поймешь. Я кое-что изобрел. Я ведь изобретатель, если ты помнишь.
Ой, мне не до шуток.
А я не шучу. Я действительно кое-что придумал. Слушай... - И Соломатин перешел на шепот.
Лика навострила уши.
Шу-шу-шу, - шептал Юрий Владимирович.
Шу-шу-шу, - отвечала ему Ирина Сергеевна.
В общем, как Лика не навостряла уши, она так ничего и не расслышала. Послушав еще ми-нуты три родительское шушуканье, Лика отправилась спать.
А на следующее утро все было как в сказке.
Ирина Сергеевна извинилась перед дочерью за свою несдержанность. Лика, естественно, тоже извинилась перед матерью за свою несдержанность.
А Юрий Владимирович сказал:
Хочешь, дочурка, ехать в Гусь-Франковск - поезжай. Мы с мамой не возражаем.
А может, доченька, самолетом полетишь? - ласково осведомилась Ирина Сергеевна. - Все меньше опасности.
Ирина... - многозначительно произнес Соломатин.
Что я такого сказала? - стала суетливо оправдываться Ирина Сергеевна. - Я просто спросила, не хочет ли она лететь самолетом.
Нет, мама, не хочу, - ответила Лика. - Мы с Катькой решили на поезде ехать... В плацкартном вагоне, - с гордостью добавила она, потому что еще ни разу в жизни не ездила в плацкарте.
Боже, в плацкартном... - простонала Ирина Сергеевна. - Но там же ездят одни...
Ирина... - вновь многозначительно произнес Соломатин.
Ну, хорошо, хорошо, - быстро проговорила Ирина Сергеевна. И жалобно посмотрев на Лику, добавила: - А может, в купейном поедешь, доченька?.. Я бы вам с Катенькой билеты взяла.
Ладно уж, - Лика решила хоть в чем-то уступить матери. - Бери. Поедем с Катькой в купейном.