Chapter 2
«Мы не помним дни, мы помним моменты».
— До свидания, Александра Петровна, до завтра, — протараторила Виолетта, стремясь покинуть кабинет истории, как можно быстрее.
— Островская, останься на пару минут, — послышался строгий голос учительницы, и Виоле пришлось притормозить.
— Что-то не так?
— Твоя успеваемость меня немного расстраивает, Виолетта, — спокойно проговорила Александра, потирая пальцами переносицу, — В прошлом месяце ты шла на твёрдую пять, а сейчас еле дотягиваешь до четвёрки, может, тебе взять дополнительное задание?
Виола тяжело вздохнула, утыкаясь глазами в пол. Ей было стыдно.
— Да, Вы правы, в последнее время я очень рассеянная.
Женщина перевела взволнованный взгляд с девушки на пустой класс, убеждаясь в том, что они остались одни, и обратно. После сделала пару шагов назад, опираясь на учительский стол бедром, и сложила руки на груди, хмуря густые рыжие брови.
— У тебя что-то произошло, милая? Родители?
— Нет, всё в порядке, Александра Петровна, просто новый учебный год и подготовка к ЕГЭ немного давят на меня, — заправив за ухо прядь тёмных густых волос, Виолетта подняла взгляд на заинтересованного учителя, — Вы можете дать мне дополнительные работы, я исправлюсь.
Александра молча кивнула в знак понимания и, отстранившись от края стола, подошла к компьютеру.
— Я распечатаю тебе несколько вопросов по разным темам, ответишь на них развёрнуто и завтра сдашь тетрадь, — нацепив очки, проговорил преподаватель, садясь в учительское кресло, — И пару докладов, думаю, что этого будет достаточно.
— И сколько у меня времени? — взволнованно пролепетала Ви.
— Постарайся управиться со всем за неделю до начала каникул, чтобы я успела выставить оценки и вывести средний балл.
— Значит, три дня, — прошептала под нос девушка, — Хорошо, я постараюсь.
Как же всё успеть? Снова не спать? Чёртов режим.
Виолетта не могла оторвать свой взгляд от принтера, что слишком быстро печатал её бессонные ночи. Учёба всегда вызывала у девчонки интерес. Ей нравилось получать новые знания, быть умнее своих ровесников. Она любила читать книги. В особенности классику. Ей нравилось развитие. Нравилось совершенствование.
Виола свободно могла говорить на нескольких языках уже в тринадцатилетнем возрасте, что удивляло преподавателей школы и вызывало у них восхищение. Ей льстило такое внимание, но со временем она поняла, что не может без похвалы. Ей важно всегда быть признанной окружением.
Она не стремилась делать что-то в угоду другим, но подсознательно делала. Учила языки и получала овации окружающих, играла на фортепианно и принимала бурные аплодисменты на всех светских вечерах. Родители гордились своей дочерью, но были очень жестоки, когда девчонку ждал провал. Они считали, что Виола должна быть лучшей версией себя. Должна быть человеком, на которого будет равняться будущее поколение. Она должна быть совершенством.
— Вот, возьми, — сказала Александра, протягивая Виоле несколько распечатанных листов, — До завтра.
В ответ Виолетта лишь кивнула, разворачиваясь и молча покидая помещение. Спускаясь по лестнице, она всё ещё не могла понять, в какой именно момент что-то пошло не так. В какой именно момент она начала что-то чувствовать.
С раннего возраста девочку учили ни на кого не надеяться. Учили всегда быть верной лишь себе. Она терпела постоянное навязывание того, что окружающие — всего лишь толпа, они зрители. Люди, которые должны видеть только твою оболочку. Видеть то лицо, что ты решишь нужным показать.
Её учили сдержанности и манерам, но даже это не уберегло её от общества. Общества, которое подавало Виоле дурной пример. Девушка никогда не стремилась быть как все, не стремилась попробовать то, что было под запретом. Она просто хотела быть личностью, быть собой. Но в этой погоне она потерялась.
Родители говорили ей, что нельзя привыкать, но она ослушалась. Она привыкла. Сейчас ей казалось, что мир остановится, если он исчезнет. Она думала, что пропадёт, если он её оставит.
Виолетта не могла понять, что именно происходит внутри, когда Даниэль присылает ей сообщение или звонит спросить, как дела. Она не могла объяснить это чувство. Её не научили. Не научили чувствовать.
Виола боялась признать, что это закончится. Ей было страшно... Страшно осознавать, что это не навсегда. Евгений и Анна всегда говорили своей дочери одну простую фразу: «Всему приходит конец, ничто не вечно».
Забрав своё пальто из раздевалки, Виола быстро накинула его на свои плечи, выбегая на снежную улицу, где её уже ждал водитель. Быстро перебирая ногами, она покинула школьный двор, запрыгивая в машину.
— Виолетта Евгеньевна, Ваши родители сказала отвести Вас на уроки французского, Вы помните об этом?
Ви бросила на мужчину уставший взгляд и положительно кивнула. На самом деле, она не помнила. Ей просто хотелось домой. Виола не могла понять, почему родители продолжают платить огромные деньги за французский, который она и так знала, как родной.
Поездка казалась Виолетте бесконечной, но прошло всего несколько минут. Время тянулось чертовски медленно. Усталость давала о себе знать огромными синяками под глазами, что было просто не допустимо при выходе в общество.
Дочь Островских должна всегда выглядеть, как кукла. Она должна быть идеальной.
Евгений — отец Виолетты имеет огромное состояние в силу своей наследственности. Крупнейшая корпорация в мире приносит ему известность и прибыль. Он считает, что в мире бизнеса не существует искренности, все ищут выгоду лишь для самих себя. Его меры воспитания дочерей достаточно серьёзны. Островский думает, что делает всё для того, чтобы его дети были счастливы, но, сам того не понимая, приносит лишь несчастье.
— Я буду ждать Вас здесь, — сказал водитель, останавливаясь возле необходимого здания.
— Замечательно, — сдержанно ответила Виола, покидая автомобиль.
На самом деле ей совсем не хотелось идти туда, но выбора не оставалось. Войдя в помещение, девушка пересеклась взглядом со своим преподавателем, быстро снимая верхнюю одежду. Сам урок прошёл довольно быстро, так и не давая Виоле тех знаний, что были бы ей неизвестны. Она знала французский на уровне жителя, но родители всё равно считали, что этого недостаточно.
«Всему приходит конец, ничто не вечно». Порой Виолетте казалось, что это никогда не закончится. Ей казалось, что она обречена быть примерной дочерью, которая должна радовать своих родителей новыми успехами. Каждый день, как предыдущий. Обыденность высасывала из Виолы всю энергию, что она так старательно получала при общении с Даниэлем.
Эта двойная жизнь пугала даже саму Виолетту, ведь в реальности она — шестнадцатилетний подросток с, казалось бы, идеальной жизнью, а где-то за экраном Виола Дэвис — состоявшаяся девушка, имеющая любимую работу и довольно привлекательную внешность.
Наверное, так было проще. Гораздо легче выдумать жизнь другого человека, чем рассказать всю подноготную своей. Нет, Виола не была девушкой, что утопает в океане собственных комплексов, даже наоборот, она очень любила себя. Любила своё отражение в зеркале, любила свою обычность. Родители всегда внушали ей то, что она прекрасна и должна помнить об этом, они каждый раз напоминали ей о том, кто она. Напоминали ей о том, что она — Островская, и этим всё сказано.
* * *
Лос-Анджелес штат Калифорния
— Чувак, ты вообще от телефона отрываешься? — внезапно задал вопрос темноволосый парень, обращаясь к брату, что уже битый час не вставал с дивана, утыкаясь в свой мобильный.
— Морган, отвали, — неохотно ответил Даниэль, не желая начинать эту тему вновь.
Каждый раз он считает нужным вставить своё слово. Какое ему дело до того, что происходит с младшим братом, когда тот в праве сам распоряжаться собственным временем? Почему он так любит совать свой нос в дела других людей? Неужели всё дело в характере. Не исключено.
— Ты с этой девчонкой общаешься круглыми сутками, мне вообще ноль внимания.
— Братик обиделся, какой ужас, — наигранно расстроился Дан, прикладывая татуированную руку к сердцу.
Морган лишь закатил глаза, поднимаясь с кресла и подходя к панорамному окну. Он уставился на ночной Лос-Анджелес с высоты птичьего полёта, скрепляя руки сзади. Красивый вид, прекрасный город.
Всю жизнь семья Уэстов прожила именно здесь. Родители не могли дать точный ответ на вопрос: «Почему?», говорили лишь, что так нужно. Даниэль и Морган всё детство общались только друг с другом, не заводя друзей. Никто не видел в этом необходимости. Каждый из них пользовался огромной популярностью среди особей женского пола, но не стремился заводить отношения. Они в целом не стремились взрослеть. Спустя пятнадцать лет изменилось многое. Морган предпочёл компанию парней постарше, а Даниэль решил попытать удачу где-то в социальных сетях. Безусловно, он был довольно общительным мальчишкой, но найти человека, который бы мог понять его, казалось чем-то невозможным. Найти человека, который мог быть ему ровней, казалось чем-то за гранью реальности.
Компания людей, с которыми он зачастую проводил время, была лишь мимолётным развлечением. Окружение менялось слишком стремительно, ведь в каждом он чувствовал себя не своим. Даниэль никогда не любил подстраиваться под других, порой он предпочитал, чтобы подстраивались под него. Человека с сильным характером не так легко приручить. В этом, пожалуй, и была его сила.
— Она тебя совсем с ума свела, скоро я останусь без брата.
— Она классная, но не настолько, чтобы я о родных забывал, не неси чушь, — хмуря густые брови, проговорил Даниэль, откладывая мобильный в сторону, — Вроде, старше меня, а ведёшь себя, как ребёнок. У тебя есть люди, с которыми ты проводишь время, зачем ты ко мне подбиваешься?
Морган задумчиво хмыкнул.
Раньше ведь всё было иначе. Нет, безусловно, и по сей день между ними есть братская связь, есть доверие и желание защищать друг друга от всевозможных бед. Но уже не как прежде. В детстве они было не разлей вода, не смотря на трёхгодовую разницу в возрасте. Быть может, влияние родителей тоже сыграло в этой истории не самую последнюю роль. Лукас и Руби до последнего верили, что братья пройдут рука об руку и огонь, и воду. Они всегда внушали сыновьям, что никто и никогда не сможет заменить им друг друга. Никто и никогда не посмеет встать между ними. Но это произошло. Страшный сон сбылся. Между ними встало не что иное, как время.
— Ты слишком наивен, не знаю, почему, но эта девчонка не внушает мне доверия.
— Кажется, я сам могу решать, кому доверять, — он выгнул бровь, поднимаясь с дивана и подходя к брату, — Моя личная жизнь никак тебя не касается, договорились?
— Когда-нибудь ты вспомнишь мои слова, Даниэль, — похлопав брата по плечу, сказал Морган, — Я всегда желал тебе только лучшего.
— Лучшим для меня станет отсутствие твоих нравоучений, — стряхнув руку старшего Уэста со своего плеча, проговорил Дан, — Избавь меня от этого.
Морган лишь натянуто улыбнулся и поспешил покинуть гостиную. Дан не был глуп, каким ему считал старший брат. Он искал подвох во всём, но не смог найти его в ней. Ему было плевать на то, как она выглядит, всё равно на то, как её зовут. Он всего лишь хотел, чтобы она была рядом. Она могла понять его. Разделяла интересы, да и просто умела поддержать. Дан не боялся довериться ей, ведь точно знал, что если Виола вздумает предать его, то он всегда будет вспоминать о ней с улыбкой. Разве можно вспоминать о человеке в плохом ключе, если когда-то он делал тебя счастливым?
Ему нравилось слушать её рассказы о своей жизни, которые она выдумывала на ходу. Ему нравилось слушать о том, как она устала на своей работе. Ему просто нравилось слушать её, и эта зависимость его пугала.