Глава 10
- Допельгангеры! Они тут! Допельгангеры!
Услышав истошные крики старой женщины из толпы, Адалин вздрогнула. Всё её существо сжалось и, казалось, готово было вырваться криком. Девушка схватила графа, вонзив ногти в его запястье, в попытке заполучить хоть каплю той невозмутимости, какой обладал лорд. Невнятная тревога и правда стала отпускать девушку, несмотря на то, что волнения на площади не унимались. Однако сердце её стучалось об грудную клетку с бешеной скоростью, и руки неумолимо выдавали свою дрожь.
- Решительно, сейчас вы мне представляетесь не такой скептицисткой, какой описывали себя при первой нашей беседе. Готов поспорить, волнение вам очень к лицу,- надменно сказал граф, и отчего-то с сожалением осознав, что сейчас сиделка отнимет свою нежную руку от его ладони, пусть даже её тонкие пальчики с силой впивались в его кожу.
Так и произошло. Адалин вдруг опомнилась и нервно отдёрнула руку. При этом девушка почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо, и вовсе не от смущения, а скорее от раздражения.
"Как, даже в такую минуту этот человек может держаться с таким апломбом?",- подумала Адалин, а вслух сказала:
- В тот вечер я назвала себя реалисткой, сэр. Я испугалась от неожиданности,- гордо ответила девушка, однако, бросив взгляд на руку мужчины, она увидела едва заметные ранки,- о боже, прошу прощения,- с жаром воскликнула Адалин, снова схватив руку лорда, чтобы осмотреть её.
Вопли людей продолжались, но теперь они звучали как-то глухо и казались скорее отдалённым эхом. А впрочем, это могло быть только временным эффектом, возымевшим влияние лишь на графа, поскольку ощущение это возникло, как только молодая сиделка с трепетом схватила его руку, и поднесла её так близко к своему лицу, что лорд мог чувствовать дыхание девушки. Та в свою очередь, забывшись от неловкости, погладила царапины на руке графа, как это делала когда-то её мать, дабы заглушить боль. Однако в следующее мгновение граф отдёрнул ладонь, сжав губы, отчего на скулах молодой девушки снова взыграл румянец от стыда за свою неосмотрительность и от гнева на резкость графа, пускай она и могла бы быть оправданной её наивным порывом.
До девушки вдруг снова долетели городские шумы, тысячеголосый рокот толпы. Сначала он нарастал, но уже через несколько минут, словно достигнув своего апогея, начал стихать. Всё снова будто вернулось в прежнее русло. Казалось, всё это был театр, пропитанный насквозь мистическими настроениями, но теперь все словно вернулись к привычной мирской суете.
Теперь Адалин с нескрываемым интересом наблюдала незнакомую для неё жизнь. Девушке никогда не приходилось видеть то, как живут обычные люди. Когда она с родителями проезжала в карете сквозь подобные улочки, её мать одёргивала шторку у окна. Миссис Олсопп ненавидела бедную жизнь, всякое её проявление она воспринимала болезненно. Часто у женщины действительно начиналась страшная мигрень от одного только вида нищих бродяг, которые кидались на карету и кучера в попытке спросить милостыню у богатых особ.
Теперь же Адалин, словно по иронии судьбы, смотрела с улицы бедных районов на то, как какая-то молодая дама задвигает шторку в своей карете, чтобы не видеть людей, окружавших её. Однако сейчас это даже позабавило Адалин. Рядом с ней идёт один из самых богатых людей в Англии, а эти милые дамы, которые томно обмахивались веерами и, наверняка, отчаянно пытались добиваться на светских приёмах расположения и внимания таких, как лорд Далтон, сейчас закрывали свои лица в тени кареты, даже не предполагая, что по грязным улицам решил по собственной прихоти прогуляться предмет их обожания. Признаться, Адалин и сама не могла понять, почему вдруг лорд решил не брать карету. Безусловно, она также любила иногда гулять пешком по паркам и рощам, однако этот замшелый город казался ей странным выбором для прогулки. Но вскоре девушка начала догадываться, от чего граф желал проходить вдоль этих улиц. Всё здесь было необычно и чудно для неё. Возможно графу нравилось наблюдать за жизнью, которой он сам никогда не жил. Несмотря на тяжкий дух от баров, расположенный вдоль центральной улицы, дышалось здесь легко и свободно, тяжёлый смог ещё не спускался на улицы, отчего можно было беспрепятственно разглядывать всё вокруг. Из многочисленных таверн доносились ругань и бесчисленные обрывки откровенных разговоров, хотя под утро, когда тьма отступала, и вслед за куполами церквушек, начинали блестеть крыши домов, в этих местах можно было услышать самые невероятные истрии, которые случаются только под лунным светом. Железные вывески над лавками со скрипом раскачивались над головами прохожих от ветра, наполненного влагой, которую он принёс с тех мест, где дождь уже обрушил свои тонкие нити на дома и поля, просящие влаги. На улице стоял оглушительный шум. Все торговцы в спешке сворачивали свой товар в огромные тюки, чтобы дождь не замочил то, что давало им доход. Тяжёлый густой запах ладана означал конец центральной улицы. Невдалеке от окраины располагалась маленькая церковь, около ворот которой крутились женщины в рваных платьях с младенцами на руках. Они приходили к церкви и совали в лицо прохожим детей, усыпанных язвами и нарывами. Так люди, шедшие в храм, чтобы отмолить свои грехи, давали горстями монеты в руки несчастных матерей, заглушая голос своей совести, которая приводила их на службу. Случалось даже, что кто-то, достав всё до последнего медяка из кармана и отдав деньги на лечение младенца, останавливался перед воротами храма и, полагая, что, пожертвовав последние деньги для невинного ребёнка, заслужил высшую милость и похвалу господа, разворачивался и уходил прочь.
Уже через четверть часа мужчина с сиделкой вышли за пределы города. Теперь, если позади них кто-то и кричал, голоса эти больше походили на эхо, витавшее в разреженном воздухе. Теперь Адалин видела только огромный заливной луг, сливавшийся с пресноводными болотами, вдоль которых простирались белоснежные солевые холмы. Внизу девушка разглядела мелкие участки земли, разделённые один от другого кустарниками. У каждого владельца участка был свой огород, где он неустанно трудился. Адалин казалось, что душный влажный воздух будто застыл, погрузившись в тяжёлую задумчивость середины лета 1846 года.
В полной тишине они прошли маленькие речушки, ответвления от реки Рэй. Внезапно уловив эту долгую паузу, Адалин поймала себя на мысли, что всё же стала привыкать к своей новой жизни. Сейчас девушка словно чувствовала это давно забытое чувство лёгкого и спокойного молчания, с которым она часто гуляла с родителями вдоль берега. Адалин даже показалось, что губы её тронула лёгкая забвенная улыбка, которая вообщем-то быстро сошла с алых губ. Сейчас рядом с ней шли не родители, а граф, мужчина, который с ненавистью смотрел на собственную жену, который намеревался убить людей, который быть может делал это и раньше. В какой-то момент руки Адалин нервно сжали складки платья, когда она вдруг осознала, что она идёт с графом одна, посреди огромного поля, прекрасного и жуткого одновременно.
Так они подошли к кладбищу. Небо затянули непроглядные серые тучи. Всё стихло. В эту самую минуту волнение снова прокралось в сердце Адалин. «Люди кричали о допельгангерах.... Кто-то видел родственников восставших из могил. Что если всё это вдруг окажется правдой? Что если я приду на кладбище и обнаружу раскопанные могилы родителей?» - думала девушка, не замечая, как нервно облизывает губы.
Наконец они оказались перед величественными кованными воротами, которые служили границей между территориями мертвых и живых. Участками для новых захоронений торговали люди, н они это делали только потому, что мертвецы позволяли им это. Когда девушка зашла за ворота, она заметила, как величаво колосья прекрасного поля смешиваются с пиками и крестами могил. Словно сами жизнь и смерть смешивались воедино перед ней.
- Вот мы и пришли, я полагаю,- с обычной бесстрастностью сказал граф, останавливаясь у могилы. Однако Адалин не могла понять выражения его глаз. Неужели он что-то прятал, под густыми короткими ресницами, или же его голос вполне ясно отражает его душевные переживания, а точнее их отсутствие?
Адалин подошла к ещё свежей, неосевшей могиле, и граф остался позади неё. Сейчас всё было позади неё, весь мир. Здесь была только она, ёё мать и отец и больше никого. Девушка присела около могилы, уткнувшись пустым взглядом в землю. Она машинально положила букет полевых цветов, собранный ею по дороге сюда. Ей больше нечего было предложить им, у неё ничего нет. Сейчас в душе Адалин кипели такие противоречивые чувства, что казалось с каждой минутой ей становилось всё труднее дышать. Она страдала без родителей и в то же время была зла на них, за то, что те отгородились от неё стеной, не рассказали о надвигающемся банкротстве. Знай она о проблемах в торговле, она непременно ответила бы "да" в тот день мистеру Кэмпбеллу. Знай она обо всём раньше, ей не пришлось бы продавать земли, на которых выросла она и её предки, только чтобы предать их тела земле, и чтобы души их упокоились. Стыд за своё бедственное положение, за проданные земли, за тот злополучный отказ! Ах, если бы мистер Кэмпбелл прибыл тогда раньше, если бы повторил своё предложение стать его женой до того, как она подписала отказ от земель! Но он приехал позже и сейчас Адалин не знала, рада она этому или нет. Нет, она не смогла жить с ним, только из благодарности за спасённые территории, она не хотела бы этого. Её родители тоже это понимали, быть может потому и умолчали о долгах. Адалин не заметила, как жгучие слёзы полились по её щекам. Ничего теперь не изменить.
- Я оставлю вас, мисс Олсопп,- послышался всё такой же стальной голос где-то недалеко и вскоре Адалин услышала шаги лорда Далтона где-то вдалеке. " И пусть уходит" - подумала Адалин.
Так прошла четверть часа, за ней вторая. Адалин наконец заставила себя подняться с колен и оглядеться вокруг, в поисках графа. Ей вдруг показалось, что она совсем одна в этом заброшенном Богом месте. Однако вскоре девушка с трудом (из-за слёз, всё ещё застилавших глаза) отыскала силуэт графа не так далеко от могилы её родителей. Девушка направилась к нему. Подойдя чуть ближе, она резко остановилась и даже на какое-то время словно затаилась, как кошка. Граф тоже склонился над чьей-то могилой. Девушка не могла рассмотреть даты и имени, поскольку всё ещё стояла слишком далеко. Подходить она не решалась. Вскоре мужчина обернулся и, увидев застывшую девушку, направился к ней.
- Мы можем идти, мисс Олсопп? - словно и не было той могилы, у которой он стоял спросил мужчина.
- Да, сэр.
Адалин даже не заметила, как они прошли поле, разделявшее город и ворота Бирмингемского кладбища. Девушка всю дорогу думала о том, кто покоился под тем крестом, возле которого стоял граф. Её хозяин её удивлял с каждым днём всё больше. Он был слишком противоречив. Во всём. Он был холоден с собственной женой, и в то же время по-ребячески любил свою экономку, воспитавшую его. Он спас ей жизнь, но вёл разговоры о намерении отнять её у двоих несчастных. Он был холоден и груб со всеми, но как и любой сердобольный стоял у могилы, и кажется даже ронял слёзы. От этих мыслей Адалин оторвал нарастающий гул толпы. Они подошли к городу. Разговоры о таинственных призраках не кончались и теперь, Адалин слышала ещё более ужасные рассказы, чем те, что ей довелось уловить сразу после тех криков по дороге на кладбище. Оно и не удивительно, ведь каждая история только полнится от пересудов. Теперь все болтали о том, будто духи злых родственников бродят среди живых убивают всех, на кого затаили обиду при жизни.
- Мисс Олсопп, вы должно быть очень миловидны,- разрезал этот непрекращающийся гул голосов мистер Далтон.
- Что, простите?
- Я имею ввиду, что я наслышан о том, что мистер Кэмпбелл делал вам не так давно предложение, да и, признаться, я вспоминаю ту неприятную историю, когда жених одной из дочерей лорда Лестера бросил ту прямо перед венчанием и чуть не этим же днём просил вашей руки. Все эти пересуды наталкивают на мысль, что вы и впрямь хороши собой. Помниться даже был случай, когда девушка, чей жених стал таскаться за вами, наложила на себя руки,- с несвойственной злостью в голосе вдруг сказал граф.
- Не думала, что вы тот человек, сэр, который будет собирать по углам пересуды, а уж тем более составлять по ним мнение о человеке, - не показывая, что её хоть как-то задела попытка графа уязвить её, ответила девушка.
- Вы правы, о вас я давно составил своё мнение,- толи с пренебрежением, толи с унизительным снисхождением ответил мужчина,- но пожалуй в том что я хочу вам предложить достаточно будет и простых общественных пересудов. Итак, в высшем свете вас считают неимоверной красавицей, пусть так. Вскоре, как вы наверное могли слышать, состоится балл, посвященный вступлению в должность премьер-министра лорда Джона Рассела. Так вот вы будете сопровождать меня туда.
- Ну разумеется, это мои обязанности.
- Нет, мисс Олсопп, я хочу, чтобы вы сопровождали меня туда в качестве моей хорошей знакомой и гостьи моего дома.
Адалин горделиво вздёрнула брови и кинула насмешливым взгляд на графа:
- Так стало быть вам не с кем пойти на бал, сэр? И вы, боясь осуждения со стороны общества, а может быть даже насмешек, решили выдать меня за предмет своего воздыхания?
Граф слушал её, казалось, очень внимательно, глаза его всё больше и больше походили на щёлки, и Адалин с гневом отметила, что его душит беззвучным смех:
- Вы никогда не стали бы предметом моего воздыхания, мисс Олсопп, при всём уважении. И благо в обществе об этом знают, поэтому я и зову вас на бал вместе со мной, ни в коей мере не опасаясь пересудов. Видите ли, мне надо побыстрее отыскать для вас хорошую партию, поскольку я дал слово человеку, которого я уважаю, что сделаю это.
Щёки Адалин запылали с новой силой. Девушка сделала несколько стремительных шагов вперёд и, обогнав графа, развернулась и встала перед ним, перегородив дорогу.
- Вы очень добры, сэр,- язвительно отчеканила девушка, - но я не просила вас искать для себя эту "хорошую партию", как вы выразились.
- Мисс Олсопп, если бы об этом меня попросили бы вы, я бы этого и не делал, однако я повторюсь, я дал слово, что найду вам мужа и именно поэтому вы и пойдёте на этот бал.
- И как же вы хотите найти мне хорошую партию, если собираетесь меня привести туда, как какую-нибудь очередную вашу фаворитку?
- Нет, мисс Олсопп, не как фаворитку, я же уже сказал, что в это общество как раз не поверит.
- От чего же?! - с вызовом спросила девушка, задетая ответом графа.
- Как любопытны женщины! - усмехнулся граф, - Хотите объяснений? Потому что я не имею привычки восхвалять алые пышные губки и курносые носики, мисс, а вы, кажется, без этого не смогли бы жить. Моей спутницей на этом балу будет моя жена,- на последнем слове граф едва заметно поморщился, - так что никто, даже самый отчаянный искатель сплетен и пересудов, не примет вас за предмет моего воздыхания. Вы пойдёте с нами в качестве друга семьи.
Адалин передёрнуло. "Эгоизм мужчин может превзойти всё, что можно вообразить!"- думала она. Девушка так презирала и ненавидела лорда, что уже почти не боялась его:
- Знаете, сэр, если бы мне нужны были пустые восхищения таких как вы, то я бы уже давно была замужем. Вот только хочу заметить, что везде вы только и слышали о моих отказах. Видите ли, лорд Далтон, я признаю, я имею власть над мужчинами благодаря своей красоте и уму. Я ищу человека, который не станет пытаться укротить мои достоинства, посредством глупых снисходительных комплиментов или же едких слов о моей самовлюблённости. Поскольку всё это мужчины делают лишь от неуверенности и собственных гордыни и недалёкости. Я выйду замуж только за того, кто сможет оценить мой ум, личность и красоту в совокупности. Поэтому, пожалуй вы правы, никто и не подумает, что вы являетесь таким человеком. Так что, я должна вас поблагодарить за приглашение, сэр. Может я и вправду смогу повстречать там хорошую партию для себя.
Граф лишь еле заметно усмехнулся, но Адалин не заметила этого. Впрочем это была не издевательская и не снисходительная усмешка, эта была улыбка сладостного, давно желанного поражения. Однако в его душе поселилось неприятное чувство, что и на этот раз последнее слово осталось не за ним.
Весь вечер Адалин помогала экономке с делами в имении. Она натирала тарелки, думая о сегодняшнем разговоре с графом."Не слишком ли я показала свою своенравность?"- думала Адалин. Сейчас, как ни горько это было признавать, ей нужно это место, нужна эта работа, нужна миссис Аттвуд, к которой девушка успела привыкнуть и, у которой всегда могла спросить совета. С этими мыслями девушка и пришла к себе в комнату. С ними зарылась в подушки и заснула.
* * * * *
- Мы хотим остаться в земле, милая. Мы хотим быть в земле, Адалин. Оставь в земле, в могиле оставь нас!
Девушка шумно вдохнула свежего ночного воздуха полной грудью. Минуту она пролежала в изнеможении, мысли её беспрестанно путались. Она видела их во сне, видела мать, которая тянула к ней руки, с которых сыпалась сырая почва, слышала умоляющий голос отца. Всё это было во сне, однако на души у девушки вдруг стало беспокойно. Сегодняшние волнения в городе и без того расшатали ей нервы, теперь кошмары ещё долго не оставят её. Они лежали в могиле. Она положила цветы на землю, под которой мялись их грудные клетки. Они были в земле. Отчего же тогда они умоляли её во сне оставить их там, будто их сырую перину намеревались украсть?
В следующую зловещие звуки шагов по коридору оторвали девушку от мрачных мыслей После она услышала шум, доносившийся с первого этажа. Это был скрип от двери, ведущей в сад. Адалин вскочила с кровати и выглянула в окно. Лунный свет освещал пышные гущи деревьев перед домом и касался пик на заборе, отделявший поместье графа Далтона. Лунный свет, освещавший воду в многочисленных фонтанах, создавал ощущение сказочности. Казалось, влага от водных каскадов, испускаемых из мраморных сооружений, поднималась к самому небу и доносила до Адалин дурманящих запах цветов. Временами, молчание ночи прерывал лай охотничьих собак, разносившийся в в душной мгле вместе с дуновением прохладного воздуха. Девушка смотрела в сад и восхищалась очарованием всех ночей, которые ей когда-либо приходилось видеть. Ведь ночи скрывают запретные и сладкие мысли, позволяют мечтать о недостижимом мире. Именно по ночам осуществляются заговоры и плетутся интриги. Неожиданно среди теней девушка различила силуэт мужчины. Он выходил за ворота имения. Вспомнив слова миссис Аттвуд о том, что хозяин часто покидает поместье по ночам в глупых попытках подстрелить птиц, будто он может их видеть на небе, Адалин наспех нацепила платье и, накинув шаль на плечи, спустилась за графом. Девушка бежала через весь сад, то и дело чуть не падая, спотыкаясь о ветви и маленькие кустарники. Ей вдруг вспомнилась та самая ночь, когда она встретила графа, когда он спас её и принял в свой дом. Что ж, несмотря на сегодняшний разговор с ним, девушка почувствовала, что безмерно благодарна лорду. Ей страшно было подумать, где бы она была сейчас, не спугни он тогда тех разбойников.
Адалин быстро нагнала графа и хотела было его окликнуть, чтобы попытаться отговорить от его бессмысленной и упрямой затеи, как вдруг увидела вторую тень, появившуюся словно из воздуха.