Ангел крови

Данте

Я развёл девушек по домам. Аннабель оказалась в родительском доме, а Эвелину привёз в нашу квартиру.

Я переборщил с тем случаем. Нужно было завести его в укромное местечко, якобы на разговор, и убить. Избить до смерти. Впечатать в стену его лицо. Хуярить носом в асфальт и снова изрезать. Вскрыть все органы и заставить их вываливаться. И все это сделать глубоко в лесу. Некоторые внутренности можно продать медицине, а некоторые скормить диким животным.

Не подумал. Меня охватила злоба и желание поскорее избавиться от него.

Мерзость.

Эвелина села на кровать и взглянула на меня проницательным взором.

Я скинул с себя рубашку оставаясь в одних брюках. Торс оголённый, позволяя Эвелине рассмотреть каждую мышцу. Каждый рисунок на теле.

— Зачем ты его убил? Тем более на глазах у большинства людей в этом чертовом торговом центре, — взялась за чтение нотаций девушка с яркими фиолетовыми глазами, сидя передо мной со скрещенными руками на груди.

— Я должен был смотреть как он пытался домогаться до тебя?

— Ты мог просто подойти и забрать нас, а не кидаться ножами! Теперь ты будешь в розыске. Все видели как сам Данте убил человека. Ну да, там от силы бы до человек сто, но всё же!

— Эвелина, тебя волновать это не должно никаким образом. Я никогда не буду в розыске. Убить убил, это его трудности, что он сдох.

— Ты ужасный человек. Сколько людей ты убил? Двоих точно. Допустим они заслужили смерти. Но есть ли ещё люди, погибшие от твоих рук? — с надеждой в глазах она взглянула на меня со всей теплотой, ожидая отрицательного ответа.

— Не убивал.

Пусть я и соврал. Ей незачем видеть во мне чудовище.

— Ты с громоздким желанием убивал его! Тебе нравилось видеть как течёт кровь. Как он умирает! И твой взгляд настолько стальной, холодный, словно ты убиваешь всю жизнь! Данте… Почему? — её голос потускнел, затих словно напуганный котёнок на улице.

— Тебе показалось. Ты была слишком шокирована, поэтому и не поняла, какие у меня эмоции. Не будем об этом, оставь в прошлом. Главное настоящее,

Её щеки вспыхнули яростью. Она понимает, что не может быть такого. Она видела меня. Как минимум ощущала сердцем и душой.

Я обвёл голодным взглядом тело Эвелины. Она в простых шортах и футболке. Её стройные ноги обнажены и гладкая кожа так и пылает, блестит на солнце.

Я дёрнул край штор и задернул, закрывая окно. Посторонние глаза не нужны. Пусть люди нас не увидят, но птицы увидят. А я этого не хочу. Ангел с недопониманием взглянула на меня, спрашивая глазами, чего я задумал.

Я приближаюсь к девушке. Она продолжает спокойно сидеть. Ярче доверие между нами. Оказавшись перед прекрасным созданием, я поспешил опуститься перед ней на корточки. Склоняю голову и всасываюсь поцелуем в тонкую кожу на её ляжках, покрывая каждый миллиметр её трепетного тельца. Невыносимо тёплая кожа.

— Что ты… — едва говорит ангелочек, но не успевает договорить, я её перебил.

— Тише, — возможно грубым тоном перебиваю, прижав указательный палец к её пухлым, клубничным губам. — Молчи. Я хочу насладиться тобой. Слышать твоё дыхание и ощущать вкус твоего тела.

— Данте, я не готова к близости!

— Я не собираюсь тебя трахать. Ещё не время. Лишь поцелуи. Молчи, говорю, дыши, но ничего не говори.

Я убираю палец от горячих губ и без каких-либо напряжений подталкиваю Эвелину, заставив лечь на постель спиной вниз. Распущенные каштановые волосы разлетелись по простыни и остались лежать в запутанном положении. Мои губы поднялись выше и я схватил край резинки коротеньких шорт, резко потянул назад и сорвал их, скидывая в сторону.

Бежевые трусики с мелким бантиком на лобке. Я поднялся выше и оказался сверху, упираясь одним локтем в матрас рядом с телом Эвелины. Правая рука бесцеремонно гуляла по идеально вырисованной талии, изредка стискивая кожу между пальцев, а губы покрывали влажными поцелуями прохладный живот.

Совсем скоро я возьму её замуж. Она станет моей по всем документам. Её лицо высветится везде. Во всех журналах, по всем новостным каналам телевизора, в соцсетях фанатов, особенно девушек. Но так насрать на них всех. Я просто хочу показать, что эта девушка — моя. Только моя и больше ничья.

Показать, что теперь моё сердце занято навсегда. И показать, что если прикоснуться к ней — от обидчика не останется и праха. Я сотру в порошок. Разорву в клочья. Перегрызу глотку, если хотя бы один человек тронет её гнилым пальцем.

В ней столько всего манящего. Необыкновенно прекрасного и нежность порхает внутри неё.

Убийственно красива.

От её красоты и сексуальности мне сносит крышу.

— Ангелочек, — шёпотом говорю, поднявшись к её лицу ближе. — Ты нарушаешь все законы. Слишком красивая. Твои черты лица. Твои пухлые и сладкие губы тау манят, говорят: «Давай же, поцелуй меня». А твои восхитительные глаза. Лавандовые…фиалковые… Сияют от радости и лучей солнца. Хочу видеть огонь в твоих глазах постоянно. Радовать каждой секундной.

Эвелина растерянно забегала глазами по мне. Щеки вспыхнули пунцовым цветом. Обжигает. Мои слова настолько смутили её?

Я усмехнулся и прижался к жарким губам. Сладко. Невыносимо сладко. Завлекаю её в поцелуй. Поцелуй той любви.

Но в этот раз я не буду нежен. Не по моей части.

Напираю на неё, глубже упиваясь в гневное соприкосновение губ. Страстно. Сексуально. Невыносимо приятно. Я наслаждаюсь её вкусом. Грубо кусаю нижнюю губу и бывало задеваю верхнюю. Она пискнула. Для неё неожиданно. Для меня сладость. Ведущей, правой, рукой, я схватил её за шею, сдавливая кончиками пальцев. Лёгкое удушье, но открыта возможность дышать.

Её пальцы схватились за мои волосы и с силой сжали их. Нет боли. Только удовольствие.

Я целую сильнее, кусая её губы. Засасываю их. Не хочу останавливаться.

— Данте, — тихо сказала она, вырвавшись из поцелуя.

Я посмотрел на неё.

— Я хочу посадить родителей. За решётку, — выпалила она, отведя взгляд. — Я говорила про то, что хочу вернуться и дать им шанс, но нет. Это лишнее, люди не меняются как бы ты не хотела этого. Невозможно изменить человека, только если он сам захочет этого. Но моих родителей устраивает абсолютно всё. И я не хочу тянуться к ним…

Ахуеть.

Её слова заставляют меня конкретно удивиться. Она осознала это. Не вернётся к ним.

Будет легче. С помощью желания Эвелины посадить блядей за решётку будет намного проще. Пусть у меня будет адвокат, но подтверждение слов жертвы ещё нужнее определённо.

— Тогда я сначала натравлю опеку, следом заведу дело. Ты будешь присутствовать в суде, чисто для подтверждения всех слов как жертва. От тебя ничего не требуется, потом ты можешь уйти с охранной домой.

Она согласовано кивнула и я поднялся с постели, отходя к шкафу.

— Собирайся сейчас. Поедем к твоим родителям сегодня. Опека подъедет вместе с нами.

Я схватил первую попавшуюся футболку и вышел из спальни, давая Эвелине личное пространство для переодевания.

По дороге на кухню я натянул оливковую футболку. Она обтянула все тело, не скрывая рельеф. Телефон оказался в руках и набор номера органов опеки. Пришло время мести. Карма настала, чертовы родители.

Мне ответили практически моментально и я вкрации объяснил женщине ситуацию.

— Девушка живёт в неблагоприятных для жизни условиях, вдобавок на её теле были побои. Около месяца она находилась под моей ответственностью, гематомы практически зажили. Однако ей и мне определённо бы хотелось посадить этих людей за решётку. Им не место в культурном обществе.

И ты говоришь о культуре, Моррети? Ты капо. Босс — Дон в конце концов. Глава криминальной семьи Моррети. На моих руках пролилось литры крови. Я — каморра. В моей власти вся италия. Легальность и нелегальность. Клубы — чисто прикрытие. В моих владениях Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Лас-Вегас, Колорадо, Вашингтон, северная и южная Дакота, Техас, Аризон и множество других территорий.

Я назвал напоследок адрес и убрал телефон в карман штанов. Ощущаю прикосновения со спины. Она обхватила меня руками и прижалась щекой к моей спине.

Резко развернувшись, впечатываю её спиной в столешницу острова. Она удивлённо уставилась, опешив от столь сильной резкости. Надавил на её тело. Она выгнулась и едва ли не легла на столешницу. Я схватил её затылок и притянул к себе, выдыхая на губы.

— Ангелочек.

— Твои руки немного пахнут кровью, — прокомментировала она. — Но ты же их мыл, почему?

— Слишком сильный запах видимо, ничего страшного.

Мягко целую её губы и в ту же секунду отрываюсь. Нежданно хватаю девушку за бёдра, со всей грубостью прижимая её к себе. Её ноги обхватили мой торс, и она оказалась на моих руках.

Пролитая кровь. Я родился и погряз в кровавом месиве. С самого раннего возраста отец водил меня повсюду. Учил стрелять с шести лет. Сначала был лук и стрелы для концентрации внимания и умения натягивать, удерживать. Каждый день я был посвящён правилами. Каждый день я занимался тренировками. Нагрузка увеличивалась. Отец подготавливал меня к наследству. К десяти лет я уже держал в руках пистолет, но стрелял только пластиковыми шариками. Отец продолжал меня тренировать. Держал почти всегда в строгости. В школе я учился. С Аннабель мы были в частной школе, приватная. Не сказал бы, что я был королём, но репутация среди сверстников была высокая. Со мной и Аннабель хотели дружить.

Однако я отказался дружить, и не потому что я какой-то альфа-самец, который видит себе только главного властителя. Хотя я есть альфа-самец. Постоянно власть, постоянная кровь, постоянные разрезы горла, брюшной полости. До сих пор вспоминаю, как отхуярил ебанный член Дмитрия Лескова.

Зрелище удовольствия.

Только я не чувствовал ничего, кроме желания пытать этого ублюдка за содеянное.

— Ты становишься грубее, — пробормотала Эвелина, кладя ладошки на мои плечи. — Раньше ты был нежнее.

С каждым днём сложнее держать на себе маску добряка.

Я не такой.

Я — жестокий человек. Меня манит вкус и запах крови. Жажда убивать и пытать двумя видами пыток. И обе жестоки по-своему.

— Тебя поразил случай в торговом центре, я всё такой же для тебя, — успокаиваю её, натянув добрую улыбку.

Сука.

Как бы не было тяжело, она не должна видеть во мне дерьмового ублюдка, подонка и жуткое чудовище.

Она доверительно кивнула и прислонилась щекой к моему плечу. Коснувшись губами её уха, я пощекотал её своим дыханием и прикосновением. Она дёрнулась, боясь щекотки.

Тогда я буду щекотать чаще.

— Поехали уже, — поторопила Эви, принявшись слезать с меня, но возникла одна сложность — я не выпустил её, продолжил сжимать бёдра.

Обнажённые бёдра под юбкой летнего белого платья в маленькие, фиолетовые цветочки. Открытые плечи и декольте, раскрывая всё изящество.

Я громко рыкнул. Недовольно.

Кровь запульсировала в жилах. Её ноги и декольте будут видеть на улице.

Пырну ножом в глаза каждого, кто взглянет на неё. Станет слепым на всю жизнь.

Мои глаза упали на правое плечо Эвелины. Она без повязки. Но плечо со смачной раной. Застывшая кровь. Довольно глубокий шрам. Удерживая Эвелину левой рукой под задницей, я прислонил пальцы правой руки к ране на плече. Твёрдая запекшаяся кровь и пару шрамов. Белые.

— Зачем ты сняла повязку?

— Рана зажила, не хочу в ней ходить, — она бесцеремонно закусывает губу.

Это действие окончательно сносит мне крышу. Полностью сносит. Я безумец, входящий с ума по одной женщине. Только одна. Больше ни на кого у меня не присутствует и малейшее желание.

—Не означает, что зараза попасть в рану не может, — сурово говорю, направившись к выходу из кухни в коридор.

— Не хочу и всё, мне неудобно, — она откинула голову назад, намеренно капризничая и выводы меня из себя.

— Клянусь, было бы время, отшлепал бы твою упругую задницу. Капризный ангел.

— Ты не посмеешь.

— И почему же? Мне ничего не мешает сделать это прямо сейчас, — припечатав фиалковую деву к входной двери, я надавил на неё всем телом. — И сопротивляться ты не сможешь, — самодовольно промурлыкал, резко ударив её по жопе ладонью.

— Я вывихну тебе пальцы и руку! — вскрикнула одновременно от злости и шлепка.

Молча усмехнулся. Нахально вновь шлепая ладонью её упругую заднюю часть тела. Огонёк злости в её глазах возбуждает не только интимно, но и внутри, желание злить её своими действиями увеличивается. Меня цепляет её тёмная сторона. Сторона, где она готова уничтожить меня к чертям.

Ощущаю внезапный удар по рёбрам. Слабый. Я даже не дёрнулся.

— Я могу сильнее ударить! — вопит Эви, явно разозлившись после моих действий.

— Бей, — я отпустил её, с вызовом ухмыляясь. — Сколько влезет, ангелочек, бей.

— Чем больше болтаешь, тем сильнее я тебя ненавижу!

— Ох, — наигранно отчаявшись, я вздыхаю в печали. — Так приятно, ангелочек. Ты ненавидишь меня, мне прям безудержно нравится. Только у тебя это не взаимно. Я наоборот, люблю тебя.

На её лице растянулась улыбка и она сжала ладонь в кулак, поднялась на носочки и попыталась дотянуться до моих губ, но достаёт только до ключиц. Маленькая полторашечка.

— Ненавижу тебя за твой двухметровый рост, я не дотягиваюсь до тебя! — заворчала она и, отвлекающее целуя в ключицу, ударяет по рёбрам.

Блядь. Отвлекающие манёвры у неё отлично срабатывают. Она целует жарко, расслабляющее. Заставляет тонуть и задыхаться. А после — наносит сокрушительный удар.

Она не больно бьёт. Даже синяка не останется. И покраснения тоже не будет, куда уж синяк?

В раздражении от того, что я не реагирую на её удары, она гневно топнула ногой и принялась обуваться. Психованная поражением.

Она надела один кроссовок и села на пуфик, желая наклониться для завязывания шнурков, но я сделал это быстрее — опустился перед ней на одно колено, будто делаю предложение руки и сердца, и захватываю оба шнурка. Соединяю их друг с другом и образовывается аккуратный бант. Обхватив её вторую лодыжку, на её ноге оказался и второй кроссовок, который я также завязал.

Она стеснительно улыбнулась и отвела взгляд, внутри радуясь от такого простого, но слишком приятного жеста. Джентльмен чертов.

— Что сделают органы опеки?

— Осмотрят бывшую твою квартиру, поймут, что ты живёшь с родителями алкашами и неблагоприятных условиях для жизни ребёнка, потом суд, их лишат родительских прав и посадят в тюрьму.

— Так просто что-ли?

— Допустим да.

***

День вполне себе жаркий. Солнце печёт и заставляет жариться на улице. Самое пекло дня. Эвелина устроилась на переднем сиденье автомобиля, наслаждаясь кондиционером в машине. Она уставилась в телефон и, судя по движениям пальцев, переписывалась.

И почему переписка интересней меня? Я тоже хочу внимания.

Да, ревную, признаюсь.

Гребанный ревнивец и контролёр. В плане безопасности. Откинувшись на спинку сиденья и захватив руль в свою власть лишь одной рукой, я опустил правую руку на ногу Эвелины, принявшись водить по гладкой коже кончиками пальцев.

Она даже не обратила внимание.

Прищурившись, поворачиваю голову в её сторону. Пялится в экран и улыбается, двигая пальцами по клавиатуре.

Я сдавил её ляжку, пережав кожу, но даже так она не повернула голову в мою сторону. Что за херня, блядь? Ей по барабану, что я здесь тоже присутствую и пытаюсь обратить на себя её внимание?

Раз так не хочет, придётся пойти на крайние меры.

Убираю руку с её ноги и выхватываю телефон, в ту же секунду выключая его с помощью боковой кнопки.

— Эй, отдай! — она явно не ожидала такого резкого поворота событий и потянулась в мою сторону за своим гаджетом.

— Уж нет, ангел.

— Это мой вообще-то, — она сощурила глаза и вновь вытянула руку, подвигав указательном пальцем, означая, чтобы я отдал. — И ты не можешь его забрать.

— Я и не забирал. Хотелось бы твоего внимания, — вновь надавив педаль газа, я отдал ей её телефончик. — Однако я могу забрать, чтобы всё твоё внимание было приковано ко мне.

— Ревнуешь что-ли?

— Ещё бы. Не ревную.

— С Аннабель я общалась, или будешь к ней ревновать? — она убрала его в белую кожаную сумочку, взглянув на меня. — Мне нравится твоя ревность. Твоя злость заводит. Ой.

Что?

Мне послышалось?

— Заводит когда я зол? Интересный у тебя фетиш.

— Ой, отстань, — отмахнулась она, вынудив меня издать смешок.

— Я ещё не приставал даже, — похабно ухмыляюсь, разглядывая боковым зрением женскую фигуру и плавные черты лица.

Она вздохнула и коснулась юбки платья, поправляя её, поскольку я чутка потеребил и смял её своими движениями. Эвелина закинула левую ногу на правую и повернула голову в мою сторону, желая спросить или сказать.

— Расскажешь про Габри? Того, кто напал на нас в отеле в Дубае.

— Враг, вынюхивающий меня и имеющий желание убить. Причины мне неизвестны, скорее всего у Старика подкосил мозг и мышление, что захотел разъебать всё вокруг. В итоге умер сам.

— Ты накануне ни с кем не ругался? Просто… — она замолчала и отвела глаза, пряча их. — Это странно. На резкое убийство должны быть причины.

— У ебаннутых людей нет причин. У них есть мышление ублюдка и уродского характером человека.

— У богатых людей всегда так? Враги, убийства друг друга…

У мафии — да. У обычных бизнесменов поменьше.

— Да.

Шатенка вздрогнула, будто её передёрнуло от услышанного. Она отвернулась и прикрыла рот рукой, пряча себя, своё лицо.

— Ангелочек? — я остановился машину на обочине и наклонился к ней ближе, обхватывая талию одной рукой со спины. — Ангел?

Какого хера она молчит? Что с ней случилось, мать твою?!

Я отпустил её и вышел из автомобиля, подошёл к двери со стороны Эвелины и открыл её. Опустился на корточки и обхватил двумя пальцами её подбородок. Она наконец взглянула на меня стеклянным взглядом и рвано вздохнула.

— Укачало? Эвелина, блядь, ответь!

— В голове блеснул момент, когда ты убил того незнакомца и всочил ему в живот нож. Этот вид и запах крови, просто омерзителен. А ещё в отеле когда я видела. Меня выворачивает от настолько ужасающего зрелища.

Блядь. Это я допустил такой ужасный ужас! Она должна всегда быть в безопасности. Никогда не должна видеть кровь и смерть. Её не должна окружать мафиозная жестокость. Только защита. Блаженство. Нежность и светлота грёбанного мира.

Клянусь своей жизнью, она никогда не увидит кровь. Я не допущу этого. Никогда.

Даю клятву, я буду её щитом, принимающий все удары на себя. Она не ощутит боль. Моральная и физическая боль для неё будет табу. Её не будет. Я не посмею позволить.

Иначе я конченый урод, который не может защитить свою жену.

Уже с нетерпением жду нашего свадебного союза.

— Ты никогда не увидишь это. Клянусь тебе, ангел.

Я провёл кончиком большого пальца по её холодной скуле и отпустил, забирая из бардачка бутылку холодной воды. Отдав воду девушке, я ощутил вибрацию в кармане телефона.

Отец?

— Через час ты должен явиться в офис. В кабинет совещания, это важно. Чем быстрее, тем лучше. Вся Каморра собирается, нужно обсудить одну вещь. Это неотложная часть, — в сию же секунду отец принялся переходить к делу, даже не поздоровавшись. — От меня вплоть до самого тебя. И другие люди. Вдобавок твой Аристон прибудет.

— Какого чёрта вы без меня решаете всё? — сурово прошипел и отошёл от машины на метр-два, чтобы Эвелина не слышала наш мафиозный разговор. — У меня сейчас важное дело, вы не могли раньше, блядь, сказать? Вас не ебет что меня не нужно перед фактом ставить?

— Вместо того, чтоб нотации отцу читать, лучше поторопись. У тебя жопа горит для болтовни бессмысленной? Поезжай в офис.

— Я занят. Прямо сейчас не могу.

— Чем?

— С органами опеки и родителями Эвелины разбираюсь, вот что в моих планах.

— Так разбирайся. Побыстрее только.

— Блядь. Мы в дороге, стоим на шоссе на обочине, выехать пока не можем. Что я тебе сделаю? Эвелине плохо стало. Мне ей по спинке похлопать что ли?

— По спине нельзя хлопать.

— Я в курсе, я с сарказмом сказал, если ты не понял.

— Рассчитывай своё время как угодно. Это дело жизни и смерти. Делай что хочешь, но через час чтоб был в офисе.

— С какого такого хуя мне указывают, что делать, а не я указываю? Отец, ты уже не капо и никак не дон, сейчас с этим статусом я хожу.

— С того, что я твой отец и каморра не может начать обсуждение без тебя. Я всё сказал. Твои отговорки не принимаются, почти все собрались, ждём только тебя. Ты как глава всей каморры, присутствовать обязан.

Ничего не успев ответить, отец сбросил звонок.

Прекрасно, блядь!

— Что там у тебя? — за спиной как столб выросла Эвелина, явно подслушав наш разговор. — Что такое капо? Дон? Это скрытое имя какое-то? Я слышала такое только в фильмах и книгах о мафии. Но разве в действительности итальянские мафиози существуют? Или существует? Тогда что значат твои слова? У вас какая-то общая группа сообщников? Следите за людьми?

Блядь…

Идиот! Как можно было таким тупейшим способом проколоться?

Мой глад дёрнулся и я повернулся к девушке, свирепо вздыхая через нос.

— Что? — спрашиваю, будто не услышал её слов.

— Капо, дон? Ты мафиози какой-то что-ли? — она продолжает заваливать меня расспросами.

— Подслушивать чужие разговоры некрасиво, — упрекнув её, я отвел Эвелину обратно к машине и посадил в неё, сам сел за руль. — Тебе лучше?

— Да, лучше. Так, почему ты капо или дон?

— Зашифрованные слова на работе, довольно расспросов.

— Но Данте!

— Я всё сказал. Моя работа тебя касаться не должна никаким образом, тебе незачем разбираться в ней. Это скучно и сложно.

Возможно это прозвучало грубовато.

Эвелина сердито фыркнула и обиженно скрестила руки на груди. Ох, и на что обижаться и щеки надувать? От того, что моя работа её не касается и долго, нудно и сложно объяснять? Я и не собираюсь ничего объяснять. Увидеть мафию во мне — думать, что я мерзкий убийца. И не имею желания показывать свою жестокую сторону.

*****

Бывает и такое. Эвелинка чутка подзаебнула его вопросами и заставила испугаться, когда появилась за спиной...

Набираем 100 ⭐ и 50к прочтений для вдохновения

Тг канал со всеми новостями:
https://t.me/adelinawri