Глава 1
Словно подгоняемая тёплым ветерком, Сейла побежала в сторону главной улицы, где разворачивался праздник. Ряд кирпичных домиков минул, и ее увлек гулкий шум музыки и детского смеха. Она с оживленным интересом наблюдала за прибывшим карнавалом, который опустился на город, как стая зелено-голубых пернатых пионусов.
Даже с моста виднелись их пестрые наряды, а вблизи все оказалось куда ярче. Звуки тромбона и барабанов разносились по всей площади, фестиваль двигался в весёлом танце, зазывая к себе ребятню и взрослых. Всюду кружило конфетти и запах сладкой ваты.
На лице Сейлы расплылась широкая улыбка. Внутри нее, как под властью духа торжества, порхали огненные мотыльки, стремясь навстречу тактам праздника. Будто почувствовав это настроение, ее подхватил кто-то в желто-синем костюме в разукрашенной деревянной маске шута, унося с собой в круговорот людской пляски. Удерживаемая за правую ладонь, она завертелась по своей оси, вспорхнув расклешенной юбкой сарафана. Руки кавалера мягко легли на талию и, подняв как легкий сосуд, закружили в воздухе. Чуть стянув в груди, сердце ухнуло в живот.
На минуту прикрыв глаза, Сейла отдалась чувству радостного спокойствия, странного в этой карнавальной обстановке. И это не напрягло, не прозвучи далее от спутника:
— Скажи, где свиток? — шепот был всепоглощающим.
Карнавальная музыка на фоне испарилась, подчиняя разум этому голосу. Но Сейла все ещё продолжала неумелый вальс с шутом.
У нее возникло чувство дежавю, будто это уже происходило сотню раз. Как один в один, словно заезженная пластинка, повторяющая уже привычный мотив.
Она плавно отстранилась. Ее недавний спутник чуть склонил голову и, резво двигая ногами, вместе со своей труппой, как парусник, раскачиваемый высокой волной, поплыл по толпе, захватив с собой повеселевший люд. И в этой суматошной толпе был лишь один, не вовлеченный в веселье. Сейла моргнуть не успела, как мужчина оказался прямо перед ней.
Он схватил ее за руки, чуть встряхивая:
— Свиток должен остаться потерянным для них! — и лишь после этой фразы она обратила внимание на тянущийся от скулы до уха шрам.
Несмело протянув к нему ладонь, она приглянулась, всматриваясь на рану виде зигзага.
— Давид... — пальцы дрогнули.
— Не говори им.
Неотрывно глядя в его глаза, Сейла рассмотрела свое отражение в зрачках. И вдруг лицо ее осунулось, покрываясь ссадинами и синяками, а на руках вскрылись порезы. Резко отскочив, она вскрикнула, видя, как недавно чистый сарафан превращается в порванные куски ткани, словно отозвавшись на ее изуродованное тело.
Споткнувшись, она повалилась назад.
— Давид! — но он лишь отрешенно глядел, вторя:
— Не говори им... — в небе блеснул яркий разряд.
И тогда, будто покрывавшись раскаленным железом, Сейла вспомнила клинок с высеченной на стали молнией. Тот самый клинок, который Давид вонзил в себя! И осознание растеклось по всему пространству, превращая красочную улицу в сгусток тьмы...
Сейла с огромным трудом разомкнула веки. Флер, в котором её запирали из раза в раз, теперь преследовал и во снах. В них она всегда счастлива, весела и безмятежна. Но стоит его прервать, как реальность, в лице разодранных до крови рук, ног, хлынет как песчаный ураган, заставляя вспомнить и пережить уже бесчестное количество раз недельную муку.
Она вовсе не на площади рядом с их домом в Альби и не танцует в кружащемся вальсе. Сейла валяется на полу словно старый кожаный мешок, вся в поту и грязи, едва шевелясь. Вдохи даются с трудом: грудную клетку лишь от одного слабого движения будто опыляет пламенем, которое огненными языками жжет легкие и глотку. Но дышать она и не пытается — вонь вокруг ужасная! Заплесневелый запах комнаты и её собственный смрад доводили до обморока и тошноты, приходившуюся с омерзением глотать. Хотя что помимо желчи она извергнула бы.
За все это время ей не дали ни воды, ни еды уж тем более. Стенка живота уже касалась спины, а железный привкус словно смазал рот свинцом.
Сейла не лицезрела всех тех чудесных цветастых нарядов, не слышала карнавальной музыки. В реальности капли крови, стекающие со лба, неприятной густотой накапливались во внутреннем уголке глаза, застилая обзор на единственный источник света — слабо-слабо мигающая лампа над дверью, загоравшаяся лишь через раз. А из песен, что она могла слушать, только давящая на уши тишина, время от времени прерываемая её мучителями.
Шесть дней взаперти в этой черноте. И все ради чертового свитка. Чего только не сделали за это время, лишь бы получить желаемое. Не насиловали разве что и то, видимо, только потому, что она больше напоминала полудохлую тушу. С болью Сейла откашлялась, выплевывая загустевшую липкую слюну. Полоса вокруг шеи остро заныла: когда её пытались задушить, до мяса разодрало кожу, и теперь это место будто драли снова и снова.
И все из-за гребанного куска бумаги! Из-за него ей и Давиду пришлось в один короткий миг расстаться насовсем.
Сколько бы Сейла не думала, сколько бы не вспоминала и не мирилась, всегда от этого осознания будто сердце вырывали и разрывали на куски.
Единственное, что во флере и в реальности оставалось неизменным: Давида больше нет. Перед глазами всегда мелькает проносящийся сияющий блеском кинжал, который сразу после окропляет кровью.
Это воспоминание отозвалось в теле судорогой и дрожащим хрипом. Слезы уже иссякли. И это то, как она отплатила ему за всю заботу и доброту? Даже оплакать не может человека, которым так дорожили. Жалкая. Было невыносимо мерзко от себя.
Но куда больше Сейле хотелось хохотать, веселиться над своей гадкой судьбой, которую, как бы она не хотела, не в силах была изменить. Уже пыталась и понапрасну.
Несмотря на жгучую и острую боль, она вдруг тихо рассмеялась. Затем смех сменился болезненным хрипом, который смешался со стекающими по щекам каплями крови. Он оказался прав. Жизнь с ним и без него сплошное омерзение.
Отчаяние, злость и печаль вихрем вырвались наружу протяжным стоном. Из-под полузакрытых век вдруг блеснул слабый белый свет. По всему телу растеклось приятное успокаивающее тепло, но тревогу это только прибавило.
Ка не выдержит такого натиска, нужно взять себя под контроль.
Сейла замычала, ворочаясь на полу. Всплеск был ей совсем не на руку. Если она так внезапно исцелиться её мучения только продолжатся. А если они поймут, кто именно попал в их плен, пытки ужесточаться. Хуже будет только, если её вернут ему! От нахлынувшего испуга Сейла сильно зажмурилась, до крови закусив губу. Надо успокоиться.
И в этот миг дверь с железным скрипом отворилась. Свет из коридора не успел коснуться сжавшегося в комочек тела, как тень от фигуры упала на неё. Дыхание предательски дрогнуло, не выдержав бешеного биения сердца.
Она, не открывая глаз, пыталась не шевелиться лишний раз. Не имея возможности увидеть лица того, кто явился по её душу, страх нарастал. Хотя была ли разница, кто из этих выродков сегодня будет мучать её.
Главное не дать им повода потешаться. Нужно держаться. Разве такое сломит её? Бывало и хуже. Чего только не пережила, разве это сможет...
И будто наперекор мыслям, горло сдавило комом, а в легких начало болезненного сжечь. Губы раздраженно оскалились, и Сейла прикрыла лицо ладонями.
— Что же вдруг смех сменился печалью, — голос был обволакивающим.
Каждое слово словно лилось в уши теплым ручейком, успокаивая разум. Он действовал, как тихий щебет птиц в лесу, дуновение ветра в пустыне и... можно было бы подобрать много чудесных метафор, если бы не одно но: за все эти дни этот голос начал вызывать лишь отвращение.
Сквозь пальцы она глянула на мужчину, возвысившимся над ней. Сейла не знала: бояться сегодня гостя или ждать утешения. Он мог запереть её во флере, пока горло не сведет от криков. Или снова спасти от удушья и побоев, помогая залечить раны.
Мужчина чуть отошел в сторону, становясь поодаль от залитого светом коридора, и присел на карточки около её головы. Сейла немного пошевелилась и, с огромным усилием приподнявшись на локте, оказалось на уровне его плеч.
Взгляд устремился на залитое тенью лицо. Лишь слабый синий блеск подсказывал, где были глаза мужчины.
— Отца, — язык заплетался и слова путались, — вспомнила.
И вспомнился вовсе не тот человек, о котором подумал он.
Сейла кашлянула, и слезы вновь брызнули из глаз от невыносимого болезненного зуда на местах ран и ушибов. Не выдержав нагрузки, рука затекла, и она плюхнулась на пол, оказавшись уже на уровне подошв его обуви.
— Расскажи он о свитке, все было бы иначе, — фраза прозвучала тихо, будто и не хотели, чтоб услышали.
Но Сейле было всё равно на то, что он говорит и что скажет. Она продолжала валяться перед ним, медленно моргая и сплевывая кровь.
Вдруг холодные пальцы коснулись виска. Ресницы дрогнули, смыкаясь в ожидании провала во флер. Но все что она почувствовала: синий свет сквозь веки и легкая судорога, теплом растекшаяся по телу.
— Этого должно хватить, чтобы уйти.
Глаза резко распахнулись.
— Вставай.
Мышцы вновь наполнились силой, боль немного отступила. Хоть порезы и не затянулись, а кости едва ли срослись, действительно было куда больше энергии, чтобы на сей раз суметь встать и даже пойти.
Правда ли он хотел помочь или это была очередная уловка? На самом ли деле содействовали или опять собирались устроить ловушку? Сейла не знала. Хотя ясно понимала: если он велит, её в самом деле могут отпустить. Но стоило ли брать протянутую руку, если не неизвестно, что прячет та, что за спиной?
Сейла все же встала и последовала за мужчиной. Противный яркий желтый свет доставлял дискомфорт. Но это уж точно было не так важно. Она, хромая, плелась по коридору, изредка поднимая взгляд на затылок мужчины. Минули очередной этаж. Сейла только и пыталась не отставать, прижав голову к груди и воровато озираясь по сторонам.
Подчиненный уже поджидал у долгожданного выхода и, стоило подойти, склонил голову. Мужчина что-то ему тихо сказал, а затем оглянулся через плечо.
— Иди, — дверь с тяжелым скрежетом отварилась, открывая взору ночной песчаный берег, о скалы которого бились волны.
Она медленно ступила за порог. Тело ударила легкая дрожь из-за холодного морского бриза. Сейла обхватила себя руками. Но выйдя из затхлого провонявшего помещения, возможность подышать чистым воздухом радовала. Она прошла чуть вперёд, оглядываясь. Вдалеке словно под небом простирался небольшой городок из ряда бело-голубых домиков, освещенных огоньками. Неужели свобода так близко. Неужели жизнь до сих пор наполняет её. Она и впрямь может уйти? Нет никакой подставы? Последняя мысль словно демон расплылась в сознании противной улыбкой. Сейла ждала любого поворота: пусть камням раскрошат ей голову — это нисколько не удивит. Но она не поверит, что может так легко уйти.
И словно в подтверждение догадкам, её схватили за плечо. Неверие всего происходящего не покидало, поэтому это не стало столь неожиданным. Она даже бровью не повела. Сейла много времени провела в этом убогом месте, чтобы осознать: надеяться на что-то с ними не стоит. Её уже этим не напугать.
Но стоило мужчине склониться и тихо промолвить:
— Беги и не оглядывайся, — страх все же парализовал от кончиков ушей до пят. — Не успеешь убежать, — он отпустил плечо и выставил руку перед ней, — раньше, чем досчитаю до пяти, — рукав рубашки чуть задрался, оголив запястье, — я поймаю тебя. — Руки и ноги сковало; полный свирепого ужаса взгляд устремился на обнажившееся клеймо в виде трезубца, которое отливало синим светом. — И если сбежав, попадешься мне на пути, я заставлю тебя молить своего Господа о смерти, — дыхание сперло, тело забилось в дрожи и уже не от холода.
Радость от возможного освобождения стерлась напрочь.
Греческий пантеон...?!
— Беги, — мужчина подтолкнул её в спину, отчего, потеряв равновесие, Сейла упала на колени прямо в песок.
Давида погубил собственный пантеон.
— Один.
Губы подрагивали от неверия в собственное осознание. Она ещё рассчитывал, что его смерть не останется не отмщенной. Но как же, если убийцы его же братья!
— Два.
Что он им сделал? Разве из-за свитка можно было убить полубога своего же пантеона?!
— Три.
В глазах блеснул белый огонек. Стоит ли сдерживаться, когда есть шанс погубить тех, кто лишил покоя её саму? Сейла с трудом поднялась на негнущихся ногах. Они нарушили регламент, разве она не имеет право на возмездие, которое должны были свершить они? Ярость заполонила сознание, затуманив рассудок. Ка внутри неё полыхало все с большей и большей силой, стремясь на волю.
— Четыре... — в голосе мелькнуло удивление.
И она дала волю.
Судороги и боли в один миг сменились жаром по всему телу. Ощущалось каждая затягивающаяся рана, каждая срастающаяся кость. Сейла сжала зубы до скрипа и поплелась, смыкая губы.
— Не может быть...
И в ту же секунду, пока мужчина не успел понять и опомниться, она сорвалась с места, стоило ей переполниться энергией. Во рту скопилась кровавая смесь, рвущаяся наружу. Ей нужно отойти достаточно далеко, чтобы успеть воспользоваться этим.
— Схватить! — разнесся крик.
На тот момент, уже пробежав чуть больше половины берега, она рухнула на колени, выплевывая кровь. Сейла в панике начала чертить круг, вырисовывая кривые иероглифы по перпендикуляру: символ глаза на двенадцать, жезл на шесть, сокол и солнце на три и девять. Стоило провести последнюю черту, как резко схватили за волосы и, сильно потянув за затылок, потащили по песку. Сейла истошно закричала.
Но на сей раз буря внутри неё вырвалось на волю.
Сердце забилось в бешеном такте.
Земля под ними в кротчайшее мгновение загорелась белым пламенем. Парень позади неё внезапно отпустил волосы. И, когда Сейла обернулась, стало ясно почему.
Мир внутри словно рухнул. Она снова это сделала. Дыхание участилось, обзор застилала пелена жалившего глаза дыма, а подрагивающая рука потянулась к распахнутому от собственного ужаса рту. Поклялась и вновь совершила!
Парень, что недавно тащил её, как кусок мяса, обуглился, успев лишь широко раскрыть глаза, пока белые языки пламени охватывали тело, оставляя после себя лишь черную корку. Как только тело рассыпалось в прах у её ног, взгляд метнулся вперёд. Синие всполохи блеснули в ночной мгле, становясь все ближе и ближе. Откинув все мысли, охваченная страхом, Сейла в по пятую подползла к уже начерченному кровью рисунку и, не тратя ни миг на размышления, тихо промолвила:
— Париж.
__________________________________
Если вам интересны новости по поводу глав и героев, переходите на мой тг-канал «боже, дэйн.» ♥︎