Принцесса моих кошмаров

Рафаэль

Мне и так хреново. Тело болит. Душа болит. Сердце ноет. Виски дерёт. Голос не поддаётся контролю. Я не могу смириться с тем, что сотворил сегодня. Я убит. Разорван изнутри. И в эту минуту, смотря в потемневшие от удовольствия из-за сказанного голубые глаза, не понимаю, за что мне это. За что они все так ненавидят меня?

— Ну же, не стесняйся, мон шер. Просмотри пункты, которые выделила сама Флор, и ты убедишься в том, что я не лгу тебе, — добавляет Мира, ухмыляясь и отбрасывая телефон на кровать.

— Почему? Почему ты так поступаешь со всеми? — Хрипло отзываюсь и, кривясь из-за боли в рёбрах, поднимаюсь на ватные ноги. И я был так зол, но не сейчас. Мне обидно. Мне гадко. Унизительно вспоминать, на что я пошёл, чтобы отработать долг. Лучше бы наркотики продавал. Лучше, действительно, находиться за решёткой, чем отрывать от себя куски человечности. Мне противно от всего, что здесь творится. Я винил себя за то, что сделал с Флор, но, выходит, она подставила меня. Всё знала и ничего не сказала, а я продал себя за мечту быть другим. И вот оно как. Оказывается, это гнусно и больно. Действительно, больно в груди, ведь мне хочется снова лечь на эту кровать и умолять самое ужасающее чудовище в лице прекрасной девушки подарить мне спокойствие.

— Я? Ты перепутал, мон шер, не я заставила тебя наброситься на невиновного парня. Не я толкнула тебя в спину, чтобы ты выбрал ту, что недостойна твоей защиты. Не я заставила тебя пойти на сделку со мной. Я только наблюдатель, и не собираюсь направлять заблудшие души на путь истинный. Но считаю, что ты обязан знать о том, насколько безобразно здесь могут манипулировать людьми, пусть это зачтётся мне в благие дела. Научись не поддаваться никому. Ты думал, что это место станет для тебя вратами в рай? Ты фантазировал о том, как прекрасна жизнь в роскоши? Увы, мон шер, нет. Здесь ещё более ожесточённая война за шанс выжить, и ты, к сожалению, проиграл, — пожимая плечами, девушка обходит меня и забирается на кровать.

Пробегаю глазами по написанному соглашению, на нём, действительно, стоит дата проведения аукциона, условия, в котором нет ни намёка на насилие или же какую-то интимную близость, которой так боялась Флор. И я бы мог списать всё на нервы, да боже, на миллион причин, почему она не упомянула об этом, даже после моего признания о том, что мне нечем платить, не могу. Мой взгляд останавливается на четырёх подписях: Миры, Оливера, Калеба и Флор. Затем на печати «аннулировано». Белч тоже был напуган и считал, что это мероприятие завершится именно сексом.

— Предполагаю, что ты сейчас спросишь меня: почему же такая, как я, последняя стерва и сука на планете, дала возможность выбирать девушкам то, на что они готовы пойти ради места в сестринстве? — Она словно читает мои мысли, и я оборачиваюсь к Мире, листающей журнал.

— Это проверка, мон шер, «Адская неделя» создана для того, чтобы понять — подходят ли нашему сестринству новые души или же нет. Шлюхи мне здесь не нужны, их и так достаточно, как и сутенёрством я не занимаюсь. Тем более травмировать свою нежную психику разбирательствами в суде, или что там ещё появится в будущем в головах этих идиоток, я не намерена, — её пальцы замирают, и она поднимает голову, удерживая мой взгляд.

— Испытание пройдено лишь тремя, точнее, теперь двумя девушками, Флор я отчислила за недостойное поведение и отсутствие манер. Ах да, дальше ты спросишь: тогда зачем же ты издевалась надо мной? За что ты так ненавидишь меня? — Мира копирует мою интонацию, пискляво и неприятно, завершая всё весёлым смехом.

— Снова один и тот же скулящий вопрос, на который последует один и тот же безразличный ответ. Всё просто, мон шер. Я, по определению, терпеть тебя не могу. Да и мои мечты, они требуют, чтобы я их воплотила в жизнь, раз у меня есть возможности. Ты так не считаешь? Не лги, только не лги, что тебе не понравилось ощущать себя кем-то другим. Ты это делаешь всё время, пока находишься здесь, — отбрасывая журнал, Мира встаёт на колени на кровати и подползает ко мне.

— Ох, мон шер, ты не ожидал, что всё будет так жестоко красиво, да? Но вот такая у нас дерьмовая жизнь. А теперь иди, думаю, тебе есть, что сказать своей Джульетте. Ты же не оставишь всё так, верно? Она ведь обманула тебя, заставила прогибаться, жрать из миски и превратиться в животное ради обычного соглашения на уборку. Знаешь, меня даже немного повеселило, с каким трепетом ты относишься ко всему произошедшему. Милый, милый пёсик, я бы приручила тебя, но, увы, мой интерес быстро угасает. Брысь отсюда, зверушка, не вынуждай меня снова визжать, тогда уже прибегут не только девушки, но и парни. Ты же не хочешь попасть в больницу с переломами, да и проблемы с Калебом тебе ни к чему, да? Я решу их, не волнуйся, мон шер, — со смешком, Мира мягко похлопывает меня по щеке. Ничего не чувствую, кроме пустоты внутри. Они все играют со мной, как с малым ребёнком, хотя я старше их, должен быть умнее, хитрее. Но у меня нет возможности показать себя, потому что всегда буду останавливаться от мысли — моя семья у отца этой дьяволицы.

— Ты настолько одинока, что выдумываешь себе проблемы и находишь жертв. Тебе, действительно, нечем заняться, а только сталкивать людей лбами, чтобы развлечься. Это деградация твоей никчёмной личности. Пустышка, скрывающая внутри все страхи и опасения, что каждый здесь увидит то, кто ты есть на самом деле. И если раньше я был зол на тебя, старался понять и встать на твоё место, то сейчас ничего. Я не вижу в тебе человека, как только безобразную плюшевую игрушку, у которой никогда не было и не будет сердца. Я искренне тебе сочувствую, Мира, — хрипло произношу я, оглядывая её с пренебрежением.

— Если ты думаешь, что унизила меня достаточно, чтобы сломить, то сильно ошибаешься. Я всё это проходил и пройду снова, мне не привыкать, но теперь я точно уверен — мы с тобой разные. Я выживу в любой среде, будь то дно или верхушка, а вот ты — нет. Во мне осталась крупица веры в то, что за все хорошие поступки — воздастся, а за плохие — предписан только ад. И ты в нём окажешься, никто не подаст тебе руки, потому что ты не заслуживаешь ни прощения, ни помощи, ни жалости. Спасибо тебе, что помогла мне понять — я лучше тебя в разы и буду таким всегда, — усмехаясь, разворачиваюсь и выхожу из спальни, оставляя Миру, удивлённую и оскорблённую моими словами. Так ей и надо. Она заслужила, как и я заслужил то, что узнал сегодня. Здесь не может быть друзей. Здесь на первом месте не обучение, а демонстрация силы и власти. И отсюда выходят отупевшие и мёртвые люди, которые приводят страны в упадок. Именно из-за того, что они так ничему и не научились.

То ли слова Миры слишком сильно подействовали на меня, то ли предательство девушки, которую я считал самым прекрасным и невинным цветком среди пепла, толкают меня в спину и ведут по тротуару к высокому основному зданию общежития. Мои мысли спутаны, я не могу сложить всё в единую картинку, только остаётся терпеть давление в рёбрах из-за корсета. Я многого не понимаю: зачем нужно было покупать лекарства для меня, если Мира так сильно меня ненавидит; по какой причине она раньше не рассказала о том, что мои попытки уберечь Флор от несуществующей опасности, смешны? Ах да, это же Мира, она только получает выгоду и убирает людей чужими руками. Такой же пешкой стал я. Меня, если честно, не особо волнует то, что она заставила меня сделать наедине. Больше меня трогает, почему она не желает, чтобы между мной и Флор были отношения? Вряд ли, вообще, её заботят чувства окружающих, тем более своей сестры. И вот я запутался. Надо рубить. Должен.

Ударяю кулаком по двери под номером тридцать девять и прислушиваюсь.

— Открывай. Иначе я выломаю дверь, и тебе будет плохо. Открывай немедленно, я знаю, что ты там, Флор, — тарабаню снова и снова, пока замок не щёлкает, и передо мной появляется заплаканное лицо девушки.

— Что ты ещё хочешь? Как ты мог так со мной поступить? — Всхлипывает Флор.

Толкаю её внутрь и хлопаю дверью.

— Это я тебя спрашиваю: как ты могла со мной так поступить? Разыграла жертву, ради чего, Флор? Ты подставила меня! Ничего страшного тебе не грозило, блять! Но ты предала меня, спокойно наблюдая за тем, как я буду искать выход и деньги, которых у меня нет! — Кричу я, швыряя в неё соглашением.

Она жмурится и вздрагивает. Как же меня бесит сейчас всё. Она бесит. Ситуация бесит. Видимо, жизнь и ярость возвращаются в моё изнурённое сознание, и теперь остаётся только закончить всё. Это было последнее, что я сделал для неё. Последний раз, когда влез снова в эти грязные дела.

— Но...я забыла...я была напугана...

— Забыла? Напугана? Чем ты была напугана? Испачкать руки в пыли или блевотине, оттирая полы в карцере?! Ты ни на йоту не отличаешься от своей сестры, просто прекрасно играешь в недотрогу, чтобы никто не разглядел в тебе отъявленную суку, похлеще Миры! — Перебиваю её, и хватая какую-то статуэтку на столе, швыряю в стену, слышу сдавленный писк на полу, где сидит Флор и читает соглашение.

— Я думал, что тебя будут насиловать! Я думал, что это всё реально! Но нет, ты обезопасила себя и отдала им меня на растерзание! Ненавижу тебя! Я так ошибся в тебе...

— Ошибся? Из-за этого ты унизил меня при всех, выставив шлюхой?! Да у меня никогда никого не было! Никогда, а теперь весь университет смеётся надо мной, мне присылают различные вульгарные предложения, потому что ты поверил Мире, а не поговорил со мной! И я не помнила об этом! Не помнила! Ведь Калеба и его пристрастия я тоже знаю! Я не верила в то, что эта бумажка хоть что-то значит, понимаешь? А ты разрушил мою жизнь! — Подскакивая с пола, визжит Флор и разрывает бумаги.

— Я говорил с тобой, Флор. Посмотри на меня: у меня ушиб рёбер, повреждено колено и заплыл глаз, помимо этого, я продал себя, ради тебя! Продал блять опять себя, ради той, кто решила поиграть со мной! Почему ты не призналась в том, что подписала соглашение, а лишь наблюдала, как развернутся события? Почему? Неужели, я мало сделал для тебя? Неужели, я бы мог предать тебя так, как ты меня! И даже после того, как я сказал тебе, что нет у меня таких денег, и всё это ложь, ты вновь завела свою песню про то, как тебе страшно! Ты играла со мной!

— Я не играла, Рафаэль! Что ты хочешь услышать, как я испугалась за себя? Да, я трусливая и боюсь всех здесь! Они только и делают, что издеваются и унижают меня! И теперь ты вместе с ними! Ты тоже предал меня, переметнувшись на их сторону, потому что выбрал себя! — Я первый раз вижу, чтобы эта девушка выходила из себя. Она с силой ударяет ладонями по моей груди и плачет, не зная, куда податься. А мне так гадко. Противно, что здесь все, действительно, думают только о себе. И даже мнимая доброта Флор была шуткой над моими мечтами.

— Себя выбрал говоришь? — Горько усмехаюсь я. — Правда? Флор, я продал себя на двадцать четыре часа Мире, чтобы она заплатила за тебя Оливеру. Я стал её питомцем. Я жрал какое-то дерьмо из миски и ходил на четвереньках, потому что заключил с ней договор из-за тебя. Я делал то, что она приказала мне в столовой, ведь больше не имел права возмущаться. Деньги висели в воздухе, а я, как полный идиот, думал, что помогаю тебе, когда всё было не так. Я унизил себя, ради чего? Ради обмана? Я считал, что мы друзья. Я хотел верить тебе, но, видимо, этого понятия и у тебя нет.

— Что? Питомец? — Всхлипывая, переспрашивает она.

— Да. Собачка. Раффи. Именно так она меня зовёт. Мне запрещено было всё, даже говорить, и я потух, понимаешь? Внутри потух, засунул свою гордость в задницу и выполнил всё ради тебя. А теперь узнал, что никакого насилия тебе не грозило, ты не желала драить полы и выполнять роль прислуги несколько часов. Я это сделал ради тебя в образе собачки. Надеюсь, сейчас это принесло тебе радость, потому что то, о чём я сказал, могут легко забыть завтра же, а вот то, что осталось внутри меня никогда не исчезнет. Я всегда буду помнить, как ты поступила со мной, а я был честен. Ты меня разочаровала, Флор, — делая короткий вздох, разворачиваюсь, чтобы уйти и закрыть дверь навечно.

— Боже...прости меня...прости меня, Раф, я не думала о том, что мама говорила мне правду! Она больная! Она психически неуравновешенная самоубийца! Прости меня за мой страх, Рафаэль! Я просто слабая...слабая против неё и её безумия, — летит мне в спину.

— Что ты сказала? — Шепчу, возвращая свой взгляд, на вытирающую глаза Флор.

— Я прошу прощения за то, что вовремя не вспомнила о соглашении. Я ведь думала...

— Нет, о самоубийстве, — перебиваю её.

— Ах да, Мира, она...она любит причинять себе боль. Мама рассказала мне об этом, чтобы я воспользовалась этим, когда буду бороться за право быть среди сестёр. Мне следовало шантажировать этой информацией Миру и добиться места. Но я не такая, Рафаэль. Я не буду выкладывать страшную тайну моей родной сестры, какой бы подлой она ни была. Я люблю её, правда, люблю, но сейчас вижу, что слова мамы были правдивы, — Флор хлюпает носом, а внутри меня всё опускается, ожидая приговора.

— Что ты имела в виду под «любит причинять себе боль»? — Тихо спрашиваю её.

— Резать вены, Раф. Она манипулирует суицидом, чтобы добиться своих целей. Так было после того раза, когда она появилась у нас. Мира порезала себя, и её едва спасли, отправили в больницу. Эрнест был зол на маму и звонил ей, я подслушивала. Мама кричала о том, что сделала всё, как они договаривались, а потом она плакала и шептала, умоляла воздух о возможности помочь Мире, но, видимо, Эрнест запретил. И мама говорит, что Мира может прибегнуть к такому, чтобы манипулировать чувством вины. Она несостоявшаяся самоубийца. Именно эта тайна должна была мне помочь войти в сестринство, но я не позволю, чтобы кто-то причинил боль Мире из-за неразумного поступка и пошатнул её и так неустойчивую психику. Она даже проходила лечение после того случая, — заканчивает Флор.

— То есть она порезала себе вены и обвинила во всём вашу мать? — Уточняю я.

Закрытые рукава. Всегда. Или множество браслетов на запястьях. Просьба Эрнеста проследить за состоянием Миры и помогать ей, когда рядом окажется её сестра и женщина, которую он ненавидит. Помочь его дочери, но сейчас я осознаю, что не с занятиями, это был лишь предлог, а не дать снова прибегнуть к лезвию.

— Да, именно так. Прости меня, я должна была сказать тебе раньше, но боялась, что ты сделаешь что-то плохое. Пожалуйста, никому не открывай эту тайну. Прошу тебя, — Флор подскакивает ко мне и пытается схватить за руку.

Вылетая из спальни Флор, слышу её крик, зовущий меня обратно. Но я должен увидеть всё сам.

Её слова о том, как она ненавидит эту жизнь. Её желание исчезнуть. Появление в университете Флор. Эрнест знал, как это повлияет на дочь, и подослал меня, чтобы я не дал ей совершить снова то, что уже она делала. Я появился здесь не только для поднятия оценок и посещаемости, ему на это наплевать. А вот на то, что Мира может снова манипулировать, и он сдастся, ведь она держит его за яйца, его пугает. И единственный человек, который в силах противостоять всем ухищрениям и давлению, это я. Сейчас, перебирая в памяти эпизоды поведения Миры, понимаю, что тоже чуть не попался на эту удочку. Я считал, что спасаю её из бассейна в ту ночь, так как считал, что она, действительно, готова на рисковый шаг, а она играла мной. Конечно, всё просто. Она обставила всё так, чтобы Саммер показала, какое противостояние её ожидает за любым поворотом, и сколько сил она прикладывает, чтобы якобы защищать Сиен. Но всё это ложь, Мира продемонстрировала мне, как тонко и изящно может вести людей так, как она захочет, позволяя им считать, что нуждается в понимании и заботе, когда это не так. Ей удалось меня поймать, но Флор помогла мне разобраться. И теперь же я могу тоже воевать.

Врываюсь в спальню Миры, она удивлённо поднимает голову от журнала.

— Неужели, клетка не была закрыта, и зверушка выбралась наружу? — Едко произносит она. Пусть смеётся, но я доберусь до правды. Заскакиваю на кровать, вызывая удивлённый вскрик Миры, и резко переворачиваю её на живот.

— Ты рехнулся? Немедленно слезь с меня! — Она уже кричит. Одной рукой прижимаю её лицо к постели, чтобы подавить громкость, а другой ищу запястье. Браслеты. Она дёргается подо мной, пытаясь сбросить. Я сильнее. Даже с ушибами, я намного мощнее, чем она.

Забираюсь пальцами под браслеты и нащупываю огрубевшими подушечками гладкую выпуклость. Несколько. Меня пронзает током по всему позвоночнику. От ужаса правды, отпускаю Миру и падаю с кровати, кривясь из-за боли в теле. Боже мой, она, действительно, психически ненормальная. Она самоубийца. Я слышал о таких. Господи.

— Ты больной? Придурок недоразвитый! Какого чёрта ты себе позволяешь? — Тяжело дыша, возмущается девушка, подскакивая с постели.

Медленно поднимаюсь, она что-то ещё говорит мне, но я теперь вижу другого человека, нуждающегося в незамедлительной медицинской помощи.

— Ты оглох?! — Мира толкает меня в грудь, но я хватаю её за запястья и сдавливаю их.

— Больше манипулировать мной у тебя не получится, понятно? Можешь порезать себя ещё раз и ещё, мне плевать. Вот это ты скрываешь, да? А они знают, как глубоко ты неуравновешена? — Шиплю я, выворачивая её руки запястьями вверх.

Мира бледнеет и дёргается, чтобы высвободить руки.

— Что за глупость? — Нервно улыбается она.

— И, правда, такая глупость твоя жизнь. Она ничего не стоит. Твой отец слишком боится потерять тебя из-за твоей любви манипулировать на чувстве вины. Эти слова. Ненависть к жизни и прогулки под водой. Ты это сделала для меня, чтобы и я начал бояться возможности твоей смерти. Но я скажу больше. Мир вздохнул бы спокойно, если бы тогда ты довела всё до конца. Не было бы столько боли и унижений из-за тебя. Ты недостойна спасения, и теперь я тоже знаю твою тайну и твои слабости. Суицидница. Самоубийца, — выплёвываю в неё каждое слово и отталкиваю от себя.

Мира летит на кровать и падает на неё. Отбрасывая волосы, с яростью смотрит на меня, но всё...вся пелена под названием «влечение» прошла. Надо же, как это было просто.

— Держишь свой козырь под браслетами, да, Мира? Интересно получится, если твои сёстры и друзья узнают о том, к каким поступкам ты готова прибегнуть, чтобы удержать их рядом. Наверное, они в курсе, поэтому Оливер так боится уйти и бросить тебя. Он прячется от тебя, но всегда рядом, чтобы спасти. Наверное, твой папочка и ему платит за это, как и Сиен, чтобы они терпели тебя, ведь иначе не может быть. Знаешь, если раньше я верил в то, что в тебе есть хотя бы немного человечности, то сейчас мне тебя так жаль. Действительно, я испытываю жалость к тебе, ведь у тебя есть всё, Мира, ты окружена роскошью и богатством, лицемерием и поклонением. Только вот у тебя никогда не будет матери, любящей тебя, как она любит Флор. А знаешь почему? Потому что ты это заслужила. Твоя смерть стала бы для всех благословением небес, так не мучай ни себя, ни других, сделай это и освободи своего отца от тяжёлой ноши, которую он тащит. Освободи людей от себя, ничтожество. Ты просто жалкая и сломленная девочка, лишённая любви и ласки. Но ни твои порезы, ни манипуляции на этом чувстве страха, ни угрозы покончить с жизнью не помогут тебе обрести хотя бы каплю любви. Тебе её никто не подарит. Никогда. Ты этого недостойна. Ты адское создание, а в мире и так много боли, так прекрати бегать по кругу, принцесса, окончи всё достойно. Тебе ведь не привыкать, верно, причинять себе боль? Так действуй, заключи себя в психиатрическую клинику, и я с радостью тебе помогу, рассказав обо всём твоему папочке, и посоветую ему, как лучше с тобой обойтись. Думаю, именно такое место достойно твоей королевской особы, психушка, — подмигиваю ей и выхожу из спальни.

О, как хорошо. Просто отлично от высказанного. И оттого что я задел её. Мне, кажется, что я даже слёзы видел. Вот он я. Вернулся. Последний сукин сын. Козёл. Ублюдок. Таким я был там, значит, и здесь никто не заметит ничего странного. Мне приятно, что я, наконец-то, нашёл возможность выбраться отсюда, из всего этого ада. С достоинством, которого у меня не так уж и много. Да когда я заботился о незнакомцах? Никогда. Но поощрять их должен.

— Раф, я так волновалась...

— Доставай телефон и будем делать очень жаркую фотосессию, Флор. Пусть все думают, что это были разногласия в нашей паре. А после этой ночи все вновь поверят в то, как сильно я тебя люблю, и никто больше не подойдёт к тебе. Я обещаю, — перебивая девушку, гадко ухмыляюсь, и закрываю дверь.

— Ничего не понимаю, — Флор ошарашенно качает головой, а я стягиваю с себя футболку.

— И не надо. Я унизил тебя из-за того, что мы не доверяли друг другу. Но сейчас я хочу верить только тебе и вытащить тебя из этой грязи. Я помогу тебе сделать так, чтобы все считали тебя самой красивой и уникальной девушкой в университете. А для этого нужно несколько фотографий и моих слов о том, что никто не сравнится с тобой, даже принцесса Эмира. Она лишь пустая и холодная вещь, и я так глубоко раскаиваюсь в своих словах, что пришёл к тебе молить о прощении, — отбрасываю от себя корсет.

— О, господи, — щёки Флор наливаются краской, а я ещё шире улыбаюсь. И плевать, что больно от этого. Плевать, что сейчас я — разукрашенное полотно из синяков и вновь кровоточащих губ. Это даже пикантно. Я ударю по Мире и приведу её к тому, что хочу видеть. Уничтожу, к чёрту, чтобы доказать ей — я ещё хуже, чем она думает, и никакой вины за собой не чувствую. Меня эта девушка не заботит, потому что я узнал, насколько она слабая внутри, и эта вся напускная власть — лишь пыль, а я не прочь её смахнуть.

***

— На этом ознакомительные главы завешены. Для вас было показано больше 25% текста и вы смогли прочесть то, что не будет доступно в интернет магазинах, как ознакомительный фрагмент —

https://authorlinamoore.ecwid.com/Принцесса-моих-кошмаров-p150102524