Алиса и Анна

До чего же забавно.

Весь тот вздор, которым она пичкала меня ночью, оказался по эффективности сравним с пулей. Я удивлена. Удивлена тому, насколько же нелепы человеческие существа. Они искренне верят, что их жалкая жизнь хоть кому-нибудь, кроме них самих интересна.

Это меня удивляет и раздражает одновременно. Раздражает настолько, что хочется прямо сейчас повернуться и ударить её. И всё же уговор есть уговор. Я выспалась и пока не собираюсь калечить Лисичку.

Вот только она была слишком самоуверенной. Просто чудо, что всё закончилось мирно и я не свернула ей шею. А ведь могла, поскольку у меня в тот момент так сильно съехала крыша, что я даже почти ничего не помню. Точнее помню, но как-то урывками и очень расплывчато. Как будто видела сон наяву.

Согласна, такое признание звучит максимально нелепо, учитывая в каком мире я живу уже уйму лет. Но хватит об этом.

Приподняв плед, я смотрю в район своего живота и вижу там руку. Бледная, тонкие длинные пальчики и очень аккуратно подстриженные ноготки. По сравнению с моими так вообще заглядение.

Цокнув языком, я одним рывком встаю с дивана и тут же оборачиваюсь к Лисичке. Думала, что после такого она точно проснётся и мне придётся долго её уговаривать ещё полежать, но этого не случилось.

Эта дурочка по-прежнему дрыхнет, а у неё на личике выражено такое умиротворение и покой, что становится даже немножечко завидно её безмятежности. Безмятежности человека, который был не в состоянии постоять за себя в школе, против каких-то сопливых детей.

У меня подобное просто-напросто в голове не укладывается. Как можно быть такой тряпкой? И тем не менее я не испытываю к ней какого-либо презрения по этому поводу. И этот факт на самом деле сильнее всего меня удивляет.

Плевать. К моему безграничному счастью я не разбудила её, а это значит, что у меня есть хоть немножечко времени побыть в одиночестве. Стоит воспользоваться этим моментом и сходить за оружием.

Правда мне так не хочется этого делать. Вот честное слово, я бы лучше продолжила с ней валяться в постели хоть до самого вечера. Звучит весьма идиотски, но это так.

И я почувствовала своё нежелание куда-то идти и что-либо делать только после того, как вылезла из-под пледа. Стоит признаться, что эта ночь оказалась одной из самых лучших за последнее время.

Войдя в ванную, я первым делом посмотрела на своё отражение в зеркале. Кажется, я стала выглядеть чуточку лучше. Просто эти отвратительные мешки под глазами немножко уменьшились.

Да и вообще я чувствую себя более-менее нормально. Не хорошо, но и не ужасно. Что-то среднее между этим и тем. Из-за этого всё сильнее хочется вернуться назад и попробовать ещё хоть часик поспать. Но мне слабо верится, что это возможно.

Поэтому я умываюсь, надеваю нижнее бельё, которое всю ночь сушилось на полотенцесушителе и вдруг понимаю, что всё — на этом имеющаяся у меня одежда закончилась. А значит придётся идти в одном топике и трусиках.

Идти в склеп. Правда едва ли там найдётся хоть что-нибудь моего размерчика. До чего же всё-таки неудобно быть маленькой. Но я уже придумала, как мне лучше выкрутиться из этой тяжелейшей ситуации.

Безразмерные колготки; длинная серая юбка, подпоясанная мужским ремнём; чёрный свитер с широким воротом и такого же цвета женская ветровка, висящая на мне как на вешалке. Пришлось подвернуть рукава, но жить можно. В конце концов одежда хотя бы чистая. Правда скорее всего ненадолго.

Осмотрев себя со всех сторон, я обмотала волосы вместе с шеей шарфом, а чёлку убрала ободком. Давно не смотрела на себя в этом плане, но мне кажется, что даже в таком нелепом наряде я весьма миленько выгляжу.

Отыскав ключи, я вышла из квартиры и тихонько заперла за собой дверь. Очень не хотелось, чтобы в последний момент моего внезапного побега вышла Лисичка и начала задавать тупые вопросы. Ведь я даже не планирую где-то задерживаться. Я хочу быстренько отыскать полицейских и тупо отобрать у них всё оружие. Даже от дома далеко отходить не планирую.

Хотя ещё вечером собиралась попытаться отойти от Лисички на парочку километров и посмотреть, что из этого выйдет. Просто интересно, изменится ли Кошмар таким образом, что я больше не смогу к ней вернуться или нет.

В теории мир должен будет остаться статичен — я в этом почти что уверена. То есть как бы далеко я от неё не уехала, у меня всегда должна остаться возможность приехать назад. А это очень удобно. Ведь мы смогли бы тогда сделать свой штаб! Я так давно о нём мечтаю, считай с самого детства. Хотя правильнее это будет назвать не штабом, а домом.

Домом, в который ты всегда можешь вернуться. Для этого Лисичке было бы достаточно там просто сидеть и бездельничать. Я бы даже в таком случае прощала все её выходки...

Вот такой вот интересный и важный эксперимент. Но сейчас мне не хочется его проводить. Не то вдруг Лисичка и правда исчезнет? Слишком уж будет обидно потерять то, что так долго искала.

Створки лифта открылись и я, глядя себе под ноги, вошла в кабинку, продолжая блуждать в своих занимательных мыслях. Из них меня вывел жалкий собачий скулёж.

Подняв взгляд от пола, я увидела прямо перед собой женщину с овчаркой на поводке. Собака в ужасе скулит, хвост поджат, а ушки опущены. При этом она мне по пояс. Забавно.

Испугалась такой коротышки как я. Как же приятно. А что же женщина?

Стоило только пересечься с ней взглядом, как она тут же попятилась и ударилась спиной об громадное зеркало во всю стену, в котором я невольно заметила отражение своего счастливого личика.

Насколько же жизнерадостно я в этот момент улыбалась... А глаза прямо горели пламенем предвкушения бессмысленного и беспощадного утреннего насилия. Всё-таки утро начинается не с кофе... В который раз убеждаюсь.

Сделав несколько быстрых шагов, я присела на корточки перед собакой и принялась расстёгивать ошейник. Лифт тем временем тронулся и мы поехали на первый этаж.

Собака по-прежнему скулит, жмётся в угол и жалко шипит, пытаясь мне угрожать, что вот-вот укусит. Вот только вместо этого она делает лужу, вынудив меня поспешить и поскорее ретироваться назад. Но дело сделано и теперь ошейник зажат в моей правой руке, а поводок до сих пор держит хозяйка.

— Для большинства людей собака — это член их семьи. Согласна? — Трясущаяся от ужаса женщина нервно кивнула. — Зачем ты тогда надела на члена своей семьи этот дурацкий ошейник? На своего ребёнка или мать ты же его не наденешь? Логично? А они ведь тоже могут кого-нибудь покусать. Так что подойди сюда и встань на колени.

Она и в самом деле сделала полшага вперёд, выйдя из лужи, но на колени не встала. А поскольку для моего плана она была слишком высокой — я ударила её левой рукой прямо в живот. У неё аж ртом пена пошла. Но зато она тут же опустилась на четвереньки и захрюкала. Собачка превратилась в свинью.

В этот момент створки лифта открылись и собака, пождав хвост, умчалась по лестнице куда-то на верхние этажи. Я же, недолго думая, застегнула на шее женщины ошейник, а другой конец поводка зацепила за хромированный поручень. После чего помогла ей подняться.

— Иди за мной, — сказала я и вышла из лифта, нажав перед этим на кнопку последнего этажа.

Женщина сделала несколько шагов и тут же остановилась. Кажется, она только сейчас поняла, что я задумала. Но для пущей уверенности я показала ей свои руки, чтобы она окончательно убедилась, что поводка у меня нет — он остался в лифте, который медленно тронулся.

Точнее лифт только в моих ожиданиях медленно тронулся. На самом же деле скорость оказалась на удивление быстрой, поскольку женщина только и успела, что в ужасе обернуться и заметить зажатый створками поводок.

А уже в следующее мгновение она неожиданно резко взлетела, ударилась головой об железное обрамление лифтового портала и рухнула на пол. В воздухе тут же заплясало огромное облако пыли.

Ошейник оказался на удивление хлипким. Да и шея женщины прочностью не отличилась. Она даже пискнуть не успела. А вообще я рассчитывала, что лифт оторвёт ей башку. Но всё равно забавно. Такого я ещё никогда в жизни не делала. И как только додумалась?

Посмеиваясь, я выпорхнула на улицу и полной грудью вдохнула слегка морозный осенний воздух. Хорошо...

Стоп! Чего я только что сделала? Зачем и почему убила её? Какая же я всё-таки дура. Ведь хотела совершенно не этого...

Пока я ждала лифт, мне в голову пришла интересная идея для эксперимента. Вот и нужно было его на ней провести! А я...

Ладно, ничего не поделаешь. Отыщу себе новую жертву.

В этот момент я расслышала жизнерадостные писклявые голоса — это группка на вид десятилетних малышек весело топала в школу или куда-то ещё. Сгодится!

Чуть нагнувшись вперёд, я срываюсь с места и уже через пару секунд настигаю эту весёлую компанию. В этот же самый момент они, заприметив меня, начинают бежать наутёк в разные стороны.

Я сразу же испытываю прилив небывалого удовлетворения от того, что навела такой сильный ужас на этих цыплят простым своим появлением.

Заметив среди них самую маленькую и медлительную малышку — я хватаю её под мышку точно тюк сена и бегу вдоль длинного ряда припаркованных машин. Бежала, наверное, где-то с минуту, как лисица, похитившая маленькую курочку из курятника. Вот только зачем?

Остановившись, я в задумчивости почесала затылок и поставила ревущую малышку на лавочку, словно вазу с цветами. До чего же она маленькая и нелепая. Ревёт, орёт, но стоит и боится даже пошевелиться. Забавно.

— Давай сыграем в игру, — сказала я ей, слегка встряхнув, чтобы она заткнулась. — Правила очень просты: либо ты ударишь меня, либо я ударя́ю тебя, и ты умираешь. То есть проигрываешь. По рукам?

Я кладу правую руку на её шею и совсем чуть надавливаю. Ну же, ударь меня! Но она не бьёт. Стоит и ревёт.

Нужно было, наверное, на ком-то взрослом ставить такой эксперимент. Эта курочка слишком хрупкая, не пригрозить толком. Тем не менее я решаю ещё раз попробовать.

— Ударь меня сейчас же, иначе умрёшь! — сказала я и начала весьма жёстко трясти малышку из стороны в сторону. Ревёт и всё тут. Даже боится на меня посмотреть.

В общем вполне себе предсказуемая реакция. С каждой секундной я становлюсь всё злее. Из-за этого начинаю трясти малышку только сильнее, пока с её головки не сползает розовая шапочка, а под ней золотистые волосы, почти такого же оттенка как у меня.

Не знаю почему, но я тут же перестала мучить ребёнка. Улыбка так же исчезла с лица. Я смотрю на ревущую девочку и не знаю, что делать дальше.

Снова подняв малышку в воздух, я уселась на лавочку, а её поставила между ног, чуть сжав их, чтобы она не попробовала убежать.

Опустив подбородок к ней на плечо, я в задумчивости уставилась на наше совместное отражение в чёрной машине, припаркованной прямо напротив. Малышка по-прежнему хнычет, но я не обращаю внимания. Лишь смотрю в одну точку с пару долгих секунд, а после поворачиваю голову и утыкаюсь носом в её длинные и очень красивые волосы.

Пахнет каким-то классным шампунем. А ещё у неё приятное на ощупь тёплое ушко. Я почувствовала это кончиком носа.

Как же ей, наверное, сейчас до безумия страшно. Она даже реветь перестала.

Забавно.