Шрамы не стоит забывать
Вгляд из моей души разбивается о холодную стену отчуждения. Человек на трибуне гладко стелит в микрофон идеальную лекцию, а я сижу и смотрю в его глаза. Пускай мое зрение не самое лучшее, но я вижу что он иногда останавливает свой взгляд на мне, пусть и не на долго. Ну конечно, я же сижу в самом центре зала, сложно смотреть на толпу и не видеть меня. Но, надо отдать ему должное, он старается справляться с поставленной задачей — игнорировать меня. Вот так, мой бывший начальник читает лекцию в моем колледже. А мое сердце изрезано ножами собственных чувств и обливается кровью обиды и горечи.
Я улыбаюсь. Мой взгляд уверенный, а подбородок поднят достаточно высоко для униженного человека.
Уволили меня всего две недели назад, с треском и как-то поспешно, будто боялись передумать. В самый обычный понедельник я пришла на работу с тревожным предчувствием и была вызвана на разговор с начальником. Он был серьёзен, и, как мне тогда показалось, с трудом играл роль чужого человека.
Говорил жёстко:
– В связи с некоторыми событиям, которые дошли до меня, ты не можешь больше работать в нашем коллективе, либо ты уходишь сейчас сама, быстро и безболезненно с хорошей репутацией, либо долго и проблемно, но уходишь. Ты сама прекрасно знаешь о чем речь
Я была в недоумении. В первую очередь из-за того, что искренне не понимала о чем речь. Аккуратно поинтересовавшись что случилось, получила резкий ответ с чувством:
Ася! Ты резала себе руки скальпелем на рабочем месте! Это недопустимо!
Да, случай который я уже описывала в одной из голов, всплыл наружу. И, несмотря на то, что это было пол года назад, меня уволили за это одним днём. Мне было важно сохранить чувство собственного достоинства, и я смогла не плакать при начальнике. Хотя от шока в груди все сжималось и болело, воздух застревал на вдохе, импульсами расходясь по мышцам. Как только начальник вышел, рыдания сотрясли тело выдавая накопившееся напряжение. Я плакала долго, попутно рассказывая помощнице начальника о том случае из-за которого меня увольняют. Она старалась поддержать и подбодрить.
Мои драгоценные сотрудники шарахались от меня как от прокаженной (их можно понять, это всего лишь защитная реакция) , единственным человеком, на лице которого выражались сочувствие и страх был человек, которого я любила. Но когда я зашла в его кабинет попрощаться на глазах снова навернулись слезы. Я говорила какие-то глупые слова, в которых была благодарность и видела его глаза, сочувствующие и грустные, такие же влажные. Обнявшись, я ушла, мне так хотелось вернуться и признаться, что за все время работы он был тем самым мояком, который освещал рабочие будни. Но я вынесла урок, который мне преподнес начальник:
Думать о последствиях перед тем как что-то говоришь.
И я подумала. Поняла, что если сейчас признаюсь то потеряю этого человека навсегда. И боялась, что если пересекусь с ним в будущем, он будет избегать меня.
Мое решение оказалось правильным. Жизнь сталкивала нас ещё дважды: когда я приезжала на работу, чтобы забрать свою трудовую книжку и за час до лекции. Каждый раз он видя меня улыбался и мы обнимались — это сразу поднимало мне настроение и заряжало энергией.
Я чувствовала себя спокойно, хоть душа и рвалась на части. Впервые, я почувствовала себя на месте влюблённого, которого бросают. Увы.. Я слишком растворялась в своих чувствах, смешивая работу и личную жизнь. Я любила ее, страстно и невзаимно. Страдала когда ее не было или когда у меня не получалось делать ее хорошо. Но истина (устами моего бывшего начальника) гласит: это всего лишь работа.