24
— Ты счастлива?
Вопрос потряс меня. Меня когда-нибудь об этом спрашивали? Поразмыслив об этом, я пришла к гигантскому «нет». Ни мои родители, ни братья, ни сестры, и особенно ни один парень, с которым я встречалась. Я даже не знала, насколько жаждала этих слов, пока меня об этом не спросили. Ты счастлива? Снова взглянув на него, я кивнула.
— Очень.
Наши губы вновь встретились, мягко и неуверенно. Рука Дани соскользнула с моего лица и зарылась в волосы, когда мы углубили поцелуй. Я вцепилась в его сильное предплечье, другой рукой обнимая его за шею, и придвинулась ближе в поисках его тепла. Медленно отстранившись, мы глубоко и тяжело дышали, продолжая смотреть друг на друга, не убирая рук. Мне не хотелось отходить от него, и я ощущала, что и он этого не желал. Но когда мой желудок заурчал, нам пришлось это сделать. Даня усмехнулся, а я покраснела.
— Прости.
— Я пригласил тебя на ужин, а ты извиняешься, что пришла голодной? — посмеялся он и направил меня к фуршетному столу.
Взяв тарелки, мы принялись себя обслуживать.
— Здесь слишком много всего! — выпалила я.
— Что не съедим, останется на завтра. И я уверен, что Антон возьмет немного домой.
Я улыбнулась, в тайне радуясь, что он подумал о чьих-то нуждах. Мы сели на подушки, соприкасаясь коленями, и стали любоваться огнями города. Машины сигналили, люди смеялись, кто-то кричал, а мы с Даней потягивали вино и вкусно ели, время от времени украдкой встречаясь взглядами.
— Ты не говорил, зачем приехал сюда, — начала я, остановившись, чтобы сделать глоток вина. — Ты сказал, что не был здесь целую вечность, а на аукционе сказал что-то о семейных делах.
— Ты начала с трудного вопроса, — усмехнулся он и посмотрел на меня. — Отец заболел, а мне надоели мольбы мамы и брата приехать навестить его.
— Он умирает?
Даня кивнул.
— Рак костного мозга.
— Сожалею, — сказала я и опустила свою ладонь на его руку. — Когда ты в последний раз видел его?
— В шестнадцать. Тогда они всей семьей приезжали в Европу.
Я уставилась на него. С помощью Гугла я выяснила, что Дане тридцать лет.(НИХУЯСИБЕ)
— Когда ты в последний раз приезжал сюда?
Он наклонил голову и немного нахмурился, явно задумавшись. Я подавила желание разгладить морщинки на его лбу.
— Эм... в двадцать или двадцать один, когда подписал первый контракт.
— Серьезно? — я продолжала на него таращиться. Я и представить себе не могла, что уеду с Москвы надолго и даже не обернусь назад. — А как же твои брат и племянник?
— Они часто приезжают в гости. Честно говоря, у меня сейчас самый длинный отпуск за последние десять лет, а это говорит о многом, учитывая, что это не совсем отпуск.
— Да ты и правда живешь футболом, — тихо вынесла вердикт я.
— Ты даже не представляешь.
Я взяла свой бокал и погрузилась в его объятия, наклонив свое лицо так, чтобы было удобно на него смотреть.
— Расскажешь поподробнее?
Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, прежде чем окинуть меня унылым взглядом, из-за которого он стал выглядеть старше и печальнее.
— Я уехал в четырнадцать. Отец основал компанию, которая, как и предполагалось, стремительно набрала обороты и стала успешной. К моему окончанию школы, он ожидал, что я вернусь. Наверное, он считал, что футбол – просто этап моей жизни. Когда же я не вернулся домой и не занялся семейным бизнесом, он списал меня со счетов. Отказался от встреч со мной и не отвечал на звонки... — Даня пожал плечами.
— Ты злишься из-за этого? — спросила я.
— Уже нет.
— Грустишь?
Даня криво усмехнулся.
— Мне потом выставят счёт?
Я рассмеялась.
— Нет, это бесплатная консультация.
Он притянул меня ближе, поцеловал в макушку и опустил на нее подбородок.
— Думаю, что да.
Я знала, что так оно и есть, но никак не ожидала, что он это признает. У меня недели уходили с некоторыми детьми, прежде чем они, наконец, открывали свои эмоции. Ирония в том, что все это время я говорила, что у нас с Даней не было ничего общего, но нет. Только вот то, что нас объединяло, я бы не пожелала никому. Зато это стало ключом к тому, что я решила ему открыться, что я делала крайне редко. Это, кстати, неправильно, поэтому эту ошибку я решила исправить. Мы так крепко несём бремя наших историй, что задыхаемся. Как правило, человек рядом с нами страдает от того же молчания, что и мы. Конечно, проще сказать, чем сделать. Мне легче проповедовать эту теорию подросткам в Уинзоре, чем выпустить горечь наружу, но я все равно собиралась это сделать, потому что подсознательно доверяла ему.
— Если тебе от этого станет легче, то моего отца арестовали десять лет назад, и он лишил меня, сестру и брата права на посещение. Только мама может приходить к нему, — рассказала я, смотря на темное офисное здание рядом с нами. Нас накрыла странная, но уютная тишина.
— Возможно, он стыдится того, что ты его там увидишь, — прошептал Даня в мои волосы.
— Возможно.
— Ты сердишься на него?
— Да.
— Как думаешь, простишь его?
— Да.
Даня чуть отдалился, чтобы встретиться со мной глазами.
— Вот так просто? Просто «да»?
— Вот так просто, — улыбнулась я.
— Почему?
— Мы же все равно семья, верно? Именно поэтому мы прощаем то, что не простили бы никому другому. Даже если нас обваляют в грязи и растопчут, мы все равно найдем в себе силы простить друг друга.
Я понимала, что мое желание простить его, должно быть, звучать безумно для постороннего, но мой гнев давно сменился печалью. Нет, я, конечно, злилась время от времени и была уверена, что ещё одна волна гнева накроет меня при нашей встрече. Но все, что я сейчас чувствовала, – это грусть за потерянное временя, тоску по тому, как папа внимательно меня слушал, словно ничто другое не имело значения. В минуты особой печали я обхватывала себя руками и представляла, что меня обнимают его руки. У папы всегда были самые лучшие объятия. Я выдохнула, вспомнив их.
— Не уверен, что смог бы также. — Данил покачал головой.
— Ты простил свою бывшую невесту за измену?
— Нет. — Он сжал губы. — Пусть катится на хер.
Я рассмеялась.
— Тебе стоит поработать над этим.
— Ты простила своего бывшего придурка?
— Да.
— Почему?
— Понимаешь, когда речь идёт о прощении, у нас есть только два варианта. Мы можем топтаться на месте, считая себя лучше или выше этого, пока обидчики продолжают жить своей жизнью, или мы можем доказать, что мы лучше их, отпустив ситуацию. — Я пожала плечами. — Жизнь слишком коротка, поэтому следует ловить моменты. Я предпочитаю сделать эти моменты достойными.(Я В МОМЕНТЕЕЕЕЕЕЕЕ)
— Значит, ты выбрала отпустить ситуацию?
— Я выбрала жить.
— Хм.
— Хм. — Я толкнула его локтем в бок. — Тебе стоит попробовать.
— Гоняться за моментами? — спросил он шепотом.
— Гоняться за моментами, — улыбнулась я.
Я опустила голову на его плечо, и какое-то время мы молчали, прежде чем он снова заговорил.
— Когда он выходит? Твой отец.
— На следующей неделе.
Я почувствовала, как Даня напрягся рядом со мной.
— Это скоро. Собираешься встретиться с ним?
— Мама устраивает по этому случаю грандиозную вечеринку. Даже брат вернётся, представить только! — выпаливаю я, закатив глаза в тускло освещённое пространство.
— Я так понимаю, ты не его поклонница?
— Брата? Я люблю его, но он тот ещё засранец. И тут мы возвращаемся к кругу семейного исцеления и прощения, — хихикнула я, стрельнув в Даню улыбкой. — Что у тебя с отцом?
— Эм... продвигается. Он больше не отказывается от моих визитов в больницу, но игнорирует меня, пока я там.
— И чем же ты там занимаешься?
— Думаю о тебе. — Он сказал это с таким блеском в глазах, что я снова толкнула его в бок.
— Я серьезно.
— Я тоже. Последние дни я только этим и занимаюсь, — ответил он, касаясь правой рукой моей левой щеки. Сердце бешено заколотилось в груди, в венах, в ушах.
— Мне нравится, — прошептала я.
— Что? Находиться в моих объятиях? — уточнил он хриплым голосом. Его глаза потемнели, когда я кивнула. — Скажи это.
Он немного сместился: теперь кончики наших носов практически соприкасались. Я посмотрела в его глаза, и мое дыхание участилось от возможности всего того, что может произойти между нами.
— Мне нравится... быть с тобой.
Его взгляд смягчился, но лишь на мгновение. Если бы я моргнула, то даже не заметила бы этого. Когда его губы коснулись моих, я закрыла глаза. Сначала это было мягким прикосновением, настолько сладким и нежным, что у меня перехватило дыхание. На следующем вдохе я почувствовала, как его язык проскользнул в мой рот, а его руки принялись поглаживать мое тело. Его губы сочетали в себе рай и ад: теплые и уютные, горячие и соблазнительные. Когда он скользил ладонями по моей коже, я вышла на тропу экстаза, а ведь я все ещё была одета. Сложно было представить, каково будет дальше. Не уверена, что хотела бы что-то воображать, но ни в коем случае не хочу, чтобы происходящее останавливалось. Даня медленно опустил бретельку моего платья и начал меня ласкать. Я выгнула спину, отчаянно желая не просто мягкого, осторожного прикосновения.
— Нам не обязательно...
— Я хочу.
— Мы можем остановиться, когда...
Я отстранилась от него, чтобы посмотреть в его глаза.
— Я не хочу, чтобы ты прекращал.
Похоже, этого ему было достаточно. Он стянул с меня платье и медленно обвел меня взглядом.
— Великолепна, — прошептал он низким и хриплым голосом. Он прикрыл глаза, а я только и могла, что представлять, как этот мужчина опускает свой рот и руки на другие мои места. Этих мыслей мне хватило, чтобы крепче сжать бедра.
Я прижалась к его губам в отчаянном поцелуе, гораздо более грубом, чем предыдущий, гораздо более страстном. Потянув за край его майки, помогла ему избавиться от нее. Мои глаза расширились, когда я увидела его тело. Несмотря на то, что мы были на крыше, я даже не думала остановиться. На улице темно, да и эта зона находилась под небольшой выдвижной крышей, которая защитила бы нас от любопытных глаз, будь они так высоко. Кроме того, никому из нас не было до этого дела. Мы целовались, снимая друг с друга одежду, пока наши губы не распухли, и мы не оказались полностью обнаженными.
Я не могла перестать на него смотреть. Он был произведением искусства, начиная с его татуировок до рельефов его идеальной фигуры. Он был идеальным, с упругими бедрами и накачанными руками, но больше всего мое внимание привлекало кое-что у него между ног. Он был толстым и твердым. Сложно представить, чтобы какая-нибудь здравомыслящая женщина добровольно отказалась от всего этого. Левой рукой он погладил себя, отчего у меня участилось дыхание и бешено заколотилось сердце.
— Юль, — хрипнул он, продолжая двигать рукой. Я встретилась с ним взглядом. — Надеюсь, ты поверишь в то, что скажу. Я это говорю не потому, что ты сейчас передо мной. Я не помню, когда в последний раз хотел кого-то так, как хочу тебя. Если вообще когда-нибудь хотел.
После этого он опустил руку, а я отбросила все притворства и бросилась к нему. Он поймал меня и прижался губами к моему рту. Наши языки пытались поглотить друг друга в дикой жажде, мои руки вонзились в его мускулистую спину, а его – в мою задницу. Он с легкостью донес меня до дивана, после чего опустил ладонь между моих ног. Его пальцы ласкали меня мягко и ритмично. Я выгнула спину, когда почувствовала знакомое ощущение нарастающего оргазма. Я удивилась, каким, черт возьми, образом, это могло произойти так быстро, но затем громко простонала, когда это меня полностью поглотило. Даня поцеловал меня в уголок рта, а затем прижался губами к основанию шеи, продолжая работать пальцами. Я запрокинула голову и опустила руки, чтобы также к нему прикоснуться.
— Бл*ть, Юля.
Я притянула мужчину ближе, продолжая ласкать, но затем внезапно остановилась. Он последовал моему примеру и посмотрел на меня.
— Перебор?
Я покачала головой, облизнув губы. Мое лицо явно горело. Я никогда не была так откровенна, но если и должно было настать время для прямолинейности, то вот оно.
— У тебя есть презервативы?
Хмыкнув, Даня погрузил в меня палец, а потом два, и начал ими двигать, заставляя меня извиваться под ним. Я снова стала его ласкать: быстрее и сильнее, пока он не застонал. Мы встретились взглядами в тот момент, когда маски на наших лицах исчезли, обнажая нашу потребность. Прижимая пальцы к внутренней стенке моего лона, он поглаживал мой клитор. Не отрывая от него взгляда, я начала задыхаться. Одно только выражение на его лице могло довести меня до оргазма. Он наблюдал, как подводит меня к краю, с увлечённостью и удивлением. Я все ещё тяжело дышала, дрожа, когда он надел презерватив и шире раздвинул мои ноги. Устроившись между ними, он прижался лбом к моему лбу, и, не сводя с меня глаз, приложил мою ладонь на свое сердце. Теперь я могла чувствовать, как оно бешено, безудержно бьётся.
— Так происходит каждый раз, когда я оказываюсь рядом с тобой.
Его глаза светились искренностью, которая держала меня в заложниках. Когда он вошёл в меня, у меня не осталось места для сомнений.
••••••••••••••••
Блять, мне через 5 часов в школу вставать. Пиздец.
Вот всеми долгожданные потрахушки. Ну не совсем, но суть та же.
••••••••••••••••