8
Юля
Хотя бы из принципа я должна была ненавидеть Данила Милохина. Хотя бы из принципа я вообще не должна была с ним знакомиться. Ему не стоило предлагать проводить меня до дома, а я не должна была это позволять. Но вот она я – стою в очереди в магазине и думаю о нем. Он. Думаю о его темно-зеленых глазах и о том, как они мерцали, когда мужчина флиртовал со мной. Обычно такие парни не замечают таких девушек, как я. Да мне не больно-то и хотелось...
— Это все? Как обычно, только карту? — спросил Петя, продавец.
Он имел в виду телефонную карту, которую я покупала, чтобы позвонить брату в Украину. Мой брат, который, вероятно, имел личного водителя, горничную и повара, в то время как я из кожи вон лезла, чтобы услышать его голос хотя бы на секунду. Я вздохнула. Я старалась не сердиться на Диму. Я любила его всем сердцем, и мне нравилось, что у него все хорошо, но иногда от этой мысли мне хотелось придушить его.
— Да, пожалуйста, — ответила я, улыбнувшись Пете.
— Планируешь навестить маму?
— Наверное, через пару недель.
— Все ещё не рассматриваешь возможность переехать к ней, пока ситуация с жильем не разрешится?
Я поджала губы.
— Ты пытаешься избавиться от меня?
— Никогда, шпуль, — засмеялся он.
Я улыбнулась из-за того, как он меня назвал. Это было так по-доброму.
— А жить со своей сестрой? — уточнил он.
— Это точно отпадает.
Он запрокинул голову и расхохотался.
— Ты всегда можешь остаться с нами. Маша будет в восторге, особенно если ты будешь нянчиться с детьми.
— Ха! Твои дети сведут меня с ума, — выпалила я, поворачиваясь к двери. — Увидимся на следующей неделе.
Петя все ещё смеялся, когда я покидала магазин. Размышления обо всем, что мне предстояло сделать, тревожили меня. Среди них был и звонок бабушке в Украину. Каждую неделю я покупала телефонную карточку для междугороднего звонка, и каждый раз держала ее в руке и вела внутренний спор, стоит ей воспользоваться или нет. У бабули не было мобильного. Она отказалась от сотового, потому что где-то услышала, что они вызывают рак, так что моим единственным способом связаться с ней был звонок на стационарный телефон. Для этого приходилось заплатить целое состояние за какие-то пятнадцать минут.
В последнее время я отдавала карту Але, соседке с моего этажа, чтобы она могла позвонить своей семье в Белоруссь. Не то чтобы я не хотела поговорить с бабушкой. Просто со смерти дедушки слышать ее голос было больно. Так что я дольше держала карту в руках и смотрела на нее, чем пользовалась. Это напомнило мне мое детство, до того, как у нас многое появилось, когда мама тоже так делала, пытаясь поддерживать связь с родственниками.
Это заставило меня вспомнить смех и то, как мы сидели на кухне, ожидая, когда нам подадут еду. То, как брат подкрадывался к маме во время готовки, чтобы украсть блинчик, и бесконечные сплетни сестры о мальчиках в школе. Это напоминало отца, возвращающегося с работы с усталым лицом, как он опускал портфель на пол и как начинал светится, когда мы поочередно целовали его в щеку. Это напоминало мне о той любви, которая была у нас до.
До.
До.
До.
Это было всем, о чем я думала в эти дни, особенно после похорон, а сжимание телефонной карточки в руках усиливало ностальгию. Добравшись до угла своего дома, я заметила нескольких мужчин в костюмах перед ним, и остановилась как вкопанная, когда заметила Данила в сторонке. В отличие от остальных, он был не в костюме, а в джинсах и майке-поло. Он болтал по телефону, а свободной рукой яростно жестикулировал. Я продолжила идти, намереваясь не обращать на него внимания. Стук сердца отдавался в ушах, но с каждым шагом добавлялся свист. Мы встретились глазами, когда я подошла к двери. Медленным, неторопливым движением он закончил разговор и засунул телефон в передний карман джинсов. Затем подошел ко мне с таким серьезным выражением на лице, что волосы на моем затылке наэлектризовались. Я прикрыла ладонью глаза от солнца, когда он оказался возле меня.
— Привет, Рокки, — сказал Данил, явно восхищаясь собственной шуткой.
Я подавила желание закатить глаза, хотя то, как он смотрел на меня, говоря это, воспламенило меня изнутри. Данил скользнул взглядом по моему лицу, прежде чем встретиться со мной глазами.
— Торопишься?
— Мне нужно на работу, — сказала я, прищуриваясь. Данил сдвинулся на пару сантиметров влево, чтобы преградить путь солнечным лучам. Я благодарно улыбнулась.
— Это далеко отсюда?
— Чертаново, — ответила я. — Мне нужно выйти отсюда примерно через тридцать пять минут, чтобы успеть вовремя.
— Твоя вторая работа?
Я выдавила улыбку.
— У меня только одна работа. Я уже говорила тебе, что в баре только помогаю.
— Верно, — хмыкнул он. — В некоммерческой организации, о которой ты мне не рассказала.
— «Фонд Уинзора», — поделилась я. — Мы работаем с проблемными детьми, в основном подростками. Консультируем их, подбираем жилье и места, где можно провести время после школы. Что-то такое.
— Звучит круто, — восхитился он, подняв брови.
— Угу, круче этого мне ещё ничего не приходилось делать.
Он пристально на меня смотрел, ни на секунду не отрывая глаз. Я почувствовала себя не в своей тарелки от такого интенсивного взгляда. Возникло желание отступить, взбежать по лестнице в свою квартиру, где я была бы в безопасности, подальше от нашего взаимного притяжения. Я покрутила карточку в руке и сжала ее чуть крепче.
— Давай я тебя подвезу, — предложил футболист.
Мое сердце сделало небольшое сальто от неожиданности. Я не ответила, потому что не знала, что сказать, так что, когда один из мужчин в костюме окликнул его и Данил оглянулся через плечо, я почувствовала облегчение, что мне вообще не нужно было отвечать. Я стала изучать его профиль, пока он слушал того мужчину. У Данила был ровный нос, четко очерченный подбородок, без единой волосинки, серьга в виде единорога в ухе, зачесанные назад белые волосы и белая шея, которая, казалось, была единственным местом, где не было татуировок. Интересно, что думают те господа о парнях вроде него? Судили ли они его? Как по мне, Данил был безупречным совершенством. Об этом кричал каждый сантиметр его тела. И уж точно я не могла стать той, кто его «одомашнит». Это мы уже проходили. Последний раз, когда я пыталась приручить бабника, я сильно обожглась. А тот парень и близко не был похож на Данила Милохина.
Я повернулась и отперла дверь, после чего стала придерживать ее ногой, дожидаясь окончания беседы Данила. Мне не хотелось показаться грубиянкой, но на работу опаздывать хотелось ещё меньше. Когда Данил полностью отвернулся к мужчине, с которым разговаривал, я бросилась внутрь и побежала вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Оказавшись в квартире, пулей начала раздеваться, сбрасывая шлепанцы на ходу, прежде чем скинуть рубашку. Джинсовые шорты пролетели по комнате, когда я бросилась в ванную. Большую часть времени по дороге на работу я жалела, что там не было формы, и сегодняшний день не стал исключением. К счастью, в фонде поощрялся небрежный вид.
Я думала, что к моменту, когда спущусь вниз, Данил исчезнет, но я застыла на месте, заметив его у двери.
Он снова встретился со мной взглядом, когда я подошла ближе. Данил позволил глазам медленно скользнуть по мне, отчего по коже побежали мурашки. Мне было трудно открыть стеклянную дверь, потому что тогда между нами не будет никакого барьера. С каждым разом возрастает соблазн узнать, есть ли что-то общее между нами.
— Ты уже решила вопрос с жильем? — поинтересовался он, когда я вышла на улицу. Вот Данил и напомнил мне о том, что нас объединяло.
— Нет, но не волнуйся. Я скоро перестану болтаться под ногами.
Он вздрогнул.
— Я не говорил, что ты мешаешься!
— Тебе и не нужно, — я перебила его, развернулась и пошла прочь. — Увидимся.
— Как ты доберешься до Чертаново? — спросил он, с легкостью меня догнав. Я остановилась, чтобы он не потащился за мной до метро.
— На поезде.
Он кивнул и огляделся по сторонам, посмотрел на мужчин в костюмах, которые все ещё торчали на тротуаре, на парней, расставлявших костяшки домино перед магазином на углу, и снова на меня.
— Завтра у меня футбольный матч в Чертаново с мальчишками. Я могу тебя подвезти.
Либо этот парень туповат, либо он просто привык добиваться своего. Второе, что было более вероятным, меня чертовски беспокоило. Наверное, каждая женщина до меня без вопросов стаскивала для него трусики. А сколько ещё будет после меня даже сложно представить.(спойлер: ни одной)
— Не надо, спасибо, — выпалила я.
— У меня есть дом, поэтому я и спросил тебя о жилье, — неожиданно заявил он. Должно быть, он заметил мое смущение, потому что быстро продолжил: — Не в смысле жить у меня дома, а в здании. Здание для тебя и остальных жильцов, куда можно переехать, если у вас появиться такое желание.
— С чего такая щедрость?
— «Берницких» предоставляет вам временное жилье.
Я прищурилась, изучая его.
— Почему компания предлагает это?
Несколько секунд он оценивал меня.
— У тебя какая-то личная неприязнь к «Бериницких»? Дело в компании или в ее владельцах?
— Владельце.
— Что ж, теперь все прояснилось, — сказал он, понизив голос и сделав ко мне шаг. Я вздохнула и отступила назад, но он все равно вторгся в мое личное пространство. — Я не они, так что перестань обращаться со мной как с врагом народа.
— Окей, — пикнула я.
— В общем, я переговорил с кое-какими людьми, и наверху посчитали, что это будет идеальным решением. Так мы реконструируем здание, и вам, ребята, будет где жить. Беспроигрышный вариант! Оставь мне свой номер телефона, чтобы я мог отправить тебе информацию. Я разошлю ее всем, кто здесь живёт. Цена будет приемлемой, сравнимой с тем, что вы платите здесь. Здание недалеко отсюда, а значит, вам не придется заново привыкать к новому району.
••••••••••••••••
Завтра глав скорее всего не будет.
••••••••••••••••