Пробуждение крови

Иногда мне казалось, что я самый обычный подросток, ничем не примечательный среди остальных сверстников. Я учился в школе, рос в неполной, но безмерно любящей семье. Внешне я был как все, но где-то глубоко внутри всегда жило ощущение, что что-то во мне не так.

В детстве это почти не волновало меня, теряясь в круговороте мальчишеских забот. Но с годами странности становились всё очевидней. Вороны... сколько я себя помню, они всегда были рядом. Чёрные, строгие, молчаливые, они следовали за мной повсюду, словно тени. Они никогда не пытались приблизиться, не говорили со мной как герои волшебных сказок. Они просто были и я всегда ощущал их присутствие. Нет, это не была детская фантазия, не игра воображения. Это была реальность, в которой я жил год за годом.

Все изменилось в одну ночь — ночь, которая разделила мою жизнь на «до» и «после». 30 декабря. Канун Нового года. Дата, которая навсегда осталась в памяти, будто выжженная раскалённым железом.

В тот вечер мне приснился сон. Сон, открывший дверь в далёкое прошлое. Сон, после которого мне не суждено было остаться прежним.

Младший сын

Слабый ветерок мягко качал ветви молодой ивы. Луна отражалась в озере, как в большом сказочном зеркале. Полнолуние разгоняло тьму, заливая всё вокруг холодным серебристым светом. Но что-то было не так. Лес замер, словно предчувствуя беду.

Продираясь сквозь колючие кусты, я вырвался на поляну. Позади осталась чернота ночной чащи. Измотанный почти до предела, я продолжал свой побег, медленно переходящий в отчаяние. Споткнувшись и на мгновение потеряв равновесие, я полетел вперёд. Падение казалось неизбежным, но рефлексы, вдолбленные долгими годами тренировок, не подвели. Умело сгруппировавшись и перекатившись по траве, я поднялся на ноги и не останавливаясь ни на миг, продолжил бежать.

На мне были мягкие охотничьи сапоги и суконные штаны для верховой езды. Добротный кожаный доспех, обитый стальными пластинами, был идеально подогнан по фигуре и практически не сковывал движений. Несмотря на его немалый вес, расстаться с таким сокровищем не было даже мысли. Пустые ножны болтались на поясе — отцовский меч, спасший мне жизнь, остался в теле убитой мной твари. Понятно, что в доспехе и с мечом на зверей не ходят — так экипируются для охоты на другую, двуногую дичь. Но по злой воле судьбы я сам стал добычей.

Я чувствовал, как меня целенаправленно гонят на север, отрезая от людских поселений. Единственное, на что я мог рассчитывать, — это быстрота моих ног.

Впереди струился ручей, а за ним... моё дыхание сбилось. Я увидел курган. Огонёк надежды вспыхнул внутри. Неужели это капище, место силы чьих-то богов? Мой долгий бег привёл меня в земли Чуди, а может, и дальше. Сколько дней продолжается это бегство? Каждую ночь они настигали меня, и всё начиналось заново.

Едва преодолев ручей, я рухнул на песчаную косу. Легенды о том, что текучая вода якобы сдерживает тьму, к сожалению, оказались всего лишь сказками. Переведя дыхание, я зачерпнул холодной воды и сделал несколько жадных глотков. Ледяная вода, обжигая горло, на мгновение спёрла дыхание. Прикоснувшись к лицу, я вновь почувствовал три кровавых пореза, оставленных когтями чудовища. Кровь запеклась, оставив грязные пятна на лице и доспехах.

Приучив себя быть начеку, я пристально всматривался в зловещий, непроглядный мрак леса. Эта новая привычка уже не раз спасала мне жизнь. И снова я увидел их вовремя: слабое движение теней в глубине чащи. С тихим стоном я вытащил нож и медленно начал карабкаться на вершину кургана.

Обречённость тяжким грузом сдавила сердце. Там, где с врагом не справился зачарованный меч, нож уже вряд ли поможет. Я сделал всё возможное, всё, чему меня учили, и даже больше. Но как бы ловко я не запутывал след, мне никак не удавалось уйти от погони. Враги странным образом всегда знали, где меня искать. Как охотничьи псы, они чётко шли по моему следу.

Разум твердил бежать, пытаться ускользнуть от погони, но внутренний голос, измученный страхом, предательски шептал остаться. Я чувствовал, что уже на пределе: ещё немного — и они схватят меня живьём. Мысль о том, что они уже давно могли настигнуть меня, заставляла лишь обречённо скрипеть зубами. Тёмные играли со мной, наслаждаясь отчаянием, дразня своей ужасающей силой.

Поднявшись на вершину кургана, я сразу заметил каменный столб, покрытый едва различимыми рунами. И да, я был здесь не один. На вершине рунного камня неподвижно сидел ворон. Его кроваво-красный, немигающий глаз прожигал меня, словно пытаясь заглянуть в самую душу.

Остановившись, я низко поклонился и прошептал слова приветствия:

— Кровь моя, душа и тело, предков договор блюдя, я приветствую тебя.

Ответа не последовало, но его громадная тень едва заметно качнулась. Проход был открыт.

Я не надеялся на защиту чужого божества, но и выбора у меня уже не было. Подойдя ближе, я рассмотрел узоры в основании камня. Некоторые из них казались мне знакомыми всколыхнув далёкие воспоминания. Внезапная догадка озарила меня, словно искра. Знание открылось само собой, будто давно забытая истина.

Опустившись на колени у подножья монумента, я шептал слова на давно забытом языке, словно по волшебству всплывающих в моём сознании. Касаясь высеченных в камне рун, я чувствовал, как каждая из них обжигала меня, выжигая частицу жизненной силы. И всё же с каждой вспыхнувшей руной я понимал: надежда всё ещё есть. Пробуждаясь от векового сна, руны вспыхивали одна за другой, пока последняя не засияла ярко-голубым светом.

С каждым ударом сердца шёпот из глубины сознания становился всё навязчивей, в конце концов сложившись в сложное заклинание. Вдохновлённый успехом, я громко произнес слова призыва. Думать о странности происходящего было некогда — смерть уже дышала в спину, неумолимо приближаясь.

От края леса отделились четыре тени и устремились ко мне, словно меч, занесённый для рокового удара. Мне уже не требовалось зрение — я чувствовал их стремительное приближение. Всё, что волновало меня теперь, — успеть завершить начатое.

Я рассёк ладонь и опустил кровоточащую руку в центр светящейся руны. Кровь оросила камень, скрепляя древний ритуал своей силой. Я поставил на кон свою жизнь и пути назад уже не было.

Неужели свершилось? Легенды, в которые давно никто не верил, оказались правдой. Лег* откликнулся на зов крови — впервые за столетия! Магия, считавшаяся исчезнувшей, вновь пробудилась. Все знали, что старые заклятия слабеют год за годом, а духи стихий уже давно смолкли. Но теперь, в час отчаяния, первородный услышал мой зов.

Какая горькая ирония — пробудить силу, оставшись последним. Я больше не чувствовал нитей, связывающих меня с семьёй. Отец оказался прав: враги победили. Перед глазами мелькали обрывки прошлого, и гнусный комок горечи и бессильной злобы подкатывал к горлу, мешая думать.

Несколько дней до этого

Отец выдернул меч из тела твари, порождённой тёмной магией, и подошёл ко мне.

— Сын, ты должен уйти. Ты обязан выжить и спаси тех, кто ещё может быть жив.

— Но, отец...

— Не вздумай перечить! — его голос прозвучал твёрдо, почти яростно. — Ты что, не понимаешь? Всё кончено. Мы проиграли!

Я покорно кивнул, чувствуя горечь и отчаяние, которые он так тщательно скрывал всё это время.

— Наш род не должен угаснуть, — сказал он, положив ладонь мне на плечо. — Никогда не забывай, кто мы.

Он протянул мне фамильный клинок, вложив рукоять в руки.

— Теперь он твой. Этот меч он... — отец на мгновение замер, словно собираясь сказать что-то ещё, но промолчал. В его взгляде я впервые увидел тень нерешительности.

— Отец?

— Прости меня, — произнёс он, печально кивнув на прощание, и отвернулся, исчезая во тьме леса.

Сжимая тёплую рукоять меча, я смотрел ему вслед, пока его силуэт не растворился в ночи. Отец знал, что впереди его ждала последняя битва. Он был готов пожертвовать собой, чтобы дать своему младшему сыну шанс на спасение.

———

Тем временем, на противоположном берегу ручья показалось существо. Оно медленно подошло к кромке воды, растянув пасть в хищном оскале. Прыжок — и оно легко перескочило ручей, затем одним движением, запрыгнуло на край кургана, демонстрируя свою монструозную силу.

— Неужели ты и вправду надеялся сбежать? — прошипело оно.

В лунном свете глаза перевёртыша пылали словно раскалённые угли. Подняв свою четырёхпалую лапу с внушительного вида когтями, существо, когда-то бывшее человеком, высунуло длинный чёрный язык, обнажив острые звериные зубы. Его чудовищно изменённая пасть могла бы внушить зависть любому хищнику. Тварь облизала когти и ухмыльнулась, злобно блестя глазами. Я почувствовал, как спина покрывается холодной испариной.

— Тебе уже не скрыться, — хриплый шёпот тёмного был пропитан злорадной усмешкой. — Ты ведь знаешь, почему?

Я тяжело сглотнул, борясь с волной накатывающего страха. Знал. Знал с самого начала, хоть и пытался обмануть самого себя. Его когти оставили на моём лице метку, а вместе с ней — незримую связь, позволяющую ему чуять меня, словно голодный зверь чует тёплую кровь.

— Повелитель приказал привести тебя живым, но он не говорил, что ты должен быть целым — он медленно провёл длинным когтем по рунному камню. — Думаю, мы можем ещё немного поиграть с тобой.

Страх сковал меня, сжимаясь в груди холодными тисками.

— Ты будешь жить. Как червь, ползая у ног господина, умоляя о пощаде. Как те жалкие куски мяса, которых вы так отчаянно защищали. Твой отец, этот глупец, стоявший во главе рода, подписал вам смертный приговор, — шипел тёмный, кружась вокруг меня. — Ваш род мог бы стоять рядом с троном Повелителя, но вы выбрали смерть. Даже не верится, что покончить с вами было так просто.

Существо замолчало, словно задумавшись, а затем продолжило:

— И, кстати, в живых остался кто-то ещё. Как же её зовут? — змей с наслаждением тянул паузу, играя свой гнусный спектакль. — Ах да... вспомнил! Ефанда, твоя маленькая сестра. Возрадуйся, в следующее полнолуние её кровь прольётся во славу истинной цели.

Слова змея пронзали моё сердце, разрывая его на части. Лица родных смотрели на меня из пустоты, грустно улыбаясь.

— Я чувствую, ты смог пробудить первородного духа, но что дальше? Твои жалкие попытки использовать магию ничтожны. Хотя, давай, покажи, на что ты способен, — тварь говорила с явным наслаждением, упиваясь своей властью.

Как бы мне не хотелось навсегда заткнуть поганую пасть перевёртыша, он был прав. Лег откликнулся и был рядом, но что теперь? Неужели, это конец?

Внезапно я ощутил чьё-то присутствие. Чужая воля, будто раскалённая игла, пронзила мое сознание, ослепив алой вспышкой.

«Не забывай, кто мы», — раздался голос, словно эхо из прошлого.

— Помню, отец, — прошептал я, узнавая до боли знакомый голос.

Осколки детских воспоминаний вспыхнули в сознании, озаряя меня неожиданной догадкой. Едва осознав её, я подчинился древнему, почти забытому инстинкту. Мой дух отделился от тела, и скользя сквозь воздушную пустоту, застыл над моей сгорбленной фигурой. Когда-то я верил, что этот дар достался мне случайно. Тогда он спас мою жизнь. А сегодня стал ключом к ритуалу, от которого зависело всё.

Сомнения, словно змеи, заползали в душу. Я чувствовал, что за всём этом скрывается нечто большее, что-то важное, но времени искать ответы уже не было.

Сквозь руну в мое тело вливалось нечто. Оно напоминало сверкающий, плотный туман, который медленно заполнял меня изнутри, словно сосуд. Зачарованный, я смотрел на это зрелище, не в силах отвести взгляд.

Как вдруг меня накрыл новый всплеск — резкий, навязчивый импульс чужой, незримой силы захлестнул меня. Шёпот... чуждый, словно эхо из пустоты, постепенно обретал смысл. Это были не слова. Мыслеформы. Предупреждение.

«Вернись. Нить, что соединяет твой дух с телом, истончается. Оборвётся — и пути назад уже не будет».

Эти образы, холодные и беспощадные, словно металл, заставили меня замереть. Осознание резануло, точно лезвие. Я стремительно нырнул обратно.

Боль поглотила меня. Я не мог даже представить, что она способна быть столь невыносимой. Каждая клетка моего тела плавилась в огне, распадалась на части и вновь сливалась воедино. Я растворялся в этом хаосе, становясь частью бушующей стихии. Внутри меня разгоралось нечто дикое, необузданное, безумное.

Я вдруг осознал, что эти изменения необратимы: кровь и дух Ариев* сливалась с чуждой сущностью Лега. Наши сознания сцепились, точно звери в яростной схватке. И мой разум, с трудом, одержал верх. Я подавил волю этого полуразумного духа, подчинив его примитивное сознание.

И всё это случилось в одно-единственное мгновение — мгновение, что длилось вечность.

— Ты стремишься подчинить стихию, маленький альв*? Тебе не хватит ни силы, ни опыта, — начал говорить змей, но внезапно ощутил нечто странное, чего никогда прежде не случалось.

Его связь с жертвой, обретённая через кровь, резко оборвалась. Это могло означать только одно — жертва мертва. Но вот он, сидит перед ним, корчась в муках, но всё ещё жив. Его рот замер в нечеловеческом крике, а волны боли расходились вокруг, захлёстывая змея. Он тонул в этой сладкой агонии, исходящей от молодого альва.

Трое перевёртышей, подкрадывавшихся сзади, пока их вожак забавлялся с жертвой, мгновенно почувствовали неладное и одновременно бросились вперёд.

———

Время вокруг меня застыло, тягучее, словно смола. Я слышал каждый вздох ветра, чувствовал запах горячей крови оставленной на рунном камне. Вожак тёмных прыгнул последним и в зеркале его чёрных зрачков я вдруг увидел себя — стоящего напротив.

Мои мышцы напряглись, тело выпрямилось, будто неведомая сила изнутри резко потянула вверх. В моих глазах пылал яростный свет стихии. Трое тёмных, бросившихся в хищном прыжке, не успели даже приблизиться — их тела разлетелись на части, извиваясь в предсмертной агонии и медленно опадая, словно осенние листья. Всё это происходило рядом со мной — или, вернее, с тем, во что я стремительно превращался.

Из-за моей спины вырвались два сверкающих отростка, гибких и живых, извиваясь в воздухе и ослепительно мерцая. Вожак увидел их уже в полёте, но изменить ничего не мог. Сверкающие клинки пронзили его насквозь, и он беззвучно дёрнулся, словно тряпичная кукла.

Мои новые конечности жили собственной жизнью, но при этом повиновались моей воле. Мерзкую тварь медленно подтягивало ко мне, и змей, парализованный, смотрел на меня круглыми от ужаса глазами. Я протянул руку к его горлу и сжал до хруста, подтягивая ещё ближе.

— Я не подчиняю стихию. Я и есть стихия, — громовым раскатом разнеслось вокруг. Это было последнее, что услышал змей, прежде чем его тело обуглилось и превратилось в пепел.

———

Усмирив бушующую внутри стихию, я обернулся к рунному камню. На его вершине всё так же неподвижно сидел ворон, пристально наблюдая за мной своим кроваво-красным, немигающим глазом.

— Спасибо. Я не забуду твоей помощи, — произнёс я, внезапно осознав, кто направлял меня в этом перерождении. — Я не знаю твоего имени, но если тебе под силу сохранить мой род и не дать ему угаснуть, клянусь: вся сила пролитой крови наших врагов, отныне и во веки веков, будет твоей и в твою честь, — громко произнёс я, обращаясь к ворону.

Сорвав с ворота серебряную фибулу, я швырнул её к подножью рунного камня. Ворон долго смотрел на меня, будто обдумывая моё предложение, а затем пронзительно закричал. Его крик эхом прокатился над кронами притихшего леса.

— Каррррр! — раздалось вокруг, и я почувствовал, как неведомая сила скрепила наш договор.

———

С резким толчком я проснулся. В груди полыхала жгучая боль, словно что-то прижгло мою кожу. Я инстинктивно потянулся к этому месту, но тут же отдёрнул руку: на груди проступал странный рисунок, раскалённый, словно древесные угли. Охваченный паникой, я вскочил с кровати и бросился в ванную. В тот момент я даже не осознал, что вижу в темноте так же ясно, как днём.

Подойдя к зеркалу, я застыл, вздрогнув от неожиданности. Мои глаза... В них больше не было ничего человеческого. Из отражения на меня смотрели чужие глаза: чёрный зрачок на фоне оранжевой роговицы. Теперь многое из сна становилось понятным — почему видение в темноте казалось таким естественным, словно так и должно быть. И волосы, некогда тёмно-русые, теперь отливали серебром, словно вмиг стали седыми.

— Что происходит? — прошептал я, с ужасом всматриваясь в своё отражение. Но где-то внутри я уже знал ответ. Это был не просто сон. Это было воспоминание. Чьё-то древнее, чуждое воспоминание, пробудившее во мне силу, которая до этого момента спала где-то глубоко внутри. Всё, что я пережил там, было настолько реальным, что я до сих пор ощущал отголоски той боли. А в груди поселилось странное тепло, природу которого я не понимал.

«Что теперь? Сверхспособности? Волшебство?» — подумал я, с трудом пытаясь осмыслить происходящее. Однако одно умение уже точно проявилось: я видел в темноте, как никогда раньше.

«Главное, чтобы меня теперь не заперли в какой-нибудь лаборатории для опытов», — печально усмехнулся я, мысленно представляя вполне возможные последствия.

Боль постепенно утихала, оставив на коже странный знак, похожий на отпечаток лапы... до боли знакомой птицы. Сполоснув лицо холодной водой, я собрался выйти из ванной, но вдруг почувствовал на себе чей-то холодный, пронзительный взгляд. Обернувшись к зеркалу, я замер в оцепенении. В отражении на меня смотрело лицо, испещрённое глубокими старческими морщинами и живым, пронзительным взглядом раскосых глаз. Это длилось всего мгновение, но забыть его теперь едва ли получится. Ледяные мурашки пробежали по моей спине.

«Неужели я схожу с ума?» — мелькнула паническая мысль, но в зеркале снова было только моё собственное отражение.

Вернувшись в свою комнату, я пытался осмыслить произошедшее. Не знаю почему, но ноги сами привели меня к окну.

«По крайней мере, одно осталось неизменным», — уныло подумал я, одёрнув штору и встретив взгляд чёрной птицы, сидящей на дереве. Она пристально смотрела на меня, а вокруг клубились туманные облака, отливающие странным багровым светом.

Тогда я мог только догадываться, что пробуждение моей метки было не случайным. Но это знание пришло позже. А вскоре мне предстояло узнать, какой ценой обернулось пробуждение древней силы.

Лег* — дух стихии, бесплотная сущность, не подвластная времени и материальному миру. Его сила проистекает из гармонии природы.
Арий* — носитель «старшей крови», наследник древних родов, связанных с первозданной магией.
Альв* — раса, к которой относили «первых людей», тех, кто вершил историю мира до появления современных народов. Их мудрость и сила стали основой многих мифов.