I'm sorry...

Следующий день. Как странно было видеть мисс Кислоу. Казалось бы, мы не виделись целую вечность!

— Ох, моя дорогая, вот ты где! — воскликнула женщина, подходя ко мне и готовясь заключить в объятия, но подойдя ближе, остановилась. — Что это ещё за наряд?

Я опустила глаза на себя. На мне была старая блузка на выпуск в сиреневых полутонах, потёртые в коленях джинсы, и старые, ещё школьные балетки, которые мне были ещё в пору.

— Ох, дорогуша! Вы не можете выйти в свет в таком виде! Мадам Мари, пройдёмте в гримёрку. Благо до начала есть время...

Миг, и вот, мисс Кислоу завела меня в какое то небольшое помещение, усадила перед зеркалом, и велела везажистке сделать из меня «розу, а не не распустившийся тюльпан». Я была с этой дамой слишком хорошо знакома, чтобы не доверять, так что, поддавшись рукам мастера, просто восседала на своём «троне».

Прошло не меньше полу-часа, как меня со спартанской готовностью развернули к зеркалу. Могу смело сказать, что у мастера просто золотые руки! Исчезли мои мешки под глазами, скулы были подчеркнуты, губы стали матового, полу телесного оттенка, брови стали гуще, а главное ресницы чернее. Этот лёгкий макияж, великолепно подчеркивал мой тусклый блеск в глазах, и чёртовски подходил к моему платью, которое успела где то откапать мисс Кислоу. Длинное, с небольшим шлейфом, глубоким вырезом, открывающим грудь, на тонких брительках, всё в матовых оттенках бежевого, а главное, почти сливающиеся с моей кожей. Высокий каблук, таких же каки платье оттенках, с лаковым блеском. Мои тёмные волосы, были аккуратно убраны в пучёк на затылке. И главный аксессуар — старое, золотое ожерелье, которое красовалось на моей тонкой шее.

— Мадам Кислоу, это было излишне, — сказала я, поглаживая украшение, и внимательно смотря на своё отражение.

— Это ожерелье не принадлежит нам. Его принёс один молодой человек.

— Да? И кто же?

— Он просил не раскрывать своей личности, — ответила мисс Кислоу.

— Ах так... — я потянулась снять украшение, и, вскоре, вручила его обратно в руки мисс Кислоу.

— Маринетт, но почему же вы отказываетесь? — удивлённо спросила она.

— Я просто... Я... Я не могу вам сказать. Просто примите его назад. Пожалуйста.

Мадам Кислоу переводила взгляд то на золото, то на меня. Я слегка улыбнулась, и повернулась к выходу, быстро удаляесь, и вытерая скупую слезу, что скатилась по моей щеке.

...

— Господи! Маринетт! Где подевалась эта неуклюжая девочка, которая обажала розовый цвет? — востаргалась Алья, прикрывая рот. Я даже начала немного смущаться. Все взгляды были устремлены на меня. Каждый, даже замужний, мужчина смотрел на меня. За эти пару часов я раз десять меняла недопитые бокалы. Я даже перестала шататься на высоких каблуках.

Было так непривычно видеть Алью настолько... Статной. Даже её изумрудное платье было настолько совершенным, что она походила на светскую львицу.

— Я тоже рада тебя видеть! А где же Нино?

— Мистер Харрисон сегодня работает без продыху. Вот только интересно, с кем?

— Алья, не ревнуй ты так. Будешь себя накручивать...

— Почему это я сразу накручиваю? Я бы тебе рассказала, что я нахожу... Он даже... У меня совсем другое воспитание, чтобы говорить о таком...

Тут же, Алья замерла. Я удивлённо смотрела на неё. Потом, почувствовала чьи то руки на своей талии. Но вскоре они исчезли. Передо мной теперь стоял Агрест младший, и мило улыбался. Затем, схватил мою руку, как это обычно делал Кот, и нежно коснулся её губами. Я не выразила никакого удивления, оставляя невозмутимость королевы.

— Мистер Агрест, — поприветствовала его я.

— Рад видеть вас сегодня настолько прекрасной, — ответил он. У Альи, кажется, отвалилась челюсть.

Взгляд Адриана пал на мою подругу. Он так же мило улыбнулся и ей.

— Адриан! Не думала тебя увидеть вновь! — воскликнула она, подавая ему руку для поцелуя. Он проделал тот же жест и с ней, но более быстро, не то что со мной. — О-о-о... Вижу, эти губы запомнят в этот вечер много рук!

— Может, в этом ты и права, но мои губы будут всегда тянуться к только одной руке... — и он обернулся, взглянув на меня. В глазах веднелась грусть, и такая нежность, как будто жалость. — Ну, тогда, дамы, я пошёл. Пожелайте мне удачи!

— Угу, — в один голос сказали мы.

— Что ж с тобой, Мари? У тебя случайно не жар? — спросила подруга, прекладывая свою руку мне на лоб. — Это же Адриан. Агрест. Ты хоть понимаешь, что с тобой? Он поцеловал твою руку.

— И твою тоже, — перебила я.

— Он сказал, что хочет тебя поцеловать!

— Кто знает этих Агрестов, может это он тебя подталкивает на измену? М?

— Да заткнись ты! — с улыбкой рявкнула рыжая. — Мы только друзья. А вот ты...

— Послушай, я уже давно не та девочка, которая боялась этого парня как огня. Мы взрослые люди, и пора понять, кто нам нужен, а кто нет.

— Да? И кто же вам, Маринетт, нужен? М?

— Пока что, никто... Это слишком трудно объяснить, и ты не можешь это... Знать...

— Ладно. В конце концов, это твоя жизнь, и я не буду в неё вмешиваться. Но смотри, ты красивая девушка, и через год другой, это может уйти. Я не хочу видеть слёзы на твоих щеках...

— И не увидешь! — обещала я.

— Мисс Мари, — послышалось за моей спиной, — Показ начинается.

Показ начинается...