Глава 11
В коридоре слышались шаги: одни совсем неуверенные, а другие - твердые и размеренные. В спальню вошел Джозеф, поддерживая Эрин. Она была одета в темные свободные штаны, а большой живот обтягивал теплый свитер.
Я, до этого сидевший в кресле, сразу же поднялся, увидев нежную улыбку девушки и ее протянутые ко мне руки. Не смотря ни на что, она была прекрасна, хоть и слаба. Я молниеносно оказался около нее, подхватил под руки и поцеловал в лоб. Девушка погладила меня по плечу и уткнулась носом в грудь.
Я перенес нас в теплую кровать, под одеяло и помог поудобнее расположиться Эрин. Девушка положила голову на мою грудь, сжала в руках мои ладони и облегченно вздохнула. А мне было спокойно и радостно держать ее в своих объятьях. Тепло разливалось внутри меня, и я хотел отдать его до последней капли своей любимой.
Джозеф улыбнулся, глядя на нас и вышел из комнаты, притворив дверь, дабы не мешать нам.
Мы несколько минут молчали, наслаждаясь обществом друг друга, пока я не спросил:
— Эрин, как твоя татуировка?
Девушка испустила тяжелый вздох, немного отстранилась от меня и подняла рукав. Уже больше половины рисунка исчезло, и это расстраивало и заставляло отчаиваться.
— Лиам, — послышался слабый голос девушки. Я с заботой посмотрел на нее, пригладил ее непослушные волосы и попробовал улыбнуться, не взирая ни на что.
— Может, и мое предание не верно? Вдруг, у нас все-таки получится что-то изменить? Это же уже противоречит всем правилам, наши состояния. Я люблю тебя, — к концу, ее голос задрожал.
Я попытался состроить улыбку, но она получилась слишком горькой. Моя рука нашла ее теплую ладошку и легонько сжала. Конечно, солнышко, и я тебя люблю, но нас уже ничего не спасет.
В последнюю неделю я начал ощущать эту злость. Она начала накатывать волнами, будто хотела сожрать меня по частям. Я уж было сопротивлялся, но это было выше моих сил. В такие моменты, я запирался в подвале и крушил все, что попадалось мне на глаза. И это было именно то чувство, про которое говорила Эрин. Я начинал меняться.
Я прижал любимую по крепче к себе и закрыл глаза. В моей груди гулко отдавался стук ее сердца, и мне становилось все грустнее. Наверное, это и была наша последняя встреча. Я хотел все сделать быстро, чтобы Эрин не догадалась. Она не хотела моей смерти, отговаривала меня, потому что поверила в нашу любовь. И я соглашался с ней, хотя знал, что не доживу до рождения своего ребенка.
***
И в эту ночь сверкала гроза. На поместье обрушился ливень. Погода будто чувствовала, что должно произойти что-то ужасное. Я не спал, ворочался с боку на бок, а Эрин мирно посапывала на своей стороне кровати.
Невиданная злость опять вселилась в сердце, и я еле удержался, чтобы не выплеснуть её на беременную Эрин. Мое время подходило. Я сжал кулаки, в последний раз поцеловал девушку и прижался к ее лицу. Обещаю, что никогда не забуду твой запах, твою любовь, твои карие, глубокие глаза.
Я встал с кровати, поплелся по коридору и остановился около двери в спальню Джозефа. Я не стал стучать, а сразу же переместился к его кровати.
Мужчина спал. Его дыхание было совсем чистым и спокойным.
— Эй, Джозеф! — позвал его я, и в ответ услышал его слабое бормотание.
— Джозеф! — крикнул я, когда вышел из себя. Да, эта злость дает о себе знать.
Слуга вскочил с кровати, взглянул на меня широко открытыми глазами и тяжело выдохнул:
— Чего Вам, мистер Пейн?
— Ты должен помочь мне, Джозеф...
***
— Зачем Вы написали все это? — прислуга вглядывался в листочек, на котором были написаны мои посмертные пожелание: назначить Джозефа главным в этом доме, а Эрин отдать все мои сбережения и все, что у меня было.
— Так надо, Джозеф, — грустно улыбнулся я и застегнул куртку. Здесь, на обрыве, сурово выл ветер и сдувал зонт Джозефа. Прислуга трясся от холода, от пронизывающего ветра. Гроза все еще еще громыхала, но уже далеко отсюда.
— Что Вы хотите сделать? — глаза прислуги округлились, когда он увидел в моих руках книгу амидры и клинок.
— Уходи отсюда, Джозеф.
— Нет, я не оставлю Вас!
— Уходи! — прикрикнул я, да так громко, что деревья закачались, и с них начали падать листья. Слуга вздрогнул, но все еще смотрел на меня преданными глазами. Черт... я не думал, что это будет настолько мучительно.
— Передай Эрин, что я люблю ее и всегда буду любить.
— Что Вы?.. — не успел закончить Джозеф, потому что я перенес его в особняк.
Из моих уст вырвался тяжелый вздох, который дался мне так мучительно. Я совсем не хотел умирать. Я хотел прожить оставшиеся тридцать лет с Эрин, воспитывая нашего ребенка, но это было невозможно и от этого сердце рвалось на кусочки.
Я должен убить себя, чтобы не причинить вред окружающим. Мне не важны мои чувства, главное, чтобы Эрин оставалась в безопасности, а причинить ей боль мог только я.
Моя рука с клинком плавно опустилась к груди, где билось сердце и застыла. Из губ выходил пар и тяжелые, частые вдохи. Я закрыл глаза, чтобы попытаться успокоиться, и, прошептав заклинание, вонзил острый клинок в грудь.
Я повалился на мокрую холодную землю, скривившись от боли. Яд, который я своровал у Эрин, с каждым мгновением разливался по моему телу и заставлял скрежетать зубы от невероятной боли. Я плакал, шептал ее имя, и точно знал, что умру достойно, ради любимой.