Забвение

   На улице вновь дождь. Для осени это, конечно, не удивительно, однако сейчас Антон подумал, что погода как-то слишком плаксива в последнее время. Осень пора мрачная. Для кого-то, например для Антона, даже мрачнее «мёртвой» зимы. Да, зимой природа спит, окутанная холодом, но, как правило, зимой столько света, что и мыслей о чём-то мрачном практически не виднеется.

   Осень — пора медленной смерти и одиночества, которое нарушится только по приходу холодной зимы.

   С такими мыслями Антон добрался до указанного на листе бумаги адреса. Четырёхэтажное здание больницы. На вид не самое симпатичное, однако, сейчас совсем нет времени на эстетические проблемы этого строения.

   — Здравствуйте, к вам сегодня поступил Барсов Руслан Алексеевич? — прочистив горло, спросил Антон у полноватой женщины на стойке.

   — Да. Вы кем ему приходитесь? — копаясь в документах, спросила она.

   — Брат.

   — Документы предъявите, — поднимает тяжёлые усталые глаза женщина.

   — Вот, — кладёт на стойку паспорт.

   — Палата сорок. Второй этаж. Бахилы не забудьте. — спустя секунду произнесла медсестра, затем теряя и минимальный интерес к посетителю. Антон, выполнив условия, вбежал на второй этаж, и вдруг застывает перед белой дверью с коричневой табличкой «Палата №40». По ту сторону тишина, по коридору снуют пациенты и врачи.

   Скрип пластиковой двери. Антон ищет взглядом брата и, когда, наконец, видит, ужасается. Бледное тело лежит на укрытой белыми простынями кровати. В палате, что не удивительно, лежали и другие люди, но сейчас Барсову было как-то плевать. Слишком уж эмоции завладели им.

   — Руслан... — выдохнул парень и в несколько шагов достиг кровати, подле которой сел на колени. Серые, полные осенней тоски, глаза не отрываются от созерцания младшего брата.

   — Эй, ты кто такой вообще?! — недовольный возглас где-то недалеко, но Антон предпочёл проигнорировать незнакомца. Парень вдруг заметил забинтованные ладони, а нос у Руслана теперь был сине-фиолетовым.

   Кто же сотворил такое тобой...?

   Антон просидел так будто несколько часов. Вокруг, словно, всё исчезло. Никого нет словно. Ни шума, ни движения. Мир вокруг замер и Барсов не желает всё прекращать. И не прекратил бы сидеть так, если бы не зазвонил телефон. Мерзкий сейчас звонок ударил по ушам нарушив, казалось бы, вакуумную тишину.

   — Я зайду завтра, — шепчет Антон и уходит, чувствуя, словно оставляет что-то. Вроде как... часть себя. Мерзкое чувство.

   Мать. Антон любил её больше жизни. Так же как и Руслана и самое отвратительное, что он мог бы делать — это лгать ей. Но Барсов не может. Он не может сказать ей правду. И, кажется, что никогда не сможет. Надо же, как сильно может измениться жизнь. Ранее Антон бы ни за что не умолчал подобное от матери, но если бы это касалось его одного. Он считал, что родители примут их любыми, но разочарование в глазах матери... он не готов стерпеть этого. Антон просто не сможет. Он просто сойдёт с ума.

   — Да, — приняв звонок, проговорил Антон.

   — Антош... Всё в порядке? Вы пропали совсем, а Ян сказал мне, что очень занят и тебя уже давным-давно не видел...

   — Всё в порядке. Я работаю. Руслан учится. — словно заученную скороговорку, говорит Антон.

   — Я понимаю, но у нас тут небольшие проблемы...

   — Что случилось?

   — Сосед снизу снёс стену. Хотел расширить помещение, но не просчитал уйму моментов. Почему у нас и у него обрушилось пол квартиры, а вместе с этим ещё и верхние этажи.

   — Вы в порядке?

   — Мы да, но нам бы не помешала тут помощь...

   — Я эм... Я приеду, наверное... Постараюсь побыстрее, но не могу обещать, что на этой неделе.

   — Спасибо, Антош... Прости, что так отвлекаю.

   — Ничего страшного, ситуация вынуждает.

   — Спасибо. Как ты там? Работа — это понятно, но как здоровье?

   — Всё в порядке, не волнуйся. Прости, я спешу, будьте осторожны, ладно?

   — Конечно, — соглашается она, и Антон сбрасывает, выдыхая.

***

   Следующий день наступает совсем незаметно. Антон словно в бреду лежал на кровати, не сомкнув глаз. Укол вины коснулся его сердца. Не уследил, не помог, не справился. Ничтожное существо, не так ли?

   И правда, он отвратителен. Божился перед родителями, что Руслан в надёжных руках, что старший справится, поможет и убережёт от каких-либо невзгод, но вот только... Он солгал. Да, не специально, да он не мог знать и всё такое, однако это не отменяет того факта, что Антон оступился. И не известно, сможет ли забраться обратно. Всё это выглядит до ужаса безнадёжно и, от части, грустно. Хотя, грусти Антон не ощущал. Лишь отчаяние, от которого хочется рвать волосы на голове, кусать локти и бить стены.

   Пробовал ли Барсов запивать своё отчаяние алкоголем? Нет.

   Хотел ли? Не то чтобы. Очень уж плохая репутация у таких способов «расслабления». Однако иной раз Антон задумывался о том, что бы было, начни топить он свои неудачи в стакане спиртного и из раза в раз все сценарии в его голове сводились к неминуемому прозябанию в грязной подворотне на окраине города.

   М-да, оптимизм Антон, видно, оставил в родном городе.

   Горький кофе, без грамма сахара или сливок. Не то чтобы Барсов его любил, просто такой режим сна вынуждает пить только его. Порой, даже больше чем воды. По приходу домой после больницы, первое что начал делать Антон, это оттирать пол на кухне. Крови там было не много, однако чтобы оттереть даже это маленькое количество, потребовалось достаточно много времени. Где-то часа с полтора. Да и сковорода так же была испачкана, так что после приезда он потерял свои унылые мысли за уборкой. Но вскоре после они вернулись и с новой силой окунули Антона в ад его мыслей.

   Сегодня, он, разумеется, вновь собрался навестить Руслана. Парень как раз должен был очнуться. Как бы Антон не старался, но отогнать назойливый голос в голове, твердящий о разумности обсуждения проблем с братом он так и не смог.

   Так продолжаться не может. Всё и так зашло слишком далеко. Вся эта история такими темпами завершиться для них гробом.

***

   Часы посещения начались только что, а Антон уже стоит под дверью палаты. Не то чтобы он не мог попросить Руслана к нему выйти, просто сейчас как-то особенно не хотелось как-либо напрягать и так изношенный организм юноши.

   Барсов заходит в помещение и тут же видит облокотившегося об изголовье кровати Руслана. Он, кажется, совсем не заинтересован в ком-либо в этой палате, да и ряды пациентов здесь заметно поредели. Наверное, отошли куда-то или выписались. Да и неважно это совсем.

   Братские глаза тут же уставились на него, как только их обладатель услышал звук открывающейся двери, и тут же замерли. Глаза широко раскрыты, а тощие кулаки сжимают больничный пододеяльник. Антон чувствует себя немного не неудобно, отчего робкая полуулыбка расцвела на его лице.

   — Привет, — как-то слишком бодро здоровается Антон, как бы невзначай вспоминая похожий момент в одном из просмотренных им сериалов, коих он пересмотрел не так уж и много, но достаточно. Барсов в пару широких шага достиг пастели Руслана, а затем... Замер, словно каменная статуя. Что ему сделать? Обнять? Оскорбить? Поставить ещё пару синяков на этом худощавом лице? Ну, последний пункт Антон предпочёл сразу же вычеркнуть. — Как ты? — наконец придумал, что сказать он, протащив по полу одинокий стул, затем поставил его недалеко относительно кровати брата.

   Молчание в ответ.

   — Рус? — взволновался ещё пуще прежнего Антон.

   — Что? — совсем незаинтересованно, словно и не было их разлуки.

   — Ты... — Барсов старший замолк. Говорить-то и нечего...

   Антон уходит через полчаса всё ещё ничего не сказав, кроме скупого: «пока, Рус...». Он не получил ответа. Никакого. На него смотрели, как на идиота соседи его брата, а сам Руслан даже не взглянул на него. Оскорблён ли он? Нет. Расстроен ли? Определённо.

   И надо же... Как печально. А ведь начиналось всё так хорошо. Они переехали из дома родителей, и жили спокойно не больше недели. А потом... А потом чёрт знает.

***

   Антон ушёл. Руслан ничего не сделал. Нет сказал спасибо. Правда, за что? Да он и сам не знает. За то что он не бросил, хотя... Да не нужна Руслану поддержка. Не от Антона, ни от кого другого. Зачем Рус только окликнул Софию тогда на улице. Ян явно мог бы ударить его ещё и ещё, до тех пор, пока Руслан не захлебнулся бы в своей зловонной крови. Было бы неплохо, на самом деле. Своей смертью, как был уверен Рус, он бы облегчил жизнь всем. Обиженный жизнью ребёнок, который треплет нервы всем вокруг. Он оскорбил Софию Петровну, что с таким нескрываемым энтузиазмом стремилась ему помочь. А ведь она действительно хотела. И у неё бы вышло, не будь Руслан так уверен в своей скорой смерти. Наркоманы долго не живут. Ради этого мгновения, в котором Руслан, наконец, сможет сгнить в земле, всё это и происходит. Как же отвратно, что даже в таком, казалось бы, правильном желании он так нещадно уничтожает всё, оставляя не подлежащие восстановлению руины.

   Помощь, которой он не заслужил, сыпалась на него со всех сторон, но он упорно отмахивался от неё, словно от назойливой мошкары. Из раза в раз...

   Антон приехал, хотя Руслан прекрасно видел, что с братом что-то не то. Его едва заметно пошатывало, да и, как обычно тряслись руки. Когда последний раз Руслан видел своего брата без этого тика? Кажется, когда тот сдавал экзамены. Он тогда так разнервничался, что руки едва заметно потрясывались. Тогда это было едва заметно, однако сейчас он был похож на больного, из-за того что тремор стал, слабо сказать, очень заметным. Руслан понимал в чём причина, но, раз он решил умереть, то и останавливаться поздно.

   За окном уже заметно похолодало. Не удивительно.

   «Зима близко...» — невольно вспомнил фразу из сериала Руслан, застывая, направив свой взор куда-то вдаль мира за окном...

***

   Бредя домой, Антон вдруг вспомнил о Яне. Барсов как-то совершенно забыл про своего друга, да и тот, видно тоже. Вероятно, Ян просто много работает, и отвлекать его не очень хотелось. Но без помощи, Антон вряд ли узнает виновного. Тот, кто так беспощадно избил Руслана, должен понести наказание по всей строгости закона. Антон постарается сделать всё, чтобы этот «человек» мучился так же, как и... Руслан...? Или же он сам...? Да уже и не важно.

   Антон бредёт по улице и вдруг замечает на большой одноэтажный магазинчик, покрашенный в тошнотворно-жёлтый цвет, что с приходом осени выглядит невероятно грязным. До дома совсем немного, где-то минут пять пешком. На порядком выцветшей белой вывеске, некогда красными буквами написано «Продукты». Как-то так вышло, что Антон ранее не замечал это невзрачное здание. Почему же заметил сейчас? Да, не важно.

   Слишком многое сейчас для Антона стало не важным. Слишком пусто вокруг. Вроде бы те же безлиственные деревья, люди, машины, строения, а на деле пусто, холодно и одиноко. Это одиночество стало грызть его ещё с того момента, как сбежал Руслан. А сейчас, в образовавшейся дыре вновь начала копошиться старая обида на всё вокруг. Надо же, как всё поворачивается. Барсов словно тонет в грязевом болоте. Эта грязь затапливает лёгкие, сковывает руки и ноги, не давая и шанса пошевелиться. Антон даже не барахтается, зная, что он всё равно утонет, уйдя на клейкое дно тяжёлым камнем. Видно, вслед за Русланом.

   Почему же ему совсем не печально от того, что где-то в душе у него отмирает желание жить? Верно, потому что его жизнь уже достаточно давно низвергнута в самое пекло, где даже дьявол бы подумал «как-то тут не очень».

   Почему же... Когда София столь пытливо всматривались в лицо Антона, тот не смог расспросить её о Руслане? Как он жил, и не попросил описать человека, что решил довести Руслана до такого состояния? Или же парень сам себя довёл?

   Точно... Руслан не был полным никогда, да и откровенно худым тоже. Он был среднего не особо спортивного телосложения. А теперь парень представал едва ли не живым экспонатом для изучения анатомии в каком-нибудь научном институте. Очередное осознание бьёт наотмашь по голове вновь. Руслан голодал. Он жил на улице и питался... А питался ли? Антон надеялся, что Рус не голодал слишком долго. Денег у него было не много, но должно же было хватить хотя бы на неделю... Ну, или на два дня... Боги, как же Антон сейчас напуган. Что происходило с его братом, пока он валялся в больнице... Одному дьяволу известно.

   Антон уверен, что постарается разузнать всё о произошедшем. Антон уверен, что готов помочь Руслану. Давно готов...

***

   Раннее утро. Антон спешит на работу, чтобы... А чёрт его знает. Ему запретили посещать работу, но дома сидеть он совсем не мог. Голова гудела от непрекращающегося потока мыслей, который укротить Антону пока что не под силу. Ворох мыслей. Пыльный и тёмный, холодно-мрачный, отвратительный ворох копошащихся мыслей, от которых голова кругом. Антон, кажется, не справляет. Он понимает это, однако одолеть никак не может.

   Работа, Антон уверен, он сможет забытья. Работа займёт, вытеснит этот ворох хотя бы на пару часов. Коллеги удивлёнными взглядами провожали его прямиком до рабочего места. Чистюлей Антон не был, однако и при захламлённом рабочем месте работать не мог. Взгляд цеплялся то за лишние бумаги на столе, то за неудачно упавшую ручку, которую вроде, как и убрать можно было бы. Так что стол сейчас выглядел нормально. Не чистым, ну и не захламлённым.

   Запустив свой ноутбук, Антон принялся активно изучать незаконченные коды, срок сдачи которых опасно приблизился. Да, начальник Антона совсем не ждал от него огромных успехов после черепно-мозговой, но когда написал с предложением перевести эти проекты кому-нибудь другому из их отдела, тут же получил отказ. Антон не собирался отдавать деньги, которые ему, как и всем, очень даже нужны какому-то там коллеге, и буковки из имени которого он не запомнил за последние годы.

   Сегодня вечером парень собрался вновь посетить Руслана. Да, быть может, они вновь не поговорят, однако хотя бы побыть рядом, посмотреть на брата, убедиться, что тот жив и не лишился здравомыслия — очень важно для Антона. Особенно сейчас.

   — О, Барсов Алексеич! — восклицает знакомый голос шефа, — ты чего тут? Я думал завтра придёшь...

   — Да почему же? — хмурится Антон, — работа сама себя не сделает.

   — Н-да, тут ты прав, — соглашается мужчина, — только вот смотри не перетрудись.

   — Не волнуйтесь, не перетружусь.

   — Ну, вот и славно, — прочистив горло, он продолжил: — товарищи трудоголики, сегодня слёт в два часа дня. Обсудим новые проекты и другие моменты, прошу не пропускать! Работайте!

   Он уходит так же быстро, как и пришёл. Босс был не самым плохим человеком, понимающим, но только вот, порой слишком уж дотошный. На слётах, он, как правило, любил отчитывать и хвалить, а по делу... А по делу кратко, но ёмко. Допустим, «слёт» длится три часа. Два с половиной от этого количества — раздача похвал и нотаций, а оставшиеся полчаса — что в планах, чужие проекты и, в крайнем случае, «намёки» на скорое увольнение того или иного сотрудника (таких случаев бывало всего два на памяти Антона). В общем, этот мужчина не вызывал особенно негативных эмоций.

   Подобное «разнообразие» в рабочем дне не сильно обрадовало Антона, однако выбора как такового не было. Ему лишь оставалось смиренно ждать конца рабочего дня, и надеяться, что он успеет в больницу до конца периода для посещений.