Ты Играешь Грязно

Ближе к вечеру, когда солнце уже почти скрылось за деревьями, мягкий золотистый свет ложился полосами на тёмный паркет, Лео сидел в гостиной, скрючившись на диване. Он не листал книги, не смотрел в окно, не двигался вовсе, просто сидел, сжав пальцы между коленей, и смотрел в пустоту. Пространство было тихим, будто заглохшим, как всё в этом доме за последние дни.

И вдруг звук. Он даже не сразу понял, что это не просто скрип половиц, не ветер. Повернулся.

В дверном проёме стоял Нико.

Он был в том же чёрном пальто, что и всегда, с заснеженными плечами. Волосы растрёпаны, под глазами тень усталости. Он стоял, не двигаясь, будто не верил, что Лео действительно там, перед ним. Их взгляды встретились, и застыли.

Нико выглядел так, будто вот-вот что-то скажет, но замер. А Лео встал. Молча, медленно.
Несколько шагов. Он чувствовал, как сердце колотится, не от страха. От чего-то совсем другого.

Он подошёл вплотную.

А потом без слов, без предупреждения, обнял его.

Просто обнял. Уткнулся лбом в его ключицу. Прижался, будто хотел доказать себе, что он настоящий, что вернулся.

Нико остался стоять, будто не понимал, что происходит. Его руки не сразу пошевелились. Он даже не моргнул. В глазах читалась та самая холодная отстранённость, за которой обычно скрывалось что-то куда более опасное.

Он был в абсолютном, беспомощном шоке.

Лео не двигался. Он всё ещё держал Нико, не крепко, не как будто нуждался, а как будто просто так надо. Как будто слова уже не имели никакого смысла. Только тишина и тепло чужого тела.

Нико, наконец, медленно опустил руки. Осторожно. Кисти лёгли Лео на спину, напряжённые, растерянные

— Что ты делаешь? — выдавил он.

Лео не ответил.

— Я думал, — Нико осёкся. — Ты жалеешь, что встретил меня.

Лео сжал его сильнее. Не отрываясь.

— Я не знаю, чего я хочу, — выдохнул он. — Но не видеть никого — это точно хуже.

Тишина. Нико стоял, будто не знал, как реагировать. Он мог бы оттолкнуть его. Мог бы снова уйти. Но не сделал ни того, ни другого.

— Как ты мог, — сказал Лео тихо. — Ты просто исчез.

— Я был зол, — Нико признался это, словно это слово было труднее всего выговорить. — И я не мог на тебя смотреть.

— Теперь можешь?

— Нет. — Он сделал вдох, глухой и тяжёлый.

Лео впервые чуть отстранился, посмотрел в лицо. Они были совсем близко. Нико не прятал взгляд. В нём было что-то вымотанное, дикое и почти жалкое, но без привычной жестокости.

— Я не прощаю тебя, — сказал Лео, отойдя назад.

— Я знаю.

— И не знаю, зачем я это сделал...

— ...

— Но всё равно... Не исчезай так. Больше не исчезай.

Лео посмотрел на Нико, как будто этот момент нужно было как-то осознать. Не зная, что делать с собой, с этой тишиной, что повисла между ними, он резко развернулся и направился в сторону кухни. Нико следовал за ним, не торопясь, но и не отставал. Он понимал, что на этот раз Лео не даст ему уйти.

На кухне было тихо, кроме легкого звука шагов и шума, который создавали их движения. Лео открыл один из шкафов и достал несколько кастрюль. Нико молча стоял у стола, наблюдая. Его взгляд был настороженным, и всё же он не вмешивался. Он не знал, что делать, и, пожалуй, это было для него новым состоянием — не знать, как действовать, не быть везде главным.

Лео уже достал овощи, немного помидоров, картошки, зелень. Когда он принялся нарезать, его движения стали такими привычными, почти механическими. Это было то, что могло унести его мысли куда-то далеко. Он мог бы просто забыть о происходящем, не думать о том, что сказал только что, о том, что чувствует.

Он не обращал внимания на Нико, не проверял, что тот думает о его действиях. Просто нарезал, смешивал, добавлял приправы. Он даже не заметил, как его сердце начало биться спокойнее, как руки перестали дрожать. Готовка — это был тот процесс, в котором он ощущал себя живым. В детстве он всегда помогал матери готовить — их маленькая традиция, простая, но такая важная. Она всегда стояла рядом, показывала ему, как правильно, улыбалась, и смеялась, если он ошибался. А теперь её не было. И вот он снова один, но в какой-то момент, оборачиваясь, ловил себя на мысли, что находит в этом занятии какую-то успокоенность.

Нико подошёл ближе, коснувшись плеча Лео, не зная, что сказать. Не смея прерывать его действия, но одновременно чувствуя, что это тот момент, когда стоило бы что-то добавить.

— Ты всегда так внезапно готовишь? — тихо спросил он, нащупав паузу.

Лео не сразу ответил. Просто нарезал ещё один кусок картофеля, погрузившись в свои мысли.

— Когда-то делал это с мамой, — произнёс он, не поднимая глаз. — Она учила меня.

Нико молчал, не зная, что сказать дальше, не пытаясь нарушить атмосферу. Он видел, как Лео погружается в эти простые действия, как ему это важно. И пусть Лео не заметил, но он внимательно наблюдал за процессом.

Когда всё было почти готово, и кухня наполнилась запахами, Лео наконец взглянул на Нико. Не с укором, не с холодом. Просто с усталостью и какой-то непривычной расслабленностью.

— Садись, — сказал он. — Похоже, ты тоже голоден.

Нико сел за стол, не ожидая, что Лео так легко пригласит его. Они поели молча, не спрашивая друг друга о подробностях того, что происходило за последние несколько дней, просто занимая пространство друг другом.

Лео откинулся на спинку стула, взгляд у него был усталым, но не покорённым. Нико молча встал, двигался по кухне, собирая разбросанную посуду, словно это помогало ему держать себя в руках.

— Скажи, — голос Лео звучал тихо, осторожно, — когда я смогу выйти отсюда?

Нико не спешил с ответом. Медленно поднял на него глаза, на лице не было привычной жесткости, но и улыбки тоже. Только холод.

— Я уже говорил, — сказал он ровно, словно это была неизбежность.

Лео почувствовал, как внутри всё сжалось. Он хотел возразить, спорить, но слова застряли в горле.

— Я не собираюсь убегать, — добавил он, стараясь, чтобы голос не прозвучал слишком резко. — Просто мне нужно дышать. Немного свободы.

Нико сделал шаг к нему, но не приблизился слишком близко. Глаза не отпускали Лео.

— Ты не будешь один, — ответил тихо. — Я здесь. И это не обсуждается.

Лео отвернулся, уставился в сторону, пытаясь найти в себе силы.

— Я не хочу ссориться. Но и не могу сидеть здесь, как пленник.

В его голосе мелькнула надежда, будто он пытается загладить напряжение, но внутри всё ещё горела обида.

Нико молчал, смотрел на него, и в его взгляде было что-то от смешанных чувств. Он будто что-то обдумывал.

Лео тихо вздохнул, поднялся с места и, не сказав больше ни слова, направился к лестнице. Нико не стал его останавливать.

Лео закрыл за собой дверь и, как только замок щёлкнул, медленно выдохнул. Опрокинул голову назад и посмотрел на потолок. Сердце билось как будто медленно, с отдачей в горло.

Он сел на край кровати и потянулся к тетради, спрятанной между стопкой книг. Обычная, в клетку, выданная на этой же вилле, как будто под предлогом «занимайся, не деградируй». Но теперь все страницы были заполнены не формулами, и не записями о химии. Только схемы, временные промежутки, кто когда заступает на смену. Когда один из охранников уходит, когда второй отлучается в сторону машины, возможно, покурить. Где поворачивают камеры, где есть слепые зоны.

Он всё это видел. Он всё запоминал.

Лео перевернул страницу и дописал пару новых временных рамок. Сегодня, после обеда, один из охранников вернулся на четыре минуты позже обычного. Второй вовсе вышел из поля зрения. Значит, там, за стеклянной стеной у сада, возможно, есть проход. Или хотя бы тупик, который не просматривается. Всё лучше, чем бессмысленные блуждания по коридорам.

Он вычеркнул старую запись, вариант с кухней был плохой. Слишком открыто.

Лёг на кровать. В голове снова и снова один и тот же маршрут. Сначала выждать. Потом выйти, без звука. Встать у лестницы, проверить свет. Подождать шагов. Если не будет, спуститься. Пройти мимо кухни, через стеклянную дверь. Потом сад. Если получится дойти до калитки.

Если не получится… Он этого не допустит.

Он закрыл глаза. Через день, если всё пойдёт по плану он выйдет отсюда, ему надоело играть в марионетку. Даже если придётся пробираться через кусты, босиком, в темноте. Он найдёт путь. Только бы не дать Нико понять раньше времени.

Потому что тот всё замечал.

А Лео учился быть тише. Холоднее. Умнее.
                          

Утро наступило тихо. Слишком тихо. Ни стука в дверь, ни шагов под дверью, будто всё вокруг замерло в выжидании.

Лео уже не спал. Он не спал почти всю ночь, только иногда закрывал глаза, но мысли продолжали работать, как заведённые. Сейчас он сидел на подоконнике, босыми ногами упираясь в холодный мрамор. Лёгкий утренний туман заволакивал участок перед домом, и он с равнодушием наблюдал, как охранник внизу делает круг вдоль изгороди.

В животе сосало от голода, но он не двигался. Ждал. Прислушивался.

Снизу послышались шаги. Не такие тяжёлые, как у охраны. Лёгкие, уверенные. Узнаваемые.

Лео медленно слез с подоконника, прошёлся по комнате, накинул серую толстовку. Потом ещё минуту стоял перед зеркалом, просто глядя на своё отражение.

Выдохнул.

Спустился.

Нико стоял у кофемашины, не глядя на него. Чистая белая рубашка, рукава закатаны, движения спокойные, почти сонные. В комнате пахло крепким кофе и тостами. Без слов он протянул кружку, не оборачиваясь.

Лео взял. Молча.

Они сели. Никаких слов, только звуки приборов, лёгкий скрежет стула по полу, как будто всё происходило в другом мире, в замедленном времени.

Лео ел осторожно, размеренно. Он знал, что Нико иногда наблюдает даже не глядя. Чувствовал это. Но сегодня ничего. Тот был спокоен, и даже равнодушен. Или так казалось.

Когда они доели, Нико убрал посуду молча. Лео встал и, вместо того чтобы вернуться в свою комнату, пошёл к садовой двери. Вышел босиком, но, разумеется, под наблюдением. Холодная плитка тропинки обжигала ноги, но он не остановился. Просто пошёл. Сделал круг по участку, будто проверяя всё ли на месте. Всё как всегда. Ни единой перемены. Всё под контролем.

И всё равно, что-то внутри шевелилось. Предчувствие.