Ты Играешь Грязно

Коридор был пуст. Лео вышел из класса чуть позже всех, просто не хотел спешить, не хотел идти туда, где глаза и шёпот. Он свернул в сторону выхода и чуть не врезался в кого-то.

Поднял взгляд.
Замер.

Он стоял так, будто оказался там случайно. Хотя Лео уже знал у Вальтури ничего не бывает "случайно".

- Интересно, - начал тот спокойно, опуская руки в карманы плаща, - ты выглядишь хуже, чем ожидалось.
Пауза.
- Но всё равно пришёл в школу.

Лео сделал шаг в сторону, чтобы пройти мимо.

- Не притворяйся, что не рад меня видеть, - добавил Нико, не двигаясь.

- Мне плевать, - бросил Лео и попытался пройти, но Нико чуть сместился, загородив дорогу.

- Серьёзно? - Его голос стал мягче, почти насмешливым. - А мне так не кажется. Ты дрожишь.

Лео знал, что это правда, но сжал кулаки, чтобы не показать.

- Что, не хочешь поблагодарить? - продолжил Нико, делая шаг ближе. - Я ведь держал это в секрете. Или ты думал, что это я рассказал?

- Уйди.

- Или что? - глаза Вальтури блеснули.

Он на секунду замолчал, склонив голову.
- Надеюсь, ты не позволил ему сделать то, что позволил мне?

Лео резко вдохнул. Внутри всё похолодело.

- Я убью тебя, - прошипел он, почти не слышно.

Нико усмехнулся и отошёл вбок, наконец-то давая пройти.

- Увидимся. - Он кивнул на прощание, как будто между ними ничего и не было.

И пошёл прочь.

Лео развернулся и пошёл в противоположном направлении, к выходу из школы. Сел в машину, где уже ждал личный водитель.

Машина катилась мягко, будто по маслу, но Лео не чувствует ни комфорта, ни покоя. Он сидит на заднем сиденье, уставившись в серое небо за окном, будто там можно найти ответы. Водитель молчит. Так было всегда. Ни лишних слов, ни вопросов. Только дорога и глухой рокот двигателя. Лео почти не шевелится, только пальцы периодически судорожно сжимаются в кулак на коленях.

Он чувствует себя пустым. Будто всё внутри выжгли. Слова, взгляды, этот идиотский звонкий припев всё продолжает крутиться в голове, как заевшая пленка. С каждым повтором всё больнее.

Когда машина останавливается перед домом, Лео не говорит ничего, а просто выходит, хлопает дверью, поднимается по лестнице.

В доме тихо. Как обычно. Из гостиной доносится отдалённый шум, может, телевизор, а может, мачеха снова уснула с бокалом вина. Он проходит мимо, не глядя. Поднимается в комнату, бросает рюкзак на пол и закрывает дверь. Становится посреди комнаты.

Он бы хотел разрыдаться. Или закричать. Но не может.

Вместо этого идёт на кухню.

Кухня единственное место, где он чувствует себя хоть немного... настоящим. Целым. Мама всегда говорила, что готовить, это почти как колдовать. Надо только вложить в это сердце. С тех пор он часто приходил сюда, когда не знал, куда девать себя.

Лео достаёт из холодильника яйца, масло, сыр, укроп. Решает сделать омлет. Просто, но вкусно. Он методично разбивает яйца, вливает молоко, взбивает венчиком, включает плиту. Когда масло начинает шипеть на сковороде, он замирает. Этот звук, этот запах... как будто мама снова рядом. Мягкая, добрая. Та, которая гладила его по голове, когда он не мог заснуть.

Он переворачивает омлет. Добавляет щепотку соли. Плавленый сыр начинает тянуться, как детство, к которому нет возврата. Лео сжимает губы, чтобы не выдать себя. Подавляет всё, что хочет вырваться наружу.

Он ест молча, стоя у плиты. Не потому, что спешит, просто не хочет садиться за стол.

Когда он доедает и ставит тарелку в раковину, за окном начинает темнеть.

Он возвращается в свою комнату с бутылкой воды в руках. Свет выключен, только слабый отблеск уличных фонарей проникает сквозь полупрозрачные шторы. Лео садится на кровать, опирается локтями на колени и застывает в этой позе надолго, уставившись в пол.

Мысли путаются. Обрывки лиц, фраз, прикосновений. Всё как будто происходит не с ним, будто он наблюдает это со стороны. Но тело ноет, кожа словно покрыта следами, которых никто не видит. Он хочет вычеркнуть всё. И не может.

В какой-то момент он встаёт. Достаёт коробку, в которой лежат старые фотографии. Мама. Он на пляже. Он с ободком из ромашек. Он, обнимающий щенка. Он на кухне с мамой, в муке и смехе. Он закрывает коробку резко, словно обжёгся.

Внизу хлопает входная дверь. Вернулся отец.

Лео напрягается, прислушивается. Шаги глухие, тяжёлые. Через мгновение голос мачехи, тихий, усталый. Ни ссор, ни громких сцен. Он проходит мимо двери Лео, не останавливаясь. И в этом вся суть их отношений.

Но спустя десять минут кто-то стучит. Один раз. Не настойчиво. Лео поднимает голову:

- Да?

Дверь приоткрывается. Это мачеха. Без макияжа, с бокалом в руке и слегка помятым свитером. Она смотрит на него пару секунд, будто сомневаясь, стоит ли вообще говорить.

- Всё в порядке? - наконец спрашивает.

Лео кивает. Слишком резко. Почти защитно.

- Ты мало ешь, - добавляет она после паузы. - И ты выглядишь так, будто совсем не спишь.

- Спасибо за наблюдение, - бурчит он.

Она собирается сказать что-то ещё, но передумывает. Просто кивает, закрывает дверь. Лео остаётся снова один.

Он достаёт из тумбочки наушники. Включает музыку, что-то старое, меланхоличное. Ложится на кровать, не раздеваясь, утыкается в подушку.

Мир продолжает идти своим чередом, а он будто застрял в день, который не заканчивается.

Телефон завибрировал где-то под подушкой, глухо, настойчиво, будто сердце у кого-то другого билось прямо рядом с ухом. Лео вздрогнул, сначала не понял, что происходит, потом достал телефон.

Номер скрыт.

Он уже хотел отбросить, вряд ли кто-то из нормальных людей звонит в час ночи с анонимного. Но пальцы дрогнули, и он всё же провёл по экрану, принимая звонок.

- ...

- Ты не спишь, - прозвучало сразу. Голос, который он узнал бы даже среди сотни. Хриплый, низкий, спокойный, но вкрадчивый.

Лео молчал. Внутри всё обмякло. Словно кто-то сбросил вес с его груди, но не отпустил, просто придавил по-другому.

- Я не знаю, ты слышишь меня или нет... но мне кажется, ты скучаешь.
- Пошёл ты, - выдохнул Лео с трудом.
- Это лучше, чем тишина, - усмехнулся Нико. - Я не буду лезть. Просто хотел услышать тебя.

Снова тишина. Никаких звуков на фоне, будто он в пустом помещении или машине. Никаких шумов города, музыки, голосов. Только дыхание. И пауза, в которой, казалось, можно было утонуть.

- Ты же знаешь, Лео, - продолжил он, - мы с тобой не закончили.

- Мы ничего не начинали, - отрезал Лео, но голос его дрогнул.

Нико это почувствовал. Он всегда чувствовал.

- Тогда начнём с начала.

- Ты больной, - выдохнул Лео, глядя в темноту, и отключил вызов.

Но экран продолжал светиться. В глазах мутно. Он сжал телефон, сел. Руки дрожали.

Через несколько минут такого молчания, он встал, вышел из комнаты и направился вниз по лестнице, в сторону кухни.

Клара сидела за вином, гортала журнал, явно не в настроении общаться. На ней был мягкий, слишком дорогой домашний халат, волосы ещё чуть влажные, недавно вышла из душа. Её духи с сильным жасминовым аккордом били в нос сразу, как только Лео спустился по лестнице.

Он прошёл мимо молча, открыл холодильник. Голову вело от запахов, от эмоций, от ночного разговора, от всех этих херовых дней. Но он знал, что если не приготовит себе что-то, просто завалится на пол, как подкошенный.

- О, воскрес из мёртвых? - Клара даже не подняла взгляда.

Он не ответил. Нашёл помидоры, достал яйца. У него с детства осталась странная привычка, если всё разваливается, нужно пожарить омлет. Или пасту. Или просто чистить яблоко медленно, тонкой лентой. Это осталось от мамы. Единственное, что его удерживало.

- Надо же, - пробормотала Клара с оттенком яда, - а я уже думала, ты теперь еду по трубке получаешь.

- Что ты хочешь? - спокойно бросил он, разбивая яйца в миску.

- Ничего. Просто веди себя нормально. Хоть раз. А то в школе, говорят, про тебя уже весь лицей говорит. Не позорь семью.

Он напрягся. Сердце рванулось. Но не показал. Просто вылил смесь на сковороду и стал мешать вилкой.

- Кто говорит? - тихо.

Клара посмотрела на него, прищурилась.
- Ты же знаешь, как это работает, Лео. Люди любят сплетни.

Он не обернулся. Только выключил плиту и взял тарелку.

- Тогда не слушай их, - бросил он.

- А твой отец? Он должен о чём-то знать?

Он обернулся, медленно, взгляд ледяной.
- Он должен знать, что ты приводишь чужих мужиков, когда он в отъезде?

Клара замерла. Она не ожидала.

- Ты...
- Лучше закрой рот, - тихо, но внятно. - И отстань.

Он взял тарелку и вышел. Вверх по лестнице, медленно, будто каждое движение давалось с боем. В спальне, закрыл дверь, сел на пол. Ел молча. Как будто мог съесть в себе всё, что копилось.

Утро выдалось серым. Небо над Парижем будто выцвело за ночь, и свет, пробивающийся сквозь шторы в комнате Лео, был тусклым, блеклым, как всё внутри него.

Он проснулся рано, скорее, просто открыл глаза. Сон не пришёл. Он лежал в постели, слушая, как скрипит по полу паркет наверху, мачеха в ванной. Из кухни не доносилось ни звука. Отец, наверное, снова в командировке. Или просто не счёл нужным сообщить, где он.

Лео лежал ещё несколько минут, затем медленно поднялся. Умывался долго. Вглядывался в своё отражение: тусклые глаза, синяки, которые не скроешь даже толстым шарфом. Он выглядел старше. И чужим себе. Но всё равно начал собираться.

Форму он натягивал бездумно, белая рубашка, светло-серый жилет, галстук, пиджак. Элитная школа требовала внешнего порядка, даже если внутри всё рушилось.

Он спустился на кухню, не встретив никого. Тосты подгорели, но он их ел. Без вкуса. Поставил чашку кофе, недопил. Когда вызывали машину, руки дрожали, как перед казнью.

На школьном дворе было непривычно тихо. Или это ему казалось? Как будто весь воздух плотнее. Он шагал по гравию к входу, и кто-то обернулся. Девушка из младших классов. Потом ещё кто-то. Взгляды.

Но он держал спину прямо.

Он не знал, что в сети уже гуляет обрывок видео, короткий, мутный, снятый в уборной. Где слышен только голос Клода и чей-то смех. Где видно, как Лео стоит, окружённый, с этой обречённой пустотой в лице.

Но даже без видео слухи уже начали жить своей жизнью. Особенно те, что касались особых отношений с одним из учителей.

И Лео это чувствовал. На каждом шагу. Только не сразу понял, откуда идёт эта вибрация в воздухе, этот яд в голосах.

Он прошёл мимо группы девушек у входа, одна из них сжала губы, вторая хихикнула. Парень из старших классов, проходя мимо, сделал резкий жест рукой как будто кто-то кого-то хватает за волосы. Другой ударил товарища по плечу: Э, не перегибай!

Лео ничего не сказал. Поднялся по лестнице. Сердце било медленно, будто в воде.

Лео пересёк вестибюль. Мраморный пол глухо отдавал шаги, слишком громко, как ему казалось. Коридор был наполнен гулом голосов и хлопками шкафчиков. Казалось, всё идёт как всегда.

Когда он подошёл к своей аудитории, звонок уже прозвенел. Он толкнул дверь, вошёл, стараясь не смотреть ни на кого. Учитель ещё не пришёл. В классе было шумно, но в этом шуме он будто чувствовал направленные взгляды. Несколько человек замолчали, заметив его. Кто-то шепнул что-то, вызывая приглушённый смешок. Он не понял слов, но понял интонацию. Её не спутать ни с чем.

Он сел на своё место. Рядом пусто. Софи, как всегда, рядом, но чуть отодвинута, не глядит. Лео опустил взгляд в стол.

Дверь открылась. В класс вошла женщина, учительница обществознания, стройная, с прямыми плечами, в сером жакете. Легко улыбнулась, как будто ничего не происходит.

- Bonjour à tous. Сегодня снова поговорим о поведении в обществе. О вежливости, об уважении. Тема, как никогда, актуальна, - она пронеслась взглядом по рядам, будто что-то зная.

Кто-то из парней фыркнул.

- Запишите тему: "Уважение как социальный принцип. Кто его заслуживает, и что оно значит в современном обществе."

Лео достал тетрадь. Ручка чуть дрожала в пальцах. Он выдохнул и заставил себя писать.

- Мы часто слышим, что уважение нужно заслужить, - говорила учительница, - но в обществе, где все равны, основой становится не заслуга, а человеческое достоинство. А кто определяет, где кончается уважение и начинается лицемерие? - спросила учительница, оглядываясь. - Кто хочет высказаться?

Тишина. Потом чей-то ленивый голос:

- Если кто-то спит с учителем, это же неуважение к школе? - с нарочито наивной интонацией сказал парень у окна. Учительница не услышала.

- Putain, - выдохнула Софи сквозь зубы, и теперь уже все услышали.

Учительница вскинула брови.
- Pardon?

Софи подняла руку.
- Ничего. Просто показалось, что у кого-то проблемы с мозгами.

Полкласса замер. Кто-то хихикнул, но быстро притих. Лео не поднял головы. Его пальцы дрожали сильнее.

- Ладно, - сказала преподавательница, сухо. - Записывайте следующее...

А он просто смотрел в строчку, не видя ни слов, ни бумаги. Звук вокруг стал словно под водой. Мысли путались, вырываясь обрывками: «я не хочу здесь быть.»

Урок длился вечность.

После урока в коридоре школы стояла лёгкая суматоха - кто-то собирал тетради, кто-то шушукался в уголках, кто-то просто спешил к следующему занятию. Лео стоял у окна, оперевшись на подоконник, и пытался сосредоточиться на собственных мыслях, но голова была пустой и тяжёлой одновременно.

К нему подошёл Клеман - один из ребят из их круга, обычно добродушный, но сегодня с нотками осторожности в голосе.

- Лео, ты в порядке? - спросил он, глядя на парня.

Лео молчал, не поворачиваясь.

- Слышал про слухи... - Клеман проговорил чуть тише, словно боялся, что кто-то услышит. - Но не знаю, верить ли всему. Ты знаешь, как это бывает.

Лео наконец повернул голову, холодно посмотрел на друга и коротко ответил:

- Отстань.

Клеман пожал плечами, не настаивал и ушёл прочь, оставив Лео снова одному с его мыслями.

Звонок на следующий урок прозвучал, и Лео медленно двинулся к классу. По пути в коридоре он ощутил взгляды, некоторые полны осуждения, другие сочувствия, третьи просто любопытства.

Лео сел за парту в кабинете, где закончился урок алгебры. Он едва сдерживал усталость, тяжесть последних дней давила на него, и, едва оперевшись на стол, он закрыл глаза.

Учитель химии вошёл в кабинет, где должен был проходить следующий урок. Кабинет алгебры был свободен, поэтому именно здесь он решил начать занятие. Он молча осмотрел класс, заметил Лео, который дремал, и тихо обратился к одному из учеников рядом с Лео:

- Разбуди его.

- Эй, Лео, проснись. - Ученик неохотно подтолкнул Лео, тот медленно открыл глаза и встретился с несколькими взглядами, полными осуждения и любопытства. Нико занял своё место у доски, молчал и начал писать формулы, словно игнорируя всё происходящее.

В классе царила напряжённая тишина, но в воздухе ощущалось скрытое напряжение, ученики шептались между собой, и Лео понимал, что все они ждут от него реакции.

Нико молча повернулся к доске и начал писать формулы:

- Сегодня продолжим изучать реакции кислот и оснований. Внимание, задавайте вопросы по ходу урока.

Лео слушал, но слова казались далекими. В ушах гудело от напряжения, и он старался держать лицо, чтобы никто не заподозрил, насколько ему плохо.

В классе снова потянулись тихие шёпоты, никто не осмеливался громко говорить, но все ловили каждое движение Нико и Лео.

Лео только начал приходить в себя после того, как его разбудили. Он молчаливо сидел, опершись на локоть, не глядя ни на кого.

Класс гудел приглушённо, кто-то тихо обсуждал домашку, кто-то уже листал учебник. И вдруг вполголоса:

- Интересно, у него по химии теперь автомат? - усмехнулся один из парней в последних рядах, толкнув локтем соседа.

- Хз, ну как-никак личные консультации всё-таки, - съязвил другой.

В этот момент Нико, стоявший у преподавательского стола, поднял взгляд из тетради. Его лицо было как камень. Без малейшего выражения, только тишина. Он аккуратно снял очки, положил на край стола и двинулся вперёд.

Шаги по линолеуму были почти неслышны, но воздух стал плотным.

Класс замер.

Он подошёл вплотную к парню, что пошутил первым, и склонился к нему чуть ближе, чем позволяла зона комфорта.

- Повтори, - ровно, без эмоций.

Парень сглотнул, выдавил:
- Это... просто шутка была.

- Шутка? - Нико медленно выпрямился. - Значит, ты смешной? Тогда, может, выйдешь к доске и развеселишь нас своим объяснением механизмов электролиза?

Смеха не последовало.

Парень занервничал, открыл рот, но так и не сказал ни слова. Нико не стал ждать.

- Вперёд.

Тот встал, покраснев, и медленно побрёл к доске, теряя всю свою браваду.

Нико вернулся на место.

- Продолжаем.

Лео сидел, не двигаясь. Он знал, что Нико не просто так подошёл. Но теперь, по крайней мере, разговоры стихли.

Временно.