Глава 8.
Янь Хэцин не удивился, что Лу Мучи его нашел.
Он и не собирался прятаться от Лу Мучи.
Его светло-карие зрачки в тусклом свете мерцали темным блеском.
Пластиковый пакет в его руке слегка зашуршал.
Затем Янь Хэцин поднял глаза.
Через десять с лишним ступенек он спокойно встретил оценивающий взгляд Лу Мучи и тихо спросил: «Ты нашел моего брата?»
Лу Мучи не ожидал, что Янь Хэцин первым делом спросит об этом.
Он докурил последнюю сигарету: «Есть смысл?»
«Есть».
«Кто ты такой?» Лу Мучи вытащил окурок, бросил его на землю и с силой раздавил его носком ботинка: «Ты думаешь, у тебя есть право торговаться со мной? Если я захочу, я могу забрать тебя прямо сейчас и запереть, и никто не посмеет возразить».
Лу Мучи холодно усмехнулся: «И никто не будет о тебе заботиться. В глазах твоих приемных родителей ты не лучше собаки».
Янь Хэцин оставался невозмутимым. Оскорбления Лу Мучи были повсюду в оригинальной истории.
В оригинальной истории, в ночь после подписания контракта, Лу Мучи увез его на виллу для отдыха.
[Лу Мучи откинулся на спинку дивана и рассеянно курил. Слова, слетавшие с его тонких губ, были холоднее нуля градусов.
«Раздевайся».
Входная дверь виллы не была закрыта, и разговоры телохранителей и прислуги были слышны.
Лицо Янь Хэцина стало мертвенно-бледным. Он изо всех сил старался сдержать дрожь и отчаяние, сохраняя последнее достоинство: «Давай сменим место».
Брови Лу Мучи слегка приподнялись. Он протянул слова: «Ты мне условия ставишь?»
Он усмехнулся: «Кто ты такой!»
Он резко бросил сигарету, встал и быстро подошел к Янь Хэцину, небрежно разрывая его одежду.
Дверь была открыта, и спины смущенно отворачивающейся прислуги были видны.
"Плачешь?" Лу Мучи подцепил его подбородок указательным пальцем, с жестокостью и безразличием кроша самолюбие Янь Хэцина: "Притворяешься чистым, ты всего лишь вещь, которую я купил за большие деньги. В будущем, распробовав вкус, ты будешь только на коленях умолять о близости."
На следующий день Лу Мучи бросил лист бумаги на его растерзанное и разгромленное тело.
"Твоя справка об отчислении. С сегодняшнего дня ты будешь послушно сидеть здесь и никуда не пойдешь."]
...
Глаза Янь Хэцина были спокойны и безмятежны.
Он не увидел на лице Янь Хэцина желаемых эмоций – унижения, боли, страданий – ничего из этого не было.
У Лу Мучи в груди клокотал гнев.
Неужели Янь Хэцин его не боится, или презирает?
В любом случае, это приводило Лу Мучи в ярость. "Ты..."
Янь Хэцин одновременно произнес: "Похоже, не нашли. Тогда прошу вас уйти. Пока я не найду своего брата, мне не о чем с вами говорить."
Лу Мучи окончательно рассвирепел, казалось, Янь Хэцин еще не осознал ситуацию.
"Ты..."
Мяу.
Мяуканье прервало его.
Янь Хэцин внезапно обернулся.
Взгляд Лу Мучи слегка дрогнул, оказалось, он тянул время, чтобы сбежать. Он мгновенно почувствовал облегчение и широким шагом бросился вниз: "Ты бежишь..."
Голос резко оборвался.
Лу Мучи остановился на несколько ступенек выше Янь Хэцина, с удивлением глядя на площадку за поворотом.
Датчик освещения погас, пятнистый, рассеянный свет уличных фонарей проникал сквозь ажурные окна лестницы, падая точечно на брови и глаза юноши, освещая его невиданной ранее нежностью.
Янь Хэцин не убегал. Он тихо присел, у его ног лежали два худеньких диких котенка.
Янь Хэцин осторожно достал из пакета половину обработанной рыбы и положил на ладонь, кормя их.
Два котенка, должно быть, давно голодали, они ели с огромным аппетитом.
Сердце Лу Мучи слегка дрогнуло.
Линь Фэнчжи тоже любил кошек, у него было три кошки, все они были его сокровищами.
Это что, братская связь?
Взгляд Лу Мучи становился все более сложным. Он холодно напомнил Янь Хэцину: "В сырой рыбе без стерильной обработки есть паразиты. Ты вообще умеешь ухаживать за кошками?"
Янь Хэцин не поднял головы, сосредоточенно наблюдая, как дикие котята едят: "Лишь бы жили."
Лу Мучи нахмурился: "Что..."
Боковым зрением он заметил грязную стену, штукатурка наполовину обвалилась, большими пятнами виднелись различные рекламные объявления.
Такая обстановка была еще хуже, чем в прошлый раз, когда он был в доме Янь.
Разруха, ветхость, бедность.
Впервые он ясно осознал, что Янь Хэцин очень беден.
Янь Хэцин не мог предоставить импортные корма, доставленное самолетом козье молоко, стерильное сырое мясо. Одна сырая рыба – это все, что он мог предложить.
Янь Хэцин ничем не отличался от тех двух диких котят: лишь бы было что поесть и как жить, стерильное или нет – не имело значения.
Лу Мучи замолчал.
Он снова оглядел Янь Хэцина. По сравнению с прошлым разом, Янь Хэцин оделся немного теплее, но все равно было видно, что одежда висит на нем.
Мужчина ростом под метр восемьдесят, похудевший до такого состояния, как Янь Хэцин, не мог найти подходящий размер в обычных магазинах, если только не шить на заказ.
Вся одежда Линь Фэнчжи была сшита на заказ. Его кожа была нежной и чувствительной, требовала самой мягкой и приятной к телу ткани.
Датчик освещения снова загорелся, Лу Мучи разглядел руки Янь Хэцина – они были ярко-красными.
Не от рыбной крови, а от мороза.
Лу Мучи внезапно почувствовал какое-то необъяснимое ощущение.
Он, давно забыв, вспомнил ту женщину.
В ту же зиму женщина слепила ему большого снеговика, ее руки были красными от мороза, но она радостно позвала его во двор.
Когда они вышли из дома, служанка уже поливала снеговика горячей водой.
Дедушка, опираясь на трость, без всякого выражения произнес: «Старший внук семьи Лу не нуждается в дешевых подарках».
Женщина стояла растерянная, робкая и обиженная.
Его память была очень ясной: та женщина была так же бедна, как и Янь Хэцин.
Она иногда вспоминала детство, когда была так бедна, что не могла себе позволить поесть. Однажды ночью, страдая от голода, она побежала на чужое поле воровать батат, но еще не успела ничего сделать, как ее обнаружила собака. Она убегала далеко, но все равно была сильно укушена.
Лу Мучи видел эту рану на мизинце левой руки женщины – след, который не исчез даже с появлением денег.
Поэтому женщине не разрешалось участвовать ни в каких публичных мероприятиях.
Шрам на ее теле был клеймом бедности.
Янь Хэцин перед ним постепенно сливался с образом той женщины.
Настроение Лу Мучи стало небывало испорченным. Он злобно выпалил: «Нет денег, так чего притворяться чистюлей? Я даю тебе еще один шанс: пять миллионов в год, деньги, которые ты не заработаешь за всю жизнь!»
Янь Хэцин остался невозмутим, его голос был холодным: «Я сам заработаю деньги. У меня только одно условие: найдите моего брата».
Лу Мучи сжал кулаки так, что затрещали костяшки.
Сейчас он мог схватить Янь Хэцина и отвести в любой отель, или же отправиться в его крошечную, менее чем двадцатиметровую квартиру, и просто взять его силой.
Это было даже единственной целью его сегодняшнего визита.
Однако в этот момент он потерял силы даже поднять ногу.
В коридоре было невероятно тихо, слышался только звук, с которым ела дикая кошка. Лу Мучи долго молчал, а затем внезапно достал из кармана старый мобильный телефон.
Это был телефон Янь Хэцина.
Он спустился по лестнице и бросил старый телефон в капюшон Янь Хэцина.
«Отвечай на мои звонки. Не думай больше о побеге, где бы ты ни был, я тебя найду».
Лу Мучи ушел.
Через некоторое время шаги затихли, он вышел из подъезда.
Датчик освещения в коридоре постепенно погас, маленькая дикая кошка, доев рыбу, запрыгнула на ажурное окно и убежала через щель.
Другая все еще облизывала ладонь Янь Хэцина, на которой остались остатки рыбного мяса.
Мягкий язык с был зазубринами, ощущение от облизывания было не очень приятным, но Янь Хэцин терпеливо ждал, пока кошка закончит и уйдет, прежде чем взять овощи и пойти домой.
Вернувшись, Янь Хэцин включил свет, переобулся в тапочки и первым делом направился на кухню.
Теплая вода омывала его пальцы.
Он прокручивал в голове выражение лица Лу Мучи и понял, что приманка сработала.
Кормить диких кошек – это доброта, присущая только Линь Фэнчжи. Раньше он, голодая три раза и насыщаясь один, просто не имел сил сочувствовать другим.
В первую ночь после переезда он обнаружил, что в этом районе много бездомных кошек.
Он начал кормить их каждый вечер.
Каждый раз он упаковывал еду в пластиковый пакет и издавал звук трением пакета, когда кормил. Постепенно дикие кошки, услышав звук, знали, что время кормления, и сами выходили его искать.
Сегодня вечером диких кошек было меньше, но двух было достаточно.
Янь Хэцин вымыл руки, в раковине скопилось полраковины воды, он достал старый телефон из капюшона.
Затем...
Бульк.
Телефон медленно погрузился на дно.
Янь Хэцин повернулся, взял метлу и совок, снова вышел на улицу и тщательно убрал окурки у двери, не оставив ни единой пылинки пепла.
Внизу Лу Мучи опустил стекло автомобиля, посмотрел на комнату, которая из темной стала светлой, и в его темных глазах появилось странное выражение.
Он приказал водителю: «Поехали».
Водитель осторожно спросил: «Куда?»
«В родовое поместье».
Лу Мучи обычно не возвращался домой, только по праздникам.
Глубокой ночью сторож открыл шлагбаум, и машина въехала на частную улицу, засаженную двумя рядами платанов, в конце которой находилось родовое поместье семьи Лу.
Вилла в ретро-стиле прошлого века, сдержанная и скромная снаружи, в гостиной горел свет.
Лу Мучи переобулся и вошел, немного удивленный. Была уже полночь, кто еще...
«Дядя?» Увидев мужчину у барной стойки, Лу Мучи удивился еще больше.
Лу Линь слегка наклонил голову, его руки, похожие на нефритовые изваяния, держали бутылку Campari.
На барной стойке аккуратно стояли классические бокалы.
«Так поздно?» Лу Линь не поднял головы, наливая вино в бокал.
Лу Мучи невнятно ответил: «Были кое-какие дела».
Он подошел на несколько шагов: «Сегодня такое настроение?»
Лу Линь редко пил, тем более сам готовил коктейли.
Лу Линь вспоминал вкус той ночи – это был идеальный для него Негрони.
Он любил горький вкус.
Добавив еще немного Campari, Лу Линь снова попробовал, но все еще было не то.
Он поставил бокал и повернулся к винному шкафу: «Ложись спать, уже поздно».
У Лу Мучи не было желания спать, его взгляд следовал за движениями Лу Линя, кадык несколько раз резко дернулся, прежде чем он с трудом произнес: «Дядя, есть ли...»
При силе семьи Лу, если бы они не могли найти следы обычной женщины, это наверняка было бы из-за вмешательства его деда и того, что женщина намеренно скрывалась, никогда не желая вернуться к нему.
Нахлынула обида от того, что его бросили, Лу Мучи жестко сменил тему: «Можете ли вы отозвать телохранителей, у меня совсем нет личной жизни».
Лу Линь вернулся с бутылкой Регана № 6, его холодная, как клинок, линия челюсти не выражала ни малейшего тепла: «Это воля твоего деда».
Лу Мучи тихо сказал: «Я знаю, но...» Сейчас всем в семье Лу правил Лу Линь.
Стоит Лу Линю упомянуть, дед обязательно согласится.
«Обязанность телохранителя — защищать работодателя.» Лу Линь налил в бокал немного Регана № 6: «Это не касается личной жизни.»
Подразумевалось, что телохранитель не будет сообщать о личной жизни Лу Мучи.
Губы Лу Мучи шевельнулись несколько раз, но он так и не осмелился ничего сказать: «Я пойду спать, дядя, ты тоже ложись пораньше».
Лу Линь спокойно ответил: «Спокойной ночи».
«Спокойной ночи, дядя».
Лу Мучи поднялся наверх.
Остался только Лу Линь. Он тщательно рассчитал пропорции, тщательно перемешал и приготовил еще один Негрони.
Он поднял бокал, попробовал. Горький вкус был близок, но чего-то не хватало.
Лу Линь вылил напиток, взял из морозилки еще один стакан рокс и продолжил смешивать.
Время текло под тихий звук перемешивания. Наступил рассвет, и Лу Линь снова попробовал новый Негрони.
Густой, многослойный горький вкус, такой же, как и в тот вечер.
Его темные глаза слегка блеснули.
Молодой бармен добавил две капли оливкового сока в рецепт.