Глава 13. Воспоминания и зеркала
- Ну, давай, включай!
- Сейчас. Вырубите свет! Так круче.
Свет в комнате погас.
Их было много — больше двадцати. И они стояли, и сидели, и располагались полулежа в этой большой комнате.
Оля Попова была счастлива. Ее класс, практически в полном составе, на ее Дне Рождения. Это что-то невиданное и неслыханное. И даже приготовили ей подарок. Вот ради него-то все и затеяли: выключенный свет, задернутые шторы...
На экране показалась заставка, полились первые аккорды знакомой мелодии. Linkin Park. Она их любила. Замелькали кадры, быстро-быстро, едва различимые в таком стремительном вращении. Музыка сменилась — сначала рэп Эминема, затем Rammstein. Внезапно вращение картинок остановилось. Две фотографии Оли: на одной ей лет десять, она на новогоднем утреннике в классе, на другой ей лет 13. На первой фотографии Оля перемазана кремом и лучезарно улыбается в объектив фотоаппарата. Это кадр, который Оля ненавидела, потому что понятия не имела, что ее снимают. На втором снимке она вся одета в черное, черные даже ногти, глаза разукрашены до невозможности. Две картинки рядом, как насмешка над девочкой, что сейчас сидит за празднично сервированным столом.
Сверху над кадрами появляется надпись: «С Днем Рождения, красотка!»
Непонимающие одноклассники молчат. Кто-то делает шаг, чтобы выключить диск, но сама Оля останавливает эту попытку.
- Давайте досмотрим, - сухо говорит она. Ей не перечат.
Дальше идут снимки, но вместо фоновой музыки раздаются голоса — комментарии об Оле от одноклассников. Все голоса изменены, звучат тоненько, а оттого, еще более жестоко и зло.
«А что, у Оли День Рождения? У таких, как она, они бывают?»
«Оля, мы любили бы тебя, не красься ты так вульгарно»
«Оля — подающая надежды девочка. Всегда была. Жаль, что эти надежды давно пропали и у учителей, и у родителей, и у ее одноклассников»
И самый последний комментарий. Голос не изменен. Все сразу узнают его и глазами ищут ту, кому он принадлежит.
«Я рада, что, наконец, сказала всю правду. Это моя работа. Я должна это делать, чтобы люди все честно понимали о себе. Иначе, зачем нужны на свете Шуты?»
И самый последний слайд — простая надпись: «лучше горькая, но правда, чем красивая, но ложь».
Свет включается. Оля поворачивается, ищет глазами кого-то и находит. На ее щеках светлые дорожки от слез. Она чувствует себя, как размалеванная кукла, хотя не одета в черное, да и лицо у нее не перемазано.
- Ты? - говорит она охрипшим голосом. Все молчат.
Вечер заканчивается слезами.
...Дина до сих пор не знала, кто это сделал. Кто подставил и ее, и Олю — скромную тихую девочку из их класса. Единственно, чего Дине удалось добиться с тех пор, как это случилось — она забыла. Она постаралась забыть о том, что произошло и никогда не вспоминать. И у нее получилось. Все в классе ожидали от нее чего-то мощного, привычного — разборок, расследований и, в конце концов, долгих попыток доказать, что она не виновата, но Дина быстро пресекла все воспоминания об этой теме. С тех пор у нее в классе появился враг — Оля Попова, которая так и не простила. С тех пор Дина стала бояться своего образа. Шута.
Это случилось в седьмом классе. Осенью. Тогда они еще не стеснялись ходить друг к другу на дни рождения, тогда они еще были дружным классом. Конечно, со своими минусами и недостатками (вроде выпендрежности Кузнецовой), но все это легко было пережить. И вот на Дне Рождения Оли, на который она пригласила всех — жутко боялась, но все же пригласила — ей подарили вот это. Да еще и от имени всего класса. А когда класс начал разбираться, подозрительно легко нашелся создатель этого шедевра — Дина Ясноглазова по прозвищу Шут.
Оля и до того была не особо популярна и всегда комплексовала из-за этого, а теперь в глазах обо всем прознавших учителей и ребят из параллели вообще предстала в образе всеми угнетаемого изгоя. Радости и популярности это ей не добавило.
Дина упиралась и кричала, что это не она. Вы что, не верите?! А на следующий день кто-то подговорил ребят из класса и из параллели на флэшмоб — они ходили на каждой перемене кругами и орали: «Злобный Шут!», «Безумный Шут!», «Шутам здесь не место!». Школа стояла на ушах. Начались разборки, маму вызвали с ее работы. Она не могла надолго уходить из детского дома, и всегда надеялась, что ее дочь воспитана таким образом, чтобы не причинять неприятностей ей и окружающим, как какое-то невоспитанное хамло. А тут вызвали в школу, устроили разборки, запудрили мозги.
- Мне стыдно за тебя, Дина. - Холодно сказала мама. - Я надеялась, что могу тебе доверять.
- Но это не я! Я же уже сказала тебе! - они шли молча до самого дома, и Дина уже надеялась, что обойдется, но тут...
- У тебя и без того было много проделок и шуток, а теперь ты вышла за рамки, переступила черту, - словно не слыша ее, продолжала мама. - Меры не знаешь, вот от этого и проблемы. И я знаю за тобой это качество. И ты знаешь. Так что мне могла бы сказать правду. Но у тебя не хватило на это смелости. Только трусы бьют в спину! - добила она.
Этого уже Дина стерпеть не могла. По лицу ее сами собой побежали слезы, и она выскочила за дверь квартиры. Она шла куда глаза глядят — хотя нет, не верно. Она шла к единственному месту, которое всегда принимало ее такой, какой она была на самом деле. И к единственному человеку, который всегда видел ее настоящей.
К своему лучшему другу Ростоцкому.
С Митькой они дружили вот уже семь лет, но ни разу, ни одного разочка не поссорились. Ну то есть, препирались-то они часто, а вот ссориться — да нет, как это возможно? Нужно было, чтобы небо упало на землю, чтобы случилось что-то подобное.
Небо не упало. Но в этот день они впервые поняли, что уже давно не знают и не понимают друг друга.
- Ты сама смеялась над ней, я помню! - Говорил Ростоцкий, прислонившись к дереву. Зубы его были сжаты, и казалось, что он произносит все это нехотя, пытаясь удержать в себе все слова.
- Это было один раз! И... я просто посмеялась над ее нелепостью, но я никогда не стала бы делать это видео! И что я, дура, вот так подставляться?
- Ты не дура, Яська, но... у меня было такое чувство, как будто я тебя не знаю. Кто еще в нашем классе всех высмеивает? Кто?!
- Я никогда не трогаю слабых, - холодно сказала Дина, вмиг успокаиваясь. - И если ты думаешь, что я могла... то нафига мы вообще с тобой общаемся столько лет?! Если ты меня не знаешь!
- Не ори! - разъярился Митя. - Я знаю, что должен верить тебе, но не могу! Это был слишком твой приемчик! Ты уже делала так! Может, ты подумала, что все это сойдет за шутку или...
Дина подошла и ударила его по щеке. Он отшатнулся от нее потрясенный. На щеке горел алый след.
- Я не верю, что ты все это говоришь, - прошептала она. Несколько мгновений они еще смотрели друг на друга, а потом она закричала:
- Проваливай от моего каштана! - она не стала смотреть, как он, злобно чеканя шаг, уходит, пересекая двор.
Она уткнулась лбом в дерево, на котором они провели столько часов в детстве, под которым они познакомились, в конце концов! Она понимала, что все эти годы общалась не с тем человеком, который сейчас стоял, так равнодушно засунув руки в карманы джинсов, и цедил слова по капле. И этот человек не ее друг, а какой-то незнакомец, который сегодня стоял и равнодушно смотрел, как устраивают этот дурацкий флешмоб. Не участвовал в нем, нет, но и не мешал его проводить.
Вслед за этим, стоя у того же дерева, она вспомнила, с чего начались их фантазии: они придумали распределить всем одноклассникам какие-то роли. Как будто они жители сказочного королевства. Они выбрали короля и королеву, выбрали придворных, фрейлин, актера, музыканта, даже палача. Они придумали роли всем, а затем начали придумывать их друг другу.
- А ты будешь Шутом, - сказал Митя.
- Шутом? - ахнула Яська. Она не думала о такой роли.
- А что, тебе пойдет. Ты же такая вся... ну, в общем, бойкая.
- А что должен делать Шут?
- Смешить. И сам смеяться. Насмехаться над злыми, - Митя загибал пальцы, чтобы ничего не забыть. Придумывать было весело. Особенно, когда вам по восемь лет.
Почти все их одноклассники жили в одном дворе. Вскоре распределение ролей превратилось в одну большую игру. Они закрепили за каждым их роли и играли в сказку. Ребята были не против. Им никогда не становилось скучно во дворе. Закончились летние каникулы, а они все еще продолжали игру, даже в школе. Постепенно она сошла на нет, уступив место учебе, а вот роль Шута приклеилась к Дине намертво. Сбежать с уроков — к Дине. Написать справку — к Дине. Разыграть учителя и сорвать урок — к Дине. И так до бесконечности. День Рождения Оли Поповой и последовавшие за этим события стали первым случаем, когда все провалилось, и ее роль обернулась против нее.
Она была больше, чем удивлена, когда абсолютно все поверили в этот бред. Она убедила учителей, завучей, директора в том, что с ее стороны было бы глупо придумать такое видео и так подставиться в конце, и они поверили ей. Или сделали вид, что поверили, а потом забыли обо всем. Одноклассники тоже забыли. Не сразу, но забыли. По-прежнему к Дине обращались с просьбами о помощи, и она выручала, как и раньше. Была Шутом. Но внутри себя она больше не развлекалась. Ей было слишком больно. Всеобщее неверие ранило ее, и больше всех неверие Димы.
Где-то глубоко внутри она надеялась, что это пройдет, что это просто ссора, но на самом деле знала. Такие вещи не забываются. Такие вещи — единственные поворотные моменты, по которым ты проверяешь на прочность дружбу. И дважды пройти такую проверку было невозможно.
***
Ночь пролетела так быстро, как будто птица махнула крылом, сменяя тьму на свет. Дина бы хотела стать такой птицей, которая одним взмахом крыла решает все проблемы. Но она была просто человеком. Она была несовершенна. У нее были недостатки. Проблемы. А еще воспоминания, часть из которых она с легкостью забыла бы. Если бы могла.
Она полулежала на своей кровати, смотрела на Лукоморск с высоты птичьего полета, когда дверь распахнулась и вошла Цветана. Она даже не удосужилась постучать, и Видана, собиравшаяся выйти из комнаты, посмотрела на нее с осуждением и недоумением.
- Что?! - рявкнула наследница Верховных девушке. - Это вообще мой замок — где хочу, там и хожу.
Видана покачала головой и вышла. Дина тяжело повернула голову и посмотрела на гостью. На Цветане было миленькое белое платье в цветочек, и вся она была такая легкая, воздушная... само совершенство.
- Я вижу, тебе не понравился наш небольшой... фокус вчера? - спросила девушка.
- Наш? - переспросила Дина. Ей было почти интересно, кто же принимал участие во всем этом. Брат Цветаны? Друзья? Родители?
- Мы решили, что будет лучше оградить вас друг от друга, - продолжала Цветана все так же деловито, как будто лично выстраивала стену между Диной и Димой.
- Зачем? - спросила Дина. В голове разливалось неприятие окружающей обстановки, и это было так жутко, что хотелось плакать. Ей ведь понравилось это место! Понравилось так, что она хотела бы остаться здесь жить, даже зная, что никогда не сможет вернуться домой. А теперь... возможно теперь оно останется в Дининой памяти как одно неприятное воспоминание о прошлом.
- Ты еще спрашиваешь! - удивленно протянула Цветана. - Вы же создатели. И не просто те, которые действуют по одиночке. Вы создатели, которые могут создавать целые миры вдвоем. Не многие могут работать в паре, но те, у кого получается, добиваются по истине превосходных результатов! Вот ваше Королевство и стало таким созданием, что не способно разрушить практически ничто. Если, конечно, не разлучить вас.
- Да... - Дина начала что-то понимать. Теперь она увидела причину, по которой кому-то могло понадобиться заманивать сюда двух подростков из реального мира. - Так вы хотите уничтожить Королевство Больших Каштанов?
- Скажем так... свести на «нет» его влияние. - Мило улыбнулась Цветана. - Вы сами подали нам эту идею вчера за завтраком. Если ликвидировать создателей, заставить их все забыть, их фантазия исчезнет.
- Подожди... - Дина приподнялась на локтях и села ровно. - Это вы заманили нас в Отражариум? Сначала меня, потом... Диму?
Цветана выглядела удивленной. Затем лицо ее покраснело.
- Ты слышишь, что я тебе говорю?!
Дина легла обратно. Нет, не они. Но если бы они знали того, кто заманил в Отражариум их двоих, они бы обязательно объединились.
- Зачем ты мне все это рассказываешь?
- Правда тебе не повредит, сбежать не поможет. Считай, что с этого дня ты под особой охраной. Нам нужен лишь один создатель, от второго вполне можно избавиться. Только я не уверена, что мы захотим сохранить жизнь именно тебе. Может, повезет твоему дружку. Ах, да, он не твой друг. Я краешком глаза видела...
- Проваливай. - Равнодушно отозвалась Дина, поворачиваясь на бок и отворачиваясь от Цветаны.
- И попрощайся со своим зеркалом! - злобно прокричала девушка.
Дина не реагировала. Она не смотрела, как двое слуг уносят зеркало из ее комнаты, не видела, как Цветана ушла. Она закрыла глаза и попыталась уснуть. Ночь была тяжелой.
Пока она была в обмороке и видела все то, что уже почти забыла, ее отнесли в спальню. Дина очнулась посреди ночи. Возле ее кровати сидела Видана.
- А где Ростоцкий? - спросила Дина. - Хотя... можешь не отвечать.
Видана бросила на нее быстрый взгляд.
- Его отвели к нему в комнату.
- Он тоже потерял сознание?
Видана помолчала.
- Ненадолго. Он очнулся, еще когда все были в саду. Но вас уже унесли.
- Ясно, - прошептала Дина.
Эта стена была отличной и вместе с тем ужасной находкой. Лучшего, чтобы разделить их, и представить было нельзя. Последние события только начали их сближать, только оставили прошлое там, где ему было самое место, и вдруг все вернулось. Быть может, это был знак. Самый верный знак о том, что больше не стоит пытаться стать друзьями.
После ухода Цветаны Дина пролежала несколько часов, согнувшись, под тонким одеялом. Она не хотела никого видеть. Видана оставила попытки расшевелить ее и покинула комнату. Девушка осталась в блаженном одиночестве и приготовилась наконец уснуть, провалиться в сон, как вчера утром. Но ничего не получалось. Вдобавок, со стороны окна вдруг раздался негромкий разговор, за которым последовало переругивание. Потом, кто-то что-то прошипел, послышался вскрик, и что-то шлепнулось на подоконник Дининого окна. Она нехотя вытащила голову из-под одеяла и увидела Ясну. Ее торчащую в окне рыжую макушку. Она опиралась локтями о подоконник, затем подтянулась и перекинула себя в комнату, свалившись перед кроватью, как мешок с картошкой.
- Упс. Не рассчитала немного, - радостно заметила она, вставая на ноги. - Бор, ну где ты там?!
Послышался шорох и в окне появился Ратибор. Он перепрыгнул через подоконник и сделал это намного изящнее, чем Ясна.
- Никогда не буду больше этого делать!
- Ой, ты всегда так говоришь, - безмятежно откликнулась Ясна и повернулась к Дине. - Мы взлетаем, значит, все как обычно, и тут у этого олуха пропадает невидимость и его замечает стража! Пока мы тут меняли им сознание, прошло много времени...
- Ты засветила мне ногой по лицу, - откликнулся Ратибор.
- А не надо было подлетать снизу!
- Убирайтесь, - пробормотала Дина и отвернулась от них. Но ребята не обиделись и не убрались. Ратибор просто обошел кровать и сел перед ней на пол, а Ясна устроилась на Дининой кровати в ногах.
От такой наглости девушку всю передернуло. Она села на кровати ровно и посмотрела на гостей.
- Пришли поиздеваться, как и ваша подружка?!
- Наша подружка? - брови у девчонки поползли наверх. - Какая такая подружка? Очередная подружка несносного Борьки?
Дина осознала, что Борька — это Ратибор и впервые за долгие часы ее губы растянулись в улыбку. Впрочем, она тут же одернула себя — еще не хватало проникаться симпатией к этим тюремщикам.
- Хватит трепаться! - сердечно попросил Ратибор и повернулся к Дине. - Можешь сказать, о ком идет речь?
- Только не надо притворяться, что вся ваша компашка не заодно! - отрезала она.
- Слушай, - сказал юноша, - то, что ты видела вчера на завтраке... да, мы учимся вместе и связаны по праву наследных волшебников, но это не значит, что мы полностью одобряем действия Верховных.
Право наследных волшебников? Это еще что за чертовщина? Впрочем, этот вопрос вполне мог подождать своего часа. Дина вздохнула, чувствуя, что что-то в этом деле нечисто. И она рассказала о приходе Цветаны и ее речах.
- Так вот почему стража так охраняет ваши комнаты! - подпрыгнула Ясна, когда Дина закончила. - Они решили сделать вас заложниками. Мы сунулись к Диме, но у него та же ерунда. Мы еще и на Цветанку чуть не нарвались и решили сначала к тебе сходить.
- Разве вы не видели вчера, как нас отбросило друг от друга? - с сомнением протянула Дина. - В саду.
Ясна замялась.
- Нас вчера не было на празднестве.
- Хм. Интересно. - Сказала Дина таким голосом, что сразу становилось понятно, что ей ни капельки не интересно.
- Ну, мы решили сходить к Дому Теней, но так и не сунулись туда, - заторопилась Ясна, как будто Дина сама настаивала на ответе.
- Да, кстати, - сказала Ясноглазова и с неожиданной силой резко потянула на себя одеяло. Ясна свалилась с кровати, как подкошенная. - Это тебе за Дом Теней. Я обещала отомстить, если мы выберемся.
С пола раздался задорный смех — это Ратибор выражал поддержку Дине.
- Я уже от него получила, - заметила Ясна, впрочем, не особенно обиженным тоном.
- Да, но я отомстила за себя.
- Слушай, - девочка помялась, садясь обратно. - А что там было, а? Гремар правду сказал — последний раз из дома выбирались при его родителях, но... он не сказал, что человек, который оттуда выбрался, стал седым, словно состарился за одну ночь. А вы — хоть бы что. Немного испуганные, да и только.
Дина вздохнула. Бабка, стучащая по зеркалу и Безумство Шута, звучащее в ее голове, еще долго не смогут выветриться из сознания.
- Лучше вам не знать. Могу сказать одно — мы выбрались и сделали это относительно быстро только благодаря Ростоцкому. Он как-то смог совладать с собой. Но... зачем я это говорю тебе, ведь это ты заманила нас в тот дом!
- Ну прости меня, прости! - Ясна больше не ехидничала, голос ее дрожал, когда она обращалась к Дине. - Я знала, что вы сможете выбраться! Я знала, что только создатели смогут и потому...
- Чувства меры не знает, - недовольно покачал головой Ратибор, а Дина вздрогнула, глядя на него. - Принеслась вечером в замок и рассказывает о своей проделке, как о величайшем достижении!
- Да откуда же ты знала, что мы создатели?! - выдохнула Динка. - Я не понимаю. У нас что, на лбу написано было?
- Хм... - Ясна пожала плечами. - Мне кажется, это очевидно. По меткам, конечно.
- По каким меткам?..
Девочка неопределенно ткнула на ее ногу, и Дина отдернула одеяло. На ее лодыжке на правой ноге словно серыми чернилами были выведены три маленькие звездочки с хвостиками, как будто летящие куда-то.
- Но... откуда? - Дина потерла рисунок, который был похож на татуировку, только блеклую.
- Они становятся то темнее, то светлее. В тот вечер, когда я вас встретила, они были черными.
- Но почему я ничего не заметила? И когда купалась, я их не видела.
- Ты вполне могла не заметить, - Ратибор пожал плечами. - Говорят, они накаляются перед опасностью и бледнеют в другое время.
Дина все терла символ. Звездочки были немного выпуклыми, совсем чуть-чуть. Да, чем дальше, тем все забавнее становится.
- И все же я не понимаю, - сказала Ясна, откидываясь на руки, - эта стена... можно ее как-нибудь преодолеть? Ты когда-нибудь видел что-то подобное, Бор?
- Нет. Но я читал... в книге с самыми сильными защитными заклинаниями было что-то подобное. И это очень сильная магия, думаю, Цветана даже понятия не имеет, как ее создавать.
- То есть это наши Верховные? Ивар и Рогнеда?
- Или кто-то по их приказу.
- А вот ты расспроси обо всем своего дружка. Думаешь, он не знает? Если в курсе Цветана, то и он должен быть!
- Хватит! - остановил девочку Бор, но Дине показалось, что он смущен.
- Хватит? - насмешливо переспросила Ясна, вдруг напоминая Дине ее саму. - Ну ладно, хватит. Пока что.
- Вы тут шутки шутите, а мне что прикажете делать?
Гости вдруг перестали переругиваться и смущенно уставились на Ясноглазову.
- Я не хочу быть заложницей. Я вообще... я домой хочу. - Дина чувствовала, что еще немного, и она расплачется, позорно, как ребенок. Но дело тут даже не в доме, а в ощущении защищенности. Там она сможет быть собой, там она спрячется от всего, заново научится смотреть Ростоцкому в глаза и делать вид, что этого приключения никогда и не было.
Кажется, ее гости уловили нотки ее настроения. Ясна тут же подалась вперед, да и Ратибор выглядел обеспокоенным.
- Эй, хватит, ты чего? Ты хочешь сбежать и не защитить свою фантазию? Ведь это же ваше создание, вы не можете просто так им пожертвовать!..
- Я устала, - сказала Дина. - Я не знаю, чего хочу. Наша фантазия...
Она чуть было не сказала, что они сбежали от своей собственной фантазии, но решила пока, что не стоит. Мало ли, вдруг они используют эти знания против нее.
- Слушай. Мы во всем разберемся, - сказал Ратибор, протягивая руку и неожиданно кладя поверх Дининой. - Я добьюсь того, чтобы тебя, по крайней мере, не держали в заложниках. А там, глядишь, придумаем, как вам преодолеть эту стену.
- Посмотрите-ка на него, - то ли с усмешкой, то ли с восхищением сказала Ясна. - Не зря, значит, тебе такое имя дали, защитник!
- Ой, ладно, пошли уже, - поднимаясь с места, сказал Ратибор. - Ты вот своему имени что-то не очень подходишь!
Они ушли, переругиваясь, и Дина поймала себя на мысли, что многое бы отдала за возможность снова почувствовать ту самую легкость, что позволяла самозабвенно ругаться, не портя отношения, понимать друг друга с полуслова и полу-взгляда, и поддерживать во всем.
Но что-то сейчас легкости она в себе не чувствовала.
***
«Пока тебя не было, я тут кое-что состряпала... улет! Завтра на ДР Поповой увидишь, это рили круто...» - записка обрывалась на середине предложения. Хотя было ли оно вообще, это продолжение? Дима понимал, что думает совершенно не о том, но продолжал думать об этом все равно.
Он, признаться, до сих пор не знал, на что же все-таки она разозлилась в тот день. На то, что он не поверил ей, хотя должен был верить безоговорочно или на то, что он безоговорочно не поддержал ее идею? Но он точно знал, что эту записку написала она, Динка, это был ее почерк, и когда он пристал к ней по дороге в столовую с расспросами, она только приложила палец к губам, ехидно улыбаясь.
На следующий день они пришли на праздник к Поповой и там он увидел то, что заставило его сердце упасть вниз. Ему было жалко Олю, но еще сильнее этого им овладело чувство разочарования и потерянности. Не из-за видео, из-за интуиции, которая нашептывала, что к ним приближается нечто... неотвратимое. И, когда он смотрел на этот безумный флешмоб в школе, видел потерянный Динкин взгляд, из него так и рвались слова, фразы и предложения — все то, что он мог бы ей сказать, но не стал. Ну почему он не сказал все, что думает? Но единственное, что все же прозвучало, больше напоминало обвинение и признание ее вины:
«Ты сама смеялась над ней, я помню!» - сказал он ей в тот вечер, когда она плакала, прислоняясь к каштану. Сердце подсказывало, что ее реакция заслуживает его утешения и поддержки, но внутри стоял блок. Какой-то чертик внутри нашептывал ему, что она должна признаться ему, сказать ему правду, которую отрицает перед всем миром — это она сделала то видео! И его напрягало именно это — она не призналась никому, даже ему. Она стояла, доказывая свою правоту возле того каштана, который связал их когда-то.
И только когда она наградила его пощечиной, и он ушел домой, стоя в подъезде и глядя на ее трясущуюся фигурку, он лихорадочно думал, почему же он так и не спросил ее про ту записку, которая стала бы самым явным подтверждением того, что он знает правду? Почему не показал ее?
Он забыл. Растерялся. Не ожидал, что это не такое уж, по сути, страшное происшествие, рассорит их навсегда.
Правда, тогда он этого не знал. Навсегда. Нет. Конечно, нет. Но шли дни, она перестала с ним разговаривать. Перестала замечать его в школьных коридорах, перестала шутить и смеяться вместе с ним и подписывать все его рисунки шутливыми комментариями. А он перестал ждать ее возле каштана каждое утро, и до школы они теперь старались ходить разными путями.
Они разошлись в разные стороны, уже не ожидая, когда другой сделает шаг навстречу. Она считала его предателем, да, и признаться честно, он и сам себя им считал. Но свернутый вчетверо лист с оборванным краем все еще лежал в его столе, оставаясь связующей нитью его памяти. Он знал правду.
Как же давно он ее не вспоминал, как будто мозг выстроил внутри плотину, а теперь она прорвалась, и воспоминания хлынули наружу мощным потоком! Нет, это все наваждение и о нем нужно забыть. Он должен думать только о том, как преодолеть эту стену между ними и вернуться домой. Это то, что держало его на плаву и не давало сойти с ума.
И он не сойдет.
***
Некоторое время после ухода Ратибора и Ясны Дина продолжала лежать в кровати, но солнце настойчиво светило ей в лицо, город за окном манил и будто спрашивал, как она смеет бездействовать в такой прекрасный день, и тогда она решилась.
Ничего не изменилось. Она всегда знала то, что увидела вчера ночью, и стена не стала этому виной. Намного сильнее сейчас ее должно было волновать другое — их, а точнее, ее собираются ни с того, ни с сего держать в Лукоморске в заложниках, а это ну просто никак не вязалось с их планами. Они собирались вернуться домой. И вряд ли какая-то глупая стена должна стать этому помехой. Они и прежде с Димой не общались и не подходили друг другу. Это длилось два года, и почему сейчас материальность этой стены стала таким уж открытием? Все оставалось по-прежнему. Они уйдут, и стена не станет помехой.
Дина уверенно встала и отправилась к шкафу за одеждой. Приняв решение, она поняла, что все волнения прошедшей ночи отступили на задний план и теперь даже казались немного глупыми. Она пойдет вниз, найдет Верховных и заставит их сказать, почему они хотят насильно удерживать их в Лукоморске.
Она успела одеться прежде, чем Видана появилась в ее комнате.
- Госпожа куда-то собирается? - испуганно спросила девушка.
- Собираюсь. Отведи меня к Верховным.
- Но... - Видана неуверенно посмотрела на Дину. - Разве Цветана не сказала?..
- Я хочу услышать подтверждения у ее родителей. Вчера нас приглашают здесь погостить, а сегодня мы уже пленники! Я хочу все выяснить.
- Ну хорошо, - Видана явно не ожидала такой прыти от девочки, которая всю первую половину дня валялась на кровати, как перезревший овощ. Но это состояние Дины ей явно нравилось больше, чем предыдущее.
Они шли длинными коридорами вниз. Пересекали залы, одну за другой, как и вчера, когда Дина искала Ростоцкого и мысли в ее голове были похожи на светлый воздушный шарик, в котором были сплошные приятные сюрпризы. Сегодня Дина не то, чтобы раскаивалась во вчерашних ощущениях, скорее просто... примешала к ним ложку дегтя. А еще ее разбирала злость. Ну что за заключение такое? Все милые, спокойные, даже Видана не стала особенно возражать и тут же повела ее к хозяевам. Посадили бы, что ли в темницу, чтобы Дина так не сомневалась в своей роли в этом красивом замке!
К тому моменту, как Видана привела ее к очередному залу, Динина злость достигла своей точки кипения.
- К госпоже... - негромко проговорила Видана, глядя на стражей, и те послушно открыли перед Диной двери. Девушка влетела внутрь и сходу остановилась.
Зал был не таким большим, как тот, в котором они завтракали вчера, но все же достаточных размеров, чтобы в нем можно было устраивать приемы. В мягком кресле с удобными подлокотниками восседала Рогнеда в своем ослепительном фиолетовом платье, в котором по-прежнему не было ничего особенного. Прямо перед ней стояли Ратибор и Ясна, а еще... Ростоцкий.
Одетый в черные брюки и черную рубашку (слава волшебным Лукоморским шкафам!) он показался ей красивее обычного, но в тоже время таким знакомым и привычным, как будто вся история со стеной была не больше, чем ее кошмаром. Он слегка скованно улыбнулся и повернулся к Рогнеде. Дина продолжила шагать, упрямо, не делая попыток приблизиться к нему, но все же оказываясь достаточно близко, чтобы начать вспоминать...
Летящий мяч в любимой дворовой игре — снайперы, глухой звук удара, красное лицо мальчишки, шагающего к школе и не готового обернуться... Нет, это совсем плохо. Этого сейчас она совсем не хочет видеть!
Дина натыкается на изучающий Димин взгляд, когда он внезапно поворачивает к ней голову, и чувствует, как ее щеки заливает краска.
- Дина! - Ровно произносит Рогнеда. - Как это мило, что ты присоединилась к нашей беседе. Какие-то проблемы?
- Да. - Дина резко тормозит по левую сторону от Ратибора и Ясны и подальше от Ростоцкого. - Прошу прощения за вторжение, но... почему нас держат в заложниках?
- Прости, дорогая? - тонкие брови Рогнеды удивленно приподнимаются вверх. Верховная изумлена.
- Вы держите нас в...
- Не понимаю, с чего эта мысль посетила твою светлую голову. Впрочем, как и головы стоящих здесь же молодых людей. Вы в гостях, как мы и решили вчера утром.
- Но... вы выстроили между нами стену! Вы подвергли нас заклятию!
- Хм. Но это не значит, что вас определили в заложники. Вы по-прежнему наши гости, можете делать что-то хотите и ходить, где вздумается.
- То есть вы действительно наложили на нас заклятье?
Рогнеда вздохнула.
- Утром мы с Иваром почувствовали, что на вас уже лежит заклятие. И довольно мощное. Мы решили противопоставить ему оберег, потому что, к сожалению, мы не можем снять заклятие, которого мы не знаем. Это наша защита для вас.
- Но мы, - Дина теперь действительно ничего не понимала. - Но теперь мы не можем подойти друг к другу! Нас отбросило, как от стены и стоит только приблизиться...
- Как мы видим нечто неприятное, - с определенной долей иронии в голосе закончил за нее Ростоцкий. Дина бросила взгляд в его сторону, но тот на нее не смотрел.
- Смею уверить вас, что это сделали не мы. - Спокойно сказала женщина. - Предыдущее заклятие поставило между вами блок, который молчал до поры до времени, но... скажем так, разрушал ваши отношения. А наш оберег помог всей накопившейся негативной энергии выйти наружу. Эта так называемая стена исчезнет, как только вы освободите себя от того, что вас мучает.
Дина чувствовала себя, как рыба, выброшенная на берег. Рогнеда говорила невероятно складно и все ее слова вписывались в общую логику, но никак не вязались с тем, что Дина чувствовала и тем, что сказала ей утром Цветана. Но разве возможно, чтобы кто-то наложил на них заклятье? Кто это сделал и когда? И действительно ли эти воспоминания — последствия того старого заклятья, а не этого? Проверить невозможно.
- Вы хотите избавиться от Королевства Больших Каштанов, - казалось, Дима нащупал слабое место во всей логике Рогнеды.
- Это можно сделать намного проще. Для этого совершенно не обязательно ждать, пока вы поубиваете друг друга, - ответила Верховная, сразу поняв, на что он намекает.
- И как же?
- Просто отпустить вас домой и подождать, пока вы вырастете. Отличные и совершенно не кровавый вариант, - усмехнулась она. - Вы все забудете и фантазия ваша...
- Исчезнет, - хором откликнулись за ней Дина и Дима.
- Верно. Так что... просто расслабьтесь. Отдохните... займитесь чем-нибудь! Погуляйте по городу, пообщайтесь с ребятами...
- Ваша дочь забрала у меня из комнаты зеркало! - выкрикнула вдруг Дина.
Рогнеда поморщилась.
- Не стоит верить всему тому, что она говорит, - серьезно сказала она, наклоняясь вперед и ставя локти на подлокотники. - Она немного завидует, оттого и лопочет бессмыслицу и настраивает вас против замка. К тому же, твоя комната всегда ей сильно нравилась. Мы вернем тебе зеркало, хочешь?
Дина пожала плечами. А действительно ли ей это нужно?
- И сколько нам жить здесь? - с тяжелым вздохом вопросил Димка.
- Пока ваша так называемая стена не спадет. Так будет лучше же для вас. Вы будете под защитой.
- Но чем нам здесь заниматься!.. - в голосе Ростоцкого послышалось легкое отчаяние.
- Да всем, чем угодно! - всплеснула руками Рогнеда. - Вот, кстати, через три недели у нас состоится рыцарский турнир! Ты вполне можешь принять в нем участие. А Ратибор тебя подготовит. И поверь мне, это действительно захватывающее зрелище!..
Рогнеда говорила что-то еще, а внутри у Дины все бунтовало. Ее состояние вряд ли можно было назвать стабильным и сердце быстро билось от постоянно подкатывающих к горлу негативных воспоминаний, которые так сильно напоминали тошноту. Извинившись, Дина ушла из зала, чувствуя только, что всем сердцем хочет держаться подальше от Дмитрия Ростоцкого.