Глава 3. Забытое воспоминание
В один совершенно обычный день Дима Ростоцкий забыл, что значит помнить. Воспоминания вообще не были в числе любимых им материй, так что как только появилась эта удивительная возможность – все забыть – он просто взял и забыл.
В принципе, это было совершенно не удивительно. Родители всегда говорили Димке, что он либо заставит их бесконечно им гордиться, либо будет бесконечно их разочаровывать. А дед прибавлял, усмехаясь в усы: «Да, голь на выдумки хитра!»
Димка, конечно, тогда не знал, кто такая эта голь и с чем ее едят, но очень уж она ему не нравилась. Это был он – Голь перекатная.
Не хулиган, и не пай-мальчик, «Рыцарь со странностями» – так говорила про него Дина в насмешку в детстве. Со странностями, потому что в свой внутренний мир погружен больше, чем в окружающее пространство. Бывало, и стекла бил, и проказы чудил, и залил как-то весь школьный этаж водой из туалета, но благороден, черт возьми!
...Той ночью Диме приснился голос. Бойкий такой девчоночий голос, незнакомый, но обращающийся непосредственно к нему, и так запросто, как к другу:
«Вот-вот, Ростоцкий! Все беды от твоего благородства. В неприятности влезаем оба, но ты вот всегда выходишь сухой из воды, а я еле выползаю, волоча перебитые ноги. А все почему? Да потому что благороден, черт возьми! По мнению учителей, конечно. «Ростоцкий просто не способен на хулиганство. Он покрывает это исчадье ада, благородный мальчик!»
Димка проснулся, а голос и эти слова все еще стояли в его голове, как будто только отзвучали. Как будто тот, кто произнес их, только что вышел из комнаты, едва закрыв за собой дверь.
Впрочем, он довольно быстро стряхнул с себя это наваждение. Намного больше его беспокоило чувство, что он забыл что-то важное. Это было совершенно незнакомое ощущение, которое еще никогда прежде не появлялось. Он дважды сложил свою школьную сумку, чего прежде никогда не делал, полагая, что нет такой школьной вещи, забыть которую считается особой проблемой (за исключением, конечно, циркуля для уроков геометрии и черчения), прокрутил входящие и исходящие на телефоне, заглянул в сообщения Вконтакте и открыл почту. Совершенно ничего примечательного. Он абсолютно точно ничего не забыл.
Тогда откуда же такое чувство?
Преследуемый странными мыслями, Дима отправился в школу, стараясь выкинуть из головы весь этот бред. Погода стояла неожиданно теплая для непостоянного октябрьского денька. У самых школьных дверей его перехватила улыбающаяся Катя Гончарова.
Катя была девушкой, с которой он имел неосторожность повстречаться прошлой весной как раз в конце восьмого класса. Он даже не понял, как все это вышло. С ней было довольно весело, она отлично умела отвлекать от проблем и была неплохим собеседником. На какой-то миг ему даже показалось, что он влюбляется в нее, а потом наступило отрезвление. В одно мгновение он понял, что ей очень нравится хвастаться им перед подружками, не сведущими в любви (она никогда не задумывалась о том, что тоже о любви ничего не знает), нравится держаться с ним за руки при всех и гулять именно там, где их может увидеть больше знакомых. Она постоянно играла на публику и не могла остановиться.
Он решил, что с него хватит, так что с наступлением лета отношения разорвались будто бы сами собой, но вполне определенно и четко. А в новом учебном году Катя решила, что они могут стать друзьями и активно звала его то в кафешки, то в кино, звонила и ежедневно писала в Вконтакте. И все бы ничего, если бы Дима не чувствовал, что она и здесь продолжает играть на публику.
Сегодня она явно ждала его, стоя у школьных дверей с таким сияющим выражением на лице, как будто все ее мечты сбылись в один миг.
- Угадай что, Ростоцкий! - сказала она, схватив Диму под руку. - Мои родичи сваливают на этих выходных в Италию — папе на работе достались какие-то супер дешевые путевки, которые совпали с его отпуском!
- Круто, - протянул Дима, неуверенный, как нужно реагировать на это сообщение.
- И я подумала, было бы здорово устроить безумный квартирник на все выходные! Помнишь, мы мечтали всем классом собраться где-нибудь, да возможности не было?
- Мечтали? - переспросил Дима, думая, как же безболезненно выкрутиться.
- Ростоцкий... - Катя посмотрела на него сбоку. - Ты не заболел? Что-то ты немногословен.
- Извини, Кать. На выходных наверно буду занят.
- Как так?
- Семейный дела. А у остальных ты спросила? - поспешно поинтересовался он.
- Ну как... у девчонок спросила. Я думала, ты наших парней уговоришь... Ростоцкий, - Катя прищурилась. - Ты что, отмазываешься? Нет у тебя никаких семейных дел, да?
Они стояли в холле, вокруг них суетились ребята всех возрастов, прибывающие в школу. Время и место были уж точно не самыми лучшими для серьезных разговоров. Но Дима неожиданно для себя не стал юлить.
- Слушай. - Он остановился и решительно взглянул на одноклассницу. - Ну что ты затеяла вдруг подружиться со мной во что бы то ни стало? Я не так уж тебе и нужен!
На секунду Катя замерла, глядя на него с непониманием и недоумением, а потом прищурилась, бросила: «Дурак ты, Ростоцкий!», - развернулась и растворилась в толпе других учеников.
Дима остался стоять посреди холла, чувствуя, что самолично нагрузил себя комплексом вины перед Гончаровой.
Надо ли говорить, что настроение в этот день у него было не очень. Смутное ощущение собственной забывчивости, предчувствия и вина перед одноклассницей сделали свое дело — в класс Ростоцкий вошел мрачный донельзя. Хлопнул сумкой по парте и, стараясь не смотреть в сторону Катиного стола, уселся на стул. И тут же получил тычок в бок от старосты класса — Артема Некрасова.
- Ну и как ты умудрился поссориться с одной из самых красивых девчонок класса, которая сама едва ли не вешалась тебе на шею?
- Некрасов, - Дима поморщился. - Откуда ты-то знаешь?
Класс гомонил, готовясь к уроку и обсуждая последние новости, так что можно было не беспокоиться, что их подслушают.
- Проходил сейчас мимо девчонок и слышал, как Гончарова ругает тебя на чем свет стоит.
- Она у меня уже в печенках сидит. Пусть ищет себе в друзья кого-то еще. - В сердцах высказался Димка, доставая учебник по русскому языку и тетрадь. - Вообще у меня такое чувство, что была же причина, по которой мы в прошлом году начали встречаться, а теперь я ее забыл и меня это бесит!
- Почему, почему... Тоже мне вопрос! Почему люди начинают встречаться? - с видом знатока заметил Некрасов. - Пару медляков на дискотеках наших, пару раз пересеклись где-нибудь вне школы, в конце концов, она же тебе нравилась!
- Ты уверен? - с сомнением переспросил Ростоцкий. Некрасов покосился на него с удивлением. Его поразил не ответ, а выражение лица одноклассника.
- Вот ты, Димка, странный! Какой-то рыцарь со странностями! Память, что ли, у тебя отшибло? Я-то думал прикалываешься...
И тут Ростоцкого словно током пронзило.
- Постой. Как ты сказал? Рыцарь со странностями? Откуда это?
- Не знаю... - неуверенно протянул Артем. - Ты не заболел?
- Ой! - Ростоцкий скривился. - Со мной все нормально.
Прозвенел звонок, и Артем убрался на свое место.
В класс бодрым шагом вошла Елена Александровна.
- Успокаиваемся, - провозгласила она. - Кого сегодня нет? Так, Дымова в больнице, Верхов отсутствует и Мефодиева что-то не видно. Дима и Женя, раз уж ваши соседи болеют, садитесь вместе за вторую парту. Верхова сегодня тоже не будет.
Ростоцкий и Болотов переглянулись, но послушно перетащили свои вещи за вторую парту. Они все еще сидели так, как их рассадит классная руководительница, и бесполезно было с этим бороться — у нее на этом какой-то пунктик прям был. Но новое соседство Димке нравилось. Женька был известный клоуном, будущим актером — только и мечтал, что об актерской карьере. Он с первого класса сидел за одной партой со своим лучшим другом — музыкантом Кириллом Мефодиевым. Так что это было не то, что сидеть с Ладкой, которая вечно ноет и просит дать списать.
После урока они собирались долго и весело — следующим был английский, и идти на него всем было неохота, так как с англичанкой, не любившей их класс, были бесконечные проблемы.
Гончарова прошла мимо, даже не глядя в сторону Димы, но между тем задев его сумкой по плечу, и он почувствовал легкое раздражение. Все эти девчоночьи кривлянья бесили до невозможности. Она теперь еще три года будет показывать, как сильно она обижена, даже не испытывая самого чувства обиды.
- Эй, Диман, смотри, - Болотов бросил что-то на парту. Дима обернулся. Это была толстая книга в плотной ярко-синей обложке, на которой золотыми буквами была выведена надпись:
«Полная и совершенно точная история Отражариума. Том 15».
Ростоцкий вскинул брови:
- Ты откуда это взял?
- Да в парте лежала. Нагнулся за ручкой, смотрю, а она там. Интересно, чья? В библиотеке кто-то взял и забыл здесь? Но тут сидит один Верхов. Неужели это его?
- Да ты посмотри на заголовок. Часто ты такие книжки читал? Где-то же должны быть и предыдущие 14 томов.
- Может, это вроде серии книг сказок.
- Или фэнтези. - Дима с интересом раскрыл книжку. Листы были старые — тонкие, гладкие, желтоватого цвета. Перелистнув пару первых страниц, Дима наткнулся на раздел: «Королевство Больших Каштанов. История основания великого королевства».
- Королевство Больших Каштанов, - произнес он и прищурился. - Что-то знакомое. Может, сказка такая есть? Фильм или мультик?
- Никогда не слышал, - недоуменно покачал головой Женька.
- Мальчики, вы на урок идете или как? - Окликнула их Елена Александровна. - Я хотела дверь закрывать.
- Да, - ребята спохватились и быстро покинули кабинет. Дима положил книгу в школьную сумку, чтобы посмотреть на досуге. Не прошло и получаса, как они с Болотовым про нее забыли.
В следующий раз Дима нашел книгу на большой перемене после четвертого урока, когда, стоя возле подоконника, он перекатывал домашнее задание по химии. Он полез за учебником, так как не был уверен в правильности переписанных уравнений, а нашел эту книжку, шершавую на ощупь. Сначала он даже не вспомнил, что это, а потом вытащил ее на свет
Книга притягивала к себе. Так и хотелось перелистнуть страницу и вчитаться в буквы, плотно сидящие на строчках. Дима любил читать, но никогда еще не испытывал такого притяжения к книге.
Времени оставалось еще много и тогда он, забыв обо всех и обо всех, раскрыл книгу на первой странице.
«Королевство Больших Каштанов. История основания великого королевства».
«Когда-то давным-давно, когда все деревья на планете были намного больше, чем сейчас, на одной поляне рос большой-пребольшой каштан».
Дима вчитался в историю, каждое слово которой звучало для него словно музыка, будто некий голос рассказывал ее сидящим вокруг детишкам. Было тихо-тихо, слышался только этот чарующий голос да треск поленьев в очаге. Он перелистнул еще несколько страниц и с удивлением обнаружил цветастые иллюстрации, каждая из которых, видимо, рассказывала свою часть истории. Вдруг иллюстрации на одном из разворотов привлекли его внимание.
На той, что слева, был изображен огромный белый замок, вокруг которого росли гигантские каштановые деревья, деревья-исполины. Замок этот производил удручающее впечатление. Весь в трещинах и паутине, с покосившимися, будто размытыми стенами и окнами, он печально доживал свой век и будто только ждал момента, когда сможет быть окончательно разрушен. На второй же иллюстрации замок сиял в солнечных лучах, которые сквозили даже сквозь древесную крону, и поражал великолепием и величественностью. Это был тот же замок, что и на первом рисунке, но словно обновленный, до разрушения.
Под иллюстрациями Дима прочитал подпись: «Много лет Королевство медленно умирало, забытое всеми вокруг, пока однажды в замке не появился королевский Шут, остроумный и язвительный, вмиг ожививший мумий Королевства — короля, королеву и их придворных. День, ознаменовавший появление Шута, стал самым солнечным днем за множество тусклых лет, и заставил пробудиться от спячки даже самых ленивых жителей Королевства. Этот день вошел в историю как день Возрождения».
Дима перевернул страницу и увидел два портрета. С левой стороны был изображен, по-видимому, Шут: разукрашенное белым гримом лицо, с ярко подведенными глазами, на левой щеке нарисована большая масть трефов, на правой — масть червей. Губы тоже яркие, красные. Голубые глаза Шута сияют, почти горят на иллюстрации, как настоящие, как будто Шут действительно смотрит на Диму с портрета. На голове у Шута был двурогий красный колпак с бубенчиками на концах. Притягивающее и в то же время отталкивающее лицо.
На правом портрете была изображена девчонка Диминого возраста. С кудрявыми волосами до плеч, с нахальным выражением голубых глаз и растянутыми в улыбку губами. Стоит девчонка так, будто зеркально отражает первый портрет — та же поза со сложенными на груди руками, то же выражение лица, только вот сами герои на них разные. Хотя...
Дима всмотрелся в один портрет, потом в другой и вдруг все понял. Это было одно и то же лицо. Выходит Шут — девчонка? Девчонка его возраста?
Над школой внезапно прокатился звонок, заставив Диму оторваться от книжки. Он огляделся по сторонам и вдруг вспомнил, где находится. Словно в трансе он уложил тетрадки и книжки в сумку и двинулся по коридору к кабинету химии. Чувствовал он себя несколько странно, как будто что-то важное постоянно находилось рядом с ним, только он это постоянно упускал.
Ему казалось, что вот в классе среди знакомых людей он сразу же все вспомнит, но нет. Одноклассники были теми же, а прояснения никакого не наступало. Он осознал, что просто стоит в дверях, когда химичка окликнула его.
- Господин Ростоцкий, не желаете ли присесть на свое место? Мы не смели начать урок без вашей скромной персоны.
Димка усмехнулся и прошел на свое место.
- Начинаем проверять домашнее задание! - раздался голос учителя. - К доске пойдет...
- Слушай, - прошептал Женьке Дима, наклонившись к парте, пока Яна Кузнецова решала домашнюю задачу на доске. - Тебе не кажется, что чего-то не хватает? Как-то все изменилось в классе, нет?
- Да, без Мефодиева мне жутко одиноко сегодня, - тихонько проныл Болотов.
- Да нет... - прервал концерт Ростоцкий. - Я реально не могу понять, в чем дело, но у меня весь день какое-то странное предчувствие, что я что-то забыл. И будто все мы забыли.
- Не знаю, - Женя пожал плечами, обводя проницательным взглядом класс. – Ну, может сегодня все еще более скучные, чем обычно, а так...
Димка откинулся на спинку своего стула.
***
Придя из художки, Дима, не раздеваясь, упал на диван и некоторое время мрачно созерцал потолок над своей головой, качая ногой. В его голове происходила какая-то чертовщина, которая ну просто никак не совпадала с окружающей его реальностью. Он достал книжку в синей обложке и еще раз открыл на портретах. Взгляд девчонки кого-то напоминал ему, он не мог избавиться от ощущения, что видел ее, даже более того, знал, и знал очень хорошо.
Он закрыл глаза: «Вот-вот, Ростоцкий! Все беды от твоего благородства. В неприятности влезаем оба, но ты вот всегда выходишь сухой из воды, а я еле выползаю, волоча перебитые ноги. А все почему? Да потому что благороден, черт возьми! По мнению учителей, конечно. Димочка — наш рыцарь. Да-да, так точно! Рыцарь со странностями!»
В голове его явственно звучал смех, а Ростоцкий уже испуганно распахивал глаза.
Дима сел на диване и повернул голову. Комната была пуста. Так почему же слова и смех звучали так явственно, как будто раздавались рядом с ним? Или он сходит с ума или... Но он же никогда не знал эту девчонку и даже не увидел бы эти портреты, если бы Болотов в парте не нашел книжку!
Так вообще — откуда она там взялась? Дима уже посмотрел — на ней не было библиотечного штампа, а значит, тот, кто оставил ее в парте, принес ее с собой, а не брал в библиотеке.
Внезапно раздался быстрый скребущий звук. Дима замер, подумав, что ему показалось.
Стук повторился. Он был звонким, и Ростоцкий тут же бросил взгляд в сторону окна.
И тут же вскочил на ноги.
За окном, на выступе сидел большой белоснежный голубь и стучал лапкой в стекло. Дима даже глаза потер от изумления и нервно засмеялся. Он никогда не видел, чтобы птица стучала к кому-то в окно, просясь заглянуть на огонек. Это было бы даже забавно, если бы не казалось таким странным.
Между тем голубь наклонил голову и снова постучал, будто увидел Диму. Чувствуя себя дураком, Ростоцкий подошел к окну и раскрыл его. В ту же секунду голубь впорхнул в Димину комнату и уселся на его компьютерный стол. Он склонил голову и посмотрел на Диму своими темными внимательными глазами, как будто оценивал, тот ли, кто нужен, стоит перед ним, или нет.
Дима вскинул брови. Это было мегастранно, более чем мегастранно! Голуби не должны оценивающе смотреть на тебя, да и лапками в окно они тоже не должны стучать, привлекая твое внимание.
И тут голубь, видимо, удовлетворенный обзором, протянул лапку, вокруг которой, как только заметил Ростоцкий, был обмотан листок бумаги. Эта записка предназначалась ему, Диме Ростоцкому.
Стараясь не думать о том, кто посылает письма таким странным способом и чего ждать еще, Дима быстро стянул нитку и вытащил свернутый лист.
Внутри красивым почерком была выведено:
«Цирк «Аллегро». 18:00. Ты получишь ответы на все свои вопросы».
- Цирк? - переспросил Дима то ли у самого себя, то ли у голубя, сидящего перед ним. В ответ голубь потоптался на месте и, расправив крылья, устремился на улицу сквозь окно. Ощутив порыв холодного осеннего ветра, Дима закрыл окно и задумчиво посмотрел на записку.
Первое. Откуда взялась странная книга?
Второе. Не являются ли наваждением его мысли о том, что он где-то видел эту девчонку, изображенную в книжке?
Третье. Откуда взялся этот странный голубь с запиской и кто его прислал?
Четвертое. Связано ли приглашение явиться в цирк и получить ответы на вопросы с этой книгой или он должен будет узнать о чем-то другом?
И что теперь? Он действительно пойдет в цирк, только потому что его пригласил в записке некто, приславший письмо голубиной почтой? Он настолько сошел с ума?
Вопрос риторический.
Дима вздохнул. Он всю жизнь гордился своей невосприимчивостью ко всякой фантастической чуши, не верил в проклятия страшилок ребят со двора, исполнение легенд и пророчеств и прочую чушь. Он даже не все фантастические фильмы и книги мог воспринимать, если они казались ему откровенным бредом, а тут просто не пойми что на уровне одних предчувствий.
Но голубь же принес письмо, ведь так?
Дима взглянул на часы и бегом кинулся в коридор — обуваться.