Глава 13.
В ушах был звон колоколов. Кимберли с неимоверным усилием открыла свои ярко-голубые глаза. Первое, что привело ее внимание – пасмурное небо. Оно было таким низким, что, казалось, протяни она руку, то сможет достать до него рукой. Но вся серость неба заключалась в огромных, кучевых облаках, подсвеченных солнцем, отчего те принимали желтоватый контур. Следующее, что она увидела – крыши каких-то домов, но не высоких и кирпичных, какие бывают в небольших городах страны.
Кимберли осознала, что лежала не земле. В тот же миг она почувствовала спиной холод и влажность. На ней была лишь пижама, ведь она не могла предвидеть, что ее выбросит во времени, иначе бы, вероятно, оделась теплее. Тонкая футболка и штаны с енотами не спасали от слова совсем. Холод быстро разбежался по всему ее телу, покрывая его мурашками. Однако в области груди жгло после ударов дефибриллятора. Казалось, что остатки электрических импульсов все еще бродили по ее телу и отдавались в кончиках пальцев, заставляя их слегка дергаться. Но это было не так серьезно, как то, что все ее тело болело и ломило после того, что происходило с Райаном, словно при лихорадке.
Спина девушки продрогла от ледяной земли. Она попыталась встать, но сил хватило сначала лишь на то, чтобы перевернуться на бок. Полежав так еще несколько секунд, Ким предприняла успешную попытку подняться.
Девушка была сосредоточена только на том, что произошло и как же ей холодно, потому не обратила сразу на едкий, отвратительный запах помоем и испражнений, что витал в воздухе. Осознав это, Ким закашлялась. Ее чуть было не вывернуло наизнанку, но она смогла удержаться.
Она осмотрелась. Кимберли приземлилась в пустынном переулке, где было настолько омерзительно и противно, что она вновь чуть не распрощалась со своим давнишним ужином. Набравшись смелости и зажав глубоко внутри свою брезгливость, Кимберли отряхнула пижаму и волосы от, как она искренне надеялась, грязи.
Приготовившись отправиться домой, девушка прислушалась и поняла, что звон колокола, что она слышала, был не просто у нее в голове. Но больше ее поразил голос, что-то эмоционально кричавший на немецком языке. Это было похоже на какое-то выступление, будто он пытался донести истину до людей. Ким даже решила, что это глашатай озвучивает последние новости. Однако она ни слова не понимала по-немецки.
Недолго поразмышляв, Кимберли решила все же выглянуть из своего укрытия. Она не знала, куда попала, но предполагала, что сможет найти хоть кого-то, говорившего на английском. Если бы она поняла, где и когда находится, быть может, нашла бы какую-нибудь связь между ее прошлым выбросом в Лондон сорокового года и этим. Ей хотелось верить, что она есть.
Сделать хотя бы несколько шагов для Кимберли было большой пыткой – мало того, что болело все тело, так еще и земля была мокрая и холодная, а также усыпана маленькими камушками, что постоянно кололи стопы. Все это девушка чувствовала своими босыми ногами, ведь дома она не ходила в тапочках – не для того Маргарет разорилась на пол с подогревом. Теперь же Ким очень сильно жалела об этом. Иначе ее ногам было бы не так холодно и болезненно идти. Теперь ей оставалось лишь сквозь страдания шагать на голос.
Ее взору предстала просторная площадь, выложенная камнем. В отдалении виднелось здание, больше напоминавшего замок в готическом стиле с его башней и высокими шпилями, высокими, вытянутыми и закругленными сверху окнами, массивными воротами. Около входа столпились люди, внимательно слушая выступающего.
После каждого высказывания из столпы выкрикивались что-то на немецком языке. По одобрительному тону и тому, как внимательно слушали выступающего человека, Кимберли предположила, что это было что-то вроде: «Правильно! Так и есть! Все верно!». В противном случае, вряд ли бы люди продолжили внимать его речи.
Кимберли осторожно двинулась вдоль стены, чтобы не привлекать к себе много внимания. Оглядев толпу, Ким ясно поняла, что не вписывается во временные рамки. Мужчины и женщины были облачены в весьма яркие наряды. Первые преимущественно в странные штаны с декоративными прорезями, с остроносыми, вытянутыми ботинками, большими шляпами на голове, с рубашками со складками, собранными на груди, а также в обтягивающей накидке, стягивающейся на поясе. Вторые в жутко неудобных платьях с корсажами с высокой талией, с большим квадратным декольте и с сильно сложенной юбкой, а также с узкими рукавами.
В своей пижаме Кимберли выглядела в лучшем случае странно.
Пасмурность и увлеченность людьми проповедником, позволяла девушке оставаться незамеченной. Кареты ездили мимо нее, но их обители больше были сосредоточены на себе, чтобы разглядывать незнакомок на улице. Потому Ким была вполне спокойно.
С более темной стороны улицы девушка подошла к толпе как можно ближе. Однако едва могла что-то понять. Но чувство, с которым мужчина рассказывал что-то с шершавых, слегка желтоватых листов, исписанных чернилами, увлекала девушку.
Она присмотрелась к выступающему. Что-то было в нем знакомое, но Кимберли никак не могла вспомнить, на каких картинах видела его. Казалось, что ему уже подходило к сорокам годам, полнота и второй подбородок, кривой нос, очень извилистые губы, темные кудряшки, выбившиеся из-под его головного убора.
Внезапно Ким ощутила стальную хватку в области плеча, отчего воскликнула и тут же обернулась. Перед ней стоял высокий мужчина, озлобленный и агрессивно настроенный. Его ноздри раздувались от гнева, а взгляд будто бы испепелял. Кимберли было достаточно увидеть железные латы поверх странного костюма, а также меч в ножнах, чтобы принять его за стражника. Мужчина зашипел на Ким, которая пыталась вырваться:
— Verdammte Kurtisane! Du fährst in die Hölle, also lass deine Hoffnungen fallen! Widerstehen Sie nicht!*
Кимберли возмутилась. Она не знала немецкого, но это слово звучало в ее языке почти также. Девушка вспыхнула и едва сдерживая свою злость спросила, показывая рукой на себя:
— Kurtisane?!** Куртизанка?!
Мужчина, казалось, еще сильнее разозлился от ее вопроса. Для него Кимберли будто издевалась, задавая такой вопрос. Но он ее понял и, ответив «Ja», сильнее сжал руку и потащил девушку куда-то.
Она дернулась, отчего стражник к ней обернулся, и Кимберли со всей силы влепила ему пощечину, чего тот никак не ожидал и, опешив, слегка ослабил хватку. Набрав воздуха и со всей злостью в голосе, девушка проговорила:
— Да, я стою тут в пижаме, с голыми ногами и руками, без шапки, а на штанах у меня нарисованы еноты... но это не дает права называть меня продажной женщиной! Куртизанка! А сам-то?! Продал себя властям! И я прекрасно знаю, что вы ни слова не понимаете, но... это Мартин Лютер?! – Кимберли махнула рукой в сторону выступавшего.
Опешивший и ничего не понимавший стражник едва кивнул головой. Ким самодовольно улыбнулась своей догадливости и залепетала похвалу себе по-английски, все еще смущая стражника. Тот, придя в себя, снова схватил ее за руку и попытался куда-то увести. Ким дернулась, заставив мужчину остановиться. Не долго думая, она резко вывернулась, освобождаясь из его хватки и, что было в ней сил, ногой толкнула стражника. Не ожидавший этого мужчина повалился на землю.
Кимберли воспользовалась этим и рванула с места, что было сил. Она бежала прочь, не обращая внимания на то, как на нее реагируют прохожие, а также то, как ей больно из-за маленьких камней, что впивались в ее ступни.
Ким слышала, как тот стражник кричал что-то за ее спиной. Обернувшись, она увидела, что к нему присоединились еще трое. Но девушка имела преимущество. Ей было бежать намного легче, чем крупным мужчина, облаченным в доспехи. Потому вскоре она оторвалась от погони.
В ее случае было удобно убегать, куда глядят глаза. Она из любого места могла вернуться домой. Потому Ким и чувствовала себя уверенной после каждого поворота. Хоть там и могли ей встретиться ее стражники. Однако девушке сильно повезло. Кроме обычных людей, прогуливавшись по городу, она не встреча никого. Однако тот факт, что еще несколько раз она услышала в свой адрес «кurtisane», весьма ее огорчал.
Забравшись в очередной переулок, Кимберли увидела, что окно на втором этаже дома сбоку было открыто. Поразмыслив немного, Кимберли решила воспользоваться своими силами и переместится туда, оставаясь в том же времени.
«Если уж моя единственная возможность путешествовать во времени зависит от выбросов, стоит выглядеть слегка приличнее, чем... сейчас», – размышляла Ким, вломившись в чужой дом.
К ее счастью это оказалась небольшая спальня с платяным шкафом. Но сильнее девушку обрадовал кувшин с водой. Она могла смыть грязь с себя и своих волос, чем она сразу же занялась после того, как обнаружила сосуд на столе.
После Кимберли осмотрела шкаф. Там она нашла штаны, к ее счастью черные и явно мужские, белую рубашку, широкую, и которую требовалось завязать спереди, но Ким отказалась от этого «модного изыска», потому просто так надела ее, а также жилет, черный, с серебристыми узорами, который пришелся ей по вкусу, потому девушка нацепила и его. Довольная собой, она собрала свои вещи и спустилась вниз, где к ее счастью горел камин. Туда она и кинула свои вещи, понимая, что не разумна идея оставлять их в прошлом. Эта была любимая пижама девушки, потому она с грустью на глазах смотрела, как хорошо та горела.
Ее умиротворенное наблюдение за окном прервал недовольный восклик неизвестного ей господина на верху, возмущавшегося о чем-то на немецком. Голос доносился из комнаты, где Кимберли нашла кувшин. Потому она предположила, что недовольство касалось его опустения. Раздались шаги – управляющий помчался к своему хозяину, чтобы исправить странную для него оплошность.
Кимберли решила, что настала пора ей отправляться дальше. Вид ее был более-менее пристойный, силы восстановились после выброса, о месте назначения она узнать успела. Потому ей нечего было больше делать в эпохе церковного раскола.
Ким прекрасно знала, что и как ей нужно делать. Потому не прошло и пяти секунд, как загорелись золотистым радужки, руки стало обдавать теплом, вокруг всего тела вихрем закружились искры в цвет ее глаз, а также не прошло и десяти, как девушка просто растворилась в воздухе, надеясь, что не слишком навредила будущему своими действиями в прошлом.
_____
* Проклятая куртизанка! Ты попадешь в ад, так что оставь свои надежды! Не сопротивляйся! (нем.)
**Куртизанка (нем.).