Глава 9. Сумбурный понедельник
- Что ты сказал, Проф? Я не...
- Ты прекрасно все расслышал, Дик! Прекрати валять дурака, хотя бы передо мной. Я сказал то, что сказал – я выхожу из игры. Вполне может быть, твоя цель высока и благородна, ты явно имеешь четкий план и я даже готов допустить, что это дело государственной важности, но с меня хватит. Я даже не знаю, на кого ты работаешь! Это таинственное удостоверение видели все, кроме меня, черт бы тебя подрал! Родители уже сошли с ума, разыскивая меня по моргам и больницам. Чудо, если деканат пока не выставил мне расчет и не предъявил обвинение в срыве учебного процесса. Квартирная хозяйка через несколько дней потребует плату, заметит мое отсутствие и выкинет мои вещи на помойку, взяв нового жильца. С меня довольно, Дик. Было очень весело играть в шпиона, в детектива, в бездомного скитальца и агента под прикрытием – но дальше я пас, спасибо. Сегодня же вечером сажусь на поезд и возвращаюсь в столицу.
Выпалив это все на одном дыхании, я скрестил руки на груди – если верить психологам, эта поза означает, что человек закрыт для доводов собеседника, - и уставился на носки своих ботинок. Дик тоже смотрел в сторону, словно не слышав моей пламенной тирады – или переваривая услышанное. Наконец, он поднялся и вышел из забегаловки; я, волей-неволей двинулся следом.
Похоже, он не собирался меня останавливать. Даже слова не сказал!
Мы двинулись по главному проспекту в сторону нашей гостиницы; худо-бедно я начал разбираться в этом маленьком, унылом городишке, который хотел вычеркнуть из памяти и желательно поскорее. В непроглядной темноте мимо сновали редкие машины, слепя фарами глаза, дул пронизывающий ветер и не хватало только дождя, чтобы ощутить себя как дома. Но дома не было...
Если я и надеялся найти здесь что-то похожее, надежды не оправдались.
- Да пропади все пропадом, я вообще не понимаю, зачем здесь торчу! Словно пятое колесо в телеге, которая и без меня прекрасно катится себе неизвестно куда. Я здесь лишний элемент, слабое звено... еще неизвестно что. От меня нет пользы в расследовании, то под ногами...
Тут я заметил, что Дик говорит. И не сам с собой, но, по обыкновению, скорее бурчит под нос, чем обращается к собеседнику.
- Я не стану повторять, Проф, что твоя жизнь в опасности. Им известны твои данные, место работы, несложно вычислить, где живут твои родители.
- Ты сказал, им ничего не угрожает!! Ты сказал, их не станут трогать, ты обещал! – я сорвался на крик.
Дик, словно не замечая моей истерики, продолжал говорить.
- Возможно, уже сейчас ты являешься подозреваемым в убийстве вахтера – полиция не любит сложных вычислений, и если один жилец исчез в тот самый день...
- Я все это знаю, Дик, - перебил я его, кое-как успокоившись. – Давай внесем ясность – я собираюсь свалить как можно скорее и сделаю это.
- Хорошо, не буду повторяться, - неожиданно согласился он. – Хочешь уехать – твое право. Не стану удерживать.
Ну вот, все сказано. Те самые слова, которые...
Проклятый коп! Он даже не пытался делать вид, будто я - не пустое место. Какого черта таскать меня по всяким Турицам, везти сюда на поезде, устраивать в гостиницу? Я – всего лишь обуза, ненужная ветошь, случайно прицепившаяся по пути...
А Дик все говорил, и я в ужасе понял, что пропустил несколько предложений.
- ...делать, как тебе заблагорассудится. Я остаюсь, пока не выясню, кто жестоко прикончил трех здоровых парней. Вполне вероятно, этот же человек убил никому не известного бомжа в столице. Может быть, эти случаи никак не связаны, но я в это не верю. Безусловно, я могу справиться один, - здесь он сделал паузу, будто пропуская часть мысли. - Впрочем, если ты решил окончатель...
Мы сами не заметили, как подошли к отелю. Сквозь стеклянный фасад залитый светом холл был как на ладони; я прищурился, разглядывая фигуры внутри.
Дик, оборвав фразу, рванул к дверям, словно за ним гналась стая гончих. Я поторопился следом и стал свидетелем отвратительной сцены.
- Прекрати, слышишь? Да прекрати, здесь же моя дочь!!
Еще удар, прямо по лицу. Потом еще.
- Мне плевать на твое отродье, слышишь?! Тебе было плевать на Оскара, почему я должен...
Дик подоспел как раз вовремя, чтобы отвести очередную оплеуху. Некоторое время Крамен-старший извивался в его руках, выкрикивая непристойности в адрес сожительницы, потом затих.
- Звони Тонину! – мой напарник кивнул на телефон за стойкой администратора. – Скажи, пусть приезжает и арестует эту нецивилизованную скотину.
За этим последовал чувствительный удар Крамену под ребра. И еще один. Павел охнул, выругался и сразу как-то обмяк в Диковых клешнях.
- Так оно и проще – все равно я собирался вас завтра допросить, господин отелевладелец. Вашему безутешному горю пора слегка развеяться, - Дик рывком поставил его на ноги и оттолкнул к стене.
***
Остаток вечера я просидел с маленькой Амели, пока приехавший с Тониным парамедик осматривал Софию. На лицо пришлось наложить шов, но в целом женщина выглядела молодцом, и сказала, что подавать заявление не будет. Про вечерний поезд пришлось забыть; я отвел сонную малышку в ее комнату и спустился вниз.
Дик сидел рядом с Софией Гуэр, держа наготове стакан воды и пачку бумажных носовых платков.
- Он как с цепи сорвался после нашего разговора, - пояснила она Дику. – Некоторое время мы не пересекались, но я не люблю долго ходить вокруг да около. Просто повторила ему то, что уже говорила вам. Его сынок был тем еще гаденышем, и добрая часть девчонок в этом городе рассталась с девством намного раньше запланированного по его милости. Это мое мнение и тот факт, что какой-то псих убил его, ничего не меняет. Прошлое всегда останется прошлым.
Заваливаясь спать, я ничего не сказал Дику, но решил поучаствовать в завтрашних допросах. Для очистки совести. Я настроился дождаться допроса Крамена и насладиться тем, как мой напарник вытрясет из него всю душу. А потом я заставлю его показать мне эту карточку – не уезжать же из Мелахи в вопиющем неведении?
***
С утра, едва продрав глаза, мы спустились вниз и получили вкуснейший завтрак – видимо, в качестве вознаграждения. Выглядела София осунувшейся, маленькой Амили нигде не было видно. Яичница с тоненьким, идеально прожаренным беконом, чай с корицей и лимоном, хрустящие, тающие во рту тосты – я снова и снова убеждался, что принял правильное решение. Я так соскучился по прелестям обычной жизни за эти три дня: из меня вышел бы плохой попаданец в средневековые миры, которые сейчас встречались в каждой второй плохо слепленной фантастической книжке. Я вряд ли протяну долго без нормальной душевой кабинки, свежих простыней и хорошо приготовленной еды. Все это я выдал молчаливому Дику, который словно не заметив никаких изменений в нашем рационе, умял все и поднялся.
- Идем, Проф, надо успеть в колледж к одиннадцати.
- Почему? Ты уже предупредил...
- Нет, одиннадцать – это время, когда ранние пташки еще не сбежали с последних лекций, а совы – как раз продрали глаза и явились ко второй паре.
Я пожал плечами и залпом влил в себя остатки чая, хотя не могу не признать – в его словах присутствовала весьма правильная в отношении студентов логика. Набросив пиджак, я выбежал из отеля, силясь догнать чересчур прыткого напарника. Почти бывшего напарника.
На улице внезапно похолодало – я приготовился к тому, что по возвращении в столицу меня ждала гораздо худшая погода. На улице, несмотря на ясное небо, дул пронизывающий ветер, сворачивая опавшие листья в перекати-поле, которые то и дело наталкивались на прохожих, сбивая с размеренного шага. Обогнув сквер, мы прошли вверх по центральной улице до ближайшей трамвайной остановки, проехались немного в давке, свойственной любому рабочему понедельнику – но, безусловно, это не была «давка» в понимании столичного жителя – и через несколько остановок вышли на кольце. Я все время таращился в окно, в предвкушении расставания с Мелахой, надеясь увидеть в ней что-то положительное, после всего пережитого негатива. Мимо меня проплывали новостройки, магазины, украшенные погасшими фонариками деревья и бездомные коты, в унисон тянувшие свою песню на крышах. Здесь можно было бы остаться в тишине и наслаждаться жизнью – но дальше эта мысль улетела в никуда. Почему Дик все утро молчал, оставалось только гадать – обиделся на мое дезертирство, готовился к допросу студентов или просто предпочитал молчание. Изредка я слышал его бормотание:
- Так-то оно так, само собой... однако момент все же никудышный...
Или:
- Ты понимаешь, вроде все так и надо – однако есть же заковыка...
Я почти не вслушивался в эти реплики, зная, что они адресованы не мне. Возможно, в его разуме существовал некий Дик-два, который все время задавал каверзные вопросы и требовал на них ответов. Мне тогда было все равно – да и сейчас, признаюсь, тоже.
Добравшись до колледжа, гордо именуемого «Колледжем прикладных и точных наук города Мелаха», мы, само собой, направились первым делом в кабинет директора. Таинственное удостоверение Дика творило чудеса – мы были приняты сухощавой дамой в больших очках ровно через десять минут после преодоления первого и единственного препятствия в лице дежурного охранника.
Госпожа Мелинда Роувен приняла нас в кабинете, отделанном мебелью с претензией под красное дерево, уселась за широкий стол и поправила дужки очков. Она явно приготовилась к долгой изнуряющей обороне.
- Я уважаю ваши полномочия, как представителя власти, - она чопорно смотрела на Дика поверх очков, - однако для студентов подобные допросы - это стресс и только с позволения родителей...
- Вашим студентам больше двадцать лет, - Дик не стал садиться, хотя в кабинете, кроме длинного стеллажа с документами, стояло широкое кресло и пара стульев. – Таким образом они уже не нуждаются в присутствии ни родственников, ни социального работника. Времени не так много, госпожа Роувен – вы должны понимать, что все трое убитых – ваши студенты и, таким образом, пока преступник на свободе – именно их сверстникам грозит наибольшая опасность. Чисто логически.
Дама побледнела, но стойко держала удар.
- Следователь Тонин уже опрашивал всех, кто мог иметь отношение....
Дик хрустнул суставами пальцев.
- Госпожа Роувен, мы оба знаем, какие вопросы задавал миляга Тонин. Кто кого видел, кто с кем говорил и как же так получилось. Я хочу задать другие – и вы боитесь, что они окажутся неподходящими, не так ли? Увы, этого не в силах избежать никто – но если мы будем поменьше трепаться сейчас и больше времени посвятим расследованию, то результат в общем может оказаться намного продуктивнее. Для начала я хотел бы послушать вашу краткую характеристику отношений других студентов с тремя покойными.
- Никто в этом колледже...!! - взвилась директриса.
- Само собой, - вежливо улыбнулся Дик. – Просто расскажите нам.
Выяснилось, что Урсав и Кисьлевский были неразлейвода, а с Краменом общались мало, однако все трое были известными заводилами, любителями женского пола, а посему в число их знакомых можно смело записывать весь колледж, кроме, разве что, первого курса. По поводу их успеваемости директриса сделала было вид, что о мертвых плохого не говорят, но тот самый Диков взгляд мигом заставил ее вспомнить, что учились все трое неважно, чуть лучше других Кесьлевский, так как хотел стать журналистом, не имел родителей и уже начал подрабатывать. Худшие результаты – я совсем не удивился – демонстрировал Оскар Крамен: его мало интересовала учеба вообще, он появлялся на уроках физической подготовки, чтобы блеснуть мышцами, на математике откровенно зевал, а на гуманитарных предметах клеил девочек. Все трое должны были в этом году закончить второй курс и перейти на последний, третий.
- Как вы полагаете, госпожа Роувен, какие шансы были у Крамена закончить ваш колледж с более-менее приличными оценками?
Директриса снова замялась.
- Ну, сложно сказать.. все-таки бедняжке предстоял еще год...бывает, они исправляются.
- Госпожа Роувен?
- Как раз накануне его смерти... - директриса аккуратно приложила накрахмаленный платочек к уголкам глаз и снова поправила очки. - Как раз наканунея виделась с мистером Краменом...точнее, я виделась с ним утром того дня.
- Вы часто так поступаете?
- Все-таки учебный год закончился, и вызывать его в колледж было бы...я сказала мистеру Крамену, что если Оскар не возьмется за ум, этой зимой его отчислят.
- Интересно, - только и сказал Дик.
Когда мы выходили, получив разрешение побеседовать с одногруппниками убитых, госпожа Роувен продолжала сидеть в кресле, теребя кружевной платочек, и повторяла:
- Ах, если бы я только знала...если бы я знала...
Едва поспевая за Диком по коридору, я услышал его бормотание:
- Ну, допустим отец намылил ему шею...но это ничего не доказывает... может быть, побег? Бунт? Наркотики?
Я словно слышал его мысли, но и сам видел, что они ведут в тупик. Отец Крамена не мог причинить своему сыну вред, как ни крути – для этого он слишком сильно его любил.
***
До большого перерыва оставалось минут пятнадцать. Нам выделили пустую комнату, больше похожую на подсобку, чем на лекционный зал. На полу лежал толстый слой пыли; в углу громоздилась макулатура, занавески в нескольких местах прогрызла моль. Я вооружился найденной на пустом стеллаже газетой, кое-как очистил стулья и две парты.
Дик отмалчивался, никак не реагируя на мои старания – я подозревал, что он крепко обиделся. Эта обида поддерживала во мне чувство собственной значимости, от чего крепла уверенность в правильности принятого решения. Но таращиться в окно было глупо; я предпринял робкую попытку завязать беседу:
- Видишь, благодаря Эстерхази оказалось, что семья Тори ни в чем не виновата. Он стольких девочек...
И в этот момент Дик словно с цепи сорвался.
- Это все из-за нее, из-за девчонки, так?
- Что ты...
- Она тебя отшила, подставила, а потом, когда ты ее пристыдил, не бросилась на шею со слезами раскаяния? Так? Ты ждал, что цыпочка растает от собственной никчемности и твоего благородства, Дин Кихот? Поэтому и не стал ябедничать ее громиле-папаше?
- Дик, перестань! - кажется, я даже покраснел.
- А зачем? Ты сваливаешь, между нами вроде все ясно – чего молчать? Признайся, не привык, что милашки бывают такими черствыми?
- Прекрати! И вовсе я ничего такого от нее не ждал, зачем мне...
- Да затем, что эта дуреха тебе понравилась. А после дурацкой выходки с Тониным она тебе все равно понравилась, даже еще больше. Этакая стервочка-целочка, а?
-Заткнись!! – проревел я, вскакивая.
- А то что? – оскалился Дик, намекая на первую нашу драку у меня на кухне, закончившуюся полным разгромом. – Ты весь такой из себя мальчик-чистюля, и все девочки у тебя были рафинированные, столичные, все знают правила игры и дело идет гладко, как по нотам. А здесь, мой милый Проф, еще та глухомань и провинция, здесь девушки иные – дикие и неприрученные. Таких еще укрощать надо и завоевывать, а этому делу ты совершенно не обучен.
- Да мне плевать на нее, слышишь?! – заорал я, для пущей убедительности шмякнув кулаком по столу. - С чего ты вообще взял, что мне есть до нее какое-то дело? Я себе найду в сто раз лучше, как только вернусь домой.
- Говоришь, плевать? – усмехнулся Дик, остывая. – Посмотрим.
Очень скоро мне предстояло узнать, что он имел в виду.
***
За дверью послышались сдержанные смешки и торопливый шепот. Студенты везде одинаковы – они отпускают сальности даже перед допросом, не говоря уж про экзамены. Там, за дверью, может быть что угодно – для них существует лишь здесь и сейчас.
На мой вкус лучше повзрослеть раньше, чем позже.
В дверь осторожно постучала секретарь – миловидная старушка со списком однокурсников убитых.
- Большое спасибо. Думаю, начнем...
За приоткрытой дверью раздался взрыв смеха; какой-то парень буквально зашелся в поросячьем визге. Секретарь неодобрительно покачала седой головой.
- Все шуточки им... Мир перевернется – и то не заметят. А Памела больше всех норовит...
- Памела? – Дик быстро пробежал глазами список. – А, вот - Памела Гринвуд. Ее и пригласите, если не трудно.
Стоило секретарю выйти, смех прекратился.
Памела, без стеснения закрывшая дверь ногой, оказалась девушкой раскованной во всех отношениях –она носила клетчатую черно-белую юбку с длиной на грани приличия, розовую челку заправила за ухо, из которого свисало сразу три сережки, а полупрозрачная блузка обтягивала весьма заметную грудь. Она жевала жевательную резинку и, усевшись напротив Дика, закинула ногу на ногу и выдула огромный пузырь. Тот, не смутившись, поаплодировал двумя пальцами.
- Это че, опять какая-то дрянь психологическая? Все дуриков выискиваете?
До меня дошло, что директриса даже не удосужилась объяснить группе, зачем они собрались.
- Милое представление, барышня, - искренне улыбнулся Дик. - Вы так со всеми незнакомыми мужчинами общаетесь?
- А тебе что, завидно? – пожала та плечами. – Чего надо?
- Часто трахалась с Краменом?
Я чуть не подскочил, однако деваха и бровью не повела.
- Когда как, я не записывала. Иногда пару раз в день, иногда – через две недели. Вокруг него много сучек вилось, он их прям притягивал – ну и я тоже в сторонке стоять не буду, надо мужика – найду быстро.
- Какой Казанова... - потянул мой напарник. – Например, Виктория Ларие – она тоже с ним спала?
- Зануда Тори? Тори – девочка-целочка? – Памела громко и неприятно рассмеялась. – Да вы что, она же у нас недотрога. Если он и спал с кем-то из сладкой парочки, то уж скорее с Эммой... хотя тоже вряд ли. Он не выносил христанутых.
- Эмма – лучшая подруга Тори? – уточнил Дик, уж не знаю зачем.
Мне все больше хотелось придушить милашку Памелу.
- Да, прям штучка-липучка. Две дурочки-отличницы, вы ж понимаете...
- Не совсем, - только сейчас я понял, что Дик разделяет мои чувства.
- Ну... - на секунду стушевалась девушка. – Ну они ботанки, все записывали на парах, хотя на кой черт? Эта Тори особенно... Из кожи вон лезла, чтобы получить хорошую отметку. Эмма с нее списывала иногда.
- А что, у Эммы было мало времени на задания? Она была верующей?
- Да я-то откуда знаю? Это мамаша у нее тронутая на религии, а дочь – просто тронутая, уж не знаю на чем. Маленькая тронутая гадючка. А Тори всем давала списывать – но никому не давала. Ха, смешно правда? Давалка-недавалка!!
- Следи за выражениями, тварь! – я не выдержал и как следует рванул ее стул, лишь в последний момент удержав от падения назад. – Еще раз услышу...
- Спокойнее, Профессор, - Дик улыбался. – Мы еще не все выяснили. Ходила с другими в заповедник на вечеринки?
- Вечеринки? – та захлопала глазами. – Какие вечеринки?
- Те самые, - хмыкнул мой напарник.
Он поднялся, медленно расстегнул пальто, которое так и не снял. Я таращился на это представление, не зная, как реагировать; Памела облизнула губы, почувствовав, что мяч на ее поле.
Пальто внезапно обрушилось мне на руки – еле успел поймать. Затем Дик так же медленно расстегнул пиджак, отвечая на гримасы малолетней кретинки легкой ухмылкой.
А потом сунул руку в карман и вытащил пряжку. Не ту, которая принадлежала Робинсону – а другую.
- У меня хорошая память на лица, - буквально прошептал Дик, протягивая пряжку к ее лицу. – Помните, как ваш приятель чуть не лишился своих штанов?
- Твою мать! – выругалась Памела, лопнув очередной пузырь из жвачки. – Ну, допустим, ходила. И что с того?
- Что ты, очевидно, была в заповеднике в ту ночь, когда погибли Кесьлевский и Урсав. И дальше из этого следует...
- Это папаша его замочил. Все уже в курсе, только мудила Тонин никак не допрет. Ссыт его допрашивать.
- Чей папаша? – вежливо уточнил Дик, не отвечая на мой изумленный взгляд.
- Да Урсава, - презрительно бросила Памела. – Думаю, Лем набрал на него компромата – выше крыши. Он журналистом хотел быть, шнырял везде. Вынюхивал. Бывал дома у Влада, даже ночевал. Ну а папаша у него нефтяной воротила, струхнул, видать – или наш Лемик его шантажировать начал, он бы смог. Ну и замочил, а чтобы никто не подумал – и Влада заодно, у него еще дети есть. Или не хотел убивать, но так получилось – теперь уже одна херня. И ничего ему не будет, он уже давно всю семью за бугор отправил и сам свалил.
Ничего себе. От неожиданной версии у меня закружилась голова, я перестал понимать что-либо.
- Допустим, это интересная версия... - потянул Дик. – А как же...
- Оскар? Пффф... узнал, что к чему и тоже захотел свой кусок за молчание. То-то сиял в последний день как медный таз – хотя все экзамены завалил как первоклашка, вчистую.
- И Виктория не дала ему списать?
- Она же у нас недавалка! – расхохоталась Памела, начисто забыв мои угрозы. – Очевидно, не дала – он же снова ее послал, нашу серую мышку...
Если бы Дик ее не выпроводил, я бы точно нарушил неписаное джентльменское правило и врезал этой дуре.
- Почему ты все время переводишь разговор на Тори? – накинулся я на Дика, пока мы ждали следующего. – Ты думаешь, она в чем-то виновата? Или ее отец...
- А тебе не все ли равно? – подмигнул тот.
Я замолчал.
***
Катерина Дайва – очень худенькая, без капли косметики – выглядела как сущий подросток. Она села, сложив ладони между колен, и опустила голову. Дик молчал, я тоже. Девушка сглотнула и заговорила – ровным, спокойным голосом. Словно отвечала хорошо выученный урок.
- Оскар.... Он был хорошим парнем, - начала она. – Мы встречались два года назад, когда еще учились на подготовительных курсах.
- Он сильно нравился вам? А вашим родителям?
Дина смущенно теребила молнию на спортивной куртке.
- Да, он мне очень нравился. Но ему нравилось так много девушек... я решила... мы вместе с родителями решили, что лучше будет дать ему полную свободу действий, чем выставлять себя на посмешище.
- Мудрое решение, - поддакнул Дик. – Значит, ваши родители тоже его знали. А кто его недолюбливал, по-вашему?
- Да никто особенно. Все парни иногда ругаются, но когда дело доходит до учителей, обиды забываются и все дружно списывают или прогуливают.
Вот бы мне такую студентку! По ее тону нельзя было понять, как эта кареглазая скромница относится к прогулам – но к учебе она определенно относилась серьезно.
- А что учителя? – подсказал Дик.
- Многие не любили Оскара – он редко вел себя тихо на лекциях. Это казалось ему лучшим способом привлечь внимание, - спокойно пояснила Катерина
- Тогда, может быть, вы припомните – он петушился как-то особенно перед своей гибелью?
Девушка задумалась. На ее хорошеньком, несмотря на детскость, личике отразилось сомнение.
- Это может быть очень важно, Катерина. Вспомните как следует.
- Он устроил декламацию непристойных стихов на экзамене на средневековой литературе, - она улыбнулась. – Сказал, что в древние времена такое за неприличие не считали, значит, можно. Миссис Грин рассердилась ужасно – даже выгнала его из класса. Но ему было все равно – лишь бы произвести впечатление, этого он добивался.
- На кого же? Неужели в вашей группе остались равнодушные к его чарам?
- Да, была парочка.
- И кто же? – Дик бросил на меня торжествующий взгляд.
- Виктория и... и Эмма.
- Да вы сговорились все! – вырвалось у меня прежде, чем я успел заткнуть себя.
Девушка растерянно моргала. Дик улыбнулся одними губами.
- Что скажете про Влада и Лема?
- Лем был хороший парень, - вот тут слышалось явное одобрение. – Он из детдома был. Серьезный, уже работал. Хотел стать журналистом.
- Да, нам сообщили. У него мобильник был, правильно?
- Он с ним не расставался, - улыбнулась Катерина. – Оскар шутил, что телефон у Лема вместо девушки. Оскар вообще... часто шутил, не думая. И Влад.
- Да, мы услышали интересную теорию... если, конечно, это можно назвать..
- Памела? – грустно улыбнулась Катерина. – Она сама ее придумала. Играет в детектива. Я не верю, чтобы отец Влада мог его убить. Он не слишком симпатичный человек – мы с Владом почти начали встречаться год назад, но я передумала, побывав у него дома. Там такая муштра... мне кажется, с Лемом Владу было свободно. У них была взаимовыгодная дружба.
- Вы очень наблюдательны, Катерина.
Дик смотрел на нее в упор, спокойно – словно читая мысли.
-Я все это говорю, чтобы главного не сказать, - вдруг выпалила Катерина.
Внезапно я увидел на ее месте не отличницу, радость родителей и гордость учителей – а застенчивую девчонку, которая страдает от своей искренность больше, чем радуется при виде оценок. Я бы хотел учить такую студентку.
- Что вы имеете в виду? – Дик весь подобрался, словно хищник перед прыжком.
Еще немного и он выпустит когти, чтобы вцепиться в жертву.
- Я видела Оскара в... в тот день. Он шел мимо нашего дома, а я как раз вышла на минуту, чтобы встретить отца.
- Он был один?
- Он шел вдалеке, я узнала его по... ну облик в целом. Понимаете? И... с ним была девушка, но я ее почти не разглядела. Оскар заслонял.
- Она была похожа на Викторию Ларие?
Я заскрежетал зубами, но они меня не услышали.
- Я не знаю, - Катерина быстро-быстро замотала головой. – Я не знаю, правда. Она... она не показалась мне блондинкой...издалека.
- Но это был уже поздний вечер? – уточнил Дик.
Девушка кивнула и выбежала из комнаты.
Мы подождали, пока закроется дверь.
- Дик, это ничего не значит! Просто она увидела кого-то... это даже могла быть не девушка, а подросток.. такое, знаешь ли, случается...
- Ну да, знаю, - он ослабился. – Но тебя это все равно не волнует, правда? Что ж, теперь поговорим с друзьями.
Выяснилось, что близким другом Оскара Крамена не отважился назвать себя ни один парень из группы. Все с ним общались, все тусовались, но никто не сказал бы, что знал его мысли. Но многие – как минимум четверо – подтвердили, что единственными «неоприходованными» в группе оставались Эмма и Тори, и что в последние дни Крамен особенно распускал перед ними хвост. Так как девушки везде ходили вместе, невозможно было понять, перед кем именно. Или сразу перед обеими.
- Он все мечтал с двумя, - липким шепотом сообщил толстый, одутловатый Герман. – Говорил, если в порнухе так показывают, то и в реале можно. Вряд ли кто-то из них на подобное согласился.
- Они его отшили? – уточнил Дик.
- Такой и отшивать не надо – достаточно сжатый кулак показать, - Герман оглянулся, словно девушки могли прятаться в шкафу или под столом. – Эмма у нас знаете... ну... палец в рот не клади. В смысле может психануть и врезать... Ну я не то хотел сказать, будто она псих...А еще его папаша приходил в тот день в колледж. Вышел весь белый от злости - многие видели. Но Оскар успел слинять...
За следующий час мы узнали много интересного, но совершенно ненужного о жизни всех трех убитых парней. Большая часть одногруппников знала их еще со школьной скамьи – ничего удивительного, школ в Мелахе было всего три. К концу допроса я разнервничался не на шутку – едва ли не каждого Дик обязательно спрашивал о Виктории. Только двое или трое высказали предположение, что Тори была влюблена в Крамена, однако, подобно остальным, подтвердили, что его девушкой или приключением на одну ночь никогда не была. Что касалось Эммы – я все время напоминал себе, что она была падчерицей убитого Робинсона, с которого все началось – то на ее счет мнения разнились сильно. Судя по всему, Эмма предпочитала довольно агрессивный стиль в одежде, носила много черного и с большим количеством разрезов, шнуровок и молний. И занималась какими-то единоборствами, но какими – никто не знал. Может быть и вовсе - йогой. Черные кудрявые волосы она стягивала лентой, которую могла неожиданно распустить – парням оставалось только пускать слюни. Многие из них теперь откровенно заявляли, что девушки были лесбиянками. Однако одногруппницы на подобное реагировали презрительно – многие из них до сих пор дружили со школьными соседками по парте: Мелаха была слишком маленьким городком, чтобы подобные парочки разбивались с поступлением в колледжи.
- Нам очень не хватает расписания, - пробурчал Дик. – Все-таки Булю придется посидеть, пока мы допросим папашу Крамена. И надо проверить, нашел ли кто-нибудь мобильник этого гения от журналистики. Кто у нас там остался?
- Один приятель Урсава и Кесьлевского, - я вел список учащихся по его просьбе. – Сдал экзамены досрочно и свалил на море.
Дик объявил, что будет сидеть в комнате до окончания занятий и суммировать услышанное, а я отправился в отель. Уже в дверяхдо меня дошло, что все мои вещи в буквальном смысле надеты на мне и собирать особо ничего не надо. Может быть, стоило взглянуть как дела у Софии, но в ней не приходилось сомневаться – она справится.
За окном стих ветер, стемнело. Лужи высохли, а небо затянула тонкая пелена прозрачных облаков. Я развернулся, чтобы поймать такси до вокзала, и столкнулся лицом к лицу с Викторией Ларие.
- Пожалуйста...пожалуйста, вы же знаете, что это неправда! – девушка билась в истерике, вытирая рукавом залитое слезами лицо. – Вы же знаете, он ничего такого не делал! Между нами с Оскаром ничего... ничего...
Остаток предложения утонул в рыданиях.
Что оставалось делать? Я приобнял бедняжку, которая даже не сделала попытки уклониться, и повел в парк, на ближайшую скамейку. Слезы постепенно высохли, я подождал еще немного и осторожно вернулся к разговору.
- Если честно, Виктория, я ничего не понял. Кто не виноват?
- Мой отец... - всхлипнула та. – Мой отец не убивал Оскара!
- Конечно, не убивал, - пожал плечами я. – А с чего...
- Мне позвонила Котя. Катерина Дайва, то есть. Потом Рита, Тамма и еще пара ребят. Они сказали, их допрашивали обо мне. И что я – главная подозреваемая....в смысле, что из-за меня его...
Ну конечно – именно так Дик и думает. Громила-гравер не станет проверять, насиловали его дочь на самом деле или нет. Просто при малейшем подозрении...
- Ты ведь виделась с ним перед тем, как его убили? Виделась?
- Да...
- Он собирался с кем-то встретиться? Ты же указала на меня пальцем Тонину!
- Я...я не знаю. Он не сказал. Я все выдумала, правда!!
Врет. Каким-то пятым чутьем я чувствовал эту девушку едва ли лучше ее самой. Надавить или оставить? Если не расколю я – расколет Дик.
- Ты можешь мне доверять, Тори. Мой приятель действует грубо, но я не обязан сообщать ему все, что услышу.
- Вы поможете мне? Поможете доказать, что мой отец невиновен?
Я вспомнил своего старика. Рано появившаяся седина в волосах только красила его, за тонкими стеклами очков всегда блестели ясные, карие глаза. Он носил только твидовые пиджаки – считал, они скрывают тот факт, что он горбится. Мама никогда не ругала его за глаза – хотя вытерпела много скандалов и придирок, как и я в свое время. Они были не слишком гармоничной парой – но старались как могли. Я понял, как сильно по ним соскучился – вот бы прямо сейчас рвануть на поезд...
- Поможете, правда? – дрожащий голос Тори вернул меня в реальность.
-Я не знаю, чем могу...
- Можете, я уверена. Я вам расскажу...только не выдавайте меня, хорошо?
Начиналась скользкая почва. Сейчас эта милашка разоткровенничается, а я потом буду краснеть под пристальным взглядом Дика, не имея возможности опровергнуть его подозрения в отношении Мартина Турица.
- Тори, послушай. Давай внесем ясность. Я – никто, обычный преподаватель в университете. Но ведь есть инспектор Тонин – он всегда с радостью...
- Только не он!!! – выпалила она. – Никому нельзя говорить, слышите? Это...это будет очень плохо.
- Для кого плохо?
- Для всех.
Я должен был встать и уйти. Честно скажу – сейчас я думаю, что сильно ошибся. Оказавшись между двух огней, не имея возможность выбраться из проклятой Мелахи, я должен был сбежать. Просто и трусливо. Но вместо этого...
- Я знаю, с кем должен был встретиться Оскар.
{