Внести ясность

Я честно ждал Дика минут десять. Или даже пятнадцать, считая время, потраченное на приведение себя в порядок. Одежда на мне выглядела не слишком презентабельно после ночной поездки, сменить ее было не на что. Я стряхнул мыслимые и немыслимые крошки с рубашки, расчесался, вымыл как следует руки и лицо – причем лицо дважды. Оглянулся в поисках одноразового комплекта для бритья и не обнаружил ничего похожего. Впрочем, всяких там Ван Даммов легкая небритость даже красит. Можете сколько угодно морщиться от моего пижонства, но опыт не пропьешь: девушки обращают внимание на внешность, ничего не попишешь. Если я и застрял не по своей милости в этом захолустье, то уж развлечь себя должен самостоятельно. Намотав несколько кругов по комнате, выглянув в окошко и не обнаружив и следа моего напарника, я злостно хлопнул дверью и бегом сбежал по лестнице. Пробежав пустой, сильно прокуренный холл, я выбежал на улицу, радуясь предстоящему свиданию и отличной погоде. 

      В лицо дул свежий, вполне себе осенний ветер. Свинцовые тучи, провожавшие нас вчерашней ночью, не добрались до Мелахи. Хостел через дорогу, о котором говорил Павел, действительно существовал: на первом этаже располагалась большая обувная мастерская, справа и слева – мелкие продуктовые магазины. Ночлежка ютилась на втором и третьем этажах; судя по заклеенным бумагой окнам, посетителей здесь ждал не самый теплый прием. Я вышел на середину пустовавшей пешеходной улицы и никак не мог вспомнить, где же находится центральная площадь. Благодаря таксисту, мы ее проезжали, и фонтан, о котором писала незнакомка, я помнил; все это где-то совсем рядом, буквально за углом – вот только за каким? Наконец я подошел к газетному автомату, спрятанному под раскидистой ивой, и обратился к сгорбленному пожилому мужчине, который старательно бросал деньги в монетоприемник: 

      - Подскажите, фонтан далеко отсюда? 

      Не оборачиваясь, дядька проскрипел: 

      - Через сквер и налево. Эт если центральный, а вот коли желаешь... 

      - Нет, не желаю. Спасибо большое, -  я уже мчался в сторону низенькой чугунной ограды. 

       В парке, как и положено, бездельничал разный люд – бабуськи с колясками, вульгарного вида девицы, обсасывавшие вместе с дамскими сигаретами последние сплетни, школота и пара бомжей. Я позволил себе притормозить, наслаждаясь ощущением относительной свободы, пару раз оглянулся, смеясь в душе над собственной подозрительностью. Никому не было до меня дела, никто не оборачивался вослед, и даже мало кто удостоил меня беглого взгляда. Воистину прекрасное ощущение. 

      Единственным пятном, слегка омрачавшим мое бытие, оставались родители. Еще накануне я задался целью придумать, как списаться с ними, – и не нашел решения. Электронная почта отменялась, обычное письмо или заказное – тоже. В древние времена использовали голубиную почту и каменные таблички, может быть, послать им аквариумную рыбку или зашифрованную двоичным кодом дискету? Простительные фантазии начинающего сыщика. Но мысль о том, что мать беспокоится, не получая даже коротенькой смс, все время возвращалась. 

      Сквер внезапно кончился, и я уперся в длинный ряд торговый палаток. Осень – время ярмарок и распродаж: около деревянных прилавков толпился народ, оценивая красоту домотканых платков, резной посуды и прочей домашней утвари. Я оглянулся, ища цветочный ларек – но одумался. Приносить на свидание с незнакомой девушкой букет – признак легкомысленного отношения, с намеком на ничего не значащий флирт. А если там будет Дик, то поднимет меня на смех. Почитая себя некоторым знатоком женских сердец, я скрепя сердце отказался от покупок и свернул налево. 

      Здесь неширокая улочка превращалась в Улицу, Которая Ведет К Центральной Площади. Ухоженные цветы на балконах, намытые до блеска витрины магазинов и впереди блестящее на солнце сооружение в стиле футуризма, омытое мириадами капель воды. То есть искомый фонтан. Признаться, свидание так занимало мои мысли, что я не разглядел ни одного здания исторического ансамбля, в центре которого находилась сама площадь. Прислонив ладонь ко лбу козырьком, я жадно всмотрелся в прогуливающихся. Все казались озабоченными, разморенными и шевелились как сонные мухи.  

      Я дошел до фонтана и с наслаждением погрузил руку по локоть в ледяную воду. На дне валялись монетки, в основном самого мелкого достоинства, по дну восьмеркой шли лампочки для вечерней подсветки.  

      - Вы уже ждете? Так мило. 

      Ясность – мой основной принцип. Поэтому признаюсь – стоило увидеть ее, я понял, что знал с самого начала. Вот прямо с утра, и когда письмо получил – тоже знал. Несмотря на все подозрения, оно было адресовано мне. Эти летящие локоны, шерстяное платье с рукавом в три четверти, туфли-лодочки и глаза испуганной молодой лани – все это я предвкушал заранее. 

      Передо мной стояла печальная девушка, сошедшая вместе с нами в Мелахе с ночного поезда. Говорю же, у меня чутье на женщин; по крайней мере, до этой встречи я был в этом совершенно уверен.  

      - А я вас узнал, милая барышня, - настал черед коронной улыбки. 

      Девушка вздрогнула и часто-часто заморгала. Мое восхищение достигло апогея. Самым деликатнейшим образом я раскинул пиджак на краю фонтана и предложил – безмолвно – присесть на него.  

      - Спасибо... лучше пройдемся, - не дожидаясь ответа, нимфа развернулась, на меня пахнуло легкими цветочными духами. 

      Как идиот, я подобрал пиджак и поплелся следом. 

      Мы спустились по широким каменным ступеням, оставив позади парк и площадь. Автомобильный рев оглушил меня. Что за странное место для встречи – центральная магистраль? Поравнявшись с девушкой, я заметил, как бегают ее пальчики по экрану сенсорного телефона, – незнакомка строчила смс. Когда моя тень упала на экран, она снова вздрогнула – сильнее прежнего - и чуть не выронила игрушку.  Я сделал вид, что ничего не случилось, и протянул руку для официального знакомства. 

      - Эрик, - какое это счастье сознавать, что у меня еще есть нормальное имя, а не только кличка, прилепленная Диком. – Могу я узнать... 

      - То... Нина. Очень приятно, - на рукопожатие она не ответила, поспешно спрятав телефон в сумочку. – Вы, наверное, хотите знать, зачем я вам написала? 

      Образ «робкой лани» нравится любому мужчине, но что-то искусственное сквозило в ее голосе. Девочка переигрывала, но с какой целью? Поэтому ограничился коротким кивком. 

      -  Мы учились с Оскаром в одной группе. В колледже. 

      Только не это. Только не длинные печальные излияния влюбленной нимфетки, потерявшей своего первого и потому единственного. Мне претило иметь соперником безвременно погибшего сына Павла. Что у нее, подружек нет для слезомойства? 

      - Когда... когда все это случилось... - здесь игра кончилась, я видел, что ей на самом деле тяжело говорить о происшествии. – Я уехала в столицу. Мама предложила – я согласилась. Я думала, что когда приеду – все раскроется. Но до сих пор... ни слуху ни духу... это ведь обманка, да? Про то, что следы ведут в столицу? Просто чтобы сбить... чтобы сбить убийцу... 

      Интересная мысль. Я тут же записал себе на память сообщить Дику, в последний момент вспомнив, что Дик меня кинул. Проклятый шпион! Мне уже было все равно, кто он такой – лишь бы объявился, чтобы я мог набить ему морду за исчезновение. И за мой ноутбук еще не все уплачено. 

      - Я сейчас куплю воды, Нина. Вы волнуетесь, и рассказ получается скомканным. 

      Она кивнула, даже не услышав меня. Ее, словно на автомате, вела какая-то сила. Остановившись у киоска купить минеральной, я едва догнал ее на углу – Нина и не думала сбавлять шаг. Протянутая вода искренне удивила ее, но девушка послушно отпила глоток и вернула мне бутылку.  Наше свидание становилось все более странным. Кроме того, я понял, что без помощи вряд ли сумею вернуться в гостиницу.  

      Магистраль скрылась от нас за крышами резных домиков-ресторанов и раскидистых кленов и тополей. Мы оказались в спальном районе, на горизонте вставал непроглядной черной массой лес. Очевидно, злополучный заповедник. Я хотел было спросить у моей спутницы, но ее сосредоточенное движение вперед не давало мне шанса. Вообще, я мог просто отстать и она бы не скоро это заметила. 

      У Нины явно была какая-то цель. 

      Неожиданно рассказ продолжился – теперь она тараторила без умолку, невпопад, словно отвечая на вопросы, которые задавала себе сама или задавали другие. Только не я. 

      - Я всегда хорошо к нему относилась, мы дружили в детстве. Его отец знал меня, иногда моя мама передавала Оскару привет... Вы не подумайте, ничего такого не было... и в тот вечер не было. Но он не ставил меня в известность о каждом шаге – Оскар вообще был такой... знаете, такой сам по себе. Очень самостоятельный. Много приятелей и ни одного близкого друга. Даже я... Летом он ездил на море и ходил под парусом, я видела фотографии.  Понимаете, он бы ни за что не сказал, что у него какие-то дела... это никого не касалось. 

      Она все говорила и говорила, а мы шли прямиком к серому двухэтажному зданию, окруженному высокой оградой. Из дверей вышли двое – невысокий полнеющий мужчина и рядом с ним худощавый полицай, неловко мявший в руке кепи. Вид этой парочки мне не понравился. Все указывало на то, что они пройдут мимо, мы пройдем мимо, и все будет хорошо. 

      Ну, само собой, с чутьем у меня всегда выходил затык. С самого детства. 

      Моя милая спутница, поравнявшись с мужчиной в штатском, остановилась и вцепилась в его рукав, словно встретила господа Бога. 

      - Это он, господин следователь. Я узнала... я вам написала... я его узнала. Это он тогда... он встречался с Оскаром в тот вечер. Я готова поклясться - это он. 

      Никогда.  

      Никогда, никогда. 

      Больше никогда ни одна юбка не проведет меня так, как эта блондинистая бестия. Эту клятву я дал, пока юнец крутил мне руки за спиной и вел в здание полиции. 

       

      Помните, я представлял себе разговор с полицией? Весьма походило на трагикомедию. Ну так вот, все, что случилось дальше, соответствовало моим ожиданиям один в один, с той лишь разницей, что я был не потерпевшим, взывавшим о помощи, а самым что ни на есть подозреваемым.  

      Нимфа, понятное дело, скрылась, как только меня схватили. Сучка, дура, прошмандовка, идиотка малолетняя – эти и много других слов я использовал про себя, пока долговязый хлыщ вел меня по длинному серому коридору. Высокий господин в штатском шел за нами, след в след, сложив руки за спиной и напевая что-то в потолок. Я не испытывал злости – в тот момент еще нет – просто жалел о том, что бутылку минералки уже отобрали. 

      Мы поднялись на второй этаж по сырой, свежевымытой лестнице; за моей спиной мужчина поскользнулся, песня оборвалась; еле слышно выругавшись, он в два счета догнал нас. Мы прошли по завешанному выцветшими стендами коридору; стоило завернуть за угол, как меня втолкнули в комнату. Я налетел на стул и с трудом удержался на ногах. Щелкнул замок – краем глаза я заметил, что сержант остался в коридоре. Я плюхнулся на злополучный стул и приготовился к самому худшему. 

      Как оказалось – не зря. 

      - Здравствуйте, моя фамилия Тонин, - хозяин кабинета расположился в кресле спиной к окну. - С такой уж родился. Я – старший следователь, ведущий дело – возможно, вам уже известно, что за дело? 

      Я мрачно кивнул. 

      - Отлично. Тогда ваша очередь представляться. 

      - Эрик. Эрик Эмрон.  

      Он продолжал улыбаться. Я пожал плечами. 

      - Я бы не отказался взглянуть на ваши документы, мистер Эмрон. 

      - У меня их нет. 

      - Вот как? – улыбка стала хищной. – Отчего же такая неосмотрительность? 

      - Их нет, потому что они утеряны. Два дня назад. Еще до приезда в Мелаху. 

      - Весьма жаль. В таком случае, придется зафиксировать, что ваше имя и фамилия могут быть вымышленными или даже – надеюсь, что ошибаюсь – присвоенными. 

      Гадкий следак. За пять минут нашей беседы я успел возненавидеть его манеру жевать нижнюю губу и что-то рисовать на бумажке, при этом он не отрывал от меня взгляда ни на секунду. В том, что наш разговор принимает все более неприятный оборот, я не сомневался – и решил потрепать ему нервы. 

      - А что это за девушка, которая меня оболгала? 

      - Оболгала? – поднял брови Тонин.  

      - Да, сказала, что видела меня где-то когда-то. И, наверное, с кем-то. 

      - И что же в этом такого? 

      - Да ничего, - я широко улыбнулся, скрывая нервную дрожь в руках. – Просто я только сегодня рано утром впервые приехал в ваш город. 

      - Во как? – следователь приоткрыл ящик стола, достал сигару и не торопясь закурил. – Курите? 

      - Бросил. 

      - Молодец.  

      Гениальный диалог, не правда ли? С каждой минутой во мне крепла уверенность, что на свободу я выйду не скоро. Без документов, без свидетелей... без Дика. 

      Я немедленно решил, что Дикобраза не сдам. Потому что хуже нету, чем прятаться за воображаемого приятеля-шпиона, которого теперь и не сыщешь. Это не была услуга или что-то в этом духе – я просто не хотел ухудшать и без того отвратительное положение, в котором оказался. Только подозрений на шизоидность мне не хватало. 

      Наша пикировка продолжалась с переменным успехом еще пару часов. 

      - Вы знали Оскара Крамена? 

      - Кого? 

      - Оскара Крамена? Или, может быть, Влада Урсава? Лема Кисьлевского? 

      - Что это за люди? 

      - Вы будете отвечать на вопрос? 

      Уффф. Тяжелый мужик. Дым его сигареты застилал мой мозг – отчаянно хотелось выпить. 

      - Я никогда в жизни не слышал этих имен и не видел этих людей. Я впервые приехал в Мелаху только сегодня. Вы можете сделать запрос в столичное управление, чтобы установить мою личность. После этого я требую адвоката.  

      Звучало так себе. Я, конечно, понимал, о каком Оскаре идет речь, но фамилию-то слышал впервые. 

      - Хорошо, - Тонин проигнорировал мои слова про запрос. - Тогда, может быть, вам знакомы эти лица? 

      Три фотографии, явно выдернутые из выпускного альбома. Три обычных раздолбая, лоснящихся от спокойной жизни в провинциальном городе, попробовавшие всех окрестных девчонок и абсолютно плевать хотевшие на серьезные цели в жизни. Я напрягся и вспомнил, что видел их, когда пролистывал газеты. Три трупа, один из которых был сыном Павла. 

      - Нет, я никогда не встречался с ними, - я подумал, что если опознаю фото, мне придется несладко. 

      - Тяжело с вами, Эмрон. 

      Я хотел сказать, что это чувство взаимно, но промолчал. Мне не нравилось, как играли желваки на его скулах после каждого нового отрицательного ответа. 

      - Эмрон, послушайте. Если вы будете во всем запираться, станет только хуже. Я ведь ни в чем вас пока не обвиняю – но дайте мне хоть какую-то зацепку. Вы же сами знаете, что делали, а чего него – но я не могу залезть в вашу голову. 

      Хрен тебе, крутой шпик. Ни слова не скажу; одна такая «зацепка» - и я из подозреваемого стану обвиняемым номер один. Тем более что других кандидатур, если верить прессе, у следствия не было. 

      Я домолчался до того, что был препровожден в одиночную камеру. Вполне возможно, в изоляторе просто не хватало преступников, чтобы мне достался сосед. Не знаю. Я ополоснул лицо и завалился на койку, отчаянно сображая, за что мне все это. 

      Выходило, что за просто так. 

      Я глянул на часы – время приближалось к шести вечера. Вернулся ли Дик в отель? Стал искать меня или обрадовался, что с плеч свалилась лишняя обуза? Второй вариант подтачивал изнутри мою веру в то, что не так уж все плохо, как выглядело на первый взгляд. 

      По чести, выглядело все отвратительнее некуда. 

      Если бы не рой мыслей, я мог уснуть даже на этой, жесткой до неприличия койке, на тощем, промятом вереницей тел матрасе, без подушки, одеяла, под непрестанное капанье из крана. Но мыслей было так много, что я скоро утомился лежанием и стал мерить камеру вдоль и поперек – три широких шага в длину и два в ширину.  Почти апартаменты.  

      Зачем эта дуреха сдала меня? Лжесвительство в личном деле уже не вычеркнешь. 

      В то, что Нина сама убила троих парней, я не сильно верил – она ведь как пушинка, ни мускулов нет, ни роста не хватит. Но факт оставался фактом – она сдала меня полиции, заявив, что видела на месте преступления. Почему Тонин ей поверил?  

      Ответ напрашивался сам собой – других свидетелей у него нет. Видимо, она последняя, с кем Оскар или как его там виделся перед тем, как отдал концы. И теперь от ее слова, от ее наманикюренного пальчика зависит, кто окажется козлом отпущения. По иронии судьбы эта «честь» выпала мне. 

      Да что б я еще хоть раз стал пялиться на таких вот скромниц на перроне! 

      Не прошло и часа, как меня повторно вызвали на допрос в знакомый кабинет. За окном стемнело, прямо мне в лицо - по канонам жанра - ярко светила настольная лампа. Следак, сняв пиджак и засучив рукава, курил неизвестно какую по счету сигару и нервно комкал клочки бумаги. Разговора по душам у нас опять не вышло. 

      - Где вы были в ночь с шестого на седьмое июля? 

      - Вы чего, спятили? – этот вопрос, задаваемый в сотый раз, выбешивал меня несказанно. – С тех пор прошло почти ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА!! Может быть, спал. Может быть, проверял дипломные работы. Может быть, трахался до исступления на кухне с блондинкой или брюнеткой! Я – НЕ – ПОМНЮ! 

      - Вам знакомы эти люди? 

      - Нет! 

      - Когда вы приехали в Мелаху впервые? 

      - Сегодня. В семь утра. 

      - Что вы делали ночью в заказнике? 

      - Я не трахаюсь в заказниках и меня не интересуют гребаные олени! 

      - Почему вы остановились в этом отеле? 

      Закончилось все закономерно – он меня ударил. 

      Не сильно – примерно так же, как Дик две ночи назад. Я откинулся назад на стуле, слизывая юшку. Этот козел добился, чего хотел – я твердо решил не произносить больше ни слова.  

      В подобном тоне допрос продолжался еще полчаса. Я домолчался до двух новых ударов, но, как ни странно, боли почти не почувствовал – злость оказалась сильнее. Самое смешное, что я не мог потребовать адвоката, не имея на руках никаких документов – и громила Тонин это прекрасно знал. Не добившись от меня ничего вразумительного, он откинулся в кресле и недовольно засопел. 

      Теперь он был уверен в моей виновности уже потому, что больше ничего не остается. 

      В дверь робко постучали, в щель просунулась голова знакомого тощего сержанта и кивком попросила следователя выйти в коридор. Я остался в кабинете один и с трудом сдержался, чтобы не устроить этому мудаку разгром на столе и полках. Первым делом растоптать в хлам все его сигары, потом... 

      Смотрите-ка – два дня в бегах и час в камере, и даже приличный профессор превращается в озверевшего вандала. Какая тема для диссертации! 

      Наконец дверь снова открылась. Открывалась она как-то очень медленно и тяжело – ручка ползла вниз добрый десяток секунд. В кабинет зашел Тонин, а за ним, глумливо ухмыляясь, появился Дик. 

      Я вскочил. Я не знал, что делать – кинуться ему на шею или разорвать в клочья, потому что это все было из-за него. Вместо этого я утер рукавом кровоточащий нос. 

      - Это было лишнее, - посмотрев на меня краем глаза, бросил Дик. – Ваши методы обращения с задержанными... 

      - Он подозреваемый. 

      - Уже нет, верно? Итак, ваши методы, старший следователь Тонин, весьма и весьма отличаются от прописанных в своде. На этом считаю инцидент исчерпанным. Идем, Проф. 

      Протиснувшись бочком в комнату, сержант поспешил избавить меня от наручников. Его красная физиономия наглядно подтверждала, что беседа Тонина и Дика выходила за рамки простой вежливости и явно не предназначалась для столь  юных ушей. Отчасти удовлетворенный этим зрелищем, я поспешил следом за Дикобразом. 

      Уже на лестнице тот протянул мне носовой платок и как бы невзначай бросил: 

      - Теперь, как ты понимаешь, мы просто обязаны выяснить, что за херня творится в этой дыре. 

      В кои-то веки наши мысли совпали на все сто процентов.