Оступиться
В большом здании, где, казалось, собрались все гейши и майко квартала красных фонарей, все дышало грацией, спокойствием и изяществом. Только сейчас, наблюдая за неспешными передвижениями прекрасных девушек Танджиро мог в полной мере понять почему квартал называется цветочным. На улицах было слишком много мужчин и дешевых проституток, ищущих клиентов, но школа больше походила на цветочный сад. Повсюду витали мягкие цветочные ароматы, пусть и не похожие друг на друга, все равно приятные для его чувствительного обоняния. Девушки из одних классов тихо переговаривались о чем-то своем, пока шли в нужную аудиторию, звучал тихий смех. Где-то вдалеке доносились ранние звуки сямисэна и флейты. Они вежливо раскланивались с каждым встречным, при этом Хана снова поддерживала его за руку, потому что даже в поклоне они не переставали двигаться. Танджиро уже даже почти не смущался тому факту, что идёт за руку с девушкой. Это было приятно, ощущать мягкость её кожи и сжимать в своей руке чужую маленькую ручку. Так ему казалось, что он способен защитить Хану от любых демонов. И отпускать её совсем не хотелось даже на урок.
Первым уроком была каллиграфия. На вид простое, но на деле куда более сложное искусство. В классе стояла тишина и слышался лишь шорох кистей по пергаменту. Танджиро осмотрелся. Здесь было не так уж и много девушек, даже если включать его самого, выходило всего около двадцати. При этом, помимо Ханы здесь была ещё одна девушка из дома Токито. С ней они столкнулись за завтраком и девушки успели обменяться парой колких фраз меж собой, пока более старшая майко не сделала им замечание. Даже с каждого движения пишущих можно было рисовать картины, но куда более удивительным было то, что выходило из под их кистей. Обычные слова превращались в произведение искусства с идеальными штрихами. Он посмотрел на свой лист. Конечно, писать и читать он умел, пусть даже и воспитывался в деревне, но письма или что-то другое Камадо писал не так уж и часто. В сравнении с ученицами школы, его иероглифы напоминали писание курицы лапой, даже если его привычная усидчивость помогала ему в их рисовании. Пытаясь вывести очередной иероглиф, хоть чуть-чуть приближенных к работам остальных, он мог думать только об одном - какого же придется Иноске, который вообще не умеет писать, не говоря уже о его способности усидеть на месте в течении долгого времени. Мысли об этом заставили его улыбнуться и не так приуныть, когда его работу публично раскритиковали перед классом. Майко хихикали над этим, старательно пряча смех в рукавах своего кимоно. Хана не смеялась, но в её глазах отчетливо читалось веселье, которое девушка даже не пыталась скрыть.
— На самом деле, — Тихо шепнула она ему, стоило им только выйти из класса. — Для первого раза у тебя получилось хорошо. Тем более хорошо для мальчишки. Я удивлена. — Её улыбка подняла ему и настроение, и самооценку. И Хана сразу продолжила. — Следующий урок - танцы. Будь готов.
Урок танцев проходил не совсем так, как того ожидал Танджиро. Вместо замысловатых телодвижений в танцах гейш преобладала плавность. Делать все столь медленно, принимать красивые позы, стоя на неизменной ужасной обуви, слушая мягкие переливы музыки. Конечно, он был в этом довольно плох. В памяти всплывал кагура его отца, как один из танцев, которые он хорошо запомнил, но на эти танцы он был совершенно не похож. И как Хана планировала сбежать с урока танцев, парень не понимал совсем. Тут не скроешься в пылу общей суматохи.
Хана знала все эти танцы наизусть. В квартале красных фонарей она считалась довольно неплохой танцовщицей среди майко и даже несколько раз принимала участие в танцевальных фестивалях, что могло быть честью для любой начинающей гейши. Одна знакомая мелодия сямисэна сменяется другой, шаги и движения этих танцев были отработаны до автомата. Она пробежалась глазами по классу, не отказывая себе в удовольствии понаблюдать за мучениями её нового знакомого. Наверное, было слишком жестоко заставлять его обувать окобо. Но стоило признать, что для первого раза у него все получалось не так уж и плохо. Её первый раз был куда хуже, даже если это и было больше десяти лет назад. Девушка прислушалась к музыке, выжидая нужный момент. Сейчас будет довольно резкое и размашистое движение - отличная возможность для неё. Вместе с нужным аккордом сямисэна раздался характерный звук от падения.
— Момо, пожалуйста, аккуратнее. — Хана поморщилась, будто бы пытаясь сдерживать слезы. Майко, к которой она обратилась, удивленно распахнула глаза и застыла на месте, не понимая о чем говорила черноволосая. Она открывает рот, пытаясь сказать что-то в оправдание, но понимает, что это бесполезно. Никто не поверит в то, что Хана - известная танцовщица, упала сама. И усмешка, скрытая от других, только подтверждает это.
— Момо! Сколько раз тебе говорили, чтобы ты смотрела по сторонам, когда танцуешь! — Учительница мгновенно приняла сторону Ханы, хотя даже не видела толком, что произошло. Зато за этим почти успел уследить Камадо. Майко по имени Момо точно не задевала его знакомую. Она нагло врала, отыгрывая свою роль. — Хана, ты как?
— Нога болит. — Она закусила губу и потерла лодыжку, довольно убедительно изображая боль. — Простите, учитель. Я причиняю вам столько много проблем.
— Это не твоя вина, дорогая. — Учительница мягко улыбнулась, желая приободрить одну из своих любимых учениц, мысленно, конечно, не забыв отметить то, что скоро начнется сезон подготовки к танцам и если они потеряют одну из танцовщиц, это будет просто ужасно. — Кажется, с тобой была новенькая из вашей окейи? Пусть она проводит тебя домой, я поговорю с другими учителями о вашем отсутствии, хорошо? Обязательно отправь кого-нибудь к врачу.
— Спасибо. — Хана медленно склонилась в глубоком поклоне, выражая свою признательность. — Сумико, пожалуйста, помоги мне.
Танджиро, помня об их уговоре, приходится смириться с мыслью о том, что из-за них пострадает невинный человек. Но, помогая Хане подняться, он все равно старается избегать взгляда Момо. Слишком стыдно.
— Простите меня, мама. — Хана склонилась в глубочайшем поклоне перед владелицей дома. Женщина, добрая и милая на вид, кажется, была не очень довольно таким поведением со стороны своей дочери. — Мне очень жаль, что я подвела вас. Я должна была обучать Сумико-чан, но из-за моей неловкости!
— Хана. — Женщина прервала её взмахом руки и девушка замолкла на полуслове. — Я сразу вижу, когда ты мне врешь. Ты ведь не думаешь, что я поверю, будто ты действительно оступилась на танцах? Одна из лучших майко в этом деле? Говори правду.
— Да, мама. — Голос Ханы наполнился грустью, словно ей было больно сдавать свою подругу. Но Танджиро не особо в это верил, после того, что увидел в танцевальном классе. — Момо случайно задела меня. Уверяю вас, она не специально. Пожалуйста, не наказывайте её!
Лоб девушки коснулся деревянного лба. Женщина тяжело вздохнула.
— Хорошо, ведь единственная, кто тут пострадал – ты. Но, пожалуйста, Хана, не кори себя так сильно. Я не зла на тебя. — Она протянула руку девушке и улыбнулась ей самой ласковой улыбкой, какой только могла. — Я была бы только рада, если бы все мои дочери были старательны так же, как ты, Хана. Тебе не помешает отдохнуть пару дней. А Сумико пока побудет под твоим непосредственным контролем. Самым основам ты сможешь научить её дома. Но если нога будет слишком болеть - скажи мне, я пошлю за доктором.
— Спасибо, мама. — Хана тепло улыбнулась и, ещё раз глубоко поклонившись, увела Танджиро за руку в свою комнату.
— Зачем ты сделала это? — Он недовольно насупил брови, стоило им остаться наедине. Всю дорогу сюда Камадо едва ли сдерживался, чтобы не развернуться и не извиниться перед подставленной девушкой. Даже если у них было соперничество, поступать столь подлым образом было... неправильно. Останавливало его только то, что он не мог выставить майко лгуньей после того, как она сделала это для него. — Ту девушку, Момо, ведь наверняка теперь накажут из-за нас.
Хана опустилась на футон, с удовольствием скинула тяжелые окобо и неприлично вытянула ноги вперед - не самая подходящая поза для будущей гейши, но без клиентов в комнате иногда можно было и расслабиться.
— Она давно заслуживала наказания. Впредь будет знать, что говорить в мою сторону. — Девушка скрестила руки, показывая, что его точку зрения в этом вопросе принимать не собирается. Но, немного подумав, добавила. — На самом деле у меня с Момо не такие уж ужасные отношения, как может показаться на первый взгляд. Специфичные - да, но не то чтобы мы ненавидели друг друга. Перед ней я потом извинюсь. Это всяко лучше, чем подставлять незнакомую мне майко, верно?
— Да, если ты так говоришь... — Действительно, лучше. Да и если задуматься, сегодня на завтраке, когда обе девушки ссорились, он не ощущал от них враждебности? Может, эта конкуренция похожа на то, что обычно случается с ними? Даже если Иноске с радостью разобьет им лицо, вовсе не значит, что он терпеть их не может. Но сравнивать человека, который носит голову кабана и изящную гейшу было как-то до глупости смешно. — Но ты ведь извинишься перед ней, правда?
— Клянусь. — Она произнесла это без запинки и, на удивление, в ответе её не было ни капли лжи. Хана поступила бы так, даже если бы Танджиро и не упомянул неправильность данной ситуации. Это был первый раз, когда она совершала что-то такое и теперь чувствовала себя очень плохо из-за этого. Ну, лучше пусть Момо отчитает учительница по танцам, чем сожрет демон. — В любом случае, у тебя есть около пяти часов, чтобы заняться своими делами. Дольше быть на улице будет небезопасно, пока все вновь не разойдутся по своим делам. Лучше потрать это время с умом, вместо того, чтобы читать мне нотации.
— Да, ты права. — Камадо вздохнул. Бесполезность чтения нотаций он понял ещё по своей команде. И, наверное, в данном случае девушка лучше знала, что делать, чем он. Ему стоило бы быть благодарным за возможность больше времени провести в поисках демона. — Знаешь, Хана, я куплю тебе самое красивое кимоно. Но только если ты будешь хорошей девочкой.
Он весело фыркнул и улыбнулся ей на прощание, прежде чем оперативно выйти в окно даже в неудобной обуви.
Хана удивленно смотрела вслед Танджиро, чувствуя, как щеки заливает предательским румянцем.
— Что? — Спросила она в пустоту и, конечно, не получила никакого ответа.
Это было так странно.