Глава 16
— Волконская! — меня словно окатывает ледяной водой.
Я открываю сонные глаза и вскакиваю с парты.
— Да?! — неуверенно лепечу я, безуспешно пытаясь вспомнить имя и отчество преподавателя по актёрскому искусству.
— Почему ваш напарник не пришёл на занятие? — мужчина вопросительно склоняет голову набок. — Немедленно сходите за ним и приведите его в аудиторию! — рявкает он.
— Мой… напарник? — я удивлённо поднимаю брови.
— На доске висит список поэм и ролей, и, если вы не соизволили подойти к нему в начале урока и посмотреть свою роль, настоятельно рекомендую сделать это сейчас же!
Я встаю из-за парты и под пристальным вниманием десятков глаз студентов направляюсь к доске. Преподаватель, которому на вид лет сто пятьдесят, злобно смотрит на меня из-под своих прямоугольных очков.
Нервно сглатываю слюну, водя пальцем по листку бумаги в попытках найти в списке свою фамилию. Останавливаясь на нужном месте, перевожу изумлённый взгляд на преподавателя.
— Я надеюсь, что это шутка, — недоверчиво бормочу я, глядя на преподавателя.
— По моему виду заметно, будто я шучу?! — начинает орать он.
Я вновь поворачиваюсь к списку, в котором говорится, что мы с Микаэлем должны вместе играть в поэме Лермонтова. Я делаю горестное выражение лица и ещё раз перечитываю строчку, в надежде, что в ней что-то волшебным образом изменится. Но к моему великому сожалению, слова остаются всё те же.
— А можно мне поменяться с кем-нибудь? — жалостливым голосом уточняю я, поджимая губы. — Я не хочу играть с Микаэлем.
В ту же секунду поднимается примерно пять рук от студенток, желающих заменить меня.
— Никаких смен ролей, — сухо трактует он.
Я вздыхаю, отхожу от доски и следую к входной двери. Перед самым выходом оборачиваюсь назад, бросая на преподавателя последний умоляющий взгляд.
— Идите-идите, — он взмахивает рукой, словно прогоняя меня, — чтобы вернулись уже вдвоём.
Укутываюсь в пальто и выхожу из Академии. Стараюсь идти как можно медленнее, чтобы оттянуть эту встречу.
— Что ты тут делаешь? — окликает меня знакомый мужской голос, как только я заношу ногу над порогом обители Дома «Хиитола».
Неуверенно оборачиваюсь назад и разглядывая перед собой Ютаса.
— А на что это похоже? — угрюмо мямлю я.
Он замирает и вопросительно прищуривает глаза.
— Меня попросили сходить за Микаэлем, — возмущённо вздыхаю я.
— Зачем это?
Я глубоко вздыхаю.
— Потому что он — мой напарник в театральной постановке.
Ютас хмыкает.
— И что же вам попалось в этом году? Онегин? — усмехается он.
— Демон Лермонтова, — бормочу я.
Он долго рассматривает меня, затем молча разворачивается и уходит в сторону леса.
И что бы это могло значить?
Качая головой, захожу в гостиную обители. На одном из кресел сидит Микаэль, смотря на пылающий огонь в камине. Стараюсь идти на носочках, боясь издать лишний звук.
— Ты топаешь как… — выдыхает Микаэль, поворачивая голову в мою сторону.
Я резко торможу и закатываю глаза.
— Почему ты не на занятии?
— Кого-то заставили идти за мной? — он холодно усмехается и поворачивается в мою сторону.
— К сожалению, — я плюхаюсь в одно из кресел рядом с камином.
— И чем же я заслужил такую честь? — он приподнимает бровь.
— Ты — демон.
Он саркастически цокает языком.
— Могла бы придумать что-нибудь более изощрённое.
Я усмехаюсь, когда смысл его фразы доходит до меня.
— Я не об этом. Ты — мой напарник в постановке пьесы Лермонтова.
— Я не собираюсь участвовать в этом цирке, — вздыхает он, затем встаёт с кресла и направляется в сторону выхода.
— Микаэль, стой! — я вскакиваю с места.
Он останавливается и оборачивается назад. Сжимает зубы, прожигая меня взглядом, и сосредоточенно что-то обдумывает в течение нескольких секунд.
— Я соглашусь на это, только если ты сделаешь кое-что взамен.
— И чего же ты хочешь?
— Пусть это пока что останется в секрете.
Я замолкаю, обдумывая его предложение.
— Ну и?
— Ладно, — бросаю я, — договорились.
— Ну тогда веди меня на занятие, если ещё не передумала, — ухмыляется он.
Я слышу размеренный стук его ботинок позади, когда мы поднимаемся на второй этаж Академии. Неуверенно стучусь в дверь, напрягаясь от ощущения близости равка к своему телу. Микаэль чуть ли не дышит мне в волосы, наблюдая за тем, как я начинаю дрожать. Толкаю его локтем в надежде, что тот сделает шаг назад, и раздражённо вздыхаю, слыша, как он усмехается.
— Войдите! — доносится до нас из-за двери.
***
— Как думаешь, кто убил её?
Ютас молчит, продолжая смотреть на трассу.
— Всё это просто ужасно, — продолжаю я.
После праздничного бала прошло уже больше недели, и Ютас, убедившись в том, что Аркадии стало лучше, наконец-то сообщил мне, что мы едем в Петербург за моими вещами. Несколько попыток поиска информации о моей бабушке в архивах Академии так и не увенчались успехом, но Александр сказал, что попытается это выяснить, поговорив со своим дедушкой, который, должно быть, учился в Академии примерно в то же время, что и моя бабушка.
— Я как будто со стенкой разговариваю, — обиженно качаю головой и отворачиваюсь в сторону окна.
— Единственный, кто мог совершить такое, — сухо произносит он, — тот, с кем ты целовалась вчера на сцене Академии.
Я тяжко вздыхаю, вспоминая вчерашний вечер, когда вместо сценического трюка Микаэль настойчиво впился в мои губы, не обращая внимания на мои попытки его оттолкнуть.
— Это была просто постановка, да и вообще, какое тебе дело до этого?
— Никакого.
Ну а что ты хотела услышать, Аделаида?
— Вот и хорошо, — я скрещиваю руки на груди.
Всю оставшуюся дорогу до города мы едем в полной тишине.
Когда я наконец захожу в свою квартиру и вдыхаю родной аромат, мне начинает казаться, что никакой Академии и магической Калевалы на самом деле не существует. Я выдыхаю, пытаясь хоть немного вернуться в настоящую реальность, и начинаю заваривать кофе.
— Ты жила здесь одна? — спрашивает Ютас, усаживаясь за кухонный стол, — в этой квартире же заблудиться можно.
— Знаю, — я качаю головой, — это долгая история. Если вкратце, то эта квартира досталась мне от бабушки, а учитывая то, что она была близкой подругой… — я замираю, не договорив свою мысль, и вновь прокручиваю в голове свой разговор с Ярославом Ольденбургским.
— Близкой подругой кого? — хмурится мужчина.
— Да так, — отмахиваюсь я, — неважно.
В душе бушует какая-то буря, когда я нахожусь рядом с Ютасом, и от этого подсознательного ощущения чего-то иррационального мне не очень хочется оголять перед ним свою душу.
— Ты будешь кофе?
— Да, — отвечает он, словно зная наверняка, что я от него что-то скрываю. — Когда закончишь собирать свои вещи, мне нужно будет кое-что забрать в городе, и сразу после этого мы поедем обратно.
***
Мы спускаемся по узкой лестнице к неприметной двери.
— Бар тёмных сил, — читаю я вывеску над входом и поворачиваюсь к Ютасу, — ты серьёзно?
Он раздражённо вздыхает, отодвигает меня в сторону и первым заходит внутрь.
— Добро пожаловать в «Молот Ведьм», — сумрачным голосом приветствует нас девушка. — Каждому гостю полагается лечебный шот. Подбросьте кубик, чтобы узнать свою болезнь.
Ютас молча кидает кубик, и я слышу восторженное восклицание девушки:
— Ну конечно же цинга! — она протягивает мужчине ярко-жёлтый напиток и пропускает его внутрь бара.
Я подхожу к ней, пытаясь не делать слишком удивлённое выражение лица.
— Бубонная чума, — радостно лепечет девушка, глядя на брошенный мной кубик, и протягивает мне приветственный напиток.
— Как жизнерадостно, — шепчу я себе под нос и, выпив свой шот, подхожу ближе к мужчине.
Мы проходим в зал с интерьером в стиле средневекового Салема, и Ютас заказывает нам еду.
— Расскажи мне о жителях Похъёлы. В Академии о них совсем не говорят, будто это какая-то запрещённая информация.
— Будешь много знать, скоро состаришься, — он холодно улыбается.
— Ютас! Но ты ведь сам говорил, что я должна знать историю Калевалы. А Похъёла ведь — тоже часть этого магического мира.
— Ну хорошо, — вздыхает он, — в Похъёле живёт очень много существ, но я расскажу тебе про самых общеизвестных: лихо одноглазое — злое существо, питающееся плотью и страданиями людей и животных; белые бабы — призрачные предвестницы смерти, носящие белое свадебное платье; стриги — ненасытные гарпии, питающиеся человеческим мясом; птица Сирин — предвестница несчастья с головой женщины и телом совы, околдовывающая мужчин своим пением, из-за которого они теряют волю; дивьи люди — это полулюди из железа с одним глазом, одной ногой и одной рукой, складывающиеся пополам во время передвижения.
— Фу, какой кошмар, — я морщусь от услышанного.
— А ты думала, — усмехается мужчина, — это тебе не милые сказки из детских книг. Доедай, а я пока схожу по делам. — Ютас отходит от меня и кивает одному из барменов.
Тот нажимает рукой на что-то, и прямо перед ними в стене с полками открывается дверца. Я изумлённо распахиваю глаза, пытаясь понять, происходит ли это на самом деле или это просто мои галлюцинации. Ютас входит в тайную комнату, и дверь возвращается на своё место. Посетители и официанты ходят вокруг как ни в чём не бывало и даже не обращают внимания на происходящее.
Магия, не иначе.
***
Практически всю обратную дорогу я сплю или молча наблюдаю за бегущими деревьями в ночном лесу под убаюкивающую мелодию дождя, капли которого стучат по лобовому стеклу. Мы сворачиваем на лесную дорожку, и машина начинает подпрыгивать на кочках. Я поворачиваю вопросительный взгляд в сторону водителя.
— Не помню этой дороги, — устало бормочу я.
— Решил срезать и поехать по более короткому пути, — отвечает Ютас.
Я мычу в ответ, опять облокачиваясь головой на холодное окно. Ещё несколько минут мы прыгаем как на волнах, пытаясь выехать из грязи, и вскоре Ютас останавливает машину, вздыхая.
— Что случилось? — я приподнимаю брови.
Мужчина молча вылезает из машины и обходит вокруг неё. Я хмурюсь и высовываюсь в окно, пытаясь понять, что он там делает.
— Колесо застряло в глубокой яме, — поясняет он, вернувшись обратно в машину.
— И что теперь?
— Будем ждать утра.
— Ты шутишь?! — восклицаю я.
— Нет, — сурово отвечает Ютас.
— Но… — я открываю рот и замолкаю, осматриваясь по сторонам. — У тебя что, нет лопаты, или что вы там с собой возите специально для таких случаев?
— Мы не сможем выехать отсюда без эвакуатора.
— Ну, так давай вызовем его.
— В такое время это бессмысленно.
— Почему это?
— Потому что, учитывая погоду, позднее время и наше местоположение, эвакуатор доедет до нас только часов через пять, не меньше.
Я возмущённо вздыхаю.
— Ну и что ты предлагаешь делать?
— Хм, думаю, будет разумнее пойти на поиски ближайшей деревни, чтобы попросить помощи, — задумчиво произносит он.
— О н-е-ет… — начинаю ныть я, — там же жуткая погода.
— Если хочешь, можешь оставаться здесь одна, — он усмехается и выходит из машины, — в обществе диких зверей.
Я испуганно вздрагиваю, открываю свою дверь и вылезаю наружу.
— Подожди, Ютас, ну пожалуйста! — чуть ли не плачу я, пытаясь не поскользнуться на грязи, пока холодный ветер с дождём пробирает до костей.
***
Спустя несколько часов безуспешной ходьбы мы натыкаемся на маленький деревянный домик посреди леса. Мужчина подходит к входной двери и начинает стучать в неё.
— Может, все уже спят? — шепчу я, заглядывая в тёмные окна.
— Я так не думаю, — мычит он и толкает дверь изо всей силы, отчего та отворяется.
Ютас заходит внутрь, пока я ошарашенно смотрю на то, что он творит.
— Ты чего? Мы не можем просто так зайти внутрь. Это же чей-то дом!
— Здесь никого нет.
— За такое сажают в тюрьму, — я складываю руки на груди.
— Тогда оставайся ночевать во дворе под ливнем, — усмехается он, — кажется, здесь нет электричества.
— Просто замечательно, — я неуверенно прохожу внутрь и осматриваюсь, — такое ощущение, что дом заброшен. Тут жутко холодно.
— Возможно, так оно и есть, — хмыкает Ютас.
Прохожу в сторону небольшой железной кровати, замечая старый матрас с байковым одеялом.
— Я не буду спать на этом, — морщусь я, дрожа от холода.
— Тебе больше подходит прогнивший деревянный пол? — холодно усмехается мужчина, залезая на кровать.
— Ладно, — мямлю я с дрожащими от холода зубами.
Скидываю с себя пальто, промокшее до нитки. Залезаю на кровать и, превозмогая отвращение, укутываюсь жутким колючим одеялом. Слышу тяжёлое дыхание Ютаса за спиной, отчего по телу прокатывается теплая волна дрожи. Продолжаю молить всех богов о том, чтобы поскорее согреться, но тело отчаянно продолжает терять тепло. Поворачиваю на мужчину изумлённый взгляд, наблюдая за тем, как он ни в чём не бывало лежит у стены с прикрытыми глазами.
— Тебе что, не хо-о-о-лодно? — бормочу я, стуча зубами.
— Нет.
Дотрагиваюсь ладонью до его руки и ошарашенно открываю рот.
— Да ты весь горячий! — удивлённо восклицаю я.
— Нет, — он хмурится, — просто ты слишком холодная.
Я поджимаю губы и натягиваю старое одеяло себе на голову. Начинаю глубоко дышать, пытаясь отогреться тёплым воздухом.
— Пододвинься ближе, я согрею тебя.
Заинтересованно высовываю голову наружу и бросаю на Ютаса подозрительный взгляд.
— Только для этого нам обоим придется раздеться, — невозмутимо продолжает мужчина.
Начинаю странно смеяться, стуча зубами.
— Ты издеваешься?
— Закон теплопроводности, — объясняет он, — тепло переносится от более нагретого объекта к менее нагретому.
— Ни за что, — отчеканиваю я, вновь возвращаясь под колючее одеяло.
Прикрываю глаза, пытаясь уснуть, но спустя продолжительное время вновь начинаю трястись в холодном ознобе, чувствуя неприятную мышечную дрожь в конечностях. Неуверенно откидываю одеяло с головы и смотрю на мужчину, лежащего рядом.
— Ютас, ты спишь? — шёпотом спрашиваю я.
— Нет.
Я глубоко вздыхаю и растерянно закусывая нижнюю губу.
— Думаю, нам всё-таки лучше раздеться.
— Звучит многообещающе, — усмехается он.
Я громко цокаю языком.
— Кажется, я сейчас умру от холода.
Ютас садится на кровать и начинает снимать с себя одежду, пока я смущённо отвожу взгляд в сторону. Промедлив несколько секунд, стягиваю с себя платье и ложусь обратно спиной к Ютасу, чувствуя, как он притягивает меня к себе горячими руками.
— Какой ты тёплый, — устало бормочу я, шмыгая носом.
Постепенно согреваюсь в его объятиях и сонно ворочаюсь, чувствуя его дыхание на затылке. В области сердца будто начинает гореть пламя, и я проваливаюсь в приятную негу.
— Ютас? — шепчу я, легонько улыбаясь.
— Да? — выдыхает он мне в волосы.
— Знаешь, — я взволнованно замолкаю, — я солгала тебе в тот день.
— Не понимаю, о чём ты.
— Ну, тогда, — вздыхаю, пытаясь оттянуть этот момент как можно дальше, — в лесном домике, когда я сказала, что не хочу этого поцелуя, — еле выговариваю я последнее слово, чертыхаясь. — Я хочу этого больше всего на свете.
Пытаюсь повернуть свою голову назад, чтобы взглянуть в его глаза, но он останавливает меня, обнимая ещё крепче.
— Спи, Аделаида, — нежно шепчет он мне на ухо, отчего в животе просыпаются чёртовы мотыльки.