Глава 11
Спустя какое-то время просыпаюсь от унылой мелодии, доносящейся из прихожей. За окном уже вечереет. Я зеваю и откидываю одеяло в сторону. Чувствую себя просто прекрасно, видимо, эти волшебные травы действительно смогли полностью вылечить меня во время сна. Удивительно, что за эти две ночи мне не приснилось ни одного кошмара.
В дальнем тёмном углу комнаты начинается еле слышное копошение, и я подозрительно бросаю взгляд в сторону источника шороха.
Неужто домовой?
Трясущимися руками натягиваю на ноги шерстяные носки, заботливо оставленные мне Ютасом, и с бешено бьющимся сердцем пулей вылетаю из комнаты. Картина, которую я вижу в гостиной, невольно заставляет меня широко открыть рот.
— Ты что… — я подхожу ближе к Ютасу, — читаешь?
— Именно, Шерлок, — мужчина перелистывает страницу, не смотря на меня.
— Но это же… этого не может быть! — восклицаю я.
Ютас опускает книгу чуть ниже и смотрит на меня как на полную идиотку.
— Книги именно для этого и созданы, если ты не знала. Или ваше поколение вообще в руках ничего не держит, кроме своего телефона?
Я возмущенно цокаю и скрещиваю руки на груди.
— Обидно вообще-то.
— На правду не обижаются, принцесса, — хмыкает мужчина.
— Это одна из моих любимых книг, поэтому я очень удивилась, увидев её у тебя в руках. А вот почему ты её читаешь, не очень-то и понятно. И вообще, перестань меня так называть.
— Люблю мрачные книги с байроническими героями, — хмыкает он, закрывая «Грозовой перевал».
— Потому что видишь в них себя? — я насмешливо улыбаюсь.
— Именно так, — саркастично отвечает он, закатывая глаза.
— А нынче все умы в тумане, мораль на нас наводит сон, — начинаю я вспоминать отрывки ещё одного своего любимого русского романа. — Порок любезен — и в романе, и там уж торжествует он. Британской музы небылицы тревожат сон отроковицы…
Мужчина встаёт с кресла с удивлённым выражением лица и начинает приближаться ко мне.
— И стал теперь её кумир или задумчивый Вампир, иль Мельмот, бродяга мрачный, иль Вечный жид, или Корсар, или таинственный Сбогар, — продолжаю я, медленно делая шаги назад, пока Ютас приближается ко мне. — Лорд Байрон прихотью удачной облёк в унылый романтизм и безнадёжный эгоизм.
Ещё один шаг назад, и я врезаюсь спиной в деревянную стену. Мужчина подходит ко мне вплотную, медленно хлопая в ладоши.
— Ты меня поразила, Аделаида, право, не ожидал от тебя такого, — ледяная улыбка появляется на его лице.
— Я и не на такое способна, — самодовольно хмыкаю я.
На такую реакцию я и надеялась.
— И чем же ты ещё способна меня удивить? — шепчет он, наклоняясь ближе.
С моих губ срывается судорожный выдох, когда перед глазами опять начинают светиться зеленые искры.
Что за странные галлюцинации?
Чёртово наваждение начинает сводить с ума, когда между нами остаются считанные миллиметры. В глубине груди трепещут крылышки безумной птички, стремящейся вырваться наружу. По телу пробегает приятная дрожь, и как только она опускается ниже, скручиваясь в тугой узел внизу живота, я начинаю ненавидеть своё тело за такую реакцию.
Ютас, проводит пальцами по моей щеке, неотрывно наблюдая за моей реакцией.
От холода его кожи сердце с каждой секундой начинает стучать быстрее, словно хочет выпрыгнуть из грудной клетки. Непонятно откуда взявшиеся чувства вспыхивают во мне, как розы, распускающиеся на сердце. Когда мужчина опускает взгляд на мои губы, я чувствую, как земля медленно уходит из-под ног.
Мысли о недопустимости данного поцелуя и безумное желание обратного мешаются в голове. Разум приказывает мне сейчас же уйти как можно дальше от Ютаса, пока сердце победно торжествует, наблюдая за моим замешательством перед неконтролируемой бурей чувств. Привыкшая подчиняться повелениям первого, выставляю руки вперёд, создавая между нами хоть какое-то препятствие, способное спасти меня.
— Не надо, — шепчу я.
Потому что, я начинаю терять контроль над своими чувствами рядом с тобой, потому что хочу этого больше жизни, потому что это притяжение пугает меня, потому что…
— Я не хочу этого, — я еле заставляю себя произнести эти слова.
Ютас стоит с закрытыми глазами и тяжело дышит. Лучи солнца освещают его густые ресницы. Не знаю, что может быть красивее этой картины. Одёргиваю себя, ругая разум за эту глупую романтичную мысль.
Уходи, уходи, уходи…
Обхожу Ютаса и, схватив первую попавшуюся под руку куртку, вылетаю из лесного домика. Пробегая по тропинке мимо деревьев, пытаюсь прийти в себя и вновь заставить свой разум преобладать над чувствами.
Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую.
Повторяю одну и ту же фразу с рьяным рвением, словно от этого зависит вся моя жизнь. Ничего не замечая вокруг себя, я неожиданно сталкиваюсь с Люцеей, отчего девушка ахает.
— Аида, где ты была? — она хватает меня за плечи, — я повсюду тебя ищу.
— Я…
Хотела поцеловать декана твоего Дома.
Отгоняю ужасные мысли из своей головы, которые заставляют чёртовых бабочек порхать в моём животе. Натянуто улыбаюсь девушке, продолжая молчать, потому что нужные мысли, как назло, не лезут в голову.
Она немного отходит, осматривая меня с головы до ног. Я смущённо отвожу взгляд в сторону, понимая, что стою перед ней в длинной мужской рубашке, охотничьей куртке и огромных сапогах.
— Так, так… — она цокает, возвращая взгляд к моим глазам, — я так понимаю, кто-то не очень хочет рассказывать о том, что случилось на самом деле.
Я поджимаю губы и киваю.
— Тогда… — она берёт меня под руку, — я не буду донимать тебя вопросами. У каждого свои скелеты в шкафу.
Когда мы выходим к обителям, мимо нас проносятся несколько студентов с огромными корзинами тыкв в руках. Еще несколько преподавателей помогают Аркадии и Ладе украшать вход в Академию.
— Что здесь творится? — я непонимающе смотрю на Люцею.
— Аида, — смеется она, — ты меня удивляешь. Завтра же праздник.
— Серьёзно? И какой?
— Завтра тридцать первое октября, — начинает намекать мне она, — двери в загробный мир открываются, и в мир Яви выползает разная хтонь и…
— Хэллоуин! — вскрикиваю я, отчего Люцея разочарованно качает головой.
— Даю тебе ещё одну попытку.
— Хм… — я отвожу в сторону задумчивый взгляд, — Самайн?
— О Чернобог, Аида. Завтра Велесова ночь. В Академии будет бал в честь этого праздника, и на него приедет наш король — Ярослав Ольденбургский.
От удивления я приподнимаю брови.
— Ольденбургский? Серьезно? Тогда я — последняя живая наследница рода Рихтеров, — смеюсь я.
Рихтеры были одним из известных дворянских родов Петербурга, о котором ходили разные слухи. Некоторые до сих пор считают, что Рихтеры имели какое-то отношение к тайному обществу и были в хороших отношениях с родом Юсуповых. Другие же уверены, что они водили дружбу с одним из главных колдунов царской России – Распутиным. Единственная легенда о них, в которую верю я – их род прервался в прошлом веке из-за того, что был проклят.
Люцея странно смотрит на меня, явно не понимая, что меня так шокировало.
— Не понимаю, чему ты удивляешься, — хмыкает девушка, когда мы подходим к обители Дома «Хиитола», — многие потомки известных династий России имеют непосредственное отношение к нашей Академии и магической Калевале. Большинство семей Петербурга, о которых ты читала в книгах по истории, были представителями наших кланов.
С каждым её новым словом мой рот раскрывается всё шире и шире. Она театрально вздыхает и легонько хлопает меня по плечу.
— Пойдём к нам, я думаю, тебе нужно немного развеяться, чтобы переварить всё, что ты сейчас услышала. — Она ведёт меня ко входу в свою обитель. — Не беспокойся, я дам тебе одно из своих платьев.
Мы заходим в двери мрачного особняка. Тёмные коридоры, ведущие к гостиной обители, освещены светильниками в виде свечей в настенных канделябрах. За прихожей следует просторный высокий зал с огромным сводчатым окном во всю стену, из которого открывается восхитительный вид на Рысью гору. На диване сидит несколько студентов, в числе которых я узнаю брата Люцеи.
— Давай для начала зайдём в мою комнату, — шепчет мне на ухо девушка.
Люцея ведёт меня на второй этаж обители в свою комнату. Когда она открывает дверь в спальню, я непроизвольно охаю. В противоположных частях комнаты стоят две кровати с балдахинами. Обои изумрудного цвета украшены старинными портретами в овальных золотых рамках.
Я определённо точно хочу остаться здесь жить.
Письменный стол, стоящий рядом, завален пергаментами с разными рисунками. Я подхожу ближе и беру в руки один из них. На листке бумаги нарисована избушка. Та самая избушка на курьих ножках, только в стиле мрачной русской хтони, а не детских сказок. Из окошка с резными наличниками высовывается глаз. Всевидящее око. На деревянной крыше изображены кресты и странные рунические символы.
— Что это? — тихо интересуюсь я, завороженная этой картинкой.
— Мои рисунки, — хмыкает девушка, — я делаю эскизы для татуировок.
— Это… — я замолкаю, всматриваясь в детали, изображённые на рисунке, — восхитительно.
— Да ладно тебе, — она отмахивается рукой, — это не лучшая моя работа.
Спустя несколько часов разговоров об Академии и изучаемых здесь предметах, которые меня ждут, Люцея подходит к шкафу и достаёт оттуда бархатное платье изумрудного оттенка.
— Это, конечно, не цвет твоего Дома, но мне кажется, что оно идеально подойдёт к твоим рыжим волосам, — она протягивает мне платье.
Не успеваю я до конца надеть новый наряд, как дверь в комнату открывается.
— Август, что ты здесь делаешь? — удивлённо восклицаю я, пока подруга помогает мне застегнуть платье.
— Вообще-то я здесь живу, — ухмыляется он, разглядывая меня с головы до ног, — какая ты… эффектная.
— Вы живёте вместе в одной комнате? — удивлённо бормочу я, — но вы же…
— Уже не дети? — заканчивает за меня Люцея.
— Именно.
В ответ она лишь отмахивается.
— Мы друг от друга ничего не скрываем, — тянет Август сладким голосом, облокачиваясь на чёрный камин около своей кровати. — Всё и так уже видели.
— Какой ты мерзкий, — я закатываю глаза, отчего Люцея начинает хохотать.
— Давайте быстрее, Микаэль нас, наверное, уже заждался, — говорит парень, пока моя новая подруга красит мне губы бордовой помадой.
— Только Микаэль? — девушка удивлённо приподнимает брови, — а остальные?
— Северина и Александр, возможно, присоединятся к нам чуть позже, — фыркает он. — Про Карла и говорить нет смысла, он опять не может вылезти из своих книг по медицине.
— Ясно, — заключает она и цокает языком.
— Погодите, мы куда-то спешим? — осторожно уточняю я, стараясь не шевелить губами, чтобы не испортить старания Люцеи.
— Именно, — отвечает мне Август, — идём в лес вызывать Лихо одноглазое.
Люцея хихикает.
— Готово, — она улыбается, довольная своим результатом.
Мы спускаемся на первый этаж, и я замечаю Микаэля. Увидев нас, парень встаёт с дивана и подходит ближе.
— Пожалуй, начнём наш пир, — хлопает в ладони Август и идёт в сторону выхода.
— Мы действительно пойдём в лес вызывать кого-то? — шепчу я на ухо Люцеи.
Она смеётся и берёт в руки плетёную корзину.
— Нет конечно, мы идём к озеру на полуночный пикник.
Мы выходим из обители. На улице уже темно и прохладно. Микаэль, идущий позади меня, молча накидывает мне на плечи свой твидовый пиджак, замечая, как я обнимаю себя, пытаясь согреться.
— Спасибо, — я слегка улыбаюсь.
Когда мы подходим к берегу озера, Люцея открывает корзинку и расстилает плед, расставляя на нём закуски и свечи в баночках. Август запрыгивает первым и хлопает рукой по одеялу, приглашая нас присесть рядом, пока Люцея зажигает свечи. Мы с Микаэлем усаживаемся на плед, и Люцея протягивает мне бутылку с травяной настойкой.
— Ты первая, — она хихикает, — это наше посвящение.
— Вы каждому новенькому студенту устраиваете такие ночные пикники? — я откручиваю крышку и нюхаю содержимое.
— Нет, конечно. Только тем, кто нам очень нравится, — подмигивает мне Август, тут же натыкаясь на локоть своей сестры.
— А разве преподаватели не поймают нас здесь?
— Сегодня они практически всю ночь проведут на педсовете за подготовкой к завтрашнему торжеству.
Я неуверенно делаю маленький глоток, пробуя напиток на вкус. Откашлявшись, передаю бутылку следующему по кругу.
— Идут, — мямлит Август, принимая полулежачее положение.
Моему взору предстаёт невероятная завораживающая картина. Блондинка с длинными вьющимися волосами не идёт, а шествует в нашу сторону, гордо приподняв голову. Афродита во всей своей красе. Перед моими глазами мелькают туманные видения: прогулки по музеям и дорогим ресторанам; горький шоколад, просекко и аромат дорогих духов, переносящий меня в мир Мариинского театра.
Возле неё идёт такой же неподражаемый Александр. Рыже-золотые вьющиеся волосы переливаются при лунном свете. От взгляда на него в голове появляются воспоминания о героях лорда Байрона: горький кофе и бессонные ночи под симфонии Бетховена; немногословность и болезненный перфекционизм в учёбе.
Аристократы во всей своей красе.
Они опускаются на плед рядом с нами с особой грацией, как кленовые листья, падающие на землю во время листопада. В руках у Александра бутылка белого вина и два фужера. Он открывает вино, разливает его по бокалам и протягивает один из них светловолосой девушке.
— Это Северина, — говорит мне Август, протягивая девушке сигарету, — Разумовская.
Я приподнимаю брови и поворачиваюсь в сторону Микаэля.
— Всё верно, я его сестра, — объясняет она своим меланхолично-ангельским голосом.
— Младшая сестра, — заключает Микаэль ледяным тоном.
— А это — Александр. С ним ты уже знакома, — продолжает брат Люцеи.
— Вы тоже наследники каких-то кланов? — интересуюсь я.
— Да, — Северина подносит сигарету к губам и зажимает её зубами. Девушка наклоняется к пламени от спички, которая тут же появляется в руках Александра.
— Я — наследница Клана Воды, — произносит она, выдыхая удушливый табачный дым, — а Александр относится к Клану Земли.
— Значит ты тоже элементаль воды? — я поворачиваюсь в сторону Микаэля.
Он открывает рот, чтобы ответить, но не успевает. Его младшая сестра берёт верховенство.
— Нет.
Я прищуриваю глаза, не поняв её ответа.
— Почему?
Она делает загадочное выражение лица.
— Смерть нельзя обмануть, но с ней можно подружиться.
Я всё ещё не понимаю её попыток намекнуть мне на какую-то секретную тайну.
— Он — равк, — всё так же спокойно продолжает Северина, — а равки не могут управлять стихиями, потому что фактически они — мертвецы, питающиеся человеческой плотью. А это противоречит законам природы.
Я ошарашенно застываю на несколько мгновений, а затем начинаю отползать от Микаэля с испуганным выражением лица, отчего двойняшки заливаются хохотом.
— Аида, успокойся, — сквозь смех произносит Люцея, — для нас он не представляет никакой опасности.
— Поверю на слово… — тихо шепчу я, всё ещё смотря на парня так, будто прямо передо мной сидит Кощей Бессмертный. — А на каком курсе вы все обучаетесь?
— Мы с Августом на четвёртом, — отвечает мне Люцея, — Северина с Александром учатся на третьем курсе, потому что они на год младше нас. Микаэль на пятом, а Карл уже на шестом. В этом году у него начинается углублённый курс по целительству, после которого он получит диплом об обучении в Академии по данной специальности.
***
В
ремя до рассвета пролетает незаметно. Мы смеёмся, пока пьяный вдрызг Август зачитывает нам стихи Бродского, театрально размахивая руками в разные стороны. Северина лежит рядом с Александром, пока тот незаметно для неё проводит пальцами по её волосам. Люцея начинает странно себя вести, полностью привлекая моё внимание своим поведением. Она то и дело поворачивается в противоположную от нас сторону, где на минуточку никто не сидит, и что-то отвечает этому пустому месту, будто бы поддерживает с ним диалог.
Напилась до «белочки»?
Я перевожу вопросительный взгляд на её брата.
— Она что-то видит?
Он отрицательно качает головой в ответ.
— Это — голос в её голове. Ее подселенец.
— Какой ещё подселенец? — недоверчиво интересуюсь я.
— Наш нерождённый брат, которого она поглотила во чреве. Мы должны были родиться тройняшками, но увы, — парень поджимает губы и разводит руками.
— Я всё ещё не понимаю… почему она слышит его? — шёпотом спрашиваю я, пододвигаясь ближе к Августу.
— Не захотел уходить в мир иной и зацепился за свою сестру. Люцея слышит его голос в своей голове с детства. Конечно, изначально она чуть не сошла с ума из-за него, но вскоре даже подружилась с ним, — он хмыкает, — Сантьяра предлагала изгнать его в загробное царство, но сестра теперь даже против этого. Говорит, что с ним ей живётся намного интереснее.
Действительно, что может быть интереснее, чем всю жизнь общаться с нерождённым братом?
Первые лучи света начинают отражаться на водной глади озера. Я лежу на боку, слушая рассказы Люцеи про болотных чертей и лесавок, с которыми она сталкивалась в лесах за Академией. Изо всех сил пытаюсь не смотреть на Микаэля, который пялится на меня всю ночь, совершенно не скрывая этого.
— Кажется, кто-то хочет затащить тебя в постель, — шепчет мне на ухо подруга, тоже замечая это.
В ответ я лишь закатываю глаза, удивляясь её прямолинейности. Отворачиваюсь в сторону озера и вижу странную картину: над водой летают несколько огней.
— Это… что такое? — я тыкаю пальцем в сторону водоёма, — я настолько пьяна, что вижу галлюцинации?
— Ах это, — Люцея отмахивается рукой, — это — магические огненные шары. Не бойся, для нас они не представляют опасности.
— А для обычных людей?
— Только для их психики, — хихикает она. — Но это вряд ли произойдет, люди сюда не суются.
— Почему? А если сюда случайно заедут какие-нибудь путешественники? Не могу поверить, что ещё никто не видел этого места.
— К Академии часто приближаются разные туристы, но они ничего не видят. Над всей территорией пансиона находится защитный купол. Он полностью скрывает нас от любопытных глаз смертных и уводит их в другую сторону, если они приближаются к границе.
— Защитный купол? Его создал король и преподаватели Академии?
— Не совсем. Он поддерживается специальным заклинанием с помощью магических сил, исходящих от определенного источника, который находится под толщей воды в этом озере… — вяло бормочет девушка.
— Заканчивай. — Август резко толкает сестру в бок, словно намекая на то, что эта информация не для посторонних ушей.
Я начинаю слышать копошение со стороны обителей и чьи-то голоса.
— Чернобог, я совсем забыла, что сегодня нам всем обязательно нужно явиться на первую пару.
— Ну уж нет… — театрально хнычет Август.
— Я надеюсь, ты шутишь, — говорю я, поправляя пиджак Микаэля на своих плечах, — я не протрезвею еще как минимум два часа.
— Люцея права, — Микаэль поднимается с нашего одеяла и отряхивает штаны. — К сожалению, сегодня нам нельзя пропускать пары.
— Почему это? Из-за праздника?
— Из-за Ярослава. Он скоро приедет в Академию, — отвечает мне Люцея, проводя пальцами по волосам своего брата. — Не думаю, что он будет в восторге, увидев студентов, прогуливающих занятия.
— Я не пойду… — лепечет Северина, всё ещё лёжа на коленях Александра.
— Северина, — предупреждающе цедит сквозь зубы Микаэль.
— Нет-нет, я плохо себя чувствую, — она дотрагивается рукой до своего лба, будто нимфа, играющая пьесу в своём лесном театре. — Алекс проводит меня до комнаты. Так и передайте преподавателю.
— Нам пора, — Микаэль раздражённо закатывает глаза и легонько трогает меня за плечо, — мы уже опаздываем. Лекция начнётся через пять минут.
— Вот чёрт! — Август вскакивает с покрывала, и они с Люцеей запихивают в корзинку плед с остатками нашей еды, пока Александр с Севериной удаляются от нас в сторону обители.
Мы заходим в гостиную Академии, стараясь не привлекать внимания остальных студентов.
— Только тс-с-с! — громко выкрикивает Люцея, оглядываясь по сторонам.
Я еле сдерживаюсь, чтобы не начать смеяться от абсурдности ситуации.
Девушка оставляет корзинку на одном из кресел у камина и помогает Августу доползти до главной лестницы. Микаэль придерживает меня за руку, помогая осторожно подняться по ступеням. Мы подходим к двери, за которой уже слышен голос преподавателя.
Лекция началась.
Я мнусь, переступая с ноги на ногу. Страх опозданий на лекции остался во мне ещё со школьных времён. Хочется сбежать отсюда как можно дальше.
— Ну что, готовы дети? — истерично хихикает Люцея.
— Да, капитан, — серьёзным тоном отвечает ей брат, отчего я давлюсь смехом.
— Подождите, а какая сейчас вообще лекция? — пытаюсь уточнить я, но в этот момент Люцея уже открывает дверь и заталкивает меня первой в аудиторию.
Следом за мной входит Микаэль, кладя руку мне на плечо и пытаясь успокоить мою нервную дрожь. За ним вползает Август, еле держась на ногах, и Люцея, которая помогает ему не упасть. Преподаватель, стоящий к нам спиной у огромной доски, замолкает. Все студенты начинают поворачивать на нас свои головы. И через несколько секунд преподаватель тоже оборачивается в нашу сторону.
Нет-нет-нет. Только не это.
Сердце пропускает удар, и я забываю, как дышать.
— Травничество-о-о… — шёпотом отвечает на мой вопрос Люцея, растягивая буквы.
Перед нами стоит Ютас, прожигая в нас дыру своим ледяным взглядом, пока студенты начинают шептаться на всю аудиторию.
— Всем замолчать! — рявкает он.
Бессмертные боги…
Опускаю глаза в пол, не в силах пошевелиться, будто меня окатили ведром ледяной воды.