Глава 4
— Как прошло свидание?
— Нормально.
— И всё? — Сынмин бросает в чашку ровно две с половиной ложки сахара.
— А что я ещё скажу, — на другом конце трубки повисает короткое молчание. — Минхо был очень милым, внимательным и… — Джисон делает глубокий вдох. — Мне страшно. Что если я снова ошибся.
— Не попробуешь, не узнаешь. Плюс ко всему у тебя всегда есть я.
— Так, проехали. Ты лучше расскажи, что у тебя дома Хван Хёнджин делал? — Хан задвигает собственные мысли на второй план, попереживать он всегда успеет.
— Как я понял, он нашёл меня, чтобы поговорить, — Ким делает первый глоток чая, от сладости сводит зубы.
— И как, поговорили?
— Если бы, — мужчина переводит взгляд на часы, почти семь. — Мне стыдно даже вспоминать об этом.
— Ты же любишь его, зачем избегать разговора?
— Да, но… столько времени прошло, Джисон, — пальцы покалывает от волнения. — Он сейчас придёт. Давай потом договорим.
***
Узкие дорожки хаотично петляли в сумерках, временами пересекаясь между собой. Воздух пропитан свежестью, после дневного дождя. Людей на улице, кстати, совсем немного. Кто захочет пачкать обувь в лужах, гуляя по центральному парку? Наверно лишь дураки и влюблённые парочки. Хотя, кажется, это одни и те же лица.
Сынмин улыбается, принимая протянутое облако розовой сладкой ваты.
— Это так мило, — Хёнджин прячет смущение за аналогичным десертом в своих руках.
Ким вопросительно изгибает бровь, округляя глаза от непонимания.
— Твоя кожаная куртка с шипами, рваные джинсы, огромные кроссовки и это, — он отрывает кусочек десерта и подносит его к губам Сынмина. Мужчина на мгновение тушуется, но всё же пробует протянутое лакомство из чужих рук, чувствуя, как то моментально тает во рту.
— Скорее это немного глупо. Нам под тридцать, а ведём себя будто подростки, — Сынмин садится на ближайшую скамейку, он не привык так долго гулять. Ему бы сейчас забраться с ногами на диван и посмотреть очередную банальную комедию. Вот только ради человека рядом, можно потерпеть любые неудобства.
— Тебе это не нравится? — Хёнджин поправляет упавшие на глаза волосы. — Совсем как наше первое свидание.
— Почти. Мы тогда ели мороженое, — голос Сынмина переходит на шёпот. — Ты шоколадное, а я ванильное.
— Ужасное мороженое кстати было.
— Ага, — Сынмин бросает быстрый взгляд на Хвана, — но прекрасное свидание.
— Поэтому я и решил повторить.
Сынмин выбрасывает палочку от сладкой ваты в урну для мусора возле скамейки. Кончики пальцев липкие от воздушного десерта, он облизывает каждый по очереди, замечая на себе пристальный взгляд.
— Хватит так пялиться, дай лучше воды.
Хван улыбается уголками губ, протягивая холодную бутылку. Сынмин сам приковывает взгляд к губам, покрасневшим от лёгких покусываний. Внутри что-то щёлкает и вместо того, чтобы припасть губами к открытой бутылке с водой, целует Хёнджина. Топит поцелуй в долгожданной теплоте и близости рядом с любимым человеком, совершенно забывая о всех страхах, что терзали последние два дня.
— Сынмин-и, — Хёнджин улыбается в поцелуй.
Тот останавливается словно от наваждения. Разрывает поцелуй, отворачиваясь всем телом в противоположную от мужчины сторону. Прохладный ветер приводит в чувства, вот только губы продолжают неметь.
— Извини, — бубнит под нос Сынмин.
— Что? — ему это точно послышалось.
— Я лучше пойду.
«Пока всё не зашло куда дальше» — заканчивает в своих мыслях Ким.
— Подожди, — Хёнджин останавливает мужчину за край кожаной куртки. — Вот так просто уйдёшь?
— Давай оставим продолжение нашей встречи до следующего раза, — Сынмин делает шаг назад, ослабляя хватку Хёнджина. — Твой номер у меня есть.
Хван растерянно смотрит в спину уходящего Сынмина, в руках нетронутая сладкая вата. Мужчина отрывает розовый невесомый кусок, отправляет его в рот, но ничего не чувствует кроме лёгкого горького привкуса.
***
— Хёнджин, привет, — Джисон садится напротив, — ты от Сынмина?
— Нет, как раз шёл к нему, — не отвлекаясь от вида за окном, отзывается Хван.
Больше часа он сидел в кафе, обдумывая прошедшие три дня. Прокручивал события одиннадцатилетней давности вперемешку с последними семьюдесятью двумя часами. На экране телефона висело два оповещения с непрочитанными сообщениями от Сынмина. С каждой минутой опоздание затягивалось. Перед Хёнджином стоит бокал виски, он пальцем обводит по его граням, слегка наклоняя в сторону. Атмосфера вокруг более чем уютная. Чёрно-бежевый интерьер, вежливые и немногословные официанты. На фоне лёгкий звон посуды, доносившийся от бара и с кухни. В довершении всего классическая музыка на комфортном уровне громкости.
— Не буду отвлекать.
— Джисон, стой, — Хёнджин перехватывает Хана за рукав куртки. — Ты с Сынмином давно знаком?
— Около двух лет, — мужчина возвращается на прежнее место.
— Расскажи, что было за эти два года. Что вообще ты о нём знаешь? — Хёнджин делает маленький глоток, слегка поморщившись. — Чёрт. Я его совсем не понимаю. Ощущение, что общаюсь с двумя разными людьми. Один относится ко мне так же как и раньше, а второй будто избегает.
— Самые яркие события за это время то, что он расстался с парнем, с которым жил пару лет кажется, а второе это его депрессия.
— Депрессия? — последнее, что ожидал услышать Хёнджин.
— Да, Сынмин больше года в себя приходил, — Джисон жестом подзывает официанта. — Зелёный чай, пожалуйста.
— Значит, тот разрыв так сильно по нему ударил, что у него депрессия началась?
— Нет, нет, — Хан складывает руки в замок, — у них с Джексоном после разрыва вообще отношения лучше стали, — легко смеется мужчина. — Поздравляют друг друга на праздники, открытки шлют и подарки всякие.
— Джисон, говори, что знаешь, — глядя на своего собеседника, не выдерживает Хван. Тот по всей видимости ждал встречных вопросов и вести монолог его утомляло. Хан шумно выдыхает, запрокидывая голову назад.
— Мы познакомились два года назад. Сынмина тогда уволили из клиники из-за его скверного характера, но главный врач нашей больницы на это чихать хотел. Он собирает талантливых врачей и плевать, что приходится потом разгребать последствия, — Джисон берёт стакан виски Хёнджина и разом допивает остатки. — Минни был необщительным, отвечал всегда односложно. Вытянуть из него что-то большее, чем «да» или «нет», казалось невозможным. В общем, я его взял измором. Он поначалу бесился и уходил, ну а потом стал разговаривать. Так мы сблизились, потом и вовсе подружились. Блин, есть хочется.
Джисон смешно вытягивает губы, листая меню кафе. Медленно проводит пальцем под каждым блюдом. Официант отходит от их столика с очередным заказом.
— Тогда я и заметил его депрессию. Сынмин отнекивался, но вскоре согласился на сеансы у психотерапевта. Но пошёл он на это только потому, что им была моя двоюродная сестра. Короче, суть я не знаю, мы больше с Сынмином не обсуждали всё это. Единственное…
Хёнджин вскидывает взгляд на Джисона, упорно подбирающего слова или попросту выжидающего реакции собеседника.
— Говори уже, — не выдерживает Хван.
— Ему стало лучше, депрессия, кажется, вообще отступила. Но вот пару месяцев назад Сынмина подменили, — Хан ковыряется вилкой в принесённых блинчиках, в тоне звучат нотки сожаления. — На работу приходил не выспавшимся. Я пытался расспросить, но он отвечал что его достали кошмары по ночам. Потом он вообще завис в интернете ища какого-то парня. Надолго его не хватило. Через пару дней Сынмин психанул и разбил рабочий ноутбук, говоря, что нет никакого смысла искать человека, который и в интернете то не сидит. Ну, а после этого он ещё четыре сеанса у психотерапевта прошёл. Моя сестра уехала, заверив перед этим, что с ним сейчас всё стабильно. Надеюсь на это.
— Кого он искал? — Хёнджин медленно переваривает каждое услышанное слово, подбираясь к сути сказанного Джисоном.
— Понятия не имею, я даже не знаю зачем он это делал, — Хан с грустью вспоминает все события, связанные с другом. — Эй, ты куда?
— К нему, куда ещё.
Хёнджин бросает на стол сто долларов и выходит на улицу быстрее, чем Джисон успевает вскинуть в воздух ладонь на прощание.
*
Воспользоваться лифтом было бы куда разумнее, но так у Хёнджина появилось лишних десять минут на размышления. С чего именно начать разговор. Спросить прямо или подступить издалека. От волнения мужчина по привычке крутит пуговицу рубашки, та держится уже из последних сил. Перед дверью Хван бросает взгляд на часы, он задержался больше чем на час.
Глубокий вдох. Не решаясь выпустить воздух из груди, он стучит. Дверь открывается через долю секунды. Взгляд Сынмина источает беспокойство, но увидев гостя, лицо украшает лёгкая улыбка, смывая напряжение.
— Хёнджин, я уже тебя искать собирался, — он одёргивает воротник кожаной куртки, после чего снимает её и убирает в шкаф. — Всё в порядке?
Ким замечает нерешительность Хёнджина и что тот всё так же стоит на пороге. Хван пожимает плечами, хлопком закрывает дверь и на выдохе говорит:
— Что случилось два года назад?
Спектр эмоций Сынмина сменяется со скоростью света. Улыбка пропала, в глазах пустота, а губы легко подрагивают от услышанного.
— Ничего.
— Сынмин!
— Хёнджин, правда ничего, — Ким нервно сглатывает, отворачиваясь в противоположную сторону. — Всё случилось раньше.
— Расскажешь?
В ответ лишь лёгкое раскачивание головы из стороны в сторону. Может спрашивать вот так в лоб не лучшая идея, только Хёнджин не планирует отступать. Мысленно он поставил галочку «сегодня или никогда».
— Хорошо, тогда ответь, — понижая голос и вкладывая в него максимум спокойствия, спрашивает Хван. — Почему ты слушаешь сутками одну и ту же песню? Думал я не замечу?
Сынмин поднял пугающе пустой взгляд. В глазах слёзы, словно смотришь в бездонный, чёрный океан. От этого у Хёнджина по спине прокатилась волна мурашек. Сынмин вновь качает головой, прикусывая губу и запуская руки в волосы.
— Ладно.
Хёнджин делает два шага навстречу. Сынмин напротив отступает, вжимаясь спиной в зеркальную стену.
— Последний вопрос, — Хван касается своим лбом чужого, прикрывая глаза. — Почему одиннадцать лет назад ты всё бросил? Почему ты ушёл ничего не сказав?
Руки Сынмина бессильно опускаются вдоль тела. Хёнджин поднимает голову к потолку слыша в ответ лишь тишину.
— Почему ты молчишь?! — Хван не выдерживает, ударяет кулаком в зеркальную стену справа от головы Сынмина, по которой в миг побежали трещины, вторую руку он так же ставит на стену, опираясь и заглядывая в глаза напротив. — Я устал видеть перед собой две крайности. Ты то тянешься ко мне, как и я переполненный чувствами, то замыкаешься. И никаких объяснений, абсолютно никаких!
Хёнджин ещё с минуту так стоит, дожидаясь хоть какой-то реакции, а потом просто плюёт на всё.
— Как знаешь.
Отталкивается от стены и, развернувшись на каблуках, открывает дверь, переступая через порог квартиры.
— Джинни, — одно слово, одно обращение заставило застыть на месте, — мне стыдно перед тобой. Настолько, что и в глаза посмотреть нормально не могу.
— Что? — Хёнджин с трудом осознаёт смысл сказанных слов.
— Я тогда испугался твоего признания, — на одном дыхании говорит Сынмин собирая остатки мужества в кулак. Если сейчас не рассказать всё, второго шанса, как ему кажется, не будет.
— Испугался моей любви?
— Нет, — Сынмин смахивает слёзы, бегущие по щеке, и дрожащим голосом продолжает. — Ты тогда всё время говорил про будущее, что уедешь учиться в Европу. Твой план был продуман до мелочей. А я… Если честно я тогда думал, что буду мешать тебе и вообще не вписываюсь в твою жизнь.
— Боже, — Хёнджин вымученно улыбается, а во взгляде лишь боль. — Ты ведь шутишь? Пожалуйста, скажи что это так.
— Хёнджин, дай мне закончить.
— К чёрту! Ты меня тогда вообще слушал? Помнишь что именно я говорил?!
— Да, Хёнджин! — Сынмин в ответ повышает голос, не теряя при этом самообладания. — Я помню каждое твоё признание. Но ты так быстро в меня влюбился. Тогда я лишь испугался. Я понимаю, тебе меня сложно понять, но прошу поставь себя на моё место. Я ведь тогда впервые кого-то полюбил. И не стану скрывать, что признать чувства к парню не всё равно что к девушке, но я смог. И ещё… — Сынмин опускает глаза подбирая более точные слова, — тогда я мысленно перенёсся на несколько лет вперёд и думал не о любви к тебе, а как твоя влюбленность проходит так же внезапно. Ведь ты сам однажды сказал, что любовь не живет вечно. Поэтому…
— Решил всё бросить? — голос Хёнджина больше походит на озлобленный рык.
— Да. Я подумал, что чувства уйдут и всё станет нормально.
— И когда ты понял что ошибся?
— Примерно через пять лет.
— Чёрт, Сынмин, — Хван смеётся, а сквозь смех выступают первые слёзы. Он медленно нарезает круги по прихожей, цепляясь взглядом то за один предмет интерьера то за другой. Руки пробирает лёгкая дрожь, а кулаки сами по себе сжимаются. — Знал бы ты, как я сейчас на тебя зол.
— Наверно не меньше, чем я сам на себя, — Ким берёт Хёнджина за побелевшие костяшки и нежно поглаживая запястье продолжает. — Я отвечу на два предыдущих вопроса, если ты останешься.
Мужчина кивает, снимает с себя кремовое пальто и бросает его на пуфик в прихожей, проходя на кухню. Попутно Хёнджин достаёт виски из шкафчика. Да, он заметил за эти пару дней, где Сынмин хранит алкоголь, и отпивает несколько глотков прямо из бутылки. Ким не обращая внимания, а вернее стараясь не смотреть в сторону разгневанного Хёнджина, достаёт стакан, наполняя его льдом.
— Первые пять лет после отъезда в штаты было не так сложно забыться, — Сынмин садится. Напротив Хёнджин подгибает одну ногу под себя. — Учёба лучшее лекарство в этом плане. После окончания института я всё чаще вспоминал нас и понял — ты был не просто влюблен. А ещё, что моя любовь никуда не делась, — на этой фразе Хёнджин непроизвольно дёрнулся. — Она стала другой. Осознанной, крепкой и такой уютной, что одних воспоминаний было достаточно.
Сынмин вынимает бутылку из чужих рук и наливает в стакан виски, жестом предлагая его мужчине. Самому же Киму алкоголь в горло не лезет.
— Я медленно начинал сходить с ума. Балансируя на грани того, чтобы сорваться и написать Феликсу. Я ведь тогда со всеми разорвал общение не только с тобой. И, по правде говоря, понятия не имел вместе ли они еще с Чанбином. Потом в моей жизни появился Джексон, — Сынмин следит за выражением лица Хёнджина. Он лишь словно загипнотизированный слушает рассказ и выводит пальцем узоры на столе. — Мы общались около года. Я упустил тот момент, когда наше общение переросло во что-то большее. А два года совместной жизни расставили всё по местам. Не знаю почему я сразу не понял. Между нами не было ничего, что заставляло бы глупо улыбаться друг другу по утрам. Не было предвкушения встречи после длинного рабочего дня. И вообще, тех моментов, в которых проявляется любовь. Мы совершенно спокойно и по обоюдному согласию расстались. С этого и начался весь пиздец. Я вновь остался один. Наедине с воспоминаниями и нескончаемым потоком мыслей. Медленно скатываясь в болото, из которого помог выбраться, кто бы мог подумать, Джисон, — Сынмин даже смеётся по-доброму и на удивление видит напротив похожую реакцию. — Хёнджин, я не могу вспоминать это время в подробностях. Краткий ответ тебя устроит?
— Вполне.
— Джинни, я люблю тебя, — Сынмин накрыл его руку своей. — Последние два года я жил воспоминаниями о том, что было. Винил себя за то, что сбежал. Мне снились все наши моменты в мельчайших подробностях. Поначалу я просыпался с улыбкой, что переживаю всё заново, а потом понял — это самый настоящий ад. Видеть любимого человека во сне и не иметь возможности быть рядом. Я пытался найти тебя, но искать Хван Хёнджина в интернете все равно, что жизнь на Марсе. А песню я слушаю потому, что благодаря ей мои мысли хоть немного да отступают в это время. Я засыпал и просыпался с этой мелодией. Она была первым, что я слушал, приходя с работы домой и по пути на работу тоже.
— Сынмин, остановись, — Хёнджин убирает руки под стол, обрывая их физический контакт. Чёрная чёлка падает на глаза закрывая практически половину лица мужчины.
— Последнее, — Ким встаёт из-за стола и подходит вплотную, касаясь его подбородка пальцами и заставляя посмотреть на себя. — Теперь я понимаю. Слово любовь не выражает мои чувства в полной мере. Она и правда проходит, точнее не так. Она перерождается в нечто более глубокое, сильное и ценное. Но пока этому чувству не нашлось никакого определения, я буду говорить немного банально. Люблю тебя.
— Даже не знаю чего мне хочется больше. Смеяться от счастья или ударить тебя, — Хёнджин возвращает зрительный контакт и опускает руку на плечо мужчины, крепко сжимая. — Ты самый последний идиот, Ким Сынмин.