Глава 4
Я не пришла на игру.
Не потому что не хотела.
Потому что не могла.
Потому что мир треснул — не от боли, а от усталости быть сильной.
И иногда ты просто садишься в машину, едешь в клуб и заказываешь виски. Безо льда. Без воздуха. Без мыслей.
Пальцы дрожали, когда я обвела их по краю стакана. В зале было шумно, пахло потом, алкоголем и разгорячённой кожей.
И мне впервые за долгое время было плевать.
На работу.
На репутацию.
На него.
Почти.
⸻
Я сидела у барной стойки, как брошенная игрушка в идеальном платье.
И вот — я почувствовала его, ещё до того, как увидела.
Лео.
Он появился в клубе, как буря в замедленной съёмке — в чёрной футболке, джинсах и с таким лицом, будто собирался кого-то убить.
Он явно не ожидал, что меня не будет на игре.
И теперь, видимо, искал.
И нашёл.
— Ты решила сменить стадион на бар? — его голос прозвучал за спиной, тёплый и сухой, как удар по оголённым нервам.
Я медленно повернулась, сделала глоток и криво усмехнулась:
— А ты что, соскучился?
— Не соскучился. Просто удивлён.
— Ну, не всем нравится смотреть, как ты пинаешь мяч, — прошипела я, не глядя. — Некоторые предпочитают пить и жалеть себя.
Он молчал. Минуту. Две.
— Что случилось, Авва?
Я резко повернулась, глядя ему в лицо.
— А что, если я просто пью, потому что могу?
— Тогда я тоже могу увезти тебя отсюда. Потому что хочу.
⸻
Я не сопротивлялась.
Он держал руку на моей талии, пока мы поднимались в лифте.
Пентхаус на вершине Манхэттена.
Крыша с видом на город.
Луна отражалась в его зрачках.
Ветер трепал мои волосы.
И между нами — пустота, которая вот-вот взорвётся.
Он присел на подушки, разложенные на крыше.
Я села напротив, обняв колени.
Он открыл бутылку вина и протянул мне бокал.
— Играем? — спросил он.
— В футбол?
— Нет. В правду. И в раздевание.
Я приподняла бровь.
— Ты хочешь задать мне 10 вопросов. Но за каждый — я задаю тебе свой.
Если ответ скучный — ты снимаешь одежду.
— А если ответ интересный?
— Тогда я снимаю.
— Ты гений, Райдер.
— Я — катастрофа. И ты в неё вляпалась.
⸻
Вопрос 1.
— Почему ты не пришла?
Я долго молчала. Потом прошептала:
— Потому что иногда я боюсь быть слабой.
Он кивнул.
— Одежда остаётся.
Его вопрос.
— Сколько мужчин у тебя было?
— Пять. Один — ошибка. Один — бывший. Один — боль. Два — просто секс.
— Слишком искренне.
Он стянул футболку.
Грудь, как вырезанная из мрамора. Вены на руках. Я сделала глоток вина, чтобы не задохнуться.
Мой вопрос.
— Ты когда-нибудь влюблялся?
Он медленно кивнул.
— Да. И это было самое разрушительное чувство в моей жизни.
Одежда осталась.
Его вопрос.
— Когда ты плакала в последний раз?
— Сегодня. До того как ты пришёл.
— Где?
— В туалете клуба.
Он смотрел, и его горло дрогнуло.
— Сними каблуки, — сказал он тихо.
Я сбросила их. Мои ноги касались холодного камня крыши. Я чувствовала себя уязвимой.
Вопрос 3.
— Почему ты боишься дать интервью кому-то... про себя?
— Потому что тогда люди узнают, что я не просто железная. А внутри — чёртова девочка, которую бросали.
Он сглотнул.
— Одежда остаётся.
Его вопрос.
— Что ты чувствуешь ко мне?
Я долго молчала.
— Злость. Возбуждение. Притяжение. Страх. Всё вместе.
— Плохой ответ.
— А если скажу... что мне хочется поцеловать тебя, когда ты дерзишь?
— Уже лучше.
— А когда ты молчишь — я хочу трахнуть тебя, чтобы ты снова заговорил.
Он резко притянул меня за запястье, глаза горели.
— Тогда, чёрт возьми, поцелуй меня.
Я поцеловала.
Жадно.
Глубоко.
До дрожи в коленях. До похоти в костях.
Он сжал мои бёдра, притянул на себя, и я почувствовала, насколько он твёрдый, насколько он хочет меня.
— До конца игры я не доживу, — прошептал он.
— А я никогда и не собиралась играть честно, — прошептала я в ответ, обвивая его ногами.
⸻
И эта ночь стала точкой, где всё изменилось.
Потому что между нами были не просто поцелуи и секс.
Была голая правда.
А она, знаешь ли, возбуждает даже сильнее, чем тело.