Монолит. По ту сторону страха. 1 том

Тишина раннего утра была словно нежная вуаль, окутывающая мир. Время, казалось, замерло, застыв в этом мгновении между ночью и днем. Небо на востоке начинало тускло розоветь, как если бы первые лучи солнца пытались осторожно пробудить этот мир, не нарушив его покоя. Тьма ещё не ушла полностью, но уже отступала, уступая пространство свету, который начинал раскрашивать небесную поверхность в мягкие оттенки сиреневого и розового.

С каждым мгновением небо все больше насыщалось светом, и с ним как бы просыпалась земля. Туманы, что утром так неохотно покидали низины, начинают подниматься, в то время как в воздухе чувствуются свежесть и легкость, словно сами травы тянутся к первому солнечному прикосновению. Ветви деревьев, еще покрытые росой, медленно раскрывались, как если бы мир на мгновение замер, вслушиваясь в неуловимые, едва слышимые шорохи, которые приносил ветер. И вот, только когда первые лучи солнца коснулись земли, всё вокруг стало ярким, живым, как если бы мир вдохнул после долгого сна.

В эти первые минуты рассвета вся жизнь — будь то тихие городские улицы, или безмолвная природа — становилась частью одного огромного ритма, который начинался с пробуждения света. Но пока ещё было тихо, и каждое дыхание, каждое движение казалось частью чего-то священного, что не имело слов, но оставляло в сердце неуловимое ощущение — что вот оно, начало. Начало всего. 

На лицах бойцов — усталость, но и гордость. Операция была чистой, точной, без потерь. Всё прошло, как по учебнику — только с душой, с той, что свойственна лишь тем, кто верит друг в друга.

Ноэль Кански стоял чуть в стороне, облокотившись на капот броневика. Он ждал. И как только Ева появилась рядом, стянув перчатки и поправив тактический жилет, он шагнул к ней.

— Диаз, — начал он, без привычного давления в голосе, но с тем характерным тоном, когда он намерен дожимать. — Отличная работа. Без шуток. Твоя команда отработала чисто. Я, как всегда, впечатлён.

Ева кивнула, быстро. Она уже проходила мимо, но он не отставал.

— И всё же... Ты понимаешь, что с подписанным соглашением ты могла бы получать такие задачи регулярно. Без этого бюрократического вакуума. Командование было бы обязано тебя привлекать. Хоть каждый день.

Ева остановилась. Обернулась. Взгляд — спокойный, но холодный.

— Ты серьёзно сейчас?

— Более чем, — спокойно отозвался он. — Ты и твои бойцы давно готовы. Ты это доказала. Так почему упрямиться? Это не предательство. Это шаг в будущее.

— Моё будущее — не в подписях, Ноэль. А в действиях. — Ева сделала полшага к нему. — И если кому-то нужно подтверждение того, что мы готовы — они уже его получили.

Он хотел ответить, но она уже отвернулась.

— Монолит, к машинам! Возвращаемся!

— Есть! — хором отозвались бойцы, мгновенно вставая в движение.

Ноэль смотрел ей вслед. Не злился — нет. Но чувствовал, как в груди скребёт это упрямое чувство: она всё ещё не сдается. Даже после победы.

Ева шла впереди, спокойно и уверенно. Эван, Барс, Логан, Деклан, Ксавьер, Эйдан и остальные шли за ней — не потому что им приказали, а потому что верили.

И пока «Монолит» уезжал в пыльном рассвете, Ноэль оставался на месте. Глядя в след, сжимая кулаки в карманах.

Он знал, что это ещё не конец разговора. Но и она знала: пока решения не навязаны — они имеют вес.

Двери ангара с грохотом закрылись за последним грузовиком. Двигатели смолкли, и в полутемном коридоре слышались лишь шаги — тяжёлые, уставшие, но собранные.

«Монолит» возвращался.
Прошло всего несколько минут, как бойцы вошли внутрь, но о них уже знали все.
Кто-то смотрел из-за угла, кто-то — будто случайно задерживался у диспетчерских экранов.

Лейтенант Коллинз стоял у командного стола, листая распечатку. Он вскинул взгляд, когда в холл вошла Ева, сняв шлем, за ней следом шли остальные.

— Командир Диаз, — сказал он с лёгким прищуром. — Вы даже не дали нам времени угадать, провалитесь вы или просто задержитесь. Это было... неожиданно быстро.

Ева не улыбнулась. Она просто остановилась перед ним, спокойно.

— Операция завершена. Объект защищён, потерь нет. Протокол на девятой странице. Остальное — в отчёте. Всё по регламенту, сэр.

Коллинз смерил её взглядом.

— Ну, что ж. Поздравляю. Это будет сложно проигнорировать. Хотя...

— Хотя? — переспросила она.

Он отложил бумаги.

— Хотя я надеялся, что ты пересмотришь свою позицию насчёт соглашения. Даже Кански вон... старается убедить тебя. Ты должна понимать, как это выглядит со стороны: ты упрямая, неудобная, не желающая подчиняться.

В этот момент дверь снова открылась — Ноэль Кански вошёл в штаб. Молча. Встал чуть в стороне. Он слышал всё.

Ева повернулась к Коллинзу, медленно. Голос был твёрдым:

— Сэр, я не обязана быть удобной. Я обязана быть эффективной. Мои люди рискуют жизнями не за то, чтобы кто-то в штабе чувствовал себя комфортно. Мы действуем. Мы не ждём одобрения — мы спасаем жизни. А соглашение, которое вы мне всё время подсовываете, — это цепь. Я не собираюсь её надевать.

В наступившей тишине Ноэль слегка поднял бровь, не вмешиваясь.

Коллинз сжал губы, но промолчал.

— Отряд «Монолит», — Ева повернулась к своим. — Разгрузка, душ, отчёт — в моём кабинете через час.

— Есть, командир, — отозвался Эйдан, первым кивая. Остальные последовали за ним, расправив плечи. Уходили не как солдаты — как единое целое. Гордо.

Ева осталась в холле на секунду дольше. И только тогда, не поворачивая головы, сказала, зная, что он слышит:

— Хочешь поговорить, Ноэль? Не сегодня.

И пошла прочь.

Ноэль остался стоять, глядя ей вслед. В глазах — ни гнева, ни разочарования. Лишь странное уважение. С примесью упрямства.

— Не сегодня, — повторил он себе под нос. — Но скоро.

Комната тускло освещена настольной лампой. Обстановка — строго функциональная: стол с ноутбуком, карты операций на стене, у стены — стеллаж с досье, рядом — кофемашина, которая давно скрипит от усталости.

Ева сидела на краю стола, не касаясь спинкой кресла. Шлем снят, волосы всё ещё влажные после душа. На ней — тёмная футболка и камуфляжные штаны. В комнате с ней — весь «Монолит».

Логан первым нарушил тишину. Он стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди.

— Честно? Я думал, Коллинз нас съест с потрохами. А он только взглядом сверлит. Видать, победа перебила ему аппетит.

Ксавьер, сидящий на краю подоконника, усмехнулся, крутя флешку между пальцами:

— Не зря. Три минуты на подавление системы безопасности, пять — на нейтрализацию охраны, восемь — на эвакуацию цели. Даже я собой доволен.

— А Ноэль... ты видела, как он смотрел, когда ты его проигнорировала? — Эйдан сидел в кресле напротив Евы, нога на ногу, смотрел задумчиво. — Он же, чёрт побери, не сдаётся. Что он вообще у тебя выцыганить хочет? Подпись? Или чего-то большего?

Ева посмотрела на него исподлобья:

— Если он хочет чего-то большего — выбрал самый неудачный способ подступа. Ноэль хороший боец, отличный стратег. Но он под чужими флагами. Я — под своим.

Эван, прислонившись к краю двери, говорил негромко:

— А если приказ будет сверху? Если командование врежет по нам, чтобы показать, кто тут главный?

Ева подняла взгляд на брата. Взгляд был твёрдый:

— Значит, встретим по уставу. Но не встанем на колени.

Деклан, жующий протеиновый батончик, проговорил сквозь еду:

— А что, если они правда начнут нас душить? Обрежут снабжение, доступ к данным, снарягу?

Ксавьер фыркнул:

— Пфф. Пусть попробуют. У нас доступов больше, чем у половины аналитиков ихнего штаба.

Логан добавил, тихо, но с нажимом:

— Мы команда. И я не уйду. Даже если придётся драться не только с врагом, но и с теми, кто называет себя союзниками.

В комнате воцарилась тишина. Тяжёлая, как натянутый трос перед падением.

Ева встала с края стола и прошлась вдоль комнаты, будто прогоняя остатки нервов шагами.

— Они боятся нас. Потому что мы не поддаёмся. Не подыгрываем. Не идём в ряд. —она останавливается, смотрит на всех по очереди. — Так и должно быть. Это значит, мы всё делаем правильно.

Эйдан усмехнулся:

— Никто не говорил, что будет легко.

— Зато никто не обещал, что мы подвинемся, — добавил Ксавьер, и все сдержанно кивнули.

Ева бросила взгляд на часы.

— Отдыхайте. Завтра соберём всё, что знаем о следующей цели. А если Ноэль снова подкатит с бумагами — я ему кофе на документы пролью. Случайно.

Смех. Недолгий, но тёплый. Свой.

Ева стояла у стола в своём кабинете, её пальцы касались края карты, на которой были отмечены все маршруты и цели. Она давно привыкла к этому виду работы — всегда в поиске следующего шага, всегда в движении. Но сегодня что-то внутри неё было не так. В голове крутилось слишком много мыслей, и они, как дикие птицы, не давали покоя.

Снаружи доносились шаги — бойцы уходили с базы, готовились к отдыху или занятиям по своим делам. В их поведении было что-то лёгкое и уверенное, как будто мир для них не изменился. Ева же чувствовала тяжесть, которая тянула её назад, словно груз на плечах.

Она обернулась, когда услышала, как дверь её кабинета открывается, и увидела, как её отряд покидает помещение. Логан, как всегда, в последнюю очередь, задержавшись у порога, кидает короткий взгляд на неё и уходит. Эйдан с Ксавьером о чём-то тихо спорят, а Деклан, поджав плечи, быстро исчезает в коридоре.

Только Эван остался на месте, несмотря на то, что был первым, кто замешкался. Его взгляд скользил по комнате, словно выискивая что-то — привычная внимательность брата. Он всегда улавливал мелочи.

— Эван, — тихо произнесла Ева, не отрывая взгляда от карты. — Мне нужно с тобой поговорить.

Он сразу понял, что её голос был не просто спокойным, а каким-то... другим. В нем была скрытая тревога, которую она никак не могла скрыть.

— Что случилось? — Его голос был мягким и внимательным. Эван всегда был таким, и это никогда не менялось. Он был человеком, который внимательно слушал и никогда не бросал сестру в трудную минуту. Он знал, что она не будет просить совета, если не почувствует, что без него не справится.

Ева сделала шаг от стола и подошла ближе к нему. Она на секунду задумалась, а затем, выдохнув, заговорила.

— Я... не знаю, как дальше быть, Эван. — Она остановилась и подняла глаза на него. — Мы стоим на грани, и я не уверена, что могу продолжать в том же духе. Всё вокруг меня меняется, и я не могу поймать этот момент, чтобы понять, где мы, на самом деле. Где я.

Эван молчал, внимательно слушая. Он всегда умел дать время, не перебивая, чтобы она могла выразить всё, что накопилось. Но теперь он не мог скрыть беспокойства.

— Ты говоришь о соглашении?, — сказал он, словно делая первый шаг в её мысли. Он знал, о чём речь.

Ева кивнула. Тот самый момент, когда всё центральное командование и «Титан» с Кански оказался настолько близко, что она чувствовала их дыхание на своей шее. Не совсем враги, но и не союзники. А Кански... Этот человек мог быть другом, если бы обстоятельства сложились по-другому. Но сейчас Ева чувствовала, как их интересы расходятся.

— Да, — произнесла она. — Мы можем не подписывать соглашение, и это будет борьба. Мы будем бороться за нашу независимость, но если подпишем — нам придётся подчиняться. И я не знаю, что выбрать, Эван. Я не хочу, чтобы «Монолит» потерял свою душу. Мы были такими, какие мы есть, и это... важно. Но мы же не можем просто отмахнуться от них. Не можем закрыть глаза на угрозы, которые нас ждут.

Эван посмотрел на неё с такой искренней заботой, как будто пытался уловить каждое её слово. Его рука опустилась на её плечо — не как брат, а как тот, кто был рядом, переживал все те моменты, когда они стояли на грани жизни и смерти.

— Ты знаешь, что ты для нас не просто командир, — сказал он, его голос был тихим и решительным. — Ты для нас гораздо больше. Ты не просто ведёшь нас в бой, ты ведёшь нас в жизни. И если ты чувствуешь, что нам нужно сделать шаг назад, чтобы сохранить «Монолит» такими, какие мы есть — то ты не одна в этом решении.

Ева вздохнула, пытаясь понять, как его слова резонируют с ней. Это был тот момент, когда она снова поняла, как много значат её бойцы. Не только как солдаты, но как друзья. Люди, которые не позволят ей остаться одной с её решениями. Люди, которые станут с ней, как бы тяжело ни было.

— А что ты думаешь, как брат? Что бы ты сделал, если бы оказался на моём месте? — её голос дрогнул, и она почувствовала, как из глаз чуть не сорвались слёзы. Она сдерживала их, но эмоции были на пределе.

Эван медленно опустил руку с её плеча и шагнул немного назад, словно давая ей пространство, но его взгляд не уходил.

— Я бы выбрал то, что принесло бы нам спокойствие, а не больше конфликтов, — сказал он, его голос теперь звучал уверенно. — Я понимаю твоё желание сохранить команду в том виде, в котором она есть. И я знаю, как тебе тяжело, потому что ты не просто переживаешь за нас. Ты переживаешь за то, чтобы каждый из нас не потерял своего пути. Но ты тоже должна помнить: порой не всегда нужно идти в одиночку. И если соглашение с центральным командованием даст нам шанс сохранить то, что важно, не стоит бояться сделать этот шаг.

Ева снова посмотрела на брата. Это было сложно. Очень сложно. Но она почувствовала, как он её понимает. И несмотря на всю тяжесть решения, она знала: не важно, что она выберет, он будет рядом.

— Я не хочу потерять себя, Эван. Я не хочу быть... другой.

Он подошёл и снова положил руку ей на плечо, давая поддержку.

— Ты не потеряешь себя, Ева. Ты всегда будешь собой, независимо от того, что выберешь.

Ева встретилась с его взглядом, и на её лице появилась слабая, но искренняя улыбка.

— Спасибо. Мне очень важно было услышать это от тебя.

Эван чуть кивнул, но вместо слов просто крепко обнял её. Это был тот момент, когда слова не могли передать всего того, что они чувствовали. Он был рядом — и этого было достаточно.

Когда он отстранился, он подмигнул ей.

— Не переживай, мы с тобой. Все с тобой.

С этими словами он вышел из кабинета, оставив её одну с мыслями. Ева стояла несколько минут в тишине, ощущая, как его слова согревают её. На сердце стало легче.

Она знала, что её решение будет сложным, но теперь, с поддержкой брата, она была готова к нему.

Ева стояла в коридоре перед кабинетом генерала Роджерса, не зная, что скажет, как будет вести себя. Она не любила эти встречи, особенно когда они касались её команды, её автономии и контроля. Руки были слегка напряжены, её сердце билось немного быстрее обычного, а разум был полон сомнений. Она знала, что встреча с Роджерсом была неизбежной — вопрос о соглашении давно висел в воздухе. Но теперь всё казалось таким туманным.

Ева глубоко вздохнула и постучала в дверь.

— Входите, — раздался твёрдый голос генерала.

Она открыла дверь и вошла в кабинет. Роджерс сидел за своим огромным столом, его фигура казалась непреклонной, будто воплощение дисциплины и силы. Когда он поднял взгляд, его глаза были холодными, но в них скрывался интерес. Он, как всегда, был готов к любому разговору, но теперь в его взгляде было что-то новое — серьёзная обеспокоенность.

— Присаживайтесь, капитан Диаз, — сказал он, указывая на кресло напротив. — Вы ведь на меня посмотреть пришли.

Ева села, не отводя глаз от его лица, пытаясь собраться с мыслями.

— Я пришла, генерал, чтобы обсудить соглашение, — её голос был твёрд, хотя внутри всё ещё чувствовалась некоторая неуверенность.

Роджерс немного подал плечи вперёд, его взгляд стал ещё более сосредоточенным.

— Я понимаю, что это не простое решение. Вы не хотите терять контроль. Но мы, как командование, должны понимать, что «Монолит» не может продолжать в изоляции. Это соглашение — возможность для вашего отряда иметь доступ к большим ресурсам, к полной поддержке, которая позволит вам работать более эффективно. Без этого ваши бойцы могут быть под угрозой из-за нехватки обеспечения.

Ева потёрла ладонью лоб и затем снова посмотрела на генерала. Его слова были логичными, но это не меняло того, как она чувствовала.

— Неужели вы действительно думаете, что моя команда согласится на это? — её голос был почти шёпотом, но в нём звучала острая недовольная нотка. — Мы ведь уже показали, что можем действовать без посторонней помощи. Мы, «Монолит», работаем на своём уровне, на своих условиях. Этот шаг... он не о нашей безопасности, генерал. Это о власти. О том, чтобы контролировать нас.

Роджерс не отводил взгляда и его лицо оставалось непроницаемым.

— Я вас понимаю, капитан Диаз, — он не повысил голос, но в его тоне прозвучало нечто гораздо более серьёзное. — Ваша независимость и решительность — это то, что делает вас и вашу команду уникальными. Но что будет, если ваша независимость приведёт к потере ваших бойцов? Проблемы с ресурсами? Проблемы с поддержкой на поле боя? Я не собираюсь указывать вам, как вести вашу работу, но мы не можем позволить вам работать в условиях, где ваши бойцы становятся уязвимыми. Мы оба знаем, что это не тот путь.

Ева встала со своего места, сделав шаг к окну, где виднелась дальняя часть базы. За стеклом жизнь продолжалась, но сейчас она чувствовала себя как никогда изолированной, несмотря на всю свою команду. Внутри неё боролись две силы: одна, которая говорила ей, что нужно принять условия, чтобы защитить своих людей, и другая, которая настаивала, что это будет крахом всех принципов, ради которых они стояли.

Она повернулась к генералу, её лицо было серьёзным.

— Я не могу сделать это просто так, генерал Роджерс, — сказала она, не скрывая своих эмоций. — Подписать это соглашение, не зная, что оно сделает с нами. Мы все понимаем, что это изменит. Может быть, и стоит рискнуть, но я не могу переступить через свои принципы. Мы уже нашли свой путь. И я не могу позволить, чтобы нами распоряжались.

Генерал сделал паузу, но потом в его глазах появилась нотка понимания, как будто он ожидал, что она скажет это. Он встал и подошёл к ней.

— Я знаю, что это трудно, Диаз. Я знаю, что вам тяжело принять. Но это выбор не только для вас. Это вопрос будущего вашей команды, вопрос безопасности ваших людей. Ваша свобода будет ограничена, да. Но и большие возможности открываются. Вы можете работать с центральным командованием, но так, как это выгодно вам. Мы можем найти компромисс, и я уверен, что если вы примете это, ваша команда только выиграет. Подумайте о своих людях, капитан. И о будущем.

Она молчала, пытаясь понять, что теперь делать. Рядом с ней стоял человек, который, как и она, не раз делал выбор между сложными решениями. Роджерс знал цену каждого слова, и её решение не было чем-то простым.

В конце концов, она подошла к столу и положила ладонь на документ, который достал генерал, как только Ева переступила порог его кабинета.

— Хорошо, — тихо сказала она, — я подпишу соглашение. Но только если мне удастся сохранить максимальную автономию для моего отряда. Мы будем работать с вами, но по своим условиям.

Роджерс кивнул, более менее удовлетворённый.

— Это правильное решение, капитан. Вы не теряете своей свободы, но вы получаете поддержку. Договоримся о том, что вам нужно. Но вы будете работать с нами. И я уверен, что этот путь приведёт вас к успеху.

Ева подписала документ, не поднимая глаз, чувствуя, как тяжесть решения всё же немного спала. Теперь её бойцы будут защищены. И пусть путь будет сложным, она уже знала, что не отступит. Никакие соглашения, никакие принципы не смогут изменить её — она будет бороться до конца.