Глава 9
Хюррем медленно, будто крадясь подошла к сыну и наложнице. Повернувшись и увидев перед собой жену Султана, Фирузе поклонилась. Хюррем подошла к ней вплотную и проговорила хриплым голосом:
— Я кажется говорила тебе не приближаться к моим детям.
— Госпожа, шехзаде рад сам проводить со мной время и тем более Повелитель...
Дальше она не смогла продолжить, так как Хасеки подняла руку, мол молчи.
— Назлы, уведи Джихангира в покои.
Служанка послушно подошла к мальчику и взяла его руку, но тот сказал:
— Мама, но я еще хочу побыть с Фирузе.
Губы фаворитки распластались в улыбке, но она быстро исчезла, когда Хюррем сказала:
— Сынок, слушайся маму. Иди в покои. С Фирузе ты больше не сможешь быть.
Джихангир обиженно надул губы и последовал вместе с Назлы в покои. Убедившись, что они ушли Хюррем продолжила:
— Никогда, не при каких обстоятельствах ни приближайся к моим детям. Поняла?
— Но вы не можете мне этого запретить. Рано или поздно они будут рядом со мной по воле Повелителя.
— Ты кем себя возомнила? Ты жалкая тварь, мне ничего не стоит прибить тебя. Твоя жизнь зависит от меня.
— Тогда почему вы еще не воплотили свои слова? И если же такое случится, то Повелитель никогда вам этого не простит. Пора смериться, что в его сердце больше нет вас.
Госпожа нервно усмехнулась.
— Нашу любовь с Повелителем никто и никогда не сможет разрушить. Наша связь безгранична. Ты всего лишь увлечение, не больше.
— Такое долгое увлечение? Вспомните, сколько я уже рядом с ним. За это время он вспомнил про вас тогда, когда ему было что-то нужно или с вами что-то случалось. Продолжайте утешать себя дальше, — поклонившись, Фирузе отправилась в гарем.
Хюррем провожала ее взглядом полным злости. В глазах будто горело пламя ярости, в котором бегали черти. Она резко развернулась и отправилась в покои.
С грохотом открыв двери, Хасеки ворвалась в свои покои. Сюмбюль вбежал за ней. Хюррем нервно начала ходить из стороны в сторону, положив руки на пояс.
— Нет, ты это слышал? Вот же гадюка.
— И не говорите, госпожа. Что же вы будете делать?
Хюррем наконец перестала маячить туда сюда как маятник и села на кровать.
— Не знаю, Сюмбюль. Еще Джихангир к ней привязался.
Тут Хасеки вспомнила с каким обиженным лицом уходил ее сын, поэтому решила пойти к нему и попытаться спокойно поговорить. Женщина встала с кровати и отправилась в соседнюю комнату, но открыв двери, мальчика не обнаружила.
— Сюмбюль, Джихангира нет в своей комнате! — повернувшись к евнуху, заключила она.
— О аллах, может прогуляться вышли?
— Прогуляться? Ты в окно смотрел? Ночь наступает.
Евнух развел руками. Хюррем занервничала еще сильнее. Вспотевшие руки затряслись, в висках пульсировало, кажется еще поднялся жар. Неожиданно послышался голос:
— Султан Сулейман Хан Хазретляри.
Хюррем и Сюмбюль тут же поклонились. Вошел Султан, а за ним Джихангир и служанка. Хасеки вздохнула с облегчением и обрадовалась, но судя по взгляду Сулеймана радоваться осталось не долго. Он подошел ближе к жене и сказал:
— Как ты смеешь запрещать сыну видеть Фирузе?
Хюррем опешила и нервно забегала глазами. Взгляд остановился на Джихангире, который стоял недалеко сложа руки у пояса. Что ответить она не знала. Не ожидала, что сын пойдет жаловаться отцу.
— С-сулейман...Я сейчас все объясню, — слова путались, мысли убежали неведомо куда.
— Хюррем достаточно! Ты слишком много берешь на себя. Я отправляю тебя в Эдирне.
У госпожи приоткрылся рот, разум отказывался принимать услышанное. Сулейман развернулся и уже было хотел пойти к выходу, но Хюррем остановила, вцепившись в руку мужа.
— Сулейман, нет! Я не могу уехать. Не заставляй меня страдать.
— Ты не здорова. Свежий воздух пойдет тебе на пользу. Завтра же ты отправишься в путь.
На этом он выдернул руку и быстро отправился на выход. Хюррем упала на колени, уперевшись на руку. Джихангир нерешительно подошел к матери, но посмотрев на него, Хасеки сказала:
— Уведите Джихангира в комнату.
Когда дверь за сыном закрылась, Хюррем разревелась. Она полностью легла на пол, сжав ковер. Обеспокоенный Сюмбюль подошел к ней и сказал:
— Госпожа, вы и так болеете. Не лежите на полу.
Евнух попробовал дотронуться до рук госпожи, чтобы поднять, но взмахнув руками женщина сказала:
— Не трогай меня!
— Но госпожа...
— Я сказала отойди. Иди прочь! Все идите! Оставьте меня одну, — Хюррем приподнялась и оглядела всех бешенным взглядом. Область вокруг глаз, да и сами глаза заметно покраснели. На голове творилась настоящая путаница. — Вы меня не поняли? Пошли вон!
Настаивать никто больше не мог. Все кто был в покоях отправились на выход. Когда никого не осталось Хюррем распласталась по полу также плача.
Когда Сюмбюль со служанками вышел из покоев госпожи, то тут же встретился с Михримах Султан. Та стояла в паре метров от дверей.
— Сюмбюль, что-то случилось? — от юной госпожи не скрылось волнение евнуха.
— Даже не знаю как вам сказать, — положив руку на щеку, ответил тот.
— Говори все как есть, — гордо вздернув голову, потребовала Михримах.
— Повелитель приказал завтра Хюррем Султан отправиться в Эдирне, — выпалил он на одном дыхании.
— Что? Почему?
— Госпожа неважно себя чувствует. Повелитель посчитал нужным отправить ее туда отдохнуть.
Михримах подошла ближе к аге и спросила:
— Сюмбюль, скажи мне честно, мама что-то натворила?
Ага замялся, но решил все-таки рассказать, ведь рано или поздно девушка узнает все. Может она сможет как-то помочь, так как известно, что Султан в ней души нечает. Услышав о том, что случилось Михримах попыталась попасть к матери, но не смогла. Хюррем не желала никого видеть. Тогда госпожа решилась на отчаянный шаг. Пойти к отцу.
— Госпожа, я так рада, что вы приехали, — сказала Махидевран, рядом идущей Хатидже.
— Спасибо, что согласились принять. Мне невыносимо находиться в своем дворце, а уж в Топкапы подавно.
— Что вы, мы всегда рады видеть вас в нашем дворце.
В этот момент женщины подошли к покоям и вошли внутрь. Махидевран раздала несколько распоряжений служанкам и продолжила уже разговор с Хатидже.
— Вот ваши покои. Если что-то понадобится, только скажите. Все мигом сделают.
— Отлично, — прошла и села на диван. — Может немного посидим, поговорим?
Улыбнувшись, Махидевран ответила:
— Конечно.
Михримах спешила как можно скорее к Повелителю. Она не может допустить уезда матери. Ее душу жгла горькая обида на Фирузе. Эта девушка нагло пользовалась их доверием. Но также Михримах не могла понять одного терзающего ее вопроса. Как отец мог променять маму на Фирузе? Ведь их любви завидовал, восхищался каждый. Да и мама в тысячу раз превосходит эту девушку. Очевидно одно. Ответ сможет дать только отец. Михримах подошла к покоем и велела доложить отцу о ее приходе. Через несколько секунд стражник вышел и сказал:
— Повелитель не может вас принять.
— Как это не может? У него кто-то есть?
— Да.
— И кто же?
— Фирузе-хатун.
Михримах покачала головой. Что ж, отец из-за этой девицы даже ее видеть не хочет. Раз так, то девушка решила, что непременно отправится с матерью в Эдирне.
— Госпожа, ну зачем же вы развелись? Только себя будете мучить, — послушав рассказ Хатидже, сказала Махидевран.
— Так будет лучше. Мы не можем быть вместе.
— Хюррем небось радуется. Праздник устроила, змея, — процедила сквозь зубы женщина.
— Ей не до этого. У нее другие заботы. Повелитель совсем про нее забыл. Даже ночи четверга уже не принадлежат ей.
Услышав данную новость, Махидевран разлилась в широкой улыбке. Наконец-то ее главной сопернице воздалось по заслугам. Теперь она прочувствует все то, что сама она когда-то. Бумеранг существует. Неожиданно двери открылись и вошел Мустафа. Обе женщины встали и, улыбнувшись, Хатидже подошла к племяннику.
— Мустафа, как я рада тебя видеть, — обняв его, сказала Хатидже.
— Я тоже вас. Хорошо, что вы приехали.
Наконец они отпрянули друг от друга и шехзаде продолжил:
— Не мог лечь спать, не увидев вас.
Хатидже засмеялась и еще раз обняла Мустафу. Хоть здесь она может на время забыть о своих проблемах.
Наступившее утро ничего хорошего не сулило. Нужно было покидать свой дом, своих детей и уезжать на неизвестно сколько. Хюррем стояла в покоях и прощалась с детьми.
— Как жаль, что я не могу поехать с вами, — сказала опечаленная Михримах.
Сулейман к сожалению наотрез отказался отпускать дочь с матерью. Девушка сильно расстроилась и в ее сердце образовалась горькая обида на отца. Как он может быть таким жестоким? Она никогда раньше не видела его таким. Что изменилось? Это она попыталась узнать и понятно, что ответа не получила.
— Михримах, красавица моя, не печалься. Вы сможете приезжать ко мне, — ласково сказала Хюррем, поглаживая дочь по щеке.
Далее она прошла к Селиму и Баязеду. Их она боялась оставлять больше всего, ведь как известно, братья не ладят друг с другом.
— Селим, Баязед, обещайте, что не будете ссориться и вести себя достойно.
В ответ она увидела кивки, которые означали полное соглашение. Ее взгляд остановился на младшем сыне. Хюррем подошла к Джихангиру и присела напротив.
— Сынок мой, иди ко мне, — она протянула руки и заключила сына в объятиях.
— Мама, ты на долго уезжаешь?
— Нет, я скоро вернусь. Веди себя хорошо.
На самом деле Хюррем не представляла сколько пробудет в Эдирне и есть ли шанс вернуться. Некое чувство подсказывало, что Сулейман забудет о ней окончательно. Сердце разрывалось только от мысли об этом. Она с трудом поднялась на ноги. Жар до сих пор держался, но она старалась не подавать виду. Болезнь ничто по сравнению с болью в сердце. С грустью проскользнув взглядом по детям, Хасеки оправилась на выход.
Ибрагим всю ночь провел в доме с дочерью и поэтому о случившемся узнал только когда приехал. Он немного удивился уезду Хюррем, но так же появилось другое чувство, которое Паша понять не мог. То ли он радуется, то ли жалеет не понятно. Визирь окончательно запутался во всем от слова совсем.
Хюррем напоследок повернулась назад и посмотрела на дворец. Пока не нахлынули слезы, она быстро решила сесть в карету. Экипаж тронулся. Вот и все. Определенно она проиграла. Теперь неизвестно, что будет твориться без нее во дворце. Хюррем уверена. Хаоса не избежать. Больше ее тяготила разлука с Сулейманом и детьми. Хотя по отношению к первому что-то изменилось. Сколько будет продолжаться эта пытка? Когда он перестанет над ней издеваться? Ему доставляют удовольствие ее страдания? Почему она должна все терпеть? У нее будет время поразмыслить над этим в Эдирне, сейчас слабость дала о себе знать. Тело горело адским пламенем, на голову будто давило нечто тяжелое, горло казалось сковали стальными оковами. С каждым разом становилось хуже. Хюррем совершенно наплевала на свое здоровье, но отныне она себе этого больше не позволит. Немедленно приступит к лечению по приезду.
Резко карета остановилась. Хюррем вместе со служанкой насторожилась. Послышались лязги железа и голоса. Теперь уже охватил страх. Шторы приоткрылись и в карету заглянул человек с повязкой на лице. На лице застыл немой ужас. Незнакомец просунулся внутрь и схватил Хюррем за руку, потянув за собой. Та начала сопротивляться.
— Отпусти меня!
Назлы попыталась помочь своей госпоже, но получила такой удар, от котрого потеряла сознание. Мужчина вытолкнул Хасеки наружу. Та упала на землю, оглядевшись. Вокруг лежали трупы ее стражников. Лошадей в упряжке не было. Видимо убежали. Перед ней стоял один человек. Неужели он смог их всех перебить?
— Кто ты такой?
Неизвестный ничего не ответил. Из пояса достал острый кинжал и начал надвигаться. Хюррем попятилась назад. Ноги запутывались в платье. Передвигаться в такой позе было крайне сложно. А он надвигался, как хищник на свою жертву. Внезапно послышался шум. Мужчина обернулся на него. Хюррем, воспользовавшись моментом, как можно быстрее поднялась и рванула в лес. Увидев убегающую женщину, некто тут же последовал за ней.