Я не отвернусь

«Мать твою!» Цзян Чен чуть позорно не вскрикнул, когда его взяли под белы рученьки и переместили в другую комнату, подальше от заклинателей в черных плащах, которые удивленно таращились на них все это время. Сейчас они в смущении стояли на своих местах и не знали, что делать. Их господин ушел и тревожить его сейчас было сродни самоубийству. Поэтому им ничего не оставалось, как разбрестись по поместью и заняться своими делами.

Тем временем Цзян Чен растерянно озирался по сторонам и вздрогнул, когда взгляд зацепился за кровать. Неужели, Лань Сичень хотел воплотить его угрозу в жизнь? Кажется, у него нервно дернулся глаз. Он посмотрел в сторону мужчины и увидел, как тот пожирает его голодным взглядом. Ореховые глаза Сиченя потемнели и наполнились страстным желанием. Он сделал шаг к нему.

— Х-хуань? — Цзян Чен же отступил на один шаг назад.

Сичень молчал и только медленно наступал. Цзян Ваньиню ничего не оставалось, как все также отступать назад. Но когда он сделал еще один шаг, то обо что-то споткнулся, покачнулся и упал, оказалось, упал он на кровать. И только когда над ним навис Лань Сичень, Цзян Чен понял, что попал.

Сичень глядя ему прямо в глаза, хищно улыбнулся и медленно провел длинными пальцами по голой шее. Цзян Чен от таких действий вздрогнул. А этот чертов искуситель видя его реакцию, опалил горячим дыханием его кадык, чуть касаясь губами. Цзян Чену пришлось закусить губу, чтобы не застонать в голос. По телу пронеслась волна мурашек.

Лань Сичень имел полную власть над его телом. Его лотос такой податливый, пусть и очень злой. Но это Ваньинь не сдерживал слов, а не он. Так можно ли считать, что мужчина его спровоцировал на такие действия, или на него так влияла тьма? Сичень издал тихий смешок и опалив горячим дыханием ушную раковину, проговорил:

— Ваньинь, я скучал... — Сичень это сказал так искренне и с такой нежностью, что у Цзян Чена перед глазами все поплыло. — Почему ты сдерживаешься? Ты же меня сам спровоцировал.

Сичень сорвал фиолетовую ленту и провел рукой по мягким волосам. Вдохнул их запах и уткнувшись в черную шелковистую копну носом, улыбнулся. На самом деле его душа трепетала. Его А-Чен. Его милый А-Чен не отвернулся от него, не оттолкнул его. Он нашел его и своим гневными речами, заставил его сердце биться чаще. О, он исполнит его желание!Больше не медля он впился зубами в шею Ваньиня. Цзян Чен от неожиданности охнул и только он хотел сделать необходимый вдох, как по только что укушенному месту широко прошлись влажным языком. Из груди вышибло весь воздух.

Сичень же уже медленно начал стягивать верхние одежды, будоража кровь своими горячими прикосновениями. Цзян Чен хотел было возмутиться, но его рот накрыли чужие губы, не позволяя выдавить и слова. Чужой горячий язык провел по верхнему нёбу, а затем сплелся с его собственным, палец Ланя надавил на подбородок, приоткрывая рот еще больше. В ход пошли зубы, что начали терзать мягкие губы, это до дрожи во всем теле сводило с ума. А Цзян Чен все-таки не сдержался, тихо застонал в поцелуй.

Лань Сиченя это сильнее распалило. Он окончательно стянул всю одежду с мужчины, попутно раздеваясь сам, хотя у него немного не получалось, ведь все его внимание было обращено на раскрасневшегося Ваньиня и на оголенное тело, что просто пылало под ним. Но он смог развязать свои одежды, оголяя торс и открывая вид на то, как он желал свой лотос.

Цзян Чен сглотнул, скользя взглядом по полуобнаженному телу мужчины. С идеальной точеной фигуры, словно высеченной из камня, взгляд скользнул ниже, к паху. Цзян Чен заалел, видя, как там Сичень был напряжен. Полупрозрачные нижние одежды нисколько не скрывали рельеф члена. Посмотреть было на что. Его Нефрит был сложен великолепно, сказались годы тренировок. Ваньинь закусил губу, очень отчетливо понимая, что в него в скором времени войдет.

Только эта мысль пронеслась в голове, как его живота коснулись горячие пальцы и медленно провели дорожку вверх до самой шеи, задевая, как бы невзначай, уже затвердевший сосок.

— Ммм...

Лань Хуань прикусил розовую горошенку и чуть потянул, обдал жаром рта, словно пробуя мужчину на вкус. Пальцы второй руки сжались на другом соске, перекатывая между подушечками.

— Сиче-ень! Ах... — Цзян Чен плюнул на все и решил не сдерживаться. Раз уж его собираются иметь, то тогда он будет получать от этого удовольствие. Руки легли на чужую спину, сжимая и комкая не до конца снятую одежду, пробираясь под нее и проходясь короткими ногтями по коже спины.

Лань Сичень на это возбуждено рыкнул и вновь накрыл его рот влажным поцелуем. Рука тем временем поползла вниз по торсу, добралась до паха, нежно оглаживая, в губы тихо застонали на это действие. Мужчина отстранился, садясь в чужих ногах. Ухмыльнулся, зачесав волосы назад и снимая ленту, любуясь своим А-Ченом. Его чуть припухшая грудь часто вздымалась, опьяненные страстью глаза горели желанием и не свдили взгляд с самого Ланя.

Мужчина огляделся, вспоминая, что на тумбочке возле кровати стоял флакон с сандаловым маслом. Он хитро глянул на Цзян Чен, беря флакон и вновь нависая над ним.

— Как ты сказал? Вытрахаешь всю душу? — Он расплылся в улыбке, его пальцы подобрались к сжатому колечку мышц, он вылил щедрое количество флакона на промежность, начиная поглаживать.

Цзян Ваньинь мелко вздрогнул, еле слышно проскулив на чужое ухо, зарываясь пальцаами в волосы мужчины на затылке. Рвано выдохнул, почувствовав, как в него входит первый палец. От непривычки он сжался, чувствуя, что его словно распирает изнутри. Его зубы сомкнулись на плече Ланя, прикусывая кожу до капелек крови. Сичень лишь хрипло расмеялся, прижимаясь сухими губами к виску, продолжая нежно растягивать чужое нутро, вскоре входя и вторым пальцем.

Не успел Цзян Чен толком перевести дух, как другая рука Сиченя провела по головке его члена, сжимая.

— А-ах, — Цзян Чен выгнулся, а вместе с этим в него проник еще один палец. — Х-хуань...

Сичень начал медленно проводить рукой по всему основанию члена, пытаясь заглушить боль и дискомфорт. Вскоре он начал волнообразно двигать пальцами.

— Блять! — Цзян Чен чувствовал себя так, будто его посадили на кол. А когда он начинал думать ЧТО в него войдет после того, как Лань Хуань закончит его растягивать, Цзян Чена начинало потряхивать. Он уже и не понимал от страха или возбуждения. Но что он мог сказать точно, так это то, что он не жалеет об этом. Он хочет Лань Сиченя. Хочет его всего. И тянул он с этим только потому, что боялся неизвестности. А теперь понимает, что зря. Лань Хуань был очень нежен.

Прошло достаточно времени, чтобы Ваньинь смог привыкнуть и даже получать удовольствие. Дискомфорт почти исчез, а когда Лань Хуань коснулся того самого места, Цзян Чен выгнулся, задрожав и сам уже насадился на пальцы.

— Ммх, — Цзян притянул к себе мужчину и впился яростным поцелуем ему в губы.

Пока Лань Сичень отвлекся на его губы, Цзян Чен сделал усилие и поменял их местами. Теперь он восседал на чужих бедрах. Довольно ухмыльнувшись, мужчина ловко забрал у оторопелого Ланя ленту.

— Кажется, это теперь мое.

— Ваньинь? — Сичень вопросительно приподнял бровь.

— Если уж ты, Хуань, хочешь вытрахать из меня всю душу, то это будет так, как я этого хочу.

Сказав это, Цзян Чен резко провел по всей длинне члена Лань Сиченя, послышался стон, больше похожий на выдох. А Ваньинь же не удержал удивленный вздох. Большой. И это в него сейчас...

Цзян Чен не дал себе додумать и резко сел на член Первого Нефрита. Сначала было больно... Твою мать, его просто распирало изнутри! Но услышав довольный стон Лань Хуаня, Цзян Чен начал медленно двигаться, с каждым движением опускаясь на член все больше.

— Ваньинь, — послышался еще один тихий стон.

Лань Хуань поднялся на локтях и хотел было поцеловать его, но Цзян Чен оттолкнул его назад. Он только привык к его огромному достоинству, а если он сейчас отвлечется, то уже не сможет собрать в себе все силы, чтобы продолжить. Но Лань Сиченю это не понравилось и он резко дернул за свою налобную ленту, которая каким-то чудом оказалась на шее Цзян Ваньиня. И когда только успел?!

Лань Хуань прикусил его нижнюю губу, тем самым наказывая его за непослушание.

Цзян Чен стал двигаться быстрее и головка члена Лань Сиченя начала попадать точно по той самой точке, что доводила до безумной дрожи во всем теле.

— Да блять! — Цзян Чен не стеснялся в выражениях. — Еще! Быстрее!

Лань Сичень безприкословно выполнял все его прихоти, сжимая пальцы на чужих бедрах до красных отметен и получая сам от этого неописуемое удовольствие. Они излились почти вместе.

— Хуа-ань! — с наслаждением простонал Цзян Чен и приник к губам Сиченя, передавая все свои чувства через этот поцелуй, пропитанный бесконечной нежностью и страстью.