Я не отвернусь

Они летели так около двух часов, затем меч Цзян Чена стал резко снижаться. Сичень был в недоумении. Ведь до Пристани лететь еще нужно было целый час. Но как только Сичень спустился с меча, он понял, что оказался в небольшом городке больше похожем на деревню.

— Зачем мы здесь? — не удержался от вопроса он.

Цзян Чен не ответил, он просто повёл его по безлюдной улочке. Лань Хуаню ничего не оставалось, как молча следовать за ним. Хотя, конечно, захотелось возмутиться и остаться на месте, потребовав объяснений. Но он подавил в себе этот порыв, перечисляя в голове все правила своего ордена.

Наконец они остановились. Мужчина привел его в таверну. Он провел его внутрь, и они уселись за стол. Цзян Чен быстро сделал заказ и о чем-то задумался. Лань Сичень был удивлён. Исходя из того времени, что они были знакомы, Сичень смог выяснить, что Цзян Ваньинь не из тех людей, которые остановятся, чтобы поесть. Да он в принципе не из тех людей, кто желает делать отдых, когда необходимо было лететь всего каких-то несколько часов.

Пока он об этом думал, принесли заказ. Цзян Чен поставил миску с рисом перед ним, заранее положив туда большой кусок курицы, конечно же наплевав на правила Гусу.

— Цзян Ваньинь?

— Лань Сичень, скажите, когда вы в последний раз ели?

— Ну... я, - Сичень замялся, не ожидая такого вопроса. Он бы хотел сказать допроса.

— НОРМАЛЬНО ели, — надавил Цзян Чен.

Сичень потупил взгляд. Ваньинь тяжело вздохнул и покачал головой.

— Я всю дорогу спиной ощущал, как ваш живот урчит.

— Ох, — уши Цзэу-цзюня заалели. — Прошу прощения.

— Я не хочу, чтобы вы грохнулись в голодный обморок прямо во время полета или в моем ордене.

— Но я правда не ощущал голода, — тихо проговорил тот.

— Святые небожители, ну что мне с вами делать, Лань Сичень?

Сичень ничего не ответил. Он явно был смущен этой ситуацией. Цзян Чен положил перед ним палочки. Но голода он по прежнему не чувствовал, поэтому не видел смысла во всем этом. Подняв взгляд на мужчину, Сичень уже было возразил, но в серых глаза напротив отчетливо читалось: «Если ты не начнешь есть сам, то кормить тебя начну я.» Лань Сичень проникся угрозой и все-таки взял палочки в руку. Его до сих пор прожигали взглядом. И только после того как он съел половину, Цзян Ваньинь начал есть сам. «Вот ведь надзирателя на свою голову нашел» - алочал про себя Лань, поедая рис.

Дальше они трапезничали в молчании. Цзян Чен проследил, чтобы Цзэу-цзюнь съел все до последней крошки.

— Благодарю, — Сичень отложил палочки в сторону.

Цзян Ваньинь налил чаю и пододвинул к нему горячий напиток. Лань Сичень чувствовал, что больше в него ничего не влезет, поэтому вежливо отказался.

Цзян Чен вздохнул, а в следующий момент взял его руку и всунул чашку. Руку он свою при этом не убрал, продолжая греть ледяные пальцы Сиченя и настойчиво смотря в чужие глаза.

— Вы замерзли, Цзэу-цзюнь. — Серьезно начал Цзян Чен. — Нам лететь еще целый час, поэтому прошу вас не упрямиться.

В серых глазах напротив промелькнула какая-то непонятная эмоция. Но почему-то из-за этого у Сиченя сжалось сердце. Этот невыносимый человек сводит его с ума своей грубой заботой и поддержкой. Так к нему еще никто не относился. Вроде и пекутся о его здоровье, а вроде и наоборот сейчас его еще больше ухудшат. Но эьа забота ему даже нравилась, ьакая неумелая и жесткая, отличающееся от других. Лань Хуаню ничего не оставалось сделать, как выпить предложенный чай. Он до сих пор ощущал тепло руки Цзян Ваньиня.

С того самого момента он старался ни с кем не контактировать и уже тем более с нт с кем не общаться. Это была одна из причин, по которым Сичень и ушел в уединение. И все его желание восприняли с пониманием и терпением. Ну, так он думал до тех пор, пока в его дом не ворвался Цзян Ваньинь и своими вспыльчивыми и язвительными фразами не вытащил его из своего укрытия. И именно этот человек сейчас заставлял его есть. Именно он пытается вытащить его из этого кокона одиночества и холода, в который Сичень сам и завернулся.

С его губ слетело тихое:

— Спасибо.

— Пока еще не за что. — Цзян Чен поднялся из-за стола. — Пойдемте, уже и так слишком поздно. Не хотелось бы прилететь в Пристань ночью.

— Да. — Сичень поднялся следом.

***

Прибыли они в Пристань Лотоса все-таки поздно. Уже было достаточно темно и людей почти не наблюдалось. Адепты же были на вечерней тренировке, так что было довольно безлюдно. Лань Сиченю нравилась эта тишина, перемешанная с дивным ароматом лотосов и еще чего-то сладкого. Лань так и не смог понять, что это за запахх, что так кружилась его голову, расслаблял.

Обычно Цзян Ваньинь ходил быстрым размашестым шагом, но сейчас сбавил темп до прогулочного и вел Цзэу-цзюня по вечерней Пристани. Было красиво, а разум уже начал пьянеть от ароматов цветущих лотосов. Сичень и забыл уже каково это, прогуливаться, любуясь пейзажами и наслаждаться чей-то компанией. А он действительно наслаждался. Цзян Ваньинь был именно тем человеком, с которым было приятно гулять.

Лань Хуань готов был прогулять так всю ночь. Все равно сон у него плохой, а так хоть время с пользой можно было провести. Ему не хотелось оставаться одному ночью, когда нужно было засыпать. Он боялся вернуться... Вернуться в тот кошмар и больше никогда из него не вырваться. Ему было страшно засыпать.

Сичень не знает как, но кажется Цзян Чен это понял. Он заметил, как мужчина еще больше сбавил шаг, начиная подстраиваться и под него. Сердце Лань Сиченя екнуло. В груди ощущалось давно забытое тепло. Этот грубый и резкий человек проявлял к нему тепло и заботу. Теперь Лань Хуань точно уверен, что не жалеет о своем решении отправиться в Юнмен.

Прогулку все-таки пришлось завершить, как бы не хотел продлить ее Лань Хуань. Цзян Чен тоже был не доволен этим исходом, но оба понимали, что нужно хоть немного, да и поспать. Сегодняшний день выдался тяжелым для обоих.

Цзян Ваньинь проводил Сиченя в его покои. Они были рядом с комнатами самого Цзян Чена. Мужчина не решился отправить Цзэу-цзюня в гостевое крыло. Пусть он лучше будет рядом, мало ли что может случиться.

Пожелав друг другу хорошего сна, мужчины разошлись.

Умывшись, Цзян Чен лег в постель и закрыл глаза. Но долгожданный сон не шел. Вместо этого он прислушивался к звукам за стеной. Было тихо. Цзян Ваньинь боялся услышать крик. Крик полный боли и отчаяния. Слишком сильео похожий на его собственный. Он надеялся, что первую ночь Лань Сичень проведет спокойно. Но его надеждам не суждено было сбыться. Спустя час он вздрогнул от резкого вскрика.

Цзян Чен вздохнул. Он накинул на чвои плечи верхний халат и вышел из комнаты, прихватив с собой успокаивающий чай, который часто давал маленькому А-Лину во времена тяжелых болезней или жутких кошмаров

Спустя уже каких-то пару минут он стоял перед чужой дверью и буравил ее тяжелым взглядом. Потом резко постучал и вошел не дождавшись ответа.

Сиченя он обнаружил сидящим на кровати. Зарывшись руками в волосы, он смотрел в одну точку. Грудь его поднималась в такт его тяжелому дыханию.

Цзян Чен зажег свет, тем самым привлекая внимание мужчины. Тот резко повернулся, очнувшись от своих мрачных мыслей, и удивленно выдохнул:

— Цзян Ваньинь? Что вы здесь делаете?

— Чай пришел пить, — усмехнулся он в ответ и сел за низкий стол.